Юпитер-муха

      Камеры-стрекозы не то потеряли управление, не то попали в какой-то высокий вольтаж, иначе их действия было ничем не объяснить. Они метались по всей длине Атриума, налетали на ящики с бойцами и роняли их с подиумов. Незакрепленные ничем, кроме ограничителей по краям, ринги один за другим падали на ковры, крышки отскакивали, и насекомые, одуревшие от ужаса, вываливались наружу и поднимались в воздух. Конечно, только те, кто мог это сделать — осы, шершень и некоторые жуки, остальные разбегались в стороны. Летающие бойцы уворачивались от сачков служителей, ползающие стремились залезть на стены повыше, туда, где, по их ощущениям, было безопасно и возможно отсидеться до тишины. При размерах тела в двадцать с лишним сантиметров и массе под сотню граммов они представляли собой внушительное зрелище.       Джой, поджав ногу как цапля и закрыв голову руками, истерически визжала: прямо под ней сидел обалдевший от падения с высоты мохнатый тарантул. Кеди вместе с «Мандибулами удачи» предусмотрительно заперся между стеклянными дверями на выходе из Атриума и оттуда наблюдал, как на уровне его лица в перегородку яростно долбится четвертьметровая оса-помпилида. Служители бесполезно размахивали электрическими мухобойками, пока один не додумался брызнуть в осу ядовитым спреем. Оса набрала высоту, развернулась и с низким гудением стремительно полетела в сторону галерки. На балконе поднялась паника. По неведомой причине канкан сменился на дуэт Юпитера и Эвридики. Томное совместное жужжание двух оперных голосов сопровождало давку на лестнице, где нисходящий поток в районе последних ступеней превращался в восходящий: скорпионы и фаланги встречали беглецов внизу с жизнерадостностью хозяев дома. Шум стоял оглушительный. В общей неразберихе летающие камеры пропали где-то в подсобках первого этажа.       — Три нуля, — проорал Стюарт Вайзу в ухо, воспользовавшись тем, что Чак побежал к стойке. — Три нуля, твою мать, ты, Юпитер-муха!       Автомат для ставок погас, звуки из Атриума заглушили разъяренные посетители «Синего питона», столпившиеся у экрана. А потом трансляция «Царицы ночи» внезапно прекратилась.       — Ну вот, доигрались. — Джонсон против своих правил залез в пачку Эндрюса и вытащил сигарету. — Что будем делать?       Вайз тоже закурил.       — Ничего, — спокойно сказал он, выпуская дым над собой. — Самое глупое сейчас — это удрать. Так что продолжаем сидеть и делать вид, что мы ни при чем. Камеры могли и сами по себе сбойнуть, физически никого из нас там не было.       — Согласен, — поддержал его Мартинес. — Пусть докажут сначала.       И снова Вайз подумал, что жизнь почему-то становится в разы спокойнее, когда Кальмар на твоей стороне. Интересно, почему.       Он незаметно ткнул его кулаком в плечо в знак примирения.       — На Мумбаях не очень-то соблюдают презумпцию чужой невиновности. — Стюарт с опаской покосился на стойку бара, у которой собралась толпа: там оживленно обсуждали события ночи и поглядывали в их сторону. — Как бы не линчевали под шумок. Интересно, сколько народу пострадало?       — Финансово или физически?       — Какая теперь разница? Ну, допустим, физически.       — Разве что затолкали кого-то на лестнице, а так насекомые не нападают на человека в такой обстановке, просто удирают. Вряд ли кого-то покусали.       — Значит, финансово пострадавших будет больше. Это хуже. Если ущерб заведению своими действиями наносят туристы, владелец имеет право подать жалобу консулу их округа и потребовать возмещения убытков.       — Туристов там была тьма-тьмущая, на всех, что ли, подавать будет? Без стопроцентных доказательств консул даже не станет слушать. Ни наш, ни викторианский. А дрифт не докажешь, он следов не оставляет.       — Существуют косвенные доказательства, — вспомнил Мартинес. — Дядька говорил, что совокупность косвенных доказательств приравнивается к прямым, если у подозреваемого нет алиби. Он в полиции не один год служил, знает дело.       — И какие косвенные доказательства против Котяры? — искренне удивился Эндрюс. — Ну, кроме того, что приперся расспрашивать про «блэк» в третьесортный бар? Это кто угодно мог сделать, даже твоя бабка.       — От таланта обвинителя зависит, — деловито ответил Мартинес. — Как факты подашь.       — Так подавай, пока нам кофе варят, ты же племянник копа, — раздраженно предложил Стюарт. — Будем знать, к чему готовиться.       Мартинес поморгал.       — Например, эти чокнутые камеры тестировались перед боем и были совершенно исправны, — серьезно сказал он. — Представят акт поверки и договор с техниками на обслуживание.       — Хакерская атака конкурентов, — легко отмел его аргумент Джонсон. — Или программный сбой.       — Свидетельские показания в этом смысле надежнее, конечно, — согласился Мартинес. — Допустим, тот же Азис знает учредителей «Царицы», раз участвовал в ней когда-то, он сразу скажет, что черный парень со шрамом на плече расспрашивал у него про «блэки блюмен» в «Синем питоне» и даже купил дозу за наличные.       Вайз поперхнулся теплой колой, которую решил допить из стакана Джонсона. После предположения, что Азису было зачем-то нужно именно дрифтера обсыпать порошком, угроза выглядела реальной. Как и маячившее на горизонте отчисление, дойди такие показания до учебного начальства. Это заставило его прислушаться к словам Кальмара повнимательнее.       — Азис приводит нас, то есть следствие, в бар «Синий питон», — продолжал Мартинес, вдохновенно вошедший в роль полицейского. — Первым делом вопросы зададут Чаку, как постоянному сотруднику, но, может быть, еще паре завсегдатаев.       Он кивнул на стойку, и Вайз вспомнил парня со шрамом и старика. Они оба участвовали в разговоре и, конечно, подтвердят его интерес к «блэку». Даже врать не придется.       — Мало ли кто о чем спрашивает в баре по пьяни, — в силу природного упрямства продолжал стоять на своем Эндрюс. — Это не запрещено.       — Само собой, — согласился Мартинес. — Но после расспросов и употребления дозы подозреваемый сделал ставку на бои насекомых через терминал.       — Я не делал, — напомнил Вайз. — У меня денег не было.       — Мы с Выдрой делали, — отмахнулся тот. — Пришли вместе, могли быть с тобой в сговоре.       Джонсон засмеялся.       — Точно, Котяра нарочно не светился у автомата, потому что с самого начала злоумышлял, — украсил он версию своей выдумкой. — Сидел в туалете, подглядывал в дырочку и ждал, пока сообщники сделают все за него.       — А где тогда навар? — возмутился Стюарт. — Иди, посмотри — мы ни хрена не выиграли, кроме отборочника. Там-то никаких эксцессов не было, все шло по плану.       — Правильно, — Мартинес ткнул в него пальцем, как делали преподаватели на занятиях, когда им нравился вопрос курсанта. — Именно поэтому эксцессов и не было — вы выигрывали. Но вот открывается одна шестнадцатая, подозреваемый ставит на жука-дровосека, а жук начинает проигрывать.       — Протестую, — неприязненно встрял Эндрюс с фразой из детективных сериалов. — Они и на рогача ставили. И бой не закончился, так что проигрыш дровосека нельзя считать фактом. А то, что ставку делали по просьбе подозреваемого, сообщники отрицают. Так, Кальмар? Отрицаете или нет?       — Протест принят, — хихикнул Мартинес, поскольку сам был одним из этих сообщников. — Обвинение считает, что подозреваемый мог выставить на шоу своего бойца. Переполох имел целью помочь ему выиграть или не дать проиграть. Фактическое участие подозреваемого доказать возможности нет в силу разрешенной анонимности, но употребление порошка перед боем свидетельствует в пользу этой версии. А ставки сообщники делали исключительно для отвода глаз.       Вайз был вынужден признать, что обвинение обошло его на два корпуса. Вряд ли кто-то в общем шуме позаботился переписать стафф поименно и взять их контакты, а если там был Лаудер, то один участник точно не раскроет своей анонимности, даже за вознаграждение. Тогда его бойца наверняка припишут ему, Вайзу, и что дальше?       Интуиция подсказывала, что ничего хорошего.