***
Выйдя из бара, Ник посмотрел на затянутое серыми тучами небо. Хоть праздники и приближались, никакой атмосферы и в помине не было. Он даже не знал, выпадет ли снег, хотя прогноз погоды вроде как обещал, но, как обещал, так может и разобещать. Менза поёжился, сильнее кутаясь в свою кожаную куртку. Не ожидал он, что будет настолько холодно. Парень повернул голову в сторону Марти, стоящего около входа. Его нос, щеки и уши немного покраснели от холода, что выглядело слишком мило. Хакер расплылся в глупой улыбке. — Что с тобой? — спросил Фридман. Ник резко перестал улыбаться, чуть краснея. — В-всё нормально, — Ник отвел взгляд и проморгался — Я просто представил, как мы везём самую красивую ёлку домой. Марти попытался добродушно улыбнуться. — Ник, а откуда пошла традиция с покупкой синтетического дерева? Менза почесал затылок. — Я не знаю. — Как? — Да разве это важно? Все делают и мы делаем. Весело же. Различные средства передвижения сновали по земле и в воздухе, то и дело заглушая голоса парней. Ник уронил маленькую коробочку на пол, и она раскрылась в борд, так и не коснувшись поверхности. Он ловко вскочил на него и остановился, чтобы подождать Фридмана, но когда он обернулся, Марти уже стоял на доске, готовый выдвигаться. Пока они плыли между зданий, избегая пешеходов и водителей, Марти совмещал полет с поиском информации. Казалось, он искал и считывал ее вообще всегда. — Каким должен быть подарок? — внезапно спросил Марти — Поисковик не выдает однозначной информации. Ник задумался, взмывая выше над толпой людей. Внизу было слишком шумно, самое время полетать над крышами. Дэвид запрещал Нику высоко подниматься, но тот не слушался, уверенный, что не упадет с доски. — Ну, это должно быть что-то, что понравится и будет полезно получателю. — Это должно быть чем-то большим? — Почему? Главное не габариты, а свойства. — Что бы ты подарил мне? Ник смутился. Он еще не думал об этом. К тому же, он был почти уверен, что Марти обрадуется любому подарку. — Это должно быть секретом, кстати. Тебе нельзя говорить человеку, что за подарок ты ему приготовил, до того как подаришь. Марти задержал взгляд на хакере, медленно улыбаясь. — Кажется, я знаю, что может тебе понравиться. Ник задержал дыхание. Совсем не то, что Марти имел ввиду пришло ему в голову. Еще эта улыбка… Он почувствовал, как сводит в животе. Дурацкая подростковая фантазия. — Осторожно, — Предупредил Марти. Ник хлопнул ресницами. Борд врезался в ограждение одной из крыш, прежде чем он успел обернуться. Хакер вскрикнул. Перед глазами была пропасть между крышами, которая только приближалась. В борде была система предохранения, которая притягивалась к подошве в случае падения, но удар был слишком резкий, и она не успела сработать. Пролетев всего пару метров, Ник успел попрощаться с жизнью, как вдруг чьи-то сильные руки обхватили его. Скейт Мензы остался падать один. Он медленно становился меньше, в итоге чуть ли не исчезая в тени здания. — Я же предупредил, — Послышалось прямо на ухо. Ник впился пальцами в спасительные руки. Его голос был так спокоен, словно ничего страшного не произошло. — Только не отпускай, — Испуганно попросил Менза, все еще свисая над пропастью. Марти сконфуженно нахмурился. — Почему бы я стал тебя отпускать? Это совсем не логично. — Я на всякий случай. — Похоже, не стоит летать так высоко, это ведь опасно. — Я уже понял, — Буркнул Менза. Он был уверен, что слишком хорошо летает. Марти плавно опускался вниз между построек. Прижимаясь к нему всем телом, Ник чувствовал, какой Марти теплый, совсем как человек. — Тебе следует установить на скейтборд систему крепления к ногам. — Если от него хоть что-то осталось. Ник был счастлив коснуться ногами земли. Борд был разбит вдребезги. Не понятно было, стоит ли его вообще чинить. Менза приподнял с земли путаницу из проводов и обломков. — Легче уж просто купить новый. — Я могу отдать тебе свой, — Марти протянул хакеру борд. — Ага, а сам что, пешком пойдешь? Фридман смутился. — Поехали на метро. Тут не далеко станция. Добравшись до елочного базара, они принялись за поиски подходящей елки. Ник внимательно осматривал ряды синтетических деревьев, проходя мимо них, одно за другим. — Что ты ищешь? — Подходящую елку. — Как понять какая подходит, а какая нет? — Не видишь что ли? У этой ветки примятые. Марти, нахмурившись, посмотрел на дерево. Такие тонкие вещи как композиция он еще не понимал. — А у этой непримятые. — Зато ободранные. Так все, выбором елки занимаюсь я — обладатель человеческой интуиции. Марти посмурнел. Хотелось поскорее получить эту загадочную интуицию. — Вот! Вот эта подходит. Марти поднял глаза. Эта елка была идеальна. Ветки располагались пропорционально и симметрично, иголочки пушились как надо. — Точно, под такую елку Санта обязательно положит подарки. — Что… — Ник потер веки — Санты не существует! — Выдал он, делая паузы после каждого слова. На фоне какая-то женщина заткнула уши своему ребенку. — Я уже говорил, что думаю на этот счет. Тебе не переубедить меня без доказательств. Ник зарычал, сжимая руки в кулаки. — Будут тебе доказательства! — Ник застрочил пальцами по голограмме, печатая заметки плана. — Хорошо, — Спокойно сказал Марти. Ник заплатил за елку деньгами Дэвида. Как хорошо, что он попросил больше чем надо. Остались еще деньги на еду. Когда елку обернули сеткой, Ник вручил ее Марти. — А по какому адресу отправлять письмо Санте? — Спросил он, водрузив ее на плечо. Люди удивленно оборачивались на него, несущего тяжелое дерево одной рукой. — Ты просто скидываешь его Дэвиду и… — Ник расслабился. Не было больше желания разрушать наивную веру Марти — И он отправляет его «Санте». У него связи. — Круто. — А что ты хочешь-то попросить у него? — Я еще не придумал, — Марти опустил взгляд. — Думай скорее, не так много времени осталось. Марти вывел на свою картину мира окно заметок.«Дорогой Санта, я еще не достаточно ознакомлен с понятиями человеческой морали, но как мне кажется, я вел себя достаточно «хорошо»."
— А какого рода подарок можно просить у Санты? — Да что угодно, — буркнул Ник, выискивая глазами магазин, где можно купить борд или еду.«Я обеспечен всеми материальными благами. Поэтому мне остается просить только того, чтобы все мои друзья были счастливы. Чтобы Рекс, Фил, Дайм и Винни грабили и пили столько, сколько им хочется. Чтобы у Ника всегда была вкусная еда, хорошая музыка, идеи для розыгрышей и еще какая-то радость жизни, про которую он отказывается мне рассказывать потому что «я еще маленький», чтобы Дэйв никогда не (или хотя бы реже) уезжал от Дэвида.»
Марти приулыбнулся, перечитывая заметку.«Для себя я могу просить только того, чтобы всегда оставаться с ними.»
Дэвид открыл сообщения. Фил потерялся где-то в торговом центре в поисках подарков «братьям». Эллефсону пришло шесть писем: от Пантеры, от Дэйва и от Марти.«Дорогой Санта, в этом году я вел себя хорошо, я хочу пива.»
Рекс.
«Дорогой Санта, я хочу пива.»
Дайм.
«Санта, я хочу пива.»
Фил.
«Я хочу пива.»
Винни.
«Дорогой Дэвид, в этом году я вел себя очень плохо, поэтому я хочу сделать тебе подарок и позволить наказать себя (тут подмигивающий смайлик)»
Санта.
Дэвид молча переместил письмо в спам. Хотя бы в письме Марти было побольше текста. Пробежавшись глазами по его письму, Дэвид почувствовал, как сердце дрогнуло, а губы непроизвольно растянулись в мягкой улыбке. Глаза защипало от влаги. Он слегка усмехнулся, вытирая одинокую слезу подрагивающей рукой. Марти не переставал удивлять бармена. Эллефсон чуть шмыгнул носом, перечитывая письмо андроида. Фридман определенно заслужил подарок от Санты. «Подарю ему…» — подумал он и осмотрел соседние полки с товарами — «…шар со снегом». Эллефсон схватил его и кинул в корзину. Фил вернулся с четырьмя разными пачками чипсов в руках. Увидев Дэвида с покрасневшими глазами, он неловко остановился, отводя взгляд. Бармен незаметно вытерся. — Тебя не было пол часа и все, что ты им выбрал это чипсы? — Ну да… А у тебя только шарик с пенопластом? — Во-первых, это снег. Во-вторых, не твое дело, — Дэвид покатил тележку вдоль рядов. Фил пожал плечами. Вскоре в тележке оказался клей и скотч для Пантеры, чтобы сделать подарки всем остальным. Дэвид покупал еду для праздника.***
Все столы в баре были отодвинуты к стенам, чтобы елка поместилась в центре. Ник быстренько соорудил подставку для нее. Большая часть игрушек была снята с плюща и перемещена на елку. Марти хотел принять участие в украшении, но спустя несколько попыток равномерно распределить игрушки по веткам, Ник сделал ему замечание. — Марти, нельзя чтобы несколько шариков одинакового цвета висели вместе. Фридман озадаченно посмотрел на дерево. — Почему? — Так не красиво. Андроид заменил шарики на игрушки других цветов. — Марти! Фридман поднял голову на стоящего на лестнице хакера. — Еще нельзя, чтобы много игрушек в принципе висело вместе. Марти посмотрел на елку и не увидел проблемы в своей композиции. Руки опустились. Какое-то новое чувство заполнило его изнутри. Захотелось уединиться. Он направился в сторону кухни. — Эй, Марти, ты куда? — обеспокоенно спросил Ник, чуть ли не падая с лестницы. — Пойду помогу Дэвиду. Там я пригожусь больше. Менза спрыгнул со стремянки, догоняя андроида. Ему хотелось дать Марти понять, что ему не стоит больше волноваться только о том, насколько он полезен или продуктивен, что нужно думать о том, что он сам хочет делать и как он хочет это делать, но не знал как. — Ты звучишь расстроенно. Марти глянул на Ника. Видимо, его расстройство доставляло ему печаль. — Нет, — невозмутимо произнес он. Удивительно, что лжи он научился лучше и раньше всего. Марти направился на кухню, оставляя Ника позади. Дэвид нарезал овощи для салатов. — Ну как там елка? — Спросил он, улыбаясь при виде Марти. — Такие вещи как композиция мне пока не понятны, — Фридман развел руками — Я подумал, что тебе я пригожусь больше. Он достал нож из стойки для ножей. Дэвид уловил в его голосе печальную интонацию. — И с чего ты это взял? — Ник сказал. Он прав. Дэвид протер руки полотенцем, прохрустев костяшками. — Вот когда все будет готово и нужно будет поставить на верхушку звезду, это сделаешь ты. — Правда? — Глаза Марти загорелись. — Это ты сделаешь лучше Ника, потому что он точно грохнется с лестницы на елку. А у тебя чувства баланса от природы идеальное. Марти улыбался. — Ну, как от природы, ты понял… — поправился Дэвид — Марти вешает звезду на елку! — крикнул он в приоткрытую дверь. — Как Марти? — Ник удивился, оборачиваясь — Я же всегда вешал. — Потому что ты был младшим. А теперь Марти младший. — Ну если ты хочешь, то можешь повесить… — начал андроид, увидев встревоженное лицо Ника, но Дэвид положил ему руку на плечо — Еще чего. — Ладно, — Ник приулыбнулся Марти, заметив как он обрадовался. Когда елка была украшена, мерцая гирляндами и блестящими шариками, Марти поднялся по лестнице, чтобы закрепить звезду на верхушке. Он не скрывал восторга, который он испытывал. — А чего Винни там стоит уже час? — Спросил Ник, указывая на проход к лестнице. — А видишь там омела висит, — Дайм указал рукой на потолок. — И что? — спросил Марти, спускаясь по стремянке. — Это еще одна традиция, — пояснил Ник, краснея от нахлынувших фантазий — Когда над двумя людьми висит омела, они должны поцеловаться. — Вау! — Марти оглянулся — У нас много где висит омела. А я ведь еще никогда не целовался. Ник покраснел сильнее, неловко поглядывая на него. Дайм засмеялся, глядя на них. — Что смешного? — спросил андроид. — Ничего. Просто… Тебе уже год! А ты еще не целовался? Ник встревоженно посмотрел на Дайма. Что он задумал? — А тебе двадцать, и ты тоже ни разу не целовался, — усмехнулся Менза. — Я?! А Ре… А, да-да, я… Я все равно много кого целовал! Ник усмехнулся. — Марти, а с кем из нас ты бы хотел поцеловаться? — спросил Дайм. Марти озадаченно огляделся, остановив взгляд на Нике. Мензу словно ошпарило. Он оттянул край футболки, чувствуя как горят уши. — Я бы хотел поцеловать дядю Дэйва, — внезапно выдал Марти. — Что?! — хором спросили Ник, Дайм и Дэвид с кухни. — Судя по всему, ему не хватает любви. А поцелуи — это знак проявления любви, — Марти открыл окно с заметками, что-то там перелистывая. — Не такой любви, — смущенно произнес Ник. — Надеюсь, что не такой, — добавил Дайм. — Ты же знаешь, что любовь бывает платоническая и романтическая. — Да, платоническая это, типа, когда по-братски любишь своего братана. Тогда можно целовать только в щеку, хотя это немного странно, — Пояснил Дайм. — А романтическая любовь… — голос Ника слегка дрогнул — Это когда любишь человека сильнее. Она тоже разная бывает… И там другие поцелуи, — Ник смущенно опустил взгляд. — Какие? — Да ты лучше загугли. Я так объяснить не смогу, — Ник почесал шею. — Может ты покажешь? — Марти заинтересованно уставился на хакера. Дайм залился смехом. Даже Дэвид на кухне добродушно засмеялся. Только Нику было не смешно. Его нутро полыхало, колени слегка подрагивали. Он даже не думал, что сможет так встрескаться в Марти. — Марти, люди просто так не целуются, — Выдавил он. — Но мы же любим друг друга? — Ты не так понял… — произнес Ник, подрагивая от волнения и прикрывая лицо рукой — Мы любим друг друга платонически. — Разве? — усмехнулся Дайм. Ник двинул ему локтем в живот. — Значит я могу поцеловать тебя в щеку? — Марти поднял одну бровь. Кажется, он запутался. — Можешь. Но… — Он замолчал. — Что? Есть какие-то условия, при которых нельзя? — Марти стоял с открытыми заметками. — Нет. Но… Ник так и не нашел, что сказать. — Ладно, технически, ты можешь это сделать. Но это будет немного странно. Обычно, друганы не целуют друг друга. — Обычно? А в каких случаях целуют? — Наверное, когда очень близки. — Ник почесал затылок. — Мы недостаточно близки? — Может прекратишь меня допрашивать? — усмехнулся Ник. Дайм взял с елки красный шарик и поднес его к уху хакера, сравнивая цвет. Ник опять двинул ему локтем. — Ох, забыл. Людям не нравится когда я задаю много вопросов. Но я, кажется, ничего не понимаю в любви. Эллефсон вышел из кухни с печеньем в руке. Он приблизился к Винни и поцеловал его в лоб. Затем он вручил ему печенье. Тот радостно поднял его над головой. — Мне дали печенье! Пантеровцы хищно посмотрели на него и бросились в сторону лестницы. Винни принялся улепетывать. В баре остались только Дэвид, Марти и Ник. Хакер, тяжело дыша, сказал: — Пойду наверх. Нужно к новому году подготовиться. — Смотри не сломай свою сахарную тросточку, — усмехнулся бармен. Менза что-то проворчал, исчезая на лестнице. — Давай я расскажу тебе кое-что о любви, — предложил Дэвид, положив Марти руку на плечо. Тот обрадовался, кивнув головой. — Любовь — это сильное чувство, —Эллефсон зашел на кухню и продолжил шинковать овощи. Марти снова почувствовал это странное чувство, как когда он отходил от елки. — Думаешь, я все-таки когда-нибудь смогу полюбить? — Я не знаю, — Дэвид потрепал Марти по голове — Мне кажется, что да. — Правда? — Может, ты уже кого-то любишь. — Как это понять? — Например, ты желаешь этому человеку или этим людям только самого лучшего. Но это не просто доброжелательство, а искренне. Марти вздохнул. Ему не нравилось это чувство. Чувство беспомощности. — Ты можешь отдать свою жизнь на благо любимому человеку. Или просто пожертвовать чем-то дорогим. Ты готов всегда быть рядом, чтобы оберегать его от опасности, потому что нет ничего важнее для тебя чем он (или она), живой здоровый рядом. Твое сердце уже не принадлежит тебе, оно в руках другого человека. — Я бы умер, если бы было так. — Я образно, — Дэвид вздохнул — Описать любовь непросто. Это практически невозможно. Марти опустил глаза. — Как же я пойму? Я ведь способен только копировать чувства. — А с чего ты это взял? Марти задумался. — Разве какие-то чувства не появляются у тебя сами по себе? — Появляются, — внезапно воодушевленно произнес Марти. — Может и любовь появится? Марти все смотрел в никуда. — Что ты чувствуешь, когда думаешь о Нике? — внезапно спросил бармен. Почему-то этот вопрос вызвал у Фридмана странное волнение внизу живота. — Почему ты спрашиваешь? — Ты лучше ответь сначала. — Я… — Марти тщательно прислушивался к своим чувствам — Почему-то волнуюсь. Дэвид улыбнулся, щелкая ножом по доске. — И хочется пойти проверить, как он там. — А вот этого лучше сейчас не делать, — засмеялся Эллефсон. — У него небольшие проблемы с вниманием. Он неосторожен в решениях. Вероятность того, что с ним случится что-то плохое, высока. Дэвид улыбнулся, Марти был очарователен. — Как бы ты себя чувствовал, если бы с ним что-то случилось? — Я бы испугался, — Марти щелкнул ножом по доске, разрубив морковку пополам. — А если бы что-то плохое случилось бы с… Э… С офицером Хэтфилдом. Марти нахурился. — Не знаю. — Вот. Как думаешь, что отличает твои чувства к Нику от твоих чувств к офицеру Хэтфилду? — Наверняка то, что Ник играет куда более важную роль в моей жизни. — Вот. Чем важнее для тебя человек, тем сильнее ты его любишь. — Кажется, начинаю понимать. Любовь — это смесь вечного страха за любимого человека и желания быть с ним рядом. — …Не совсем. Скорее, ты просто счастлив, что он у тебя есть, и что он любит тебя в ответ. — А если не любит в ответ? — Тогда это грустная история. Марти вздохнул. Голова перегревалась от всей новой информации. — Отдохни. Жалко конечно, что люди сами о себе ничего не понимают. Но я думаю, что к тебе это придет со временем. Обязательно. Марти приулыбнулся одобрительному тону.***
Закончив со своим вставшим вопросом, Ник принялся работать над письмом Санте. Не смотря на то, что бушевавшее раньше возбуждение утихло, Ник не нашел ничего, что нужно было ему больше, чем вибратор.«Дорогой «Санта», »
Ник надеялся, что двойные кавычки передают его жирный сарказм.«...в этом году я вел себя не очень хорошо, но все равно лучше, чем раньше, поэтому я думаю, я заслуживаю подарок»
Ник застопорился, думая как бы так написать, что он хочет.«Не сочти за странность, но я — человек простой. У меня есть все, что мне нужно, а если нет, то я мигом нахожу это. Поэтому я хотел бы попросить у тебя вибратор. Тем не менее, я не разбираюсь в таких вещах, поэтому спрашиваю у эксперта. Спасибо.
Ник.»
Дэвид вскинул руку, читая письмо. Он пару раз цыкнул, закатил глаза и под конец вздохнул. — Ладно, думаю ты уже можешь пойти к этому дуралею. А с этим я сам как-нибудь справлюсь. — Хорошо, — Марти поднялся. — Дэвид, — позвал он — Спасибо. Эллефсон только улыбнулся ему, а затем вернулся к голограмме, открывая интернет магазин. Марти постучался. — Да? — послышалось изнутри. Фридман улыбнулся прежде чем войти. — Ты уже придумал, что попросишь у Санты? — спросил андроид, проходя внутрь. — Да-а… — Ник почесал затылок — Только это секрет. А еще я придумал, чем мы займемся завтра ночью, — у него в голове проскочила мысль, что это звучит двусмысленно — Мы подкараулим Санту. — Ник, Дэвид говорил, что он так не принесет подарки. — Да я просто докажу тебе, что подарки нам дарит не Санта, а Дэвид. — Хорошо, — Марти был согласен на смену мнения, если предоставят доказательства. Ник открыл на своих ОДР какую-то аркадную игру. — Интересно, в праздник пойдет снег? — Марти посмотрел в окно. Мегаполис подсвечивал грозовые тучи над ним разноцветным неоном. — Обещали. — Я же никогда его не видел. — Марти улыбнулся, посмотрев на Ника. — Снег забавная штука, только обычно, много его не выпадает. Говорят, раньше его могло столько навалить, что вся земля была покрыта аж метровым покровом. А сейчас город слишком сильно греется. Марти все улыбался, смотря на хакера. Он хмурился, сконцентрировавшись на аркаде. Черные кольца волос падали на лоб и густые брови. Фридман заметил бледную, горизонтальную полоску, идущую внутри правой брови Мензы. — Откуда у тебя шрам на брови? Ник усмехнулся. — Однажды мне очень захотелось раздобыть себе новое йо-йо со светящейся нитью. Японцы решили создать усовершенствованные версии древних игрушек. В йо-йо есть подшипники, чтобы оно лучше крутилось и генератор энергии, который заряжается от кручения и питает свет в нити. Еще можно было программировать ее, чтобы при быстром кручении проигрывались разные картинки, как на голограммах. Крутая штука в общем. Но денег у меня не было. И я решил его украсть. Меня спалили, и я принялся удирать. В итоге я успешно его спер, но под конец споткнулся и ударился башкой о какую-то железку в стене. А мог бы глаза лишиться. Марти свел брови. — Меня волнует твоя рассеянность.***
В канун Нового года в баре было много посетителей. Оказывается, даже пьяницам и грабителям (и даже грабителям-пьяницам) хочется провести его в праздничной атмосфере. У Марти была куча забот, которыми нагружал его Дэвид. Он то и дело сновал между посетителями и разносил заказы. Дэвид начинал переживать, что кто-нибудь из сидящих здесь киллеров, дилеров или просто панков узнает в официанте пропавшего андроида. Навязчивые мысли начинали сгущаться над ним. Если Марти заберут, несчастными останутся все. Даже Дэйв. Ник спустился чтобы взять чего-нибудь сладкого. Марти задержал на нем взгляд, ставя на поднос очередную кружку пива. Но стакан с золотистой жидкостью так и остался в руке андроида, с тем как он смотрел хакеру в след. — Дэвид, — робко начал Фридман — Можно я пойду наверх? — Иди, — Эллефсон был словно рад, что андроид это предложил. Только кто теперь будет разносить заказы? Придется либо открыть самовынос, либо… — Дайм! — Крикнул бармен. На лестнице послышался грохот. Комок пушистых и спутанных волос свесился с перил. — Хочешь отдать мне часть задолженности? — Ну, не особо. — Дайм встретил грозный взгляд Эллефсона и тут же спохватился — В смысле да, только денег нет. — Хочешь их заработать? Дайм сначала задумался: «Хочу ли я?», но потом вспомнил, что деньги это всегда хорошо, и закивал. — Зови своих братцев, и поработайте официантами. Когда ребята спустились, они тут же похватались за кружки с пивом, но бармен их остановил — Если хотите денег, вам придется соблюсти несколько правил. Во-первых, завяжите волосы. Во-вторых, наденьте фартуки. В-третьих, не пейте чужое пиво.***
Марти заглянул в комнату. Ник все рубился в ту аркаду, где надо катать кубик. — Марти? Андроид улыбнулся, опускаясь рядом — Ты чего не внизу? Дэвид отпустил тебя? — Ник не отрывался от игры. — Да, — Марти смотрел на прыгающий по платформам кубик, а потом вдруг обхватил руками хакера. — М… Ты чего? — Ник покраснел, разбивая кубик о препятствие. — Просто обнимаю тебя. Ведь друзья могут обниматься? — Марти говорил, уткнувшись в плечо Мензы. — Могут, — смущенно ответил тот. — Почему ты так смутился? Я опять сделал что-то не так? Ник почувствовал нотку печали в его голосе. Кажется, сложности с пониманием чувств начинали давить на андроида. — Нет, все верно, — Ник притянул его к себе — Ты молодец. Марти нравилось объятье. Ник был теплым, и от него приятно пахло. На удивление. Не хотелось отпускать, но Ник отстранился первым. На его лице читалась какая-то неопределенная эмоция. — Что ты чувствуешь? — внезапно спросил Марти. — В смысле…? — Я не могу распознать твою эмоцию из выражения лица. — Приготовься к тому, что это будет происходить часто. Марти словно расстроился. Ник взволнованно заглянул ему в лицо. — Да это не важно. Мы, люди, вообще ничего не понимаем, нам же это не мешает. Марти поднял взгляд. — Знаешь, — начал он — Такой цвет глаз как у тебя есть только у 4% населения… Ник не смог сдержать улыбку. Марти смотрел на него, словно изучая. Его глаза было не отличить от человеческих. Зрачок так же сужался и расширялся, настраивая светофокус. Ресниц было примерно столько же, сколько у человека. Даже складки кожи на веках было не отличить от настоящих. — А тебе будет больно, если тыкнуть в глаз? — Боль — это лишь сигнал о повреждении. Вдруг, из напульсника Ника выскочила голограмма. Дэвид требовал спуститься вниз, потому что пантеровцы не справлялись. Спускаясь по лестнице, они встретили Дайма, Фила и Винни. Видимо, только Рекс остался внизу. Дэвид вручил им праздничные фартуки. Еще немного и бар закроется.***
Когда все посетители разошлись по домам, ближе к полуночи, жители бара собрались, чтобы и самим отпраздновать. Пантеровцы сдвинули несколько столов рядом, чтобы все поместились, Дэвид поручил Нику и Марти перетаскать остатки еды на стол. В баре играла ABBA. Не хватало только Дэйва, который обещал приехать. — Марти, сегодня тебе предстоит попробовать много нового, — Ник показал рукой на стол — Начни с этого, — Менза придвинул к Фридману холодец. — Исходя из факторов, по которым люди определяют степень аппетитности блюда, эта штука совсем неаппетитно выглядит. — Кому-то это нравится. Филу например. Марти с недоверием зачерпнул ложкой желе. Он нахмурился, как только оно оказалось во рту. — Не знал, что еда бывает невкусная. — Еще как! Но вот Пантера едят что дадут. В честь праздника, Дэвид налил Нику и Марти шампанского. — Алкоголь понижает осознанность и моторные функции, почему людям нравится его пить? — Марти поднял бокал, покачивая его в стороны. — Не будь занудой и пей. Щас узнаешь почему. — Вкус неприятный, — признался андроид. — Теперь и себе налить пора, — сказал Дэвид, опустошив бутылку шампанского и выудив из-под стола бутылку водки. — О-о, щас Дэвид отвлечется, и мы сможем украсть немного пива, — шепнул Ник на ухо Марти. — Ты опять будешь рисковать здоровьем, — Марти немного сдвинул брови, вспоминая предыдущий раз. — Да все будет нормально. Пошли. Ник незаметно подошел к барной стойке и налил две кружки. — Держи. Марти недоверчиво уставился на жидкость. — Ты же хочешь познать все радости жизни. Как думаешь, почему пиво заказывают чаще всего? Марти глянул на Ника. Кажется, он прав. Опустошив кружку, Марти ничего не почувствовал. — Это попозже проявится, — пояснил Ник, отпивая часть — И я бы не советовал вот так вот залпом пить. — А что? — встревожился Марти. — Ну так эффект будет ярче, скажем так. Ничего страшного. Пошли пожрем. Марти отошел от стойки, и изображение мира поплыло. Он испуганно схватился рукой за стоящий рядом стул. Ник засмеялся. — Ты же никогда не пил. Марти глянул на него. — Как тебе? — Менза протянул андроиду руку. — Пока не вижу причин, по которым оно может нравиться. Ник засмеялся. — Ничего себе тебя развезло. Давай руку. Марти коснулся руки хакера. По животу разлилось что-то теплое. — Погоди… Кажется я понял, в чем смысл, — Марти обхватил чужую ладонь плотнее — Это приятно. — Вот видишь, — Ник потащил его к столу. — Не так быстро, — попросил Марти заплетающимся языком, хватаясь за плечо хакера. — Понял. Как только они добрались до стола, и чужая ладонь покинула его, Марти озадаченно прислушался к себе. Кажется, это чувство было не опьянение. Опьянением было это ощущение нереальности происходящего. Пантеровцы кидались едой. Ник что-то возбужденно доказывал Рексу. Но мысли были громче звуков. Андроид смотрел на хакера, следя за его движениями и мимикой. Кровь приливала к лицу. Хоть она и была голубой, румянец на щеках выступал красный. — Ник… — позвал Марти — Я странно себя чувствую. — Это нормально. Тебе не нравится? — …Нравится. — А в чем проблема? — Я не уверен, что это опьянение так сказывается. — А что тогда? — Не знаю. — Успокойся, Марти. Просто наслаждайся. Пантеровцы подначивали Дэвида станцевать на столе. Тот отказывался, пытаясь сохранять строгость, но чем больше он пил, тем меньше ее оставалось. В итоге он крикнул: «Ладно!». Бармен приблизился к музыкальной машине, выбирая трек. Ник распахнул глаза, увидев, как Эллефсон заскакивает на стол, двигаясь в такт музыке. Марти сидел, сложив руки на груди, с приподнятыми бровями. Пантеровцы только трясли патлами под гитарный риф и параллельно снимали танец на камеру. На Эллефсоне была голубая рубашка со снеговиками и его любимые кожаные штаны. Они отражали блеск гирлянд, висящих со всех сторон. Марти перевел взгляд на Ника и обнаружил его, рассматривающим андроида. — Может поиграем в Immortal Combat? — Предложил он. — Да уж, давай, — Ответил Ник, ссылаясь на бармена. Они направились в сторону лестницы, прихватив немного еды. Марти пытался сконцентрироваться на равновесии, но получалось неважно. Ник держался лучше. Может, алкоголь еще не проник в его кровь. Приблизившись к проему, Фридман задрал голову на листья омелы. Стоило Нику приблизиться, Марти наклонился к нему и коснулся губами щеки. Менза издал неопределенный звук и замер, заливаясь краской. Андроид только сонно улыбнулся, продолжив покорять лестницу. Хакер коснулся рукой щеки. — О боже… — шепнул он, смотря Марти вслед. Или это преданность традиции, или Фридман научился питать симпатию, или опьянение перепутало все в его голове. Марти играл в приставку хуже обычного. У Ника даже пару раз получилось его обыграть. То ли андроид поддавался, чтобы полюбоваться радостью хакера, то ли все тоже опьянение не давало ему поспевать за картинкой на экране. Ник был счастлив, что у него есть кто-то, с кем можно провести вечер как нормальные люди, играя в приставку и стачивая пачку чипсов за пачкой, а не танцуя на столе и поджигая елку. Через несколько часов игры, Эллефсон приказал всем валить спать. Мастейн так и не приехал на праздник, поэтому Дэвид планировал посидеть в одиночестве под музыку и потосковать. — Помнишь мой план? — спросил Ник, получив сообщение бармена. — Мы будем сидеть на крыше, ждать снег и караулить Санту по твоей камере. — Именно. С крыши бара открывался вид на миллионы неоновых вывесок, торчащих тут и там среди зданий. Голова начинала кружиться от того, насколько огромный был город. Спустя некоторое время ожидания, Ник заснул, склонив голову на плечо андроида. Фридман улыбнулся. Как хорошо, что ему не нужен сон, и он мог караулить часами, готовый разбудить Мензу в случае чего. Он взял экранчик из расслабившихся ладоней Ника. Хотелось коснуться их. У него были теплые и мягкие руки. Но Фридман отказался от этого желания и уставился в экран. Проведя некоторое время, наблюдая за Дэвидом, лежащим на столе, Марти оторвался от экрана, глянув на мирно сопящего Ника. Его дыхание опускалось на плечо андроида. Фридман поднял ладонь и коснулся щеки хакера. Она была ледяной. Марти вздрогнул. А что если Ник заболеет? На улице была минусовая температура. Снег, похоже, не собирался идти. Только небольшой туман окутал улицы города, размывая свет неона в разноцветную дымку, пряча всю грязь улиц за ней. Марти сунул экран себе в карман и аккуратно подхватил ноги Мензы. Оторвав его от земли, Фридман почувствовал, как низ живота нагревается и уровень волнения растет. Это чувство преследовало его всякий раз, как он касался Ника. Андроид позволил улыбке расползтись по лицу. Густые ресницы Ника расслабленно лежали, прикрывая нижнее веко. Толстые брови и губы подрагивали с тем, как менялся сюжет сна. Вдруг, белые хлопья начали опускаться на густые темные волосы. Улыбка Марти растаяла. Он поднял глаза к небу. На город медленно опускались тысячи белых мушек. Они кружили в порывах ветра, словно танцуя. Когда они касались теплой кожи Фридмана, то мгновенно таяли, превращаясь в малюсенькие капельки воды. Засмотревшись на то, как город медленно покрывается снежным покровом, Марти не заметил, как множество снежинок опустилось на волосы и ресницы Ника, а так же на его одежду. Хорошо, что она была из гидрофобного материала. Фридман направился внутрь. Двери приходилось открывать ногой. Уложив Мензу в постель и стянув с него верхнюю одежду, Марти вернулся на крышу, следя за экраном и снегом одновременно.***
Часы показывают три ночи, а Дэвид спокойно потягивает шампанское, сидя за барной стойкой. Явление чертовски редкое, но что поделать? Часы показывают три, а значит уже три ёбаных часа Дэйва нет дома, и единственное, что остаётся Дэвиду — ждать. Ждать и устало смотреть сквозь полупустой бокал на украшенную ёлку, от вида которой уже ни капли не радостно и почти больно. Новогоднее празднование прошло прекрасно: бар не был разрушен, и Винни уцелел, что не могло не радовать. Но даже в такой замечательный, казалось бы, день Эллефсон не может не страдать, не может не печалиться. Ведь его любовник так и не объявился, хотя слёзно клялся, что обязательно приедет, ведь именно ему выпала честь раскладывать подарки в костюме Санты. Дурацкое занятие, но мало ли Марти с Ником спустятся посмотреть или, не дай бог, ловить Санту: так будет меньше подозрений. Посмотрев очередной раз на часы, Эллефсон вздохнул. Вздохнул тяжело, сдерживая не только печаль, но ещё гнев, страх, разочарование. Вдруг Дэйв не успеет приехать даже к утру? Вдруг он вообще решил на всех забить? Вдруг бедные спиногрызы останутся без подарков? Да, возможно, Дэйву и было глубоко похуй. Но что Дэвиду прикажете делать? Ему похуй, как бы он ни хотел, не было. В конце концов Дэвид допил последние капли шампанского, резко запрокидывая голову, а потом улёгся на руки, прикрывая глаза. Он так устал волноваться из-за Дэйва и тратить на него свои нервы, чертовски устал. Мир вокруг погрузился во тьму, и всем, что мужчина теперь слышал, было раздражающее тиканье механических часов: «тик-так», «тик-так», «тик», мать его, «так». А потом Эллефсон невольно вздрогнул, когда дверь медленно распахнулась и почти аккуратно закрылась, и мерзкое тиканье сменили тяжёлые шаги армейских ботинок. Вздрогнул, но глаза не открыл, потому что знал, кто издавал эти звуки, и специально не хотел пока смотреть на человека, который его чуть не предал. Нужно было немного остыть. Тяжёлые шаги медленно переместились куда-то в сторону ёлки, а потом Дэвид какое-то время слушал, как тайный гость совершенно явно теребил ветки несчастного дерева, приподнимая их, впихивая под них коробки и шуршащие пакеты. Злость и печаль быстро сошли на нет, и Эллефсон почти улыбнулся, но сдержался: пусть теперь Дэйв думает, что он спит. Интересно, Санта расстроится, когда поймёт, что у бармена не вышло дождаться его и не заснуть? Задумавшись, Эллефсон почти не заметил, как тяжёлые шаги переместились совсем близко к его столу, а потом вновь наступила тишина, разбавляемая лишь гнусными «тик-так», «тик-так». Почему Дейв остановился? Неужто залюбовался? Неужто проснулась совесть? На стол с тихим стуком что-то опустилось, а потом раздался тяжёлый, почти разочарованный вздох, и шаги начали удаляться. Тогда Дэвид не выдержал: распахнул глаза, лишь мельком взглянул на маленькую красивую коробочку прямо перед собой, и тут же вскочил с места, будто Дэйв вот-вот растворился бы в воздухе. Санта обернулся почти испуганно и даже не успел ничего сказать: Эллефсон притянул его за грудки и впился в губы жадным поцелуем. Почему-то Мастейну не хотелось больше давать пощёчину — хотелось крепко обнять, гладить, целовать — ведь обещание он сдержал, а значит виноват ни в чём не был. Ну, кроме, пожалуй, затяжного ожидания. — Мужчина, полегче, я тут, вообще-то, делом занят! Подарки вон расставляю. И до вас очередь дойдёт, подождите, — возмущённо проворчал Дэйв, отстраняясь от Дэвида, но не сдерживая тёплой, любящей улыбки. — Ой, извините пожалуйста, не знал, что вы, дедуля, такой важный. Может, помочь? — сквозь смех подыграл Эллефсон, не в силах сдержаться при виде любовника в чёртовой новогодней красной шапке с убранными под неё волосами. — Ещё бы! Важный как мой хуй отважный, — продолжил Дэйв импровизированную сценку, откидывая в сторону мешок из-под подарков и подбочениваясь. — А чё это на тебе, кстати, за убогая рубашка со снеговиками? — А чё это, собственно, у вас, дедушка, борода рыжая? С каких пор Санта ирландец? — Дэвид всё смеялся и никак не мог взять себя в руки, настолько комично Мастейн смотрелся в красной подстать шапке шубе, варежках, но при всём при этом со своей родной отросшей рыжей бородой. — А чё это ты ржёшь надо мной? — вдруг возмутился тогда Дэйв. — А чё, нельзя? — парировал Дэвид. — А нельзя! — А ты заставь замолчать, — на этой ноте настроение Эллефсона изменилось: он игриво приподнял бровь, подошёл к Дэйву вплотную и грациозно провёл рукой по крепкому плечу любовника. Началась его любимая игра под названием «возьми Дэйва на слабо». Ну или «заставь Дэйва взять тебя». — Ебал я эти ваши подарки. В такие ебеня за ними таскался, — Эллефсону показалось, или рыжий смутился? Окончательно вышел из образа, отвёл взгляд, нетерпеливо сглотнул. Даже после стольких лет такие невинные, как Дэвиду всегда казалось, игры заставляли его любовника порой вести себя подобно девственному школьнику, и бармена это невероятно забавляло. — Может, лучше меня выебешь? Давно не виделись всё-таки, не находишь? — Эллефсон смело взглянул прямо в карие глаза напротив, и Мастейн обомлел, настолько много в них читалось эмоций: нетерпение, страсть, желание. Любовь. Рыжий стянул варежки и обнял бармена крепко-крепко, так, как мог только он, так, как было дозволено только ему, так, чтобы чувствовать лёгкий запах алкоголя и нотки дешёвого парфюма. — Неужели, я и правда так глупо смотрюсь в этом? — спросил Дэйв, не выпуская Дэвида из объятий, чтобы хоть таким образом по-человечески извиниться. Ведь мужчине конечно же было стыдно. Причём всегда, каждый грёбаный раз, когда под «вернусь через пару дней» он подразумевал месяц или два. Мастейн был лишь жертвой обстоятельств и никогда точно не знал дату своего возвращения, но всегда ждал её больше любого бестолкового праздника. — Ты хочешь получить честный ответ или дружеский? — тут же усмехнулся Дэвид, окончательно оттаяв. Всё-таки не мог он долго злиться на Дэйва, сколько бы раз ни пытался. — Такой, блядь, от которого не захочется застрелиться на месте. — Да, ты выглядишь пиздец как глупо. Но это не значит, что это хоть как-то мне мешает, — только Мастейн успел открыть рот, чтобы возразить, Дэвид смял его губы своими, вовлекая в новый поцелуй, проводя языком по чужой губе и тут же просяще прикусывая её. Наконец, терпение рыжего достигло предела, и он охотно ответил, яростно, страстно, как изголодавшийся дикий зверь. — Этого просто не может быть… — мужчины так увлеклись друг другом, что совершенно не заметили выглядывающую со второго этажа в лестничный проём голову Марти, которого настолько впечатлили рассказы новых друзей о Санте, что он просто не мог не проследить за баром сегодня ночью. Ведь именно там стояла ёлка, под которой на утро все должны были обнаружить свои подарки. Конечно, Фридман мог уже множество раз проверить достоверность существования этого мифического доброго дедушки в интернете, но пантеровцы так вдохновлённо и детально рассказывали ему об уже прошедших новых годах, что он решил довериться им и проследить на всем самостоятельно. Жаль только, что Ник уже спал: они договорились взяться за это опасное дело вместе ещё несколько часов назад, но парнишка так умиротворённо выглядел во сне, что Марти просто-напросто не осмелился его разбудить. — Дэвид и целуется с… Сантой? Но как же дядя Дэйв? И как такое вообще могло произойти?! Кажется, я теперь обязан всем рассказать, чтобы избежать семейной ссоры! — последнюю фразу Фридман прошептал слишком громко из-за того, что люди, кажется, называют «переизбытком эмоций», а потому пришлось быстро отодвинуться в тень, чтобы избежать настороженного взгляда Дэвида. Андроид на самом деле даже не на шутку испугался: что, если Дэйв разозлится, когда узнает обо всём, и уйдёт из бара навсегда? Тогда Дэвид будет горевать, а значит будет всегда ходить грустным и злым. А значит, пантеровцы будут тоже всегда расстроенными. И Ник тоже… «Может, лучше сохранить всё в секрете? Нет. Я видел слишком много фильмов, где из-за секретов становилось только хуже…» — с этими мыслями Марти бесшумно юркнул назад на второй этаж, чтобы судорожно дожидаться утра и раскрыть страшную тайну, невольным свидетелем которой он стал этой ночью. — Кто-то может увидеть, — тем временем констатировал факт Дэвид, будто намекая любовнику, что пора бы переместиться в спальню или в любое другое менее людное место. Хотя, в праздничную ночь бар всё равно не работал. И именно поэтому Дэйву было абсолютно плевать. — Пусть смотрят. И завидуют, — парировал он, стягивая с себя, наконец, дурацкий колпак и злобно отшвыривая его куда-то в сторону; туда же полетел и красно-белый полушубок. — Я просто ахуеть как соскучился, — Мастейн впился в губы Эллефсона до того, как тот успел что-то возразить, и развернул спиной к барной стойке, чтобы после резко подтолкнуть к ней, взять под руки шикарные стройные ноги любовника и усадить его на своё любимое место в баре. — Серьёзно? Ты хочешь сделать это здесь? — задыхаясь от ласк Дэйва прошептал бармен, запрокидывая голову и прикусывая губу. Это рыжий чёрт всегда точно знал, что Дэвиду было нужно: когда он хотел, чтобы на нём расстегнули рубашку, где он хотел почувствовать прикосновение горячих ладоней, а где — лёгкую боль от коротких ногтей, когда хотел обомлеть от тёплых поцелуев, а когда — вздрогнуть из-за прикосновений колючей бороды, в каких местах он хотел, чтобы остались следы от укусов, в каких — алые засосы. Дэйв знал его так, как не знает никто другой, видел насквозь, покрывал своими метками, не пропуская ни сантиметра кожи. Бармен словно начал плавиться от обрушившихся на него ласк и неосознанно скрестил ноги за спиной любовника, притягивая его тем самым ещё ближе, совсем вплотную. А Дэйву это только понравилось: его лицо уткнулось в самое дорогое, что было у него на всём белом свете после целого Эллефсона: его роскошную пышную грудь. — О да, идите к папочке… — шепнул Мастейн, зачарованно обводя руками своё сокровище, очерчивая свои владения. — Боже, Дэйв, какая мерзость, — только упрекнул мужчину Дэвид, как вздрогнул и тут же замолк, почувствовав размашистое прикосновение чужого горячего языка к своему соску. Ну вот, рыжий бес снова вёл себя совсем как ребёнок: посасывал любимую грудь, сжимал её руками, прикусывал чертовски нежные розоватые соски, но самое ужасное — Эллефсону это нравилось, его это просто чертовски заводило. Он плавно запустил пальцы в длинные кудри любовника и сжал их, притягивая ещё ближе, чтобы слиться воедино, раствориться друг в друге. А ведь правда, какая разница, увидит ли их кто-то? Какая разница, сидит ли Дэвид на кровати или на барной стойке? Пусть хоть весь мир увидит, плевать. Сейчас для мужчины существовал лишь Дэйв, его прекрасные карие глаза и ловкие руки. — Прошу, Дэйв, — бармен начал потихоньку сходить с ума, а затяжная ласка начала превращаться в пытку, — давай дальше, — но как мужчина ни просил, рыжий игнорировал его и продолжал нацеловывать шею и кубики пресса, водить ладонями по сексуальным бёдрам в попытках наверстать упущенное, воплотить в жизнь все те сны, которые видел во время гнусной разлуки. — Я хочу тебя, Дэйв, пожалуйста… В голове киллера будто что-то щёлкнуло: он вскинул голову, а в его взгляде теперь читались сочувствие и вина: — Прости меня, Дэвид, — выдал он на выдохе, — я не хотел, правда не хотел, блядь, так надолго исчезать. Я так хотел быть рядом с тобой, так хотел целовать тебя, каждый день делать то, что делаю сейчас. Я так виноват, я… — Дэйв… — бармен обхватил заросшую щёку любовника ладонью и тепло улыбнулся. Наблюдать такой приступ нежности от Мастейна было настоящей редкостью. Это не могло не льстить и не могло оставить равнодушным, — я тоже очень скучал по тебе. Каждый раз скучаю. Но я не виню тебя по-настоящему, потому что понимаю, как тебе тоже тяжело. Если ты, конечно, не баклуши «на работе» бьёшь. — Эй! — Дэйв сначала возмутился подколу со стороны Дэвида, но потом вдруг опустил руку к своему армейскому ремню с множеством различных отделений и выудил оттуда небольшую фляжку. — Может, выпьем? Праздник всё-таки, — в скрипучем голосе сквозило подозрительно много надежды. — Дэйв-Дэйв, ты хоть когда-нибудь можешь не думать о выпивке? — покачал головой Эллефсон, при этом, однако, хитро улыбаясь и выуживая фляжку из рук любовника. — Какая незадача, кажется, я должен разливать напитки, но бар сегодня закрыт, так что… — с этими словами мужчина отпил немного виски, а потом охотно подался навстречу привставшему на мыски Дэйву, отвечая его жадному поцелую, разделяя с ним терпкий запах и обжигающее тепло алкоголя. Параллельно рыжий поспешно расстегнул пуговицу штанов Эллефсона, и тот готов был поклясться, что с облегчением выдохнул: всё-таки возбуждение никуда не ушло, а, наоборот, нахлынуло с новой силой. Любимые кожаные штаны быстро оказались стянутыми и отброшенными на пол. — А как же рубашка? Что, всё-таки нравится? Уже не хочешь от неё избавляться? — Мне нравишься ты. А рубашка… Ну да, в принципе пойдёт, — ухмыльнулся в ответ рыжий, упиваясь довольной улыбкой бармена, а после аккуратно просунул руки меж его коленей и медленным, но верным движением раздвинул его ноги. Но Дэвид не дал любовнику опустить взгляд: он вовремя приподнял рыжую голову за подбородок и шепнул так, что у Дэйва чуть земля из-под ног не ушла: — Я готов. Просто возьми меня уже, — а после не спеша соскользнул с барной стойки, нарочито медленно и манерно, виляя в конце бёдрами, так, чтобы у Мастейна слюнки потекли, чтобы он был на грани от одного лишь взгляда, и сам скинул с себя рубашку. Рыжий чуть отстранился и наконец смог обвести рассеянным взглядом всё тело любовника, исследовать каждый его изгиб, мысленно сойти с ума. Рыжим бесом обычно называли Дэйва. Но это не значит, что и Дэвид не мог вести себя порой словно безжалостный инкуб. Бармен развернулся к Мастейну спиной, снова виляя бёдрами, грациозно повёл лопатками и опустился грудью на барную стойку, выгибаясь в пояснице, как дикая кошка. Потом он обернулся на Дэйва и подмигнул: это совершенно точно стало последней каплей. Рыжий рвано выдохнул, провёл одними кончиками пальцев от шеи партнёра до самого копчика, приспустил штаны и медленно вошёл сразу на всю длину, обхватывая талию Дэвида руками, ловя его протяжное мычание и отзеркаливая его. Вообще-то, Дэйв когда-то старался быть как можно тише во время секса, но с Эллефсоном всё было иначе; ему можно было открыться и довериться, можно было вести себя ласково и стонать с ним в унисон. — Можно? — шепнул Дэйв прямо любовнику на ухо, обдавая шею горячим дыханием, целуя её, оставляя сбоку багровеющий засос. Хотя Дэвид и доверял ему, он всегда послушно дожидался разрешения двигаться, чтобы из-за лишних вольностей не причинить лишнюю боль. — Да, — на выдохе выпалил бармен, сжимая руки в кулаки и на секунду жалея, что под ними не было простыни, которую можно сжать. — Давай, — а Мастейн тем временем последний раз поцеловал шею Дэвида, как раз в том месте, где теперь красовалось оставленное им пятнышко, и начал неторопливо двигать бёдрами, всё ещё сдерживая себя, не срываясь на бешеный темп, а смакуя каждый звук, издаваемый партнёром. Дэвид держался долго и достойно, стараясь приглушить стоны и превратить их в сдавленное мычание, но если он любил игры в соблазнение, то Дэйв любил доводить бармена до исступления, делать так, чтобы он окончательно забывался и давал волю своему голосу, где бы они ни были. А потому с каждым сдерживаемым Эллефсоном стоном рыжий ускорялся, начинал двигаться жёстче, а в какой-то момент звонко хлопнул Дэвида по упругой заднице, не вкладывая в этот удар, однако, и половины силы. Он лишь хотел раззадорить Дэвида, наконец раскрепостить. Это сработало: Эллефсон впервые издал громкий стон, немного похожий на скулёж, но не жалобный; молящий. Мужчина всё же отпустил себя, позволил себе полностью наслаждаться Дэйвом, отдаться инстинктам и не думать совершенно ни о чём лишнем. Он начал подмахивать бёдрами навстречу любовнику, помогая тому ускориться вновь, вдалбливаться в его подкаченное тело ещё сильнее, ещё свирепее. Если бы барная стойка не была прикручена к полу, она точно сейчас ходила бы ходуном, ведь сердце Эллефсона так бешено билось, что казалось, весь мир вокруг трясётся и содрогается вместе с ним. Ему было чертовски жарко и становилось только жарче, он чувствовал, что вот-вот расплавится в заходящуюся рябью от наслаждения лужу, и как только он подумал, что совсем теряет рассудок от нарастающего наслаждения, с каждым новым толчком тело словно стало пробивать электричеством. Он был близок, чертовски близок. — Дэйв, блядь, только, ммм… Только не… Останавливайся, — еле выдавил из себя бармен, не осознавая до конца, зачем именно просил об очевидном. Однако Мастейн всё же ответил, с трудом, дыша отрывисто, часто: — И не Думал. Спустя пару секунд Дэвид зажмурился до цветных фейерверков под веками, сильнее прогнулся в пояснице, прикусил губу чуть ли не до крови: низ живота словно свело от наслаждения, и это чувство растеклось по всему телу с последними толчками Дэйва, оставляя Дэвида в забвении. Не страшно: кончив, рыжий прижался к любовнику, обнимая со спины, переводя дух вместе с ним, а потом медленно отстранился и тут же накинул на него свой тёплый полушубок. Эллефсон благодарно улыбнулся Мастейну, обернулся к нему, всё ещё чуть подрагивая всем телом, и укутался в предложенную вещь. Рыжий же натянул назад штаны, откинул спутавшиеся потные кудри, а потом очень бережно взял красиво упакованную коробочку со стола, за которым Дэвид изначально сидел. — Посмотришь, что там? — с надеждой в голосе спросил Дэйв, и Дэвид, добродушно усмехнувшись, принял подарок из рук возлюбленного. — Извини, совсем забыл. Открываю, — бармен аккуратно потянул за края кривовато завязанного бантика и приподнял маленькую крышечку. — Дэйв, это… — его глаза тут же засияли, по крайней мере как показалось Мастейну, а губы расплылись в счастливой улыбке. — Давай так: я не буду спрашивать, где ты взял столько денег, а ты не будешь рассказывать мне об этом? — Идёт, — не менее радостно отозвался рыжий, ликуя от такой реакции на его подарок. Он вновь приблизился к Эллефсону вплотную и обнял его, в этот раз не сильно, но ласково и нежно. Дэвид положил голову любовнику на плечо, продолжая рассматривать серьгу из настоящего белого золото с сияющим, ослепительным бриллиантом. Настоящее новогоднее чудо. Хотя нет. Настоящее чудо — это то, что Дэйв Мастейн сдержал обещание и вернулся, не забыл ни про один подарок, даже переоделся в глупый костюм. Сделал всё это ради Дэвида и ребят.***
На следующее утро, Ник вскочил со звоном будильника. — Доброе утро, Ник. Представляешь, Дэвид целовался с Сантой. — Пошли скорее смотреть что там! — воскликнул Менза, падая с кровати. Под елкой было несколько коробок с подарками. На них были написаны имена разным почерком. Ник мигом нашел свои, бросаясь к коробке. — Наконец-то! — Он быстро разорвал упаковку и тут же прижал прозрачную коробку к груди, чтобы никто не увидел. — Спасибо Дэвид, очень удобная упаковка, — Произнес Ник, убегая наверх. — Ник, куда ты? — спросил Марти, но бармен положил ему руку на плечо. — Оставь его одного, пускай порадуется подарку. Лучше глянь под елку, там и для тебя кое-что. Марти удивленно осмотрел коробки и заметил маленький с запиской: «Марти». Он радостно улыбнулся, разворачивая упаковку так, чтобы не порвать ее. — Ух ты! Это модель центрального района нашего города, залитая водой в которой плавает пенопласт! — Это снег, — Дэвид потряс шарик и вернул его Марти. — Видишь? — Очаровательно! И это мне? — Да, теперь это твое, — Дэвид почесал затылок. Марти искренне радовался. Пантеровцы подарили друг другу и всем остальным модельки, склеенные из гаек. Надо же их куда-то девать. Не смотря на отсутствие практической пользы, они искренне радовались подаркам братьев.***
Ник закрыл комнату и радостно поднял коробку перед собой. Дэвиду было раз плюнуть найти отличный фаллоимитатор. Этот был зеленый, приятный на ощупь и с пупырышками по всей поверхности. Менза принялся избавляться от одежды. Он плюхнулся на кровать, позволяя фантазии литься беспрепятственно. Он коснулся губами вибратора. Покрываясь слюной, он становился очень скользким. Ник взял его глубже, лаская свободной рукой сосок. В голове вспыхнула картинка. Интересно, у Марти такой же член — на ощупь искусственный? Или он все-таки такой же, как остальная кожа — теплый и мягкий? Из горла вырвался стон. Чувствительные соски набухли, разливая волны удовольствия под кожей по всему телу. Воображаемые пальцы зарылись в волосах, притягивая ближе. Свободная ладонь оторвалась от чувствительной точки на груди и скользнула вниз по животу под резинку белья. Очередной стон выбился из горла. Приласкав себя, Менза стянул резинку белья вниз, отбрасывая его подальше. Смочив пальцы слюной, он завел руку за спину. Теплые пальцы коснулись горячего колечка мышц. Ник делал это раньше, но предметы таких размеров как настоящий фаллоимитатор еще не оказывались внутри него. Еще стон вырвался наружу, стоило пальцам скользнуть внутрь. Он прошелся языком от основания к головке, покрывая вибратор слюной. Пальцы двигались внутри, принося удовольствие волна за волной. Ник оторвался от ласок, чтобы достать из тумбочки резинку. Он разорвал упаковку и надел презерватив на пальцы. Так они скользили лучше. Менза добавил еще палец, краснея от растяжки. Картинка в голове нависала над ним, тяжело дыша. Воображаемые кудри касались груди, воображаемые губы целовали шею. Ник запрокинул голову, принимая ласки призрака. — Глубже… — просил он сам себя, и повиновался, лаская синтетический орган языком. Он двигался, тяжело дыша, а затем снял резинку с пальцев и принялся надевать ее на фаллоимитатор. Хотелось поскорее ощутить его внутри. Хакер осторожно толкнул его внутрь, пытаясь сдерживать стоны. Он осторожно двигал головкой внутри, боясь, что не сможет принять его весь, но это оказалось легче чем он думал. — Марти! — вырвалось из легких, стоило члену полностью оказаться внутри и коснуться чувствительной точки. Ник чувствовал, как горят уши. Подрагивающие пальцы коснулись переключателя. Стоило ему пустить ток внутри игрушки, Ник чуть не задохнулся. Большая волна возбуждения заставила его выгнуться в спине и сдавленно простонать. Он впился руками в простыни, покачивая бедрами. — Боже мой, да… — Ник укусил губу, подталкивая игрушку пальцами. Это определенно был лучший Новый год в его жизни. Захотелось перевернуться. Ник уперся коленями в матрас, сводя брови в сильнейшей эйфории. Его руки цеплялись за постельное белье, безжалостно комкая его. Воображаемые ладони опустились на его талию, грубо сжимая и притягивая на себя. Призрачные толчки выбивали из Мензы порывы воздуха. Он опустил грудную клетку на матрас, расставляя ноги шире. — Марти! Марти… — Ник пытался сдерживать стоны, но они непослушно слетали с губ. Воображаемые бедра прижимались к бедрам Ника, воображаемый голос раз за разом шептал его имя, пуская порывы горячего дыхания ему в спину. Ник резко запрокинул голову, сжимая простыни сильнее. — О боже! — шептал он, чувствуя, как член внутри раз за разом стимулирует набухшую от возбуждения точку. Вожделения становилось все больше и больше, пока оно не подхватило Ника за бедра и не взяло контроль над ним. — Господи, — ему не хватало воздуха. Вдруг в глазах немного помутнело, рот приоткрылся. Ник уткнулся лицом в матрас, сдерживая стон. По телу прошла крупная дрожь. Член содрогнулся, высвобождая белесую жидкость наружу. Ник охнул, выключая игрушку и закрывая покрасневшее лицо одеялом. Стыдно было даже перед самим собой. Тем не менее, это было прекрасно. Теперь нужно убраться. Растрепанный и потный, он спустился вниз и коснулся плеча бармена. — Спасибо, он здоровский. — Господи, — Дэвид закатил глаза — Мог бы хотя бы не сразу после… после пробы сказать. Ник опустил взгляд. — Там тебе еще от Дэйва подарок. Он тоже самое покупает нам. Ник отправился к дереву. Дэвид немного улыбнулся, смотря на ребят, шарящих под елкой в поисках подарков. Редко он видел их такими занятыми и воодушевленными чем-то, что не нарушало рамок закона. Эллефсон чуть облокотился на барную стойку, на его талию приземлилась пара знакомых, слишком знакомых, рук в кожаных перчатках. — Следишь за детьми, чтобы они не разъебали ёлку? — спросил подошедший сзади Дэйв, чуть прикусывая мочку бармена, в которой красовалась новая серьга. — Хотелось бы конечно надеяться на лучшее, но что-то я сомневаюсь, что ёлка доживёт до завтра, — Эллефсон усмехнулся, поворачивая голову в сторону рыжего. — Посмотри на них, они так счастливы, — Дэвид грустно улыбнулся. — Что случилось? — встревожено спросил Мастейн. — Как-то ты не слишком весел для Новогоднего утра. — Всё в порядке, — тихо ответил бармен, кладя свои руки поверх рук рыжего. — Просто мне кажется, я уже и не вспомню, когда был также счастлив. Дэйв обеспокоено посмотрел на Эллефсона и печально вздохнул. — Кажется, я недостаточно старался для тебя — Мастейн виновато опустил голову на плечо Дэвида — Прости… Бармен вывернулся из подослабших объятий Дэйва и схватил лицо рыжего руками, напористо целуя его. Мастейн с недоумением посмотрел в глаза любовника, горящие возмущением. — Никогда. Ты меня понял? Никогда так не говори, — Дэвид нахмурился — Ты — лучшее, что есть в этом баре — Эллефсон ещё раз поцеловал Дэйва — И ты делаешь меня — И ещё один поцелуй — невероятно, — и ещё один — счастливым! — в очередной раз поцеловав рыжего, Дэвид отстранился и серьёзно посмотрел на него. — Если бы не ты, они сейчас не копошились бы под ёлкой, и я сейчас не стоял бы рядом. Мастейн смотрел на бармена с недоумением, а потом позволил улыбке расползтись. Ник нырнул под ёлку. Распаковав одну из своих коробок он нашел внутри собачку из гаек. Можно было догадаться, что это подарок пантеры один раз посмотрев на бумажку. В имени Ника не хватало буквы С. В следующей коробке лежал тюбик разогревающей смазки и пачка светящихся презервативов. Ник быстро закрыл ее, улыбаясь Дэвиду. Бармен только усмехнулся, покачивая головой в стороны. — У меня тоже для тебя кое-что есть. — Марти улыбнулся, внезапно появившись рядом с Мензой. — Марти! — испуганно вскочил Ник — Что я говорил о личном пространстве? И бесшумном появлении? — Точно, — Фридман отошел назад и снова улыбнулся. Он протянул хакеру вилку на которой был приклеен бантик. — Дэвид сказал, что подарок должен быть полезным и красивым, так что я выбрал это. — О-о, как раз то, что надо! — Ник широко улыбнулся, принимая подарок — Спасибо, кореш, у меня тоже для тебя что-то есть. Ты не смотрел под елкой? Марти снова заглянул под украшенные ветки. — Не заметил. — Фридман нашел еще более маленькую коробочку, которую было едва заметно. Она была размером с половину спичечного коробка. Когда Марти вытащил содержимое наружу, Ник достал из напульсника инструмент лупы и навел на предмет. — Это микрочип! Что на нем? — Марти радостно посмотрел на хакера. — Парочка вещей. Например, теория цвета, работы по композиции и учебник юмора. Есть еще несколько работ про… — Ник почесал затылок — …Про анатомию и любовь. Вот. — Столько полезного! — Глаза Марти светились, отражая гирлянды елки. Фридман протянул Мензе ладонь, которая открылась для него, демонстрируя микросхему, обведенную мышечными тканями и трубками с голубой кровью. От этого вида Нику стало не по себе, хоть он уже много раз ковырялся в андроиде. — Подожди ты, паяльник достану. — Менза вытащил из напульсника малюсенький инструмент с проводом и зажал кнопку нагрева. Спустя минуту, содержание чипа было крепко закреплено в сознании Марти. Фридман огляделся. Хорошо было. Все, что он просил в письме сбылось. Ник вчера наелся вкусной еды, Мастейн вернулся к Дэвиду. Только пантеровцы еще не появлялись внизу. Вдруг с лестницы послышались крики. — Уже время бесплатного пива?! — Дайм вылетел с лестницы, споткнулся о провод от гирлянды и влетел прямо в елку. Наряженное дерево с грохотом свалилось вниз.