Юпитер-муха

      Гости покинули «Голиаф», об этом генералу доложил секретарь, провожавший их к выходу. Сообщил и остался стоять у двери, словно ожидая других распоряжений, но их не было — Шепард молчал. Вайз тоже продолжал изображать столб, не решаясь нарушить тишину даже собственным дыханием, воздух приходилось втягивать беззвучно. Мысли в голове устроили чехарду, и не последней из них была та, каким образом генералу удалось засеять гостей «цветком», не сходя с места. Вторым по значимости был вопрос о том, чем все закончилось бы, окажись он один помеченным этой дрянью. Сняли бы с рейса, поместили бы в изолятор консульского округа, а потом?       — Аркаим, — вдруг сказал Шепард, поднимаясь.       — Сэр? — изумился Вайз — и испугался, потому что слова были прямым ответом на его мысли.       Генерал отбросил китель на спинку дивана и остался стоять, заложив руки в карманы. Никакой расслабленности в его позе не было уже в помине.       — Знаете, что такое Аркаим?       — Мумбайская тюрьма, сэр.       — Прекрасное образование. — Шепард развернулся к своему секретарю: — Ротного командира курсанта Вайза ко мне!       Не успел упомянутый курсант сказать, что командир на борту отсутствует, как секретарь уже выскочил за дверь, а через секунду распахнул сразу обе створки, пропуская в кают-компанию Лаудера. Вайз постарался вспомнить, слышал ли он звук двигателя и удар при стыковке катера к корпусу «Голиафа», и не вспомнил.       — Ваша работа? — обратился генерал к Лаудеру без всяких приветствий. — Курсанты болтаются по злачным местам, пьют как сапожники, позволяют себя фотографировать в компрометирующей обстановке, громят заведения. Чего дальше от них ждать? Будут брать частные заказы у наркодельцов, чтобы покрыть карточные долги, или начнут содержать местных стриптизерш?       В подтверждение своих слов Шепард бросил на низкий стол снимки, которые ему передал консул, они рассыпались веером по поверхности, один из них свалился за край и по параболе подлетел к ногам Вайза, но тот не посмел его поднять, только скосил глаза вниз. Всю их компанию засняли на угловом диване в момент, когда он находился в дрифте второй раз, на столе было чисто, потому что Чак собирал посуду. На подносе высокие кружки с фирменной синей змеей были поданы с ракурса, заставлявшего подозревать тех людей, с которыми Джонсон играл в нарды. Сколько же глаз следят за ними на Мумбаях?       Помощник генерала беззвучно испарился и закрыл двери с той стороны, словно знал, чем все это кончится, и не хотел быть свидетелем. Так, по крайней мере, показалось Вайзу.       — Итак, майор, я вас слушаю, — повторил генерал.       — Полностью моя вина, сэр.       Вайз почувствовал, что каюта совершила какой-то странный оборот вокруг своей оси. Что он делает? Сейчас Шепард скажет слово «отставка», и потом ни один юрист не возьмется оспорить его решение. Да Лаудер и не станет к ним обращаться, просто уйдет.       Он рывком стянул очки и сжал так, что дужка между стеклами сломалась с громкостью выстрела. Шепард и Лаудер обернулись на звук одновременно.       — Нет тут никакой его вины, — грубо выпалил Вайз в лицо генералу. — Моя есть, со мной и разбирайтесь. Его и в городе-то не было.       Он подумал добавить слово «сэр», но решил, что не стоит. Чем больше генерал разозлится на него, тем меньше достанется остальным.       — Вы в своем уме, курсант? — удивленно осведомился Шепард. — Кто разрешил открыть рот в присутствии старших по званию?       — Не спрашивал, — ответил Вайз. — Только на моем месте мог быть любой дрифтер, который вышел с корабля и дошел до ближайшего бара, потому что это была провокация. И майор Лаудер тут вообще ни при чем.       Он заметил, что Шепард как-то странно прищурился, точно хотел лучше рассмотреть смертника или, наоборот, скрыть выражение собственных глаз. Лаудер продолжал хранить молчание с абсолютно неподвижным лицом.       — У любой провокации есть конкретная цель, — напомнил генерал, скрестив руки на груди. — Какая цель у вашей?       — Живой дрифтер или сокращение нашего присутствия на Мумбаях. — Вайз сам не понял, почему сказал это, он мог поклясться, что еще минуту назад ни о чем подобном не помышлял.       — Не многовато? — насмешливо уточнил Шепард. — Достаточно и одного дрифтера.       — Может, и так, сэр, я не специалист, — согласился Вайз. — Но разгром Атриума и срыв «Царицы» — это не мы. Если викторианцы не в сговоре с мумбайцами, то за их спиной придумали, и все правильно рассчитали. Из-за меня одного вы не стали бы уходить с Мумбаев, когда только что открыли завод. Проще отдать.       — Ваша выдача не покроет убытков в размере десяти миллионов.       — Атриум застрахован четыре дня назад.       — Откуда информация?       — С сервера Атриума, там электронный полис «Конкордии». Викторианская страховая компания. Недвижимость и деловые риски.       Шепард оглянулся на Лаудера, который продолжал молчать, плотно сжав губы и не выказывая никакого отношения к выходке своего курсанта, потом снова повернулся к Вайзу.       — Номер полиса «Конкордии»? — вдруг деловито спросил он.       Вайз прикрыл глаза и напряг зрительную память так, что над губой у него бисером выступил пот.       — Двенадцать тридцать два.       — Сумма полиса и франшиза?       — Девять миллионов триста и восемьсот пятьдесят тысяч.       Шепард склонил голову к плечу.       — Допустим. Что предприняли в связи со своей находкой?       — Направил полис мумбайским спонсорам «Царицы ночи», сэр. — Вайз не нашел в себе сил снова посмотреть Лаудеру в глаза и продолжал держаться за Шепарда. — Имена диктовала ведущая шоу в начале, я сделал рассылку списком.       — Почему не включили в нее меня или майора?       — Не успел, сэр. Меня вывели из дрифта.       — Иными словами — доказательств этому нет? — уточнил генерал. — Жаль, звучало неплохо. Оставим в стороне спорные политические интриги и вернемся на землю. Курсантам запрещены тотализаторы и употребление наркотиков, нарушение правил влечет отчисление. Знаете об этом?       — Да, сэр,       — Вы участвовали в «Царице ночи»?       — Никаким образом, сэр, — с чистой совестью ответил Вайз, мысленно благодаря подлого Азиса за то, что тот унес всю двадцатку, и парней, не давших ему затянуть на себе петлю.       — Чем объясняете следы порошка?       Честный ответ свел бы на нет все, что удалось только что отыграть в генеральских глазах, и Вайз решился.       — Гигиеной мумбайских баров, сэр. Оставляет желать лучшего.       Шепард снова сузил глаза, но сейчас сделал это как-то по-другому. Лаудер поспешно отвернулся к иллюминатору, точно не хотел видеть, как курсант топит себя и его заодно. Но отступать было поздно, слово уже было сказано, оставалось держать лицо.       — Думаете, хороший ход и я проглочу эту чушь, как Бреннан? — сочувственно спросил генерал и неожиданно развернулся к Лаудеру: — Майор, сколько у вас там человек из его роты топчется в коридоре? Все выходили с корабля? Всех сюда.       Он подкинул на ладони и тут же поймал прибор, похожий на фонарик, и Вайз облизнул пересохшие губы: устройство выдало свет точно такого же спектра, как ранее викторианское, окрасило угол стола синим в луче. Видимо, слова Шепарда об оригинальной новинке следовало понимать как шутку, но в данный момент смешно не было. Отдельно сверкнула догадка, что Мумбаи еще и зона технологического шпионажа.       — Проверим гигиену местных баров, — заговорщицки сказал Шепард Вайзу, точно приятелю. — Возможно, мы несправедливы к бедным мумбайцам.       По команде Лаудера курсанты вошли и построились вдоль стены кают-компании. Взгляд Шепарда, которым он обвел шеренгу, задержался на толстовке Эндрюса, украшенной рисунком дородной ундины топлесс с кружкой пива под пенной шапкой. В нее луч ударил первым, переметнулся на стоящего рядом Мартинеса, коснулся Стюарта, прошелся по Кребберу, Джонсону, Девилеру, Тейлору и Грегори, закончив самым маленьким по росту Такэдой.       Сияющая голубым неоном шеренга тихо и неподвижно стояла у стены, точно вызванная из небытия армия призраков. Иллюминировали даже те, кто несколько дней не выходил в город — Девилер и Грегори, но генерал не знал об этом и не мог знать. Мартинес поймал растерянный взгляд Вайза и еле заметно подмигнул.       Пакет в кармане Кальмара.       Они сделали это для него.       И для Лаудера.