HEDONIST

      Я проснулся только днем, очутившись в чужой кровати. Из открытого окна слышался шум волн, а легкий балдахин над кроватью чуть дрожал от ветра. Госпожи рядом не было, но едва я открыл глаза, как увидел множество радужных бликов на стенах, танцующих в такт только ими слышимой мелодии. У окна я заметил несколько ловцов солнца с разноцветными, яркими кристаллами, хрустальными бусинами и фигурами витиевато повторяющими узоры, деревья, цветы и море.       - Где это я…       Натянув на себя белый пушистый халат, найденный на кресле у кровати, я прошел из большой светлой спальни в коридор. В воздухе витал запах блинов и ванили. В какой-то момент я прошел мимо большой арки, уходящей в зал, где в сложном порядке, а может и вовсе без него стояли скульптуры из белого мрамора: девушки в вуали, легких простынях, чуть сонные на пьедестале или игриво прикусившие нижнюю губу, мягкие прикосновения нежных пальцев к снежной коже, молодые парни смущенно обнявшие колени, майские вьюноши чуть неловко смотрящие из-под полуопущенных ресниц. Этот вид меня настолько застал врасплох, что я невольно прошел вперед, вытянув руку и желая дотронутся хотя бы до одной из фигур. Свет из окон в потолке и из панорамных вставок в стенах освещал нестройный хоровод из камня, заставляя твердый мрамор светится под солнечными лучами и облекая в неясные ореолы. Казалось, что еще мгновение и девушка передо мной вздохнет и в полудреме потянется ко мне, вытянув ласковые руки, приглашая уснуть рядом, обняв ее пухлые плечи и зарывшись лицом в волнистые локоны. Склонившись над спящей, я прикоснулся рукой к ее щеке, чуть смущенно и боясь, что сейчас дрогнут веки, обратив взгляд чуть затуманенных глаз на меня. Ее кожа была гладкой, но камень нагрелся, от чего по моей спине пробежали мурашки. Кончики пальцев проскользнули к уху и спустились ниже по шее, теплая, действительно словно живая. Руки коснулось дуновение ветра, но прежде, чем я изумленно охнул, за спиной послышался знакомый голос.       - Адриан, тебе так нравятся мои скульптуры? Если ты задержишься у нас, то возможно мы создадим еще одну.       Я резко встал, от чего у меня потемнело в глазах и чуть закружилась голова, неловко развернувшись, я не сразу увидел Господина.       - Осторожнее, Адриан.       Чужие руки, чуть придержали меня под локоть, помогая сохранить равновесие. Сильнее запахло блинами, но вместе с этим еще жасмином и цитрусами. Господин вывел меня из зала, проводив к кухне и только там, отпустил, удостоверившись, что я в порядке.       - Простите, я что-то потерял счет времени, и зашел без спроса.       - Все в порядке, ты наш гость, я все равно показал бы тебе свою мастерскую, но я советую все же для начала позавтракать.       Мужчина ловко сложил на тарелки блинчики, украсив одну из них мёдом, вторую творожным сыром, а третью клубничным джемом с взбитыми сливками отдав ее мне.       - Эм… спасибо… - Несколько удивленно посмотрев на свой завтрак, я решил не уточнять, столь странный выбор, хотя именно такие блины я всегда любил, еще когда их делала мне моя бабушка.       Взяв на поднос остальные тарелки, пару чашек кофе и большой стакан апельсинового сока, Господин позвал меня за собой, двинувшись в другую часть дома. Тут стены были несколько темнее, бежевого оттенка, но самое главное, вместо скульптур, висели картины. Чаще всего мрачные и жуткие, с странными созданиями, сотканными из тьмы и ночных кошмаров, изредка встречались чужие лица: хмурый мужчина с глазами цвета грозовых туч, смотрящий с укором, из-под своих черных бровей; еще один мужчина, чем-то похожий на первого, но светлый, с серьезным взглядом серых глаз и намеком на улыбку на губах, что выдавало в нем хитреца; за ним, такая же неуловимо похожая, черноволосая девушка с лукавой полуулыбкой и внимательным, неласковым взглядом будто предупреждала, не шутить с ней.       - А чьи это картины?       - Моей дочери. Она рисует то, что помнит, я создаю то, что вижу.       От некоторых картин мне становилось не по себе, жертвоприношения, кровь, странные ритуалы и страх. Кое-где лица людей казались размытыми или были закрыты капюшоном, но даже тогда я чувствовал на себе их нежелательное внимание.       Мы прошли в еще один зал, где среди множества холстов у стен, перед мольбертом сидела Госпожа, в свободной льняной рубашке, на голое тело. Панорамные окна подсвечивали очертания ее тела, угольные волосы беспорядочным водопадом спадали на плечи.       - Вы что-то припозднились.       Господин прошел к низким винтажным диванам у окон и поставил поднос на потертый кофейный столик из дерева, слегка перепачканный краской.       - Адриан нашел мою мастерскую.       - П-простите…       - О, я бы и сама осталась там жить, среди этих фигур.       Девушка встала и поставив кисть в банку и переместилась на ковер перед диваном, забрав себе сок и медовые блины. Я мельком бросил взгляд на то, что она рисовала, и чуть вздрогнул, увидев жуткие красные глаза во тьме. На картине всадник, обнимающий кого-то, несся через темный лес, от чудовища, что, вытекая из тени деревьев, большими шагами гнался позади. Существо не имело тела, но было частью темноты вокруг и голодно прожигало взором путников, словно еще мгновение и поглотит их своей тьмой, забрав, то, что ему не принадлежит и вытянув все соки из еще живого, теплого тела. К горлу подкатила тошнота, и я поскорее отвернулся от изображения, еще ощущая эту липкую жуть, будто кто-то мерзкий, пугающий и мертвый, коснулся моей души.       - Я тебе советую все же поесть.       Господин сидел на полу, рядом с дочерью, жестом указав на место перед ним. Я покорно прошел туда и тоже дивану, предпочел ковер.       - Я подумал, что даже не знаю ваши имена.       Госпожа пожала плечами и вилкой отделила кусочек медового блина.       - Можешь называть меня Финной, а отец… пусть будет Ниар.       Финна проткнула кусочек вилкой и протянула отцу, он спокойно съел его стянув губами с зубцов, чем невольно ввел меня в ступор.       - А-а вы любовники или он что-то вроде папика?       Финна улыбнулась хмыкнув. Ниар вытер губы салфеткой и взглянул на меня своими золотыми глазами, несмотря на внешнюю умиротворенность, я почувствовал его раздражение.       - Обычно, после такого вопроса я с человеком предпочитаю говорить только языком насилия, мне неприятны люди, рассуждающие подобным образом. Тебе я могу простить это недопонимание, так как ты нравишься Финне, но лишь один единственный раз.       - П-простите, просто вы ведете себя крайне странно.       - Я знаю, мы действительно близки, но не так как ты решил.       Девушка убрала прядь волос за ухо и продолжила есть.       - Мы очень много пережили вместе, поэтому давно перестали стесняться друг друга и делаем всё, что вздумается.       - Надо же… тогда, что делать мне? Я помню вчерашний вечер в клубе, но не совсем понимаю, что это было.       Финна лукаво улыбнулась и привстав, наклонилась ко мне, через столик, посмотрев в глаза. Я растерянно встретил ее взор, хотя грудь в вырезе рубашки притягивала меня не меньше.       - Что же ты сам хочешь, Адриан? Ты готов служить мне? Мне нужен терпеливый любовник, которого я могла бы выпороть, могла бы дразнить, поощрять, ласкать и подчинять. Готов ли ты к этому?       Солнечный свет падал на лицо девушки, заставляя ее глаза светится, неожиданно для себя я четко осознал, что передо мной не может быть человек, не бывает таких радужек у людей, и людей таких как они вообще не бывает. В горле мгновенно пересохло, но легкий испуг быстро сменился любопытством.       - Я наверно сумасшедший, но я хочу попробовать.       Ниар покачал головой, будто не веря в мои силы, но промолчал, сложив посуду в поднос. Он вышел из комнаты, а девушка всё так же смотрела на меня, лишь пересев на освободившийся столик. Я вздрогнул, почувствовав, как что-то коснулось моего сознания, словно скользкие тонкие щупальца проскользнули в мои мысли, ощупывая, осматривая мои извилины, проверяя старые страхи, желания и потаенные мечты.       - Ты уверен?       - Д-да... ах...       Застонав, я закрыл глаза, сжав в руках края халата, Финна запустила руку под халат и прикоснувшись к члену ладонью, прихватила губами мочку уха. Кажется всё, что она могла найти в моей голове, она уже начала использовать в своих целях. Всё, что я знал о себе, о своих предпочтениях и нынешние сиюминутные порывы. Руку чуть ниже, надавить на головку, поцеловать шею, чуть прикусить кожу под ухом. Она делала это чуть ли не до того, как я сам смог сформировать мысль, двигая ладонь в такт с тихим напевом. Когда-то под эту песню я чуть не лишился рассудка оставшись с наедине с девушкой первый раз.       - Do not try me devil devil       Can't buy me devil devil       You won't make a fool of me oh no…       Я выгнул спину, дрожа всем телом и ловя ртом воздух, мое безумие сводило меня с ума, заставляя стонать и вздрагивать от волн наслаждения, что приносила мне эта пытка. Сознание растворялось в этом удовольствии, как в патоке, увязало всё глубже и глубже, чувствуя то, что чувствовать невозможно. Я отдал свое тело, продал его за службу, за возможность испытать что-то новое, и я получил это сполна, теряя контроль над собственными эмоциями.       Никто и никогда в жизни не понимал меня так, как Госпожа прямо здесь и сейчас. И за это единение можно было заплатить даже жизнью.       Поцелуй в кадык, поцелуй ключицы, чуть сильнее сжать ствол, обнять меня свободной рукой, чтобы удержать, помочь...       - Боги, не отпускай меня, прошу...       Она слышит, она точно знает, она здесь в моей голове, и ей не нужны слова.       На одном из таких пиков блаженства я кончил, возможно не в первый раз, почти перестал понимать, что именно происходит со мной, отключившись и просто отдав себя без остатка. Лишь краем уха, я услышал, что песня закончилась, а сладостные ощущения постепенно затихали, оставляя меня на берегу спокойствия и неги. Тело приходило в себя, обретая контроль, я сидел, подложив голову на ногу девушки и обнимая ее второй рукой. Она придерживала меня, чтобы я не упал, и мягко гладила по голове, лишь прикосновением помогая осознавать себя.       - Что это было? – Я говорил невнятно, язык еще плохо слушался, среди прочих ощущений появилось чувство усталости и желание сна.       - Небольшой подарок, мне наверно стоило предупредить, но было бы сложно описать, что я хочу с тобой сделать.       - Можно я умру?       - Адриан, мой милый пёсик, если ты думаешь, что после смерти будет так же, то я смею тебя разочаровать, там ничего не будет, кроме может перерождения, которое приятным никогда не бывает.       - Я теперь понимаю, почему ты зовешь меня пёсиком, я лежу на коленях и пускаю слюну.       - Ты мой хороший, ничего, если решишь повторить, то я положу тебя в кровать.       - После этого я точно умру…       - Да-а, в этом деле главное не злоупотреблять, был у меня один печальный опыт…       Я взглянул на свою хозяйку, в ее смеющиеся глаза и хитрую улыбку.        - Мне страшно представить, что еще ты можешь со мной сделать.       - О, не бойся, чаще всего я развлекаюсь более простыми способами, так что как только отдохнешь, нам нужно будет прогуляться, сходить на выставку, и кое-что докупить в паре магазинов.       Собрав последние силы в кулак, я смог встать и с помощью Финны пройти в душ.       Эти каникулы обещают быть слишком незабываемыми.