Уроды

– Тихо, тихо, все хорошо... – объятия теплых рук мягко пробуждают, успокаивают, унимают дрожь, – …опять, да? Заспанный Тэхён смотрит ласково и с сочувствием, и Джин приходит в себя, обнимает уже сам – крепче, прижимает к себе, целует в изгиб плеча. Его мальчик. Красивый, нежный, чуткий. Понимающий. Иногда даже слишком. Тэхён готов всегда, но он знает, что именно сейчас нужен особенно. В такие ночи Джин больше не спит. В такие ночи не спит и Тэхён. Они целуются недолго и жадно, Джин почти кусает, Тэхен позволяет, льнет, рука опускается вниз, находит и сжимает; другая нашаривает под подушкой презерватив. В такие ночи Джин извращенно возбужден, а Тэхён лечит. Даже не лечит – спасает. В такие ночи Джина спасает только жесткий секс – до изнеможения, до боли, как искупление. Тэхён чувствует и понимает. И это слишком. Они живут вместе почти два года, не выставляя напоказ своих отношений. Иногда появляются вместе на светских тусовках – оба одинаково стильные и красивые, Тэхён вежлив и серьезен, Джин, наоборот, на публике улыбчив и мил. Между ними десять лет разницы, но ни по внешнему виду, ни по поведению невозможно определить, кто кого купил. Чтобы никто и никого – так в их мире не бывает. …Уставшие, они еще долго не идут в душ, лежат в мокрой от слез и пота постели. Не хватает только крови. Будь Тэхён другим, была бы и кровь. А так – только в кошмаре Джина. Кровь повсюду: на стенах и на полу, на искалеченном теле, на самом Джине и даже внутри. Въевшаяся в кожу чужая кровь, не смытая тогда и несмываемая временем. Сны – даже самые неприятные – имеют свойство быстро забываться. Но не этот. Потому что это не сон. Сегодня Джину повезло проснуться за секунду до того, как он сбросит с себя холодную, липкую от крови руку. Страх отступает до следующего раза. Когда это случится, Джин не знает – может, завтра, а может, через неделю или две. Еще несколько минут на полное расслабление и завяжется обыденный разговор – последний кастинг, планы на день, яичница или омлет на завтрак. Все почти как всегда, как в любое другое утро. Они почти семья. И почти не важно, что они связаны контрактом, подписанным даже не самим Тэхёном, а его родителями – в безвыходном положении, для его же блага, но без его согласия. И почти наплевать, что после совершеннолетия Тэхёна контракт превратится в бумажку, которой можно будет подтереться. Джин обязательно предложит ему новый, а Тэхён обязательно согласится, даже если конкуренты будут щедрее. Они ведь почти семья. Тэхён для Джина – не неожиданный подарок судьбы, а удачный бизнес-ход. Более чем осознанный выбор – порождение опыта, деловой хватки и профессиональной интуиции. Испуганный деревенский мальчик с газетной фотографии, в котором ушлый Джин разглядел огромный потенциал, вполне окупил вложенные в него деньги, но продолжает работать до седьмого пота, не зарываясь и не пользуясь своим положением. Тэхён удивительно покладист. И изматывающие фотосессии, и общую спальню – в контракте, естественно, не прописанную, – он воспринимает легко, как будто даже с радостью. Его искренняя благодарность, помноженная на зависимость и традиционное корейское воспитание, поначалу выливается в чрезмерное уважение, даже подобострастие. Но Джин быстро выбивает из него эту ритуально-возрастную дурь вместе с прочими мешающими работе и сексу комплексами. Иногда Джину кажется, что Тэхён его любит. Ну или почти. Их беда в этом «почти», а еще в том, что они оба хорошие актеры. Джин – потому что обязывает положение, Техён, несмотря на молодость, тоже. Накануне вечером Джин узнает, что Тэхён купил билет до Сеула. И больше всего Джина задевает не то, что без его ведома, а то, что Тэхён купил самый дешевый невозвратный билет с неудобной пересадкой, но с таким расчетом, чтобы ранним утром своего совершеннолетия оказаться в Корее. Разговора про яичницу и планы на день не будет. Может быть, уже никогда. – Малыш, тебе не кажется, что ты немного поторопился? Ты останешься мне должен целые сутки. Джин пытается улыбаться, выдать обиду шуткой. Тэхён молчит. Лежит, не шевелясь, только дышит чуть неровно, словно уставший. Естественно, он рассчитывал улететь тайком. – Я настолько тебе противен? – Нет. Ты же знаешь, – и боль в голосе Тэхёна самая настоящая. – Теперь уже и не знаю. Врет. Знает. Его мальчику сейчас намного хуже, чем ему самому. Это Джин извращенец и моральный урод, а Тэхён – нет. Для него подлость и предательство – за гранью возможного. Почти. Через несколько дней Тэхён оставляет Джина бороться со своими кошмарами в одиночку. *** Бархат дорогого картона и контрастом – гладкие выпуклости золотых букв. Затейливая паутинка розовых линий манит и пугает одновременно. К квадратикам страшно даже прикоснуться, еще страшнее поверить в то, что они настоящие. Как сказка, но лучше. Семь сказок. И на каждой – гарантией – подпись отца. Уверенный черный росчерк, больше, чем обещание. – А когда я вырасту, эти карточки пропадут? – Почему пропадут? – Но я же буду взрослым! – И что же? Лет через сорок или пятьдесят ты и сам это поймешь, а сейчас просто запомни: для родителей дети навсегда остаются детьми. Даже когда ты станешь совсем взрослым, ты не перестанешь быть моим сыном. Никогда. Мальчик задумывается, но явно не о том. – Значит, если я не потрачу эту, – его глаза загораются искоркой жадной расчетливости, он быстро выбирает один из квадратиков, – ты подаришь мне настоящую машину? – Подарю, – усмехается отец. Сын пошел в него. Это хорошо, таким в жизни намного легче. Его самого тоже редко пробивает на отцовские нежности. – Но ты же хотел скейт? Ребенок не торопится. Странный подарок отца пробуждает в нем взрослого, ставит его сразу перед множеством совсем не детских проблем. Нетерпеливое «здесь и сейчас» сменяется задумчивым «…или лучше потом?» Душу греет ожиданием, ощущением того, что у него уже есть что-то, принадлежащее ему-взрослому, – зацепка, якорь, брошенный с поверхности детства в манящие воды будущего. Но он очень боится ошибиться. – Я подумаю, – серьезно отвечает мальчик. С карточкой «Игрушка» он расстается очень скоро и совсем легко – его оправдывает само слово, которое стыдно брать во взрослую жизнь. Он пока не догадывается, что и у взрослых бывают игрушки. После этого ему приходится отдать еще и «Лень» – наверно тоже из-за обидно-детского слова. Но уж очень хочется остаться дома в компании нового компьютера. Это же необходимость! Почему взрослые считают такие вещи ленью? Впрочем, ему все равно, главное – отец не обманывает, разрешает не ездить в это лето на дядькины виноградники – на ежегодное «трудовое воспитание» жарой и монотонной работой. Остальные карточки мальчик решает пока поберечь. Их осталось еще пять, одна из них ему совсем не нравится, он не собирается совершать «Проступок», но интуиция, уже не совсем детская, подсказывает, что для нее просто не настало время. Карточка опасением лежит на дне коробки, мальчик не трогает ее, не катает в пальцах, как остальные, не поглаживает объемную надпись. Другие ему нравятся намного больше. «Развлечение», «Путешествие», «Транспорт» и последняя – «Желание», завораживающая возможностью написать на ней что угодно, – что может быть лучше мечты в чистом виде? Мечты, подаренной самым могущественным на свете человеком. *** В самолете он рассеянно листает не первой свежести рекламный журнал и натыкается на интервью с самим собой. Небольшой привет из прошлого. Парню на фото лет двадцать пять. Загадочная полуулыбка Джоконды, взгляд Далай-Ламы и высветленные в русый волосы. « – Почему Вы начали свой бизнес именно в Европе? – Я здесь с восемнадцати лет. Логично, Вы не находите? Хотя, если честно, это была идея моего отца. – Он помогал Вам? Поддерживал? – Конечно. Даже взрослыми мы остаемся для своих родителей любимыми сыновьями. – Кто Ваш отец? Он богат? – Относительно. Он дал мне все, на что был способен, и я ему бесконечно признателен. Мне бы очень хотелось рассказать о своей благодарности на весь мир, но, к сожалению, мой отец слишком скромен. Ему такое не понравится…» Одному очень плохо. Он и не заметил, что настолько привык. Без Тэхёна страшный сон возвращается каждую чертову ночь. Джин выдерживает ровно неделю, а потом тоже летит в Сеул. Его никто не встречает и никто не ждет. Некому. Особенно не надеясь, он прямо из Инчхона звонит своему мальчику и очень удивляется тому, что ему отвечают. Убогость дешевого номера не способны скрыть даже разбросанные повсюду шмотки Тэхёна. Он всегда и везде оставлял после себя бардак, за одним исключением: идеально чистый пол. Джина забавляли эти две вступающие в противоречие привычки, но должны же быть у человека хоть какие-то тараканы? До тараканов Джина таким мелочам – как до Луны. Тэхён встречает его так, словно они и не расставались. У него несколько пустых бутылок из-под соджу, стертые в кровь ноги и температура тридцать восемь. Он не просит прощения за побег, не чувствует себя виноватым. Он считает, что имел полное право на свой поступок, но он искренне рад приезду Джина. А Джин, наконец, узнает, почему ничего не должно валяться на полу.