Вымощенная осколками тропа

      Се Лянь ничего не слышал о Му Цине с тех пор, как их дороги разошлись после низвержения принца с небес. И даже после второго вознесения он ничего не узнал.       Как бы ни хотелось забыть об этом факте, но после своего низвержения морально Се Лянь пал куда ниже, чем хотел бы себе позволить. Потеряв поддержку верного (как ему казалось) соратника, он начал потихоньку отчаиваться, а случившийся конфликт с тридцатью тремя небожителями стал лишь одним из многих гвоздей в крышке его гроба. Тогда Се Лянь не ввязался в драку, пусть и порывался поначалу. Бросив палку на землю, он в ярости растоптал её собственной ногой и спустился к ручью, чтобы смыть наваждение. Кто бы мог подумать, что небесный двор, среди которого он был далеко не последней фигурой, так просто повернётся спиной к падшему принцу, растерявшему всякое величие? Се Лянь чувствовал себя грязным даже после того, как тщательно умылся, и вдруг в отражении за своей спиной увидел фигуру белого призрака, чьё лицо наполовину смеялось и наполовину плакало.       Попытавшись ударить с разворота, он был безжалостно брошен наземь и придавлен белым сапогом, пока Безликий Бай продолжал опутывать мятежный разум паутиной своих слов. Тогда-то всё и покатилось по наклонной. Никто не был готов ему поверить, не к кому было обратиться за помощью, и Се Лянь просто начал сходить с ума в одиночестве, окружённый семьёй, но покинутый людьми и небесами. Случившееся в разрушенном храме окончательно сломило остатки его воли, и так началось рождение нового Белого Бедствия. Теперь у него не было Фэн Синя и родителей, способных хоть как-то остановить этот безумный порыв, и Се Лянь после того, как Безликий Бай подтолкнул в спину, с радостью бросился навстречу безумию.       Таким образом он обнаружил себя в компании мёртвого воина, прятавшего лицо за маской только смеющейся, пока они вдвоем оставили горящий дворец ныне покойного правителя царства Юнань позади. Вопреки мечтаниям, свершившаяся месть не принесла и толики облегчения, чтобы заглушить пламя той ярости, что бушевало в груди. Се Лянь чувствовал себя злым и уставшим — те чувства, что он надеялся никогда не познать. Но Его Высочество на собственной шкуре убедился, что небеса располагали так, как им заблагорассудится, и на этой земле он себе не хозяин. Оставалось лишь увести за собой как можно больше, пока у него была такая возможность.       Рассудив так, он вложил выбор в руки самим людям, чтобы увериться, что тут совесть его будет чиста (не его рука подпишет смертный приговор), и мёртвым грузом упал посреди дороги, прибитый к ней собственным мечом. Люди ходили вокруг да около, шепчась и переговариваясь, а принца душили слёзы обиды — вовсе не от того, что ему не помогают, а от того, что люди стали настолько безразличны. Или они всегда такими были, а он не заметил? Перед глазами появился облик удаляющегося Му Цина. Возможно, Се Ляню самой судьбой было прописано умереть в одиночестве, забытым и покинутым всеми, кроме одного лишь мёртвого воина, чья жизнь тоже была потеряна в бою за никчёмное божество.       Пока Се Лянь задыхался отчаянием и беспомощно смотрел на сгущающиеся тучи, над ним склонился молодой человек. Он явно был либо местным, либо странствующим торговцем, сам облик говорил об этом: простая опрятная одежда, аккуратно собранные в пучок волосы, болтающаяся за спиной доули — ничего необычного, если бы не золотистые, будто светящиеся в тени глаза. Се Лянь ещё никогда не видел такой дивный оттенок, но сейчас ему было глубоко плевать, а сознание прошило мыслью о том, что даже простой торговец сейчас обладает большим, чем он — наследный принц и падшее божество. Се Лянь уже даже не пытался просить о помощи, лишь безмолвно смотрел в ответ, ожидая, когда и этот человек пойдёт своей дорогой, оставив его позади.       Пока Его Высочество предавался раздумьям, молодой человек цокнул языком.       — Ну и беспорядок.       Сказав это, он без сомнений обхватил рукоять меча твёрдой рукой и лёгким движением избавил тело принца от холода лезвия, в процессе скривившись так, будто клинок был ужасно грязным и противным для прикосновения. Резко вонзив острие в землю так, чтобы меч остался стоять, молодой человек снова склонился над принцем и протянул ему руку, однако Се Лянь был настолько потрясён, что даже не подумал о том, чтобы попытаться подняться. В итоге его поставили на ноги насильно и чуть ли не вручную, пока он продолжал ошарашенно моргать, не до конца осознав, что рана на его груди уже начала заживать.       Зато это заметил его спаситель. Его прямые брови нахмурились, а жёлтые глаза сузились, сосредоточившись на заживающем порезе. Вздохнув, он лишь кончиками пальцев коснулся того места, где всего мгновение назад была сквозная рана, и всё естество Се Ляня прошиб неестественный холод, однако он остался на месте, словно зачарованный этим загадочным человеком.       Дивные глаза золотистого цвета посмотрели на его лицо, будто юноша пытался отыскать что-то внутри принца. Он казался знакомым и в то же время не напоминал вообще никого, будто был соткан из теней былых воспоминаний.       — Сердце — вещь очень хрупкая. Надо беречь, пока оно бьётся. — И убрал руку, оставив после себя лишь ощущение странного холода, пока слова заронили в израненное сердце семя тепла.       Се Лянь кивнул, как завороженный, и уголки глаз юноши расслабились, сделав его почти хищный облик мягким и до боли привычным. Если бы не эти глаза, так и манившие взгляд…       Пока Его Высочество предавался сомнениям, молодой человек вздохнул ещё раз и потянулся к своему поясу, чтобы выудить из небольшого мешочка миниатюрную загадочно поблёскивающую даже без солнечного света вещь. Он заметил, что принц не имел при себе ничего ценного, кроме злосчастного жуткого меча, от которого разило тёмной энергией.       Когда к нему протянули раскрытую ладонь, Се Лянь понял, что на белой, словно фарфор, коже сверкает серебряная серёжка. Даже невооружённым глазом можно было заметить её ценность, а уж Его Высочество Наследный Принц, разбиравшийся в роскоши, даже если теперь этот навык был ему без надобности, без труда смог определить тонкую работу.       — Скажешь, что она для одиночного ношения, — обратился к Се Ляню молодой человек и продолжил, не оставив даже места для возмущения своей неформальной речью: — Если заложить где-нибудь, должны дать приличную сумму, тебе хватит на первое время.       Как и в случае с подъёмом, украшение точно так же заставили взять в руки без каких-либо вопросов, а Се Лянь только и мог что смотреть на серебристые переливы поверх его выпачканной ладони. Он уже и не мог вспомнить, когда держал в руках нечто настолько дорогое.       Раз Се Лянь так и не думал шевелиться, незнакомец подтолкнул его в спину, заставив по инерции пройти пару неуверенных шагов и озадаченно остановиться снова.       — Чего стоишь? Продолжай идти до тех пор, пока несут ноги, — недовольно приказал юноша.       Когда Се Лянь очнулся от странного транса и обернулся, чтобы сердечно поблагодарить его, странствующий торговец уже исчез. Принц даже не заметил как шнурок доули лёг на его шею, пока сама шляпа якорем болталась за спиной, напоминая о том, что он всё ещё ходит по земле и живёт под солнцем. Серебряная серёжка тончайшей работы камнем давила в центр ладони, и от греха подальше он спрятал её в рукав. Начал капать дождь, и Се Лянь поднял голову, позволяя каплям оросить свои щёки вместо непролитых слёз. Потянувшись за спину, он водрузил доули на голову и подошёл к мечу, чтобы выдернуть тот из земли, однако был остановлен воплями озлобленных духов, тысячами иголок впивающимися в черепную коробку изнутри. Когда принц пришёл в себя, перед ним стоял Безликий Бай.       — Ну и что ты теперь собираешься делать, Ваше Высочество? Последовав судьбоносному совету, заложишь безделушку и попытаешься на полученном капитале построить честную жизнь? — со слащавой издёвкой спросил он, и Се Лянь машинально оскалился.       — Даже если так, не твоё собачье дело. Моя жизнь тебя не касается, — озлобленно рыкнул он, таки выдернув меч из земли. Каким образом простой человек мог вонзить его так глубоко, что даже падшему божеству пришлось приложить усилие?       — Ох, боюсь, что касается даже больше, чем ты можешь представить, — протянул Безликий Бай и сделал невесомый шаг вперёд. Се Лянь отступил назад.       — Мне без разницы, можешь думать что хочешь, но я не собираюсь плясать под твою дудку. Ты пытался, — презрительно процедил он. — Я не собираюсь насылать поветрие.       Демон замер, и его недоумение сочилось даже через маску. Се Лянь сделал ещё один шаг, и холодок пробежался у него по спине, когда громом прозвучал наиграно весёлый смех. Безликий Бай пальцем смахнул несуществующую слезинку с плачущей половины маски.       — Маленький человечек вытащил меч, сделал пару подарков — и вот ты снова готов положить себя на алтарь всего человечества? Ваше Высочество, а ты действительно глупец каких ещё поискать надо, — наперебой со смехом сказал он.       Се Лянь цыкнул, насупившись.       — Я, может быть, и глупец, но не собираюсь губить жизни, что не заслужили подобной участи. Это мой выбор, — твёрдо сказал он, сжав рукоять меча до побелевших костяшек. Если придётся, испытает гнев духов на демоне, что заставил их терпеть все эти страдания.       Веселье Безликого Бая как ветром сдуло, и внезапно температура вокруг них будто упала на несколько градусов. Кожа Се Ляня покрылась мурашками, однако он продолжал стоять на своём, впившись взглядом в половинчатую маску, будто через неё стремился донести свою непоколебимость.       — Глупое дитя, ты всё ещё считаешь, что у тебя остался выбор. — Голос демона внезапно стал низким и глубоким, утратив свою весёлую мелодичность. — Ты будешь делать то, что я скажу. Может, со временем ты поймёшь, что это единственный верный путь, который тебе суждено пройти.       Он ещё не сдвинулся с места, а Се Лянь уже ждал грядущего удара, выставив лезвие перед собой, однако разница в их силе была несравнима. Как бы он ни усердствовал, непревзойдённый демон всё ещё оставался непревзойдённым, и вскоре Се Лянь оказался прижат к земле, несмотря на тщетные попытки вырваться и сбросить Белое Бедствие с себя. Безликий Бай продолжал давить до тех пор, пока рёбра принца не хрустнули, а глаза не закатились от удушья, способного причинить страдания, но не убить. Когда попытки сопротивления превратились в жалобные конвульсии, демон склонился к Его Высочеству и мягко, по-родительски нежно обхватил его руку своей, поднимая меч, как отец, что учит своего сына фехтовать. Вот только родители Се Ляня были мертвы, а холодная рука принадлежала бедствию, что их погубило. Серые тучи перед глазами обернулись чёрным туманом, в котором мелькали то лица, то случайные части тела. Лёгкие Се Ляня заледенели, а сердце окутала липкая паутина страха, болезненно сжимавшая при каждом ударе.       — Это было не так уж и сложно, верно? — подбодрил его Безликий Бай, и Се Лянь понял, что снова может дышать. Оставив ему уже бесполезный меч, демон отшагнул в сторону.       Принц проигнорировал его слащавые речи и подскочил на ноги, чувствуя, как по телу скользят ледяные ладони всеохватывающего ужаса. Люди Юнань были обречены его руками и сейчас они один за другим высыпали из домов и недоумевающе смотрели на странной формы облака. Кто-то начал бурное обсуждение, кто-то успел запаниковать, до кого-то ещё не дошёл весь ужас происходящего.       Будто забыв про оставшегося за спиной Безликого Бая, Се Лянь сломя голову бросился в центр толпы.       — Без паники! Никому не двигаться! — крикнул он, слабо веря, что его услышат, но это не мешало попытаться. Люди действительно обернулись, будто голос принца смог накрыть всю улицу. Несмотря на грязную одежду и безумный взгляд, тот продолжал держаться ровно и твёрдо, сжимая в руках холодный чёрный меч. — Это ещё не конец, у вас есть шанс спастись! — твёрдо продолжил вещать он. — Вы должны взять этот меч и пронзить им меня. Один раз ударить в сердце будет достаточно. За эти пару дней вы могли своими глазами убедиться, что от подобного я не умру. Я лишь прошу вас соблюдать порядок и не поднимать хаос для вашего же блага. Иначе бить ослушавшихся буду уже я.       Он прекрасно знал, что толпа услышала каждое его слово, однако люди продолжали колебаться, и Се Лянь попытался поторопить их:       — Давайте, не медлите, больно будет всё равно мне, а не вам. Не упускайте свой шанс спастись, — почти беспомощно попросил он. Решив хоть как-то подбодрить, растянул дрожащие губы в улыбке, продолжая держаться прямо, как и было положено наследному принцу.       В тот момент, когда меч таки взяли у него из рук, на глазах непроизвольно выступили слёзы, но Се Лянь не собирался отступать, лишь опустил веки, чтобы облегчить свою участь и не знать, откуда и куда придётся удар. Ему всего лишь стоило перетерпеть, он уже должен был привыкнуть к боли. Тем более, боль пройдёт, а человеческие жизни бесценны. Это было наименьшее, чем он мог отплатить после того, как своими руками попытался загубить их.       Боль так и не пришла, а Се Лянь ошарашенно открыл глаза и моргнул, проясняя зрение. Чёрный меч оказался у того самого воина, которого Се Лянь покинул несколько дней назад. Белая маска продолжала улыбаться принцу. От осознания того, что демон собирался сделать, у Се Ляня кровь застыла в жилах.       — Отдай мне меч! Ты не знаешь, что творишь, они же разорвут тебя и следа не оставят. Не делай глупостей, — взмолился он, надеясь вразумить Умина.       Однако падший воин лишь неторопливо покачал головой, продолжая сжимать рукоять. Вой становился только громче, будто духи пытались перекричать принца, учуяв новую потенциальную жертву.       Прежде, чем Се Лянь успел закричать снова, рядом с ним раздался вздох, выражающий явное недовольство, и принц чуть не подавился своими словами, потому что в тот момент, когда он велел проткнуть себя мечом, вокруг него невольно образовалась мёртвая зона. Кто мог оказаться настолько смелым и решительным, чтобы приблизиться в подобный момент?       Неизвестный человек поравнялся с Се Лянем.       — Не успеешь отвернуться на пару минут, а они уже устраивают конец света, — пробормотал он голосом, в котором будто звучало эхо ещё нескольких.       Незнакомец прошёл мимо принца так, будто даже не заметил его, и Се Лянь смог лишь зацепиться взглядом за длинные волосы, тёмные настолько, что практически сливались с чёрными одеждами там, где падали на спину. Это был один из аристократов? Бродячий заклинатель? Ещё один демон? Количество тёмной энергии вокруг человека заставляло воздух гудеть, он будто был пропитан ею насквозь, и у Се Ляня волосы зашевелились на теле от осознания того, с какой пугающей силой ему довелось столкнуться.       Пока он путался в своих мыслях и догадках, а Безликий Бай то ли с интересом, то ли с безразличием наблюдал за происходящим, тёмный господин приблизился к Умину. Несмотря на то, что он был чуть ниже падшего воина, держался так величественно, будто возвышался над ним.       — Дай мне меч, — потребовал холодно, и Умин беспрекословно повиновался, протянув клинок двумя руками. — Научу тебя кое-чему, раз уж мы ввязались во всё это. И сними эту маску, тебе не идёт.       Молчаливо кивнув, демон опустил голову и стянул с себя маску. Прежде, чем Се Лянь успел посмотреть на его лицо, тёмный господин поднял меч к небу, и на него будто грянула чёрная молния, через лезвие метнувшаяся к телу, закутывая его в тени, среди которых угадывались силуэты озлобленных духов. Незнакомец даже не вскрикнул, когда его поглотила темнота, а острие меча всё так же точно смотрело в небо, словно рукоять держала неподвижная статуя.       То, что совсем недавно было человеком в чёрных одеждах, повернулось к Безликому Баю. Среди туманного сгустка поверх очертания мужской фигуры Се Лянь увидел два красных отблеска — то были глаза, с ярым презрением смерившие Белое Бедствие пристальным взглядом, и через секунду чёрная рука метнула в его сторону уже бесполезный клинок. Демон без всяких затруднений поймал его двумя пальцами у своего лица, и всё же острие смогло поцарапать ровную маску, оставив трещину в центре лба.       Посчитав, что его миссия на этом закончена, тёмный господин, подчинив себе густой туман, повернулся к Умину снова.       — Доставай свою саблю. Вернём этих духов на место раньше, чем я потеряю контроль и сам попытаюсь уничтожить всё вокруг. — Теперь его голос действительно напоминал глубокое эхо, будто каждое лицо, мелькавшее в тумане, вторило этим словам. У Се Ляня мороз пробежал по коже от осознания того, какого же монстра ему доводится лицезреть. Неужели это ещё одно бедствие, несущее на своих плечах смерть и несчастья?       Прежде, чем он успел закончить свою мысль, Умин, даже не глядя на него, будто весь мир сузился до этого тёмного господина, заставил кривую саблю повиснуть в воздухе и встал на неё, протягивая руку демону, чтобы помочь удержать равновесие. Ещё мгновение — и они скрылись в серых тучах, унеся с собой и озлобленных духов. Чуть не ставшую сценой массовой гибели улицу плотным куполом накрыла тишина, и даже ветер будто старался не свистеть между домов. Люди опасливо высунулись из дверей и окон, стремясь убедиться, что их смертный день ещё не настал.       — Похоже, Его Высочество связался с дурной компанией, лишь бы не становиться духом поветрия, — протянул Безликий Бай, и Се Лянь едва успел уклониться, когда в него метнули злосчастный меч из чёрного нефрита, в итоге встрявший в стену позади.       Он хотел бы возразить, что ни с кем не связывался и сам не знал, что сейчас произошло, но исповедь перед Безликим Баем не входила в сегодняшние планы. Выхватив клинок, он воспользовался преимуществом лёгкого шока и метнулся вперёд с резкой атакой, которую демон, разумеется, отразил без малейшего напряга. Се Лянь стиснул зубы, понимая, что единственный, кто мог хоть как-то противостоять Белому Бедствию, сейчас удалился без намёка на возвращение. Скорее всего, в этой битве принц и отдаст свою жизнь в плату за чуть не свершённый грех.       — Зачем ты продолжаешь бороться, если тебе всё равно меня не одолеть? Дай угадаю — за людей? Которые были готовы превратить тебя в решето снова?       — Не твоё собачье дело за кого я собираюсь умирать, — процедил Се Лянь, не теряя хватки на холодной рукояти.       — Ты же прекрасно понимаешь, что тебе меня не одолеть.       — Это не значит, что я не попытаюсь! — Прежде, чем он успел договорить, с неба ударила молния — в этот раз белая — и вместе с солнечными лучами на землю ступил Владыка Цзюнь У, одетый в сияющий белый доспех и сжимающий в руках свой царственный меч. Увидев его, Се Лянь мгновенно воспрянул духом и с новыми силами бросился в бой, не желая отставать.       Когда тяжкое сражение завершилось сокрушительной победой двух небожителей, наследный принц чуть не упал на землю от усталости, ещё не до конца успев осознать произошедшее. Он хотел спросить Владыку о таинственном тёмном господине, но понял, что тогда ему придётся рассказать и о собственном сговоре с Умином, в результате прикусив язык и решив сохранить случившееся в тайне. Вместо этого Се Лянь попросил об одной вещи — он снова хотел вернуться на поле битвы и провести обряд экзорцизма для оставленных там озлобленных духов, ведь это было меньшее, что он мог сделать для того, чтобы облегчить их страдания, не закончившиеся даже со смертью. Цзюнь У не стал возражать и даже лично проводил Се Ляня к столице. Духи действительно оказались на месте, будто никуда и не уходили, и от сердца Его Высочества отлегло, когда он твёрдой рукой без сучка и без задоринки провёл длинный ритуал. Несмотря на то, что процесс истощил его только пробудившиеся магические каналы, Се Лянь в кои-то веки чувствовал себя удовлетворённым, будто он сделал то, что давно должен был.       Завершив все церемонии, к великому удивлению Цзюнь У принц попросил снова надеть на него проклятую окову.       — Но божество без магических сил это лишь пустая оболочка, — попытался возразить небесный император, на что Се Лянь с улыбкой покачал головой, уже приняв своё решение.       — Я слишком рано попал на небеса, не успев познать истинной сладости и горечи жизни. Мне кажется, за этот короткий срок я смог увидеть и узнать больше, чем за все свои семнадцать лет. Я решил не останавливаться и продолжать идти до тех пор, пока несут ноги. Пожалуйста, позвольте мне остаться на земле и помогать людям там, где я смогу быть к ним близок, — настойчиво попросил он.       — Небожители не должны вмешиваться в дела смертных, — напомнил ему Цзюнь У, и улыбка на губах принца стала чуть шире, будто этого он и ожидал.       — Божество без магических сил лишь пустая оболочка. Я хочу остаться полезен Небесам, и настоящую мудрость я приобрету лишь после того, как смогу узнать землю, за которой мы наблюдаем свысока, — спокойно сказал он, и от былого безумия не осталось лишь следа — лицо смягчило умиротворение, а голос переливался подобно ясному ручью. Се Лянь будто сгорел и снова возродился из пепла — перед Цзюнь У предстал некто новый, более взрослый.       — Я понимаю ход твоих мыслей. Сяньлэ всегда будут рады во дворце Шэнь У, — сказал он, тем самым давая своё благословение. Император вернулся на небеса, а Его Высочество Наследный Принц остался топтать смертную землю, снова окольцованный проклятой кангой и приближённый к смертному.       Первым делом он заглянул в столицу, неподалёку от которой находился, и удивился, когда обнаружил, что улицы были пусты, несмотря на то, что уходя они оставили после себя парад смерти в сопровождении воплей озлобленных духов. Теперь же дороги были пусты, и лишь песнь ветра скрашивала тишину. И люди, и духи покинули это место. Се Лянь решил последовать за ними, как и обещал.       Он решил увидеть те места, где никто даже не знал о наследном принце Сяньлэ, являющимся теперь лишь тревожным слухом рыночных сплетников. Являясь божеством, добровольно спустившимся на землю в поисках мудрости, Се Лянь куда спокойнее относился к услышанному, продолжая прятать шею ожившей шёлковой лентой, служившей ему и другом, и слушателем, и помощницей. Лишившись сил, храмов и власти, он будто наконец смог примириться с собой, а с благословением небожителей никакие запреты не были страшны.       Большую часть времени Се Лянь переходил с места на место, нагружая себя разнообразными подработками. После второго вознесения он чувствовал себя божеством больше, чем после первого, хотя проклятая окова не позволяла ему раскрыть и малую часть своего потенциала. Он тягал мешки, строил дома, убирал улицы, срезал кусты, танцевал на публику, развлекал детишек. Везде, где появлялся юноша в белых монашеских одеждах с доули на спине, царили мир и радость, будто сам небожитель благословлял каждый день.       В моменты единения, когда тяжесть принятых решений вместе с дорожной пылью оседала на одеждах, Се Лянь запускал руку в рукав и выуживал оттуда серебряную серёжку тонкой работы, перекатывая её между пальцами и любуясь дивным филигранным плетением, едва различимым невооружённым глазом. Несмотря на то, что украшение ему подарили с конкретной целью, Се Лянь так и не нашёл в себе ни желания, ни решительности с ним расстаться, как и не обладал достаточной смелостью, чтобы надеть и носить как положено. В итоге серёжка, ставшая символом его второго рождения, путешествовала вместе с ним, напоминая о том, почему Его Высочество продолжал верить в себя и в людей даже в самые тёмные времена.       Минувшие десятилетия — позже превратившиеся в столетия — забрали с собой и воспоминания о дивных жёлтых глазах, будто светящихся в тени, однако Се Лянь навсегда запомнил то, как его поставили на ноги и вдохновили новой надеждой, заронив в сердце лишь несколько наставлений, таких же драгоценных, как и вложенное в руку украшение. Никакие злые слова впредь не могли коснуться сердца небожителя, и он продолжал идти до тех пор, пока несли ноги.       На небесах в сторону Се Ляня поглядывали со смесью опасения и удивления, будто он был диковинной зверушкой, привезённой из-за морей, однако Его Высочество оставался неизменно приветлив со всеми и каждым. Со столетиями к его странной одержимости человеческим миром уже привыкли, и мало кого можно было удивить, если Се Лянь возвращался в духовную сеть с новым стихотворением или рассказом о новых открытиях. Были даже те, кого интересовало это, пусть говорить о подобном громко и вслух они не решались. Се Лянь не обижался — небеса мало чем отличались от его родного императорского двора, и он прекрасно понимал страх потерять лицо перед теми, кому это будет выгодно. Он в свою очередь уже давно ничего не боялся и даже не сердился, когда замечал, что кто-то из небожителей спускался посмотреть на его танец. Может, со временем они тоже смогут уловить красоту мира людей и перестанут бояться коснуться её.       Во дворце Шэнь У ему действительно были рады, и Цзюнь У не брезговал поручениями, когда Се Лянь хотел занять себя чем-то интересным и достойным легенды. Со временем в честь него начали строить маленькие скромные алтари, а в некоторых местах даже ставили храмы, ни в какое сравнение не идущие с теми роскошными гигантами, в которых Се Лянь царствовал когда-то. Но почему-то эти малостоящие подношения и знаки человеческой веры радовали его больше, чем целые праздничные службы когда-то.       За время своих странствий Се Лянь больше не познал роскоши мягких кроватей и расшитых золотом одежд, однако взамен ему было даровано знание о том, что он не нуждается в подобном. Да, сложно было погрузиться в пучины мирской жизни, где ты лишь один из многих, а не один среди высших, но и к этому можно было привыкнуть.       Когда Фэн Синь вознёсся на небеса, он был встречен совершенно новым человеком. Его Высочество был всё так же возвышен и прекрасен, никакие лохмотья не могли скрыть богатство духа, однако в то же время он был настолько неузнаваем, что первое время новоназванный генерал Нань Ян мог лишь теряться в догадках. Без безумия — пропасти, разверзнувшейся между ними, — было легче отстроить сожжённые мосты. Спустя месяцы долгих разговоров они впервые действительно смогли назваться друзьями, проверенными жизнью. Приятно было обзавестись собеседником, понимающим то, что другие звали причудами, а Фэн Синь разбирался в тонкостях человеческого мира как никто другой. Теперь именно к нему первому Се Лянь шёл с разными историями, и вскоре дуэт из Сяньлэ начали считать неразлучным.       Летели годы, люди и небеса менялись, а Се Лянь оставался неизменным. На небесах он был вознёсшимся человеком, на земле звался человеческим небожителем, однако молва о монахе в белом всегда оставалась на слуху.       Так он и провёл несколько столетий мирного существования, ввязываясь в истории, выполняя поручения, помогая людям и просто вкушая жизнь в истинном её проявлении. Всё изменилось в тот день, когда Линвэнь от имени Цзюнь У поручила Се Ляню задание, касавшееся продолжительных пропаж в одной из деревень. По больше части пропадали одиночки без семей и родственников, или путешественники, оставлявшие свои вещи и больше не возвращавшиеся. Дело было несложное, наверняка буянил какой-то злобный дух-людоед, именно поэтому вопрос без сомнений доверили Его Высочеству, который как раз слонялся без дела. Посмотрев на карту, Се Лянь решил не медлить и сразу же спуститься в мир смертных — от яркого сияния небесной столицы уже рябило в глазах. Отказавшись брать помощников (о чём пожалел несколько позже), он решил, что сможет справиться один, но никакие пророчества мира не могли подготовить его к тому, что должно было случиться.       Он не думал, что сможет узнать Му Цина даже если встретит того лицом к лицу, но судьба оказалась проворнее, и имя всплыло в голове принца прежде, чем тот успел закончить свою мысль, а сорвалось с губ быстрее, чем он успел осознать.       Позже он даже не понял, каким образом смог узнать в этом человеке (заклинателе? Призраке? Демоне? Прошло несколько столетий, Се Лянь не был уверен, в кого он мог успеть превратиться) того, кого мог звать Му Цином. Всё произошло так быстро, что он не успел даже связать все факты и осмыслить увиденное. Он лишь знал, что его сердце замерло в тот момент, когда дивные жёлтые глаза, светящиеся в ночи, округлились от удивления, и с обескровленных губ сорвалось:       — Ваше Высочество?       Тем самым Му Цин не оставил путей для отступления, не дал Се Ляню шанса сбежать и убедить себя, что он обознался. Прошлое не просто нагнало его, а с размаху отвесило оплеуху такой силы, что у принца зазвенело в ушах, пока он статуей стоял на месте не в силах отвести взгляд. Сияющая в лунном свете сабля, сотканные в цветах ночи одежды, собранные в высокий хвост волосы — Му Цин будто никогда не покидал поле боя, навсегда оставшись его узником. Однако их история закончилась несколько сотен лет назад, как они могли столкнуться здесь и сейчас?       Немая сцена затянулась, и никто не решался тревожить повисшее молчание, пока где-то вдалеке вдруг не раздался звонкий голос.       — Чи Чэнь, ты потерялся? Не говори мне, что ты там одну куклу половину ночи убиваешь!       Вырванный из оцепенения этим вскриком, Му Цин (как его назвали? Чи Чэнь? Что это значило?) снова вернул себе безразличное выражение лица и резко махнул рукой с зажатой в ней саблей. Се Лянь инстинктивно закрылся руками, а Жое метнулась вперёд. Когда он расслабил свою защитную стойку, поляна перед ним оказалась пустой, и лишь труп под ногами истекал кровью на траву.       Се Лянь машинально взглянул на распростёртое тело. Как его назвали? Кукла? Он подошёл поближе, двигаясь осторожно, чтобы не вступить в сверкающий в ночи ручеёк утекающей жизни, и опустился на корточки. Не желая пачкать Жое, вытянул из волос тонкую шпильку и пронзил мёртвое тело ещё раз. Как и можно было догадаться, никакого сопротивления не последовало — то было напрочь лишено внутренностей и вскоре превратилось в бесформенное подобие человека, когда вытекла жидкость, наполнявшая оболочку. Что в таком месте могла забыть кукла, причём сделанная с таким старанием, что её аж кровью наполнили для правдоподобности? И что в этом месте забыл Му Цин? Он охотился на неё? Голова Его Высочества взрывалась от множества вопросов, и он бессильно потёр точку между бровей, поднимаясь на ноги. Кажется, дело будет куда более сложным и запутанным, чем он наивно полагал поначалу.       Поняв, что на этом месте ловить ему нечего, Се Лянь прочесал округу, ожидаемо не обнаружив ничего примечательного. Возможно, прибудь он парой минут позже, то и Му Цина не застал бы. Сама судьба будто соединила их нити в тот самый момент, и теперь Се Лянь был сам не свой.       Он решил на несколько дней осесть в посёлке, откуда пришли молитвы, назвавшись случайным путешественником, однако наблюдения не принесли никакого результата — будто по щелчку пальца пропажи прекратились. Не было смысла задерживаться в этом месте, и наследный принц вернулся на небеса в самых расстроенных чувствах. Линвэнь поздравила его с быстрым и успешным завершением миссии, на что он ответил натянутой благодарностью и ушёл на прогулку, не удивившись, когда ноги сами привели его ко дворцу Нань Яна.       — Ты же ничего не слышал о Му Цине с тех пор, как наши дороги разошлись? — спросил он. Кисть замерла в цуне от бумаги, и Фэн Синь напряжённо поднял глаза, прищуренные у внешних уголков.       — Мы ещё двести лет назад убедились, что его следа не осталось в этом мире. К чему ты вспомнил об этом сейчас? — спросил он несколько резче, чем хотел бы. Се Лянь машинально скривился и тут же взял свои чувства под контроль.       — Просто на днях увидел кое-что, напомнившее мне о былых временах, и решил поделиться.       Лицо Фэн Синя тут же смягчилось. Им обоим тяжело давались воспоминания о прошлом, и он прекрасно понимал это чувство тяжести в груди, когда видишь белую театральную маску и по привычке отводишь глаза. С тяжким вздохом он отложил кисть.       — Если хочешь, мы можем попытаться организовать поиски снова. Но, если говорить честно, я сомневаюсь, что и в этот раз они будут успешны. По-хорошему, нам стоит отпустить это, есть вещи, которые просто не вернуть, — сказал он мягко, перегнувшись через стол, чтобы положить руку принцу на плечо и мягко погладить несколько раз в знак поддержки.       — Я понимаю, просто иногда налетает чувство ностальгии, — скромно улыбнулся Се Лянь, ловко пряча свои сомнения за маской смирения. Удовлетворённый его ответом, Фэн Синь сел на своё место и позволил увести разговор в другое русло. Но мысли Се Ляня так и остались на залитой лунным светом поляне, пленённые холодным взглядом дивных жёлтых глаз.       Выждав достаточное количество времени, чтобы не привлечь к себе никаких подозрений, Се Лянь осторожно начал выуживать информацию о некоем существе, зовущемся «Чи Чэнь». Доселе он интересовался лишь тем, что напрямую имело отношение к нему и попадалось на глаза, поэтому некоторые изменения в мире проходили для Его Высочества незамеченными, и вот он поплатился за своё невежество.       Никто не знал о Чи Чэне какой-либо точной информации. Линвэнь доложила, что он является демоном предположительно свирепого ранга, ничем не выделяется и неудобств небесам не причиняет, из-за чего на него не было заведено никакого дела, а сами небожители не располагали никакими сведениями.       Слово «демон» подобно холодной воде прокатилось по телу Се Ляня, заставив поджилки дрожать, пока на лице расцвела привычная вежливая улыбка, и он откланялся после сердечной благодарности, чтобы спуститься с небес в человеческий мир, где всё ещё царствовала ночь, и остаться наедине со своими мыслями.       «Почему я не знал, что ты умер? Когда?» — неустанно думал он, смотря на густые тени, отбрасываемые деревьями. А луна была полной, как и в тот раз, когда они впервые встретились спустя прошедшую вечность, навсегда разделившую их.       Теперь понятны были и жёлтые глаза с вытянутыми зрачками, и нечеловеческая скорость реакции, и невероятное количество тёмной энергии в воздухе. Небеса ошибались, считая Му Цина недостойным опаски. Им просто повезло, что тот не желал сеять вздор и не привлекал к себе внимание. Страшно было представить, что случилось бы, попытайся Му Цин в своём нынешнем состоянии отомстить бывшим союзникам. Се Лянь не сомневался в том, что был способен выстоять против него в прямой схватке, но с годами (столетиями, несколько веков он пребывал в тотальном невежестве и при этом смел зваться божеством!) многое могло измениться. Новое знание не давало принцу покоя, и он взялся за дело.       Дорога была ему вторым домом, а жизнь научила сходиться с самым разными людьми, среди которых Се Лянь был способен затеряться как свой. Он направился в ту область, где случилось роковое столкновение, и принялся заниматься тем, что ему давалось лучше всего — бродить и спрашивать. Сначала он спрашивал о юноше с волосами цвета воронова крыла, небольшим прямым носом, чётким овалом лица, белой, словно фарфоровой, кожей и необычным цветом глаз. Когда не помогало первичное описание, пользовался именем «Чи Чэнь», догадавшись, что Му Цин более вероятно будет известен под этим именем сейчас, однако и этот способ не гарантировал результат. Но чему Се Лянь обучился лучше всего, так это терпению. Если Му Цин действительно стал демоном, то время для него теперь не больше чем слово, и Се Лянь мог позволить себе искать столько, сколько желала душа.       Вместе с волнением и упадком он так же ощутил и странное воодушевление — необычно было обрести цель спустя вечность бесцельного скитания. Обычно он просто переходил с места на место, пока не надоедало, однако теперь у его действий появился ещё и смысл, причём достаточно весомый, чтобы посвятить делу всего себя. Се Лянь не падал духом даже после сотен отказов и продолжал бродить, пока несли ноги. Когда усталость прижимала к земле недвижимым валуном, он доставал из рукава серёжку и играл ею на солнце или в темноте, напоминая себе, что он не из тех, кто сдаётся. Что у него нет права сдаться, пока он не доберётся до цели.       Удача снова повернулась к нему лицом в одном из небольших городишек, который по незнанию можно было пройти и не заметить, если путник намеренно не искал ночлег. Се Лянь решил не мелочиться и заглянуть в него тоже. Если Му Цина не найдёт, то хотя бы что-то интересное всё равно узнает, ведь уникальность людей не переставала его поражать. Наученный опытом, он завязал разговор с одним из старших жителей: обычно те были не против поговорить с «молодым поколением» и поделиться опытом, а ещё у таких людей больше шансов наверняка застать Му Цина в его истинном обличии хотя бы раз.       Едва Се Лянь успел подойти к середине описания специфической внешности искомого им человека, как мужчина аж вскинулся и просиял, прервав принца на полуслове:       — А господин, видимо, ищет нашего лекаря? — спросил он, и Се Лянь недоумевающе нахмурился, стараясь сохранять предельную вежливость.       — Лекаря? — переспросил он на всякий случай.       — Других юношей с подобной внешностью я не знаю, а лекарь наш известен на всю округу, к нему разные люди приходят и даже заклинатели. Господин Чэнь никогда не отказывает нуждающимся. — Холодок пробежался вдоль позвоночника Се Ляня.       — Господин Чэнь?       — Все его так зовут. Господину очень повезёт, если он застанет нашего лекаря дома, недавно он как раз снова отправился в короткое путешествие, — сказал мужчина, чуть ли не раздуваясь от гордости за человека, про которого рассказывал. Се Лянь неловко рассмеялся в ответ.       — Буду надеяться, что мне повезёт встретиться с ним, — сказал он, после чего для порядка задержался ещё на несколько минут и распрощался с добрым горожанином, пожелав ему всего самого лучшего.       Он сомневался, что тот самый лекарь и впрямь окажется Му Цином (Му Цин никогда не демонстрировал склонности к врачеванию и спасению жизней), но попытаться стоило. В противном случае Се Лянь просто повстречает ещё одного интересного человека, если этот врачеватель так хорош, как распинался мужчина. Полезные знакомства никогда не бывают лишними, особенно если проклятая окова делает из тебя почти смертного. В результате принц точно ничего не потеряет.       Едва он успел выйти из переулка, соединявшего жилую часть с торговыми районами, как за спиной раздался голос:       — Смотрю, ты сильно желал встречи со мной, раз осмелился вторгнуться на мою территорию.       Се Лянь чуть из кожи не выпрыгнул, резко обернувшись. Он даже не заметил, как к нему подошёл человек, а Жое оставалась спокойна, обернувшись вокруг шеи. Спокойный голос подобно морозному ветру прокатился по коже, и посреди лета Се Лянь ощутил желание согреться.       Нависавшим над ним человеком оказался Му Цин: жёлтые хищно напряжённые в уголках глаза теперь уже без всякого удивления взирали на принца, невольно вжавшего голову в плечи. Несмотря на то, что он таки достиг своей цели, Се Лянь не ощутил триумфа и потерялся настолько, что даже не придумал, что ему сказать. Он вовсе не думал о том, что собирается сказать Му Цину, если их дороги таки пересекутся снова. Тем временем сам Му Цин выглядел так же, как и говорил: уверенно, спокойно, отстранённо — он будто действительно находился на своей территории, где Се Лянь являлся чужаком, став жертвой, пойманной в ловушку.       Поняв, что от принца он вряд ли дождётся первого слова, Му Цин перешёл в наступление:       — Зачем ты явился? — спросил он так, будто Се Лянь без предупреждения нагрянул в гости.       В этот раз Его Высочество отмер прежде, чем успел потерять Му Цина снова.       — Я пришёл увидеть тебя.       Жёлтые глаза прищурились, и только сейчас Се Лянь рассмотрел вытянувшийся зрачок.       — Ты уже видел меня. Зачем? — продолжил давить Му Цин.       — Чтобы убедиться, что это ты, — честно ответил Се Лянь. Он никогда не был так напуган, даже когда выступал перед толпой и отчитывался перед учителями. Взгляд Му Цина будто пронзал его насквозь, одновременно сковывая на месте и вызывая желание убежать.       — Это действительно я, — холодно ответил юноша. — Надеюсь, ты получил что хотел. Теперь попрошу тебя удалиться.       Он говорил с Се Лянем как с не очень желанным незнакомцем. Пропали нотки уважения, не осталось больше и «Его Высочества», сказанного в порыве удивления. Будто они действительно стали друг другу никем. Се Лянь сглотнул.       — Му Цин, ты действительно… стал…       — Демоном? — прервал его Му Цин, не дав договорить, тем самым будто вырвав слова из рук принца. На долю секунды его лицо исказила тень нечеловеческой ярости, принадлежавшей будто кому-то другому. Однако прежде, чем Се Лянь успел испугаться, фарфоровой белизны лицо вернуло своё безразличное выражение. — Да, если тебе это интересно. Думаю, я удовлетворил твоё любопытство, если ты пришёл за этим.       — Я пришёл не только за этим, — тут же возразил Се Лянь, наконец ухватившись за отступившую смелость. Если он струсит сейчас, то второй шанс может никогда не представиться.       Му Цин поджал обескровленные губы, смерив принца очевидно презрительным взглядом. Се Лянь впервые видел подобное выражение у него на лице, а он считал, что уже был знаком со всем спектром недовольства своего бывшего слуги.       Только сейчас он осознал, что в переулок, где явно должны были проходить люди, никто не зашёл, будто они оказались отрезаны от внешнего мира.       — Тогда зачем? За последние столетия ты ясно дал понять, что наши дороги разошлись, — холодно поинтересовался Му Цин.       Хотел бы Се Лянь сам дать мгновенный ответ, но он искал Му Цина из-за того, что его сердце не успокоилось бы до тех пор, пока не случился этот разговор.       Вряд ли Му Цин сейчас был настроен на мирную беседу. Он выглядел так, будто готовился отразить атаку. И Се Лянь выбрал своё оружие — честность.       — Мы с Фэн Синем с ног сбились, пока искали тебя, но ты будто сквозь землю провалился. Мы думали, что ты вскоре вознесёшься, потому что такой человек, как ты, не мог не вознестись. Но столетия шли, а от тебя не осталось даже следа. У нас просто не было выбора, кроме как остановиться, — выпалил он, продолжая смотреть в пугающие своим безразличием глаза.       На долю секунды ровные брови Му Цина приподнялись в удивлении и опустились к переносице снова.       — Хочешь сказать, ты бросился искать меня не после того, как мы случайно встретились в прошлое полнолуние? — спросил он, явно не поверив услышанному.       Се Лянь тут же кивнул, ухватившись за эту ниточку.       — Зачем ты искал меня, если я был тем, кто отвернулся от тебя? — спросил демон, и плечи принца напряглись против его воли. Значит, он тоже помнил и вспоминал все эти годы. Видел ли он те же кошмары? Винил ли себя в случившемся? Думал ли о том, как всё можно было изменить?       — Вот именно поэтому я и хотел найти тебя, чтобы всё вернуть. Многое случилось за прошедшие годы, и я многое обдумал, поняв, что ни у кого из нас тогда не было выбора, который устроил бы всех. Я хотел найти тебя, чтобы извиниться. И чтобы сказать, что я тебя прощаю, — объяснился Се Лянь, надеясь, что его слова будут звучать достаточно искренне. У него было столько вопросов, которые он хотел задать, столько историй, которые он мог рассказать. Столько упущенного, что он уже никогда не сможет нагнать.       Му Цин долго молчал, и Се Лянь не решался поторопить его, понимая, что в этот момент определяется их будущее воссоединение или окончательный разрыв. Что такое время для двух бессмертных? Результат был куда важнее. И, если быть честным, оба возможных варианта пугали Его Высочество в одинаковой степени.       Придя к какому-то собственному выводу, демон снова сосредоточил взгляд на собеседнике.       — У тебя есть время?       Се Лянь тут же кивнул. Му Цин тоже кивнул и сделал шаг к нему навстречу.       — Не будем стоять посреди улицы в столь яркий день. Тут неподалёку есть хорошая чайная. — И с этими словами он прошёл мимо, явно ожидая, что Се Лянь направится следом. Так и случилось, однако принц ошарашенно воскликнул:       — Подожди! А как же твои глаза? — Люди явно будут странно коситься, если увидят такой диковинный цвет радужки. Может, им стоило выбрать более уединённое место.       — Что не так с моими глазами? — почти насмешливо поинтересовался Му Цин и снова повернулся к Се Ляню лицом. Губы принца так и остались чуть приоткрыты в удивлении. Му Цин выглядел таким, каким он запомнился при жизни, — даже ухмылка на губах была та же. Се Ляня будто молнией поразило.       — Ох. Я не знал, что ты так умеешь, — сказал он, прозвучав невероятно глупо. Разумеется, демон предположительно свирепого ранга умеет менять свой облик.       — Я много чего умею, — хмыкнул Му Цин.       «Ты многого обо мне не знаешь», — повисло в воздухе.       Они неторопливо шли по улице, затерявшись среди людей. Му Цин выглядел как лебедь, попавший в курятник. Се Лянь только сейчас заметил длинный подол и свободные рукава чёрных одежд, тонко вышитые серебристыми нитями. Кем бы Му Цин ни был, он явно вёл безбедную жизнь. Сейчас он выглядел так, будто дорога принадлежала ему; Се Лянь мог лишь поражаться идеально прямой спине и величественному подбородку. В этом демоне практически ничего не осталось от того маленького слуги, коим он был, — лишь внешний вид нёс в себе отпечаток воспоминаний, будто Му Цин принципиально не желал становиться никем другим.       Весь путь они провели во взаимном молчании: Се Лянь украдкой изучал Му Цина, думавшего о чём-то своём. Лишь когда они переступили порог чайной, молчание было разорвано радостным возгласом юной работницы.       — Лекарь Чэнь, Вы вернулись! Мы думали, будем ждать Вас ещё сезон, — сказала она, тут же согнувшись в низком поклоне, на который Му Цин ответил кивком головы.       — Нашёл то, что мне было нужно, и решил не задерживаться, — сдержанно ответил он, едва изогнув губы в тени улыбки. Похоже, в этом месте ему были рады, потому что девушка просияла, получив ответ.       — Всегда рады видеть Вас. Сегодня лекарь пришёл с другом? Провести вас?       — Можно и так сказать. Юный господин впервые в наших краях, и я захотел познакомить его с хорошим чаем. Место мы найдём сами и позовём, когда будем готовы сделать заказ, — сказал Му Цин, и девушка с поклоном пропустила их. Се Лянь едва успел улыбнуться и кивнуть, когда проходил мимо.       Му Цин бывал в этом месте не в первый раз — он не глядя прошёл мимо общих столиков и направился к приватным комнатам, заняв одну из дальних, окна которой выходили на сад, пышущий зеленью и цветами. Се Лянь невольно поразился красотой вида, застыв на месте, пока кожей не почувствовал на себе взгляд Му Цина, приподнявшего одну бровь в ожидании. Неловко улыбнувшись по старой привычке, Се Лянь поспешил занять место напротив него.       Сейчас Му Цин напоминал изящного молодого господина из богатой семьи, и лишь тяжёлая тёмная энергия, ощущавшаяся в воздухе, выдавала его истинную сущность. Се Лянь всё ещё пытался осмыслить происходящее.       — Теперь тебя зовут «Чэнь»? — поинтересовался он, схватившись за первую пришедшую в голову мысль.       — Люди дали мне это прозвище и с чего-то решили, что меня так зовут. Я не стал сопротивляться, истинное имя распространять ни к чему, — пожал плечами Му Цин. Принесли меню, вручную написанное на элегантно оформленном листе бумаги. Видимо, привилегия дорогих гостей, потому что похожее Се Лянь видел ещё и на стене в общем зале.       — Мне тоже стоит называть тебя так? — спросил он, стараясь поддержать беседу.       — Без разницы, я уже привык. Поступай так, как тебе угодно, — ответил Му Цин и скрестил руки на груди. Судя по залёгшей меж бровей морщинке, он о чём-то напряжённо думал. — Почему ты всё ещё находишься на земле, а не на небесах, как положено высшим чиновникам? Я думал, ты вознёсся дважды.       Се Лянь невольно приподнял брови в изумлении, думая о том, как же много Му Цину было известно ещё до их встречи. Может ли быть такое, что Му Цин всё это время знал, чем занимается Се Лянь, пока сам наследный принц пребывал в полном невежестве?       — Это долгая история, — сказал он с неловким смешком. — Могу поведать, если ты захочешь услышать. — Он уже усвоил, что лучшим способом заслужить расположение Му Цина была честность.       — Раз уж это долгая история, перед ней нам стоит заказать чай. Выбирай то, что тебе по душе, я заплачу, — предложил демон. Едва принц открыл рот, чтобы возразить, как его приковал к месту строгий взгляд. Даже с карими глазами Му Цин всё ещё выглядел впечатляюще, и с ним почти страшно было спорить.       — Надеюсь, ты не против, если я задам тебе свои вопросы. Честно говоря, я сгораю от любопытства, — в итоге сказал Се Лянь.       Му Цин хмыкнул, приподняв уголки губ в ухмылке, что можно было считать за полноценный смех.       — Разумеется, меньшего я не ждал.       — Как так случилось, что за всё это время мы ни разу не пересеклись, хотя ты явно знал о моём положении? — издалека начал Се Лянь, не желая прямо в лоб задавать тот вопрос, что беспокоил его больше всего.       Му Цин опустил ресницы, думая над ответом, по старой привычке поглаживая рукава своих одежд. Се Лянь невольно подумал, что он бы прекрасно смотрелся чиновником при дворе. Как жаль, что судьба распорядилась иначе.       — Когда я вернулся к жизни, мне надо было многое обдумать и заново привыкнуть к этому «состоянию». Потом, если говорить коротко, шла борьба за выживание, многое случилось. В мире демонов многое работает по закону силы, и, чтобы занять своё место, надо постараться. Когда я перестал каждый день сражаться за место под луной, прошло уже столько времени, что не было смысла бередить старые раны. У тебя была своя жизнь, у меня своё существование. Наши дороги разошлись, как им было положено, — спокойно ответил демон. Уголки губ Се Ляня опустились сами по себе, что странно смотрелось на его вечно осветлённом приветливой улыбкой лице.       — И всё же когда я бросился искать тебя, ты позволил мне это сделать, — осторожно сказал он. Му Цин уловил его негласный вопрос. Выражение его лица можно было назвать почти весёлым, несмотря на то, каким отстранённым оно казалось.       — Мне чуть ли не на каждом повороте сообщали, что некий монах в белом с ног сбился в попытке напасть на мой след. Хоть мы никогда не были друзьями, я знал тебя достаточно, чтобы понять, что ты не остановишься и продолжишь бегать до тех пор, пока не получишь желаемое. — Слова про друзей больно резанули по сердцу, однако Му Цин был прав.       — Мне жаль, что я не сделал этого раньше, — признался Се Лянь, виновато опустив голову, пусть и понимал, что извинения его в прямом смысле были что мёртвому припарка.       — Тут не о чём жалеть, я уже давно смирился. Что случилось, того не вернуть, — рассудительно заметил Му Цин, в этот момент прозвучав почти как Фэн Синь, когда убеждал Се Ляня оставить его затею. Пока они обретали себе имена на небесах, Му Цин каждый день боролся за выживание среди демонов один.       — Пусть ты и говоришь всё это, но я действительно считал тебя своим другом.       Глаза Му Цина округлились, и в этот момент им подали чай и блюдо с пышной выпечкой. Девушка с солнечной улыбкой пожелала господам приятного аппетита и времяпровождения, будто не замечала повисшей тяжёлой атмосферы. Се Лянь автоматически ответил ей улыбкой, пока Му Цин никак не отреагировал, что, судя по всему, было нормально для него. Слова Се Ляня явно задели его чувства, раз это отразилось даже на лице.       — Всё ещё хочешь услышать мою историю? — участливо спросил принц. Демон рвано кивнул, всё ещё погружённый в свои мысли. Во всяком случае он не впал в праведную ярость и не вышел из чайной. Минувшие века действительно изменили их обоих.       Пока чай остывал до комфортной температуры, Се Лянь неторопливо вещал о том, что же случилось после того, как Му Цин повернулся к ним с Фэн Синем спиной. Брови демона едва заметно нахмурились, когда он услышал историю с тридцатью тремя небожителями, и позже на лицо легла тёмная тень, когда Се Лянь, стараясь максимально избегать подробностей, поведал о том, как Безликий Бай пытался свести его с ума и превратить в свою копию. К счастью, план Белого Бедствия провалился, а Се Лянь вознёсся во второй раз и решил исправить свои ошибки, раз уж ему был дарован такой шанс.       — И как там… Фэн Синь? — осторожно поинтересовался Му Цин, будто имя костью встало поперёк горла. Слишком мало времени прошло и слишком глубокой была рана, оставившая после себя болезненный шрам.       Понимая всё это, Се Лянь старался быть аккуратен в подборе слов и выражений, боясь случайно сломать этот шаткий мостик, что ему удалось проложить. Часть его всё не могла поверить в происходящее.       — Как я и говорил, мы пытались найти тебя, чтобы попытаться всё исправить, когда на место злости пришло смирение.       — Если бы вы нашли меня раньше, я бы попытался вас убить, — резко сказал Му Цин, звуча скорее потерянно, чем яростно.       — Не пойми меня неправильно, в то время я тоже хотел хорошенько тебя поколотить, так что это был бы хороший бой, — со смешком сказал Се Лянь, делая первый глоток.       Му Цин хмыкнул, криво усмехнувшись.       — Ты неисправим, Ваше Высочество, — сказал он. — Я рад, что после случившегося это в тебе осталось неизменным.       Эти слова, брошенные как бы невзначай, заставили сердцебиение принца сбиться с ритма. Там, где раньше был зыбкий холод, он внезапно ощутил мягкое тепло. Будто лёд между ними наконец начал таять.       Если поначалу Му Цин выглядел чужим и враждебным, то сейчас, когда Се Лянь смог заглянуть за каменный фасад, демон казался уставшим и даже печальным. Прошедшие столетия явно не были лёгкими для него, и это оставило свой след, не важно каким уважаемым Му Цин был сейчас.       Не желая казаться грубым, демон поднял чашку к губам и по привычке подул на неё, хотя сейчас для него температура поглощаемой пищи ничего не значила. Он вообще не питался большую часть времени, и посещал разные чайные лишь затем, чтобы оставить в них деньги и приятно провести время в наблюдении за красивым пейзажем. Но неловко было сидеть с пустыми руками, когда перед твоим гостем стояли угощения, и Му Цин решил ограничиться чаем. Когда он поднёс чашку к губам, боковые пряди назойливо упали вперёд, мешаясь перед самым носом. Недовольно скривившись, Му Цин опустил чашку обратно и заправил волосы за уши, чтобы не раздражали.       Се Лянь пристально наблюдал за каждым его движением, и глаза принца расширились в тот момент, когда за прядью тёмных волос в одном ухе блеснула покачивающаяся серёжка, переливающаяся даже без прямых солнечных лучей.       Прежде, чем он сам успел осознать свои действия, Се Лянь перегнулся через стол, а его рука метнулась к лицу демона, чтобы подцепить тонкое украшение. Му Цин тут же замер на месте, а его глаза засияли жёлтым, но он даже не попробовал атаковать, будто небожитель не представлял для него угрозы. Повисла звенящая тишина: Му Цин смотрел на лицо Се Ляня, а Се Лянь смотрел на зажатую меж пальцев серёжку. Он знал её. Как мог не знать, когда точно такая же серёжка несколько сотен лет сопровождала его во всех путешествиях?       В голове всплыло воспоминание, одно из тех, что он хотел бы забыть: густые серые тучи, вой духов в ушах, холод меча в груди и склонившийся юноша с дивными жёлтыми глазами.       — Это был ты? — выдохнул Се Лянь. Он только что рассказывал эту историю, и Му Цин даже бровью не повёл, будто не являлся главным героем всей картины, определив судьбу Се Ляня в тот самый момент.       Безошибочно поняв, о чём говорит принц, Му Цин кивнул, и серёжка перекатилась в подрагивающих от волнения пальцах. Се Лянь осознал, как сейчас его действия должны были смотреться со стороны. Смутившись, он резко отдёрнул руку и опустился на своё место. Глаза Му Цина снова стали карими.       — Прости, просто… Я не… Почему ты не сказал мне, что это был ты? — спросил он в отчаянии, пытаясь сложить в голове всю картину. Всё время Се Лянь старательно убеждал себя в том, что они друг для друга были никем, и Му Цин наверняка забыл о нём, когда Му Цин… был тем человеком, который его спас? У Се Ляня закружилась голова.       Му Цин подтолкнул к нему чашку, и Се Лянь, машинально поблагодарив, сделал резкий глоток, пытаясь прийти в себя и оправиться от потрясения.       — Всё в порядке, рано или поздно ты узнал бы об этом, — пробормотал демон, легким движением поправив серёжку, притягивавшую взгляд принца снова и снова теперь, когда он её заметил.       — Но почему ты не сказал мне об этом? — всё ещё недоумевал он. Му Цин вздохнул, хотя до этого Се Лянь не замечал, чтобы он дышал вообще.       — Сам подумай. Как бы ты отреагировал, узнай, что я — злой-мерзкий предатель — пришёл тебе на помощь в момент наибольшего упадка, да ещё и из жалости подарил драгоценность, чтобы Его Высочество смог приобрести немного денег? Я готов спорить, что ты лёг бы обратно в ту яму и проткнул себя мечом снова. Это в лучшем случае. — Му Цин выражался предельно ясно и спокойно, а Се Лянь понял, что даже не мог поспорить с ним — в то время он был настолько безумен, что вполне поступил бы подобным образом. Ещё мог бы затеять драку, если градус злости перевалил за нужный порог.       В итоге принц потух так же быстро, как и вспылил, — Му Цин был абсолютно прав, это был тот случай, когда оставить всё в тайне являлось самым благим решением. Хорошо, что он в итоге узнал правду, потому что, зная уже самого Му Цина, мог бы оставаться в неведении ещё несколько столетий.       Вздохнув, Се Лянь потёр точку между бровей.       — Я поражён, — сказал он.       — Поверь, я был поражён не менее твоего. Мне казалось, что тогда я выплатил свой долг, и вот я узнаю, что Его Высочество снова бегает по человеческом миру и ищет давно почившего меня, — фыркнул Му Цин, неторопливо потягивая чай. Теперь он выглядел расслабленным, будто скинул часть веса со своих плеч. Возможно, эта история тоже якорем тянула его назад. Се Лянь в который раз убедился, что их встреча была предопределена судьбой. Теперь, умудрённые опытом и повидавшие немало, они могли наладить то, что сами же разрушили в прошлом.       — Я так и не продал ту серёжку, она всё ещё у меня, — признался он.       — Я знаю, — ответил Му Цин, и брови принца метнулись к линии роста волос. — Если бы ты продал её, она вернулась бы ко мне спустя пару дней после того, как покинула твои руки. Довольно простое заклинание возвращения, — пояснил Му Цин.       Се Лянь покраснел от осознания, что всё это время носил при себе фактически украденную чужую вещь. Му Цин планировал помочь ему с лёгким заработком и вернуть себе украшение, а Се Лянь по своей прихоти оставил серёжку у себя.       Потянувшись к рукаву, он выудил оттуда серёжку и попытался протянуть её Му Цину, однако тот отказался.       — Я уже привык к тому, что она у тебя, пусть всё так и остаётся. Отдашь её мне, когда захочешь, чтобы наши дороги окончательно разошлись. — От последних слов Се Лянь отдёрнул руку так, будто его физически ошпарили. Он не планировал расставаться с Му Цином так скоро, они же только встретились и начали прояснять то, о чём стоило поговорить многим раньше. Он только уцепился за свой второй шанс!       Явно довольный его реакцией, Му Цин хмыкнул и подтолкнул к принцу тарелку с выпечкой, намекая на то, что потрясений на сегодня им достаточно — пора и отдохнуть. В голове Се Ляня роилось множество вопросов, однако он позволил себе не торопиться. Всё впереди. Сейчас он может позволить себе насладиться чаем и мягкими булочками.       Пока Се Лянь послушно пробовал одну сладость за другой, Му Цин взял поводья разговора в свои руки и неторопливо поведал о том, как он во время одного из своих путешествий забрёл в этот город, по традиции представившись бродячим заклинателем, и решил осесть ненадолго. Поначалу к нему относились с подозрением, ибо заклинатели были не в почёте, однако со временем каким-то образом он смог втереться во всеобщее доверие — это всё ещё оставалось для самого Му Цина загадкой, так как он не считал себя слишком социальным человеком. Привлекать других было больше по части Се Ляня. Но в итоге закончилось всё тем, что его провозгласили местным лекарем, подарили один из пустовавших домов и даже помогли его отстроить. И так Му Цин, привыкший переходить с места на место, осел и превратился в господина Чэня. Постоянное место жительства в каком-то месте было очень удобной иллюзией, ведь с самого дня смерти Му Цин не знал что такое дом. Так что он нагло пользовался чужой гостеприимностью и жил в этом городе, путешествуя и порой пропадая даже годами, чтобы в итоге всё равно вернуться, будто что-то тянуло его сюда.       Прожевав сладкое тесто, Се Лянь вспомнил один из вопросов, что заинтересовал его недавно:       — Как ты оказался на той поляне ночью? И почему убил ту куклу?       Лицо Му Цина снова вернуло прохладное выражение, и Се Лянь почти пожалел о том, что спросил, однако Му Цин всё же пояснил:       — Их подсунули туда, чтобы подменить людей. Куклы втёрлись бы в доверие к местным, а потом принялись бы истреблять их одного за другим, пока вся деревня не превратилась бы в сборище марионеток. А живые люди наверняка стали бы ресурсом для кормёжки какого-то демона или для ритуалов тёмных заклинателей. Склоняюсь к первому, потому что тёмные заклинатели этого района уверяли меня в том, что они тут ни при чём.       — Ты работаешь с тёмными заклинателями? — удивлённо моргнул пару раз принц.       — А ещё я демон, — усмехнулся Му Цин, тем самым невольно пристыдив собеседника. — Не беспокойся, я не покупаю у них бьющиеся человеческие сердца себе на потеху. Просто порой наши услуги бывают взаимно выгодны.       Се Лянь понимающе кивнул, уверенный в том, что Му Цин ему не врёт. Будь он человеком или демоном, тот был всегда верен своим принципам. Однако не могла не беспокоить мысль о том, насколько же всё изменилось. Насколько они изменились. Се Лянь до сих пор не мог уложить в голове мысль о том, что когда-то в то далёкое время, пока он изнывал от пыток Безликого Бая, Му Цин расстался со своей жизнью, покинутый и забытый всеми. Ведь когда он помог Се Ляню вытащить меч, его глаза уже были другого цвета.       Они посидели в чайной ещё немного, как вдруг Му Цин предложил Се Ляню побыть гостем у него дома.       — Как же я могу бросить Его Высочество скитаться по улицам, — сухо пошутил он, улыбаясь одними губами.       — Ты же знаешь, что я уже давно не твой принц?       — Боюсь, в моей сущности заложено цепляться за воспоминания, — туманно ответил Му Цин. — И как же мне к тебе обращаться?       — Так же, как и я к тебе — по имени, — пожал плечами Се Лянь.       — Мы действительно изменились, м?       — Похоже на то. Я не помню, чтобы мы хоть когда-то могли говорить так долго, — ответил принц. Му Цин остановился и бросил на него взгляд через плечо. Его карие глаза казались почти живыми.       — А ты ещё и приобрёл чувство юмора, — ровно прокомментировал он и двинулся дальше. Се Лянь направился следом, не зная воспринимать услышанное как подкол или как комплимент. Решил быть оптимистом и остановиться на последнем. День был слишком хорош, чтобы портить его мелкими обидами. В самом деле Се Лянь не помнил, что ощущал себя так легко хоть когда-то за последнее время. Будто на место встал кусочек паззла, отсутствие которого он до этого не замечал.       «Твой пароль от духовной сети так и не изменился? Кивни, если нет сил, чтобы ответить». — Се Лянь чуть не подпрыгнул, когда услышал чужой голос у себя в голове, и Му Цин терпеливо остановился, ожидая его ответа, пока принц перевёл дыхание и успокоил колотящееся сердце, после чего кивнул.       Когда Му Цин протянул ему руку, Се Лянь недоумевающе нахмурился, на что демон закатил глаза.       «Дай руку, передам тебе немного энергии, чтобы наладить связь», — велел он всё так же мысленно, и Се Лянь невольно отметил, что ментальный голос Му Цина звучал несколько иначе, чем настоящий. В духовной сети он казался более тёплым и эмоциональным в отличие от того прохладного потока мысли, что Се Ляню довелось наблюдать ранее.       Не став мешкать, принц торопливо вложил свои пальцы в холодную ладонь, чуть не вздрогнув от контраста температур, потому что Му Цин, как выяснилось, совершенно не заботился о том, чтобы сойти за человека. Достаточно было просто коснуться его, чтобы заподозрить неладное, ведь светлая кожа не грелась даже на солнце, поддерживаемая внутренним холодом.       Вспышка энергии пронзила Се Ляня подобно разряду молнии, и едва успокоившееся сердце снова ускорило свой ритм. Он догадывался, что Му Цин был силён, но не представлял насколько, пока не ощутил даже крупицу этой мощи, ощущение которой было подобно ещё одной небесной каре.       «Попробуй ещё раз», — подтолкнул его Му Цин, и они снова двинулись вдоль улицы. Случайные люди здоровались с Му Цином, на что тот отвечал сдержанным кивком, поглядывая в сторону Се Ляня, собиравшегося с мыслями.       «Когда я спрашивал о демоне по имени Чи Чэнь, Линвэнь сказала, что его уровень предположительно свирепый, — услышав это Му Цин хмыкнул вслух, хотя со стороны выглядело так, будто он усмехался каким-то своим мыслям, ведь между демоном и небожителем вслух не было сказано ни одного слова. — Полагаю, она ошиблась?»       «Либо хотела что-то от тебя скрыть. Я ожидал, что чиновники на небесах недальновидны, но чтобы настолько… Я впечатлён. Их ждёт много нового в таком случае», — сказал он с неприкрытой насмешкой. Се Лянь не переставал поражаться тому, как при разговоре по духовной сети Му Цин был похож на самого себя.       «Значит, на самом деле твой ранг выше?»       «После горы Тунлу я надеюсь».       Холодок пробежался вдоль позвоночника принца. Он слышал про гору Тунлу лишь на словах, ведь это место было непосредственно связано с демонической кровавой бойней в стремлении к силе. Именно оттуда вышел Безликий Бай. И теперь, как оказалось, Му Цин. Удивительно, что непревзойдённый демон так спокойно сосуществовал с людьми под личиной местного лекаря-путешественника. Зато это объясняло то, каким образом Му Цин легко скрывал свою истинную сущность и не боялся солнца, избегая его скорее из-за личной неприязни, чем из-за страха. Ну и тем более это объясняло наличие второго имени. Непревзойдённый не станет просто так раскрывать все свои карты, а в мире демонов, где власть строилась на силе, сложно оставаться безызвестным при таких-то способностях и связях. Се Лянь ощутил, что слишком много упустил за это время и вряд ли уже сможет нагнать.       «Откуда взялось имя Чи Чэнь?»       Му Цин не ответил, но вместо этого перед мысленным взором принца появились два иероглифа: «безумие» и «злость».       «Первое время мне пришлось много убивать без разбору, и кто-то пустил молву о том, что одержимый злостью демон поглощает злобных духов и всех, кто слабее его. А так как в мире демонов по большей части поклоном не здороваются, то и называть своё имя не было смысла».       Му Цин озвучил это как простой факт, говоря налегке, будто вспоминал одну из забавных историй, но для себя Се Лянь выделил совершенно иное: скорее всего, в мире не осталось никого, кто звал бы Му Цина по имени. Все эти столетия существовал яростный демон Чи Чэнь, подмявший под себя целый город, но никому не был известен Му Цин, бесславно погибший в богами покинутом месте.       От этой мысли принцу стало тоскливо, и лишних вопросов он решил не задавать, просто оглядываясь вокруг. Так как они всё ещё были соединены по духовной сети, Му Цин наверняка уловил его невесёлое настроение и тоже притих, уверенно сворачивая в нужных местах и едва заметно поворачивая голову, чтобы убедиться, что Се Лянь не отстал. Целью их пришествия стал впечатляющих размеров дом, огороженный высоким забором, явно поставленным больше для приватности, чем для защиты. Кто в здравом уме рискнёт напасть на всеми обожаемого лекаря да ещё и заклинателя? Се Лянь не был удивлён тому, что Му Цин предпочитал отгородиться от мира на своей территории и держать всё при себе. Не укрылись от его глаз и спрятанные в тенях талисманы, сверкнувшие, когда принц пересёк порог, будто запомнили его. Разумеется, по сравнению с небесными дворцами дом Му Цина казался скромной беседкой, но по человеческим меркам тот жил обеспеченно и даже богато. По бокам от мощённой дорожки буйствовал цветущий и пышущий разными оттенками зелени сад, со стороны слышался запах воды, наверняка исходящий из искусственного пруда. Само здание ничем не отличалось от других: слегка выгоревшая на солнце черепица, местами побледневшая от тех же лучей краска на колонах, явно регулярно обновляемая; полы были начищены чуть ли не до блеска, и на них было не страшно ступить босой ногой. Действительно нельзя было сказать, что внутри обитал демон. Му Цин будто воплотил свои прижизненные мечты в этом месте.       — Все двери, которых ты коснёшься, будут открыты, кроме одной, — пояснил демон, пропуская гостя.       — Твоя комната? — понимающе спросил Се Лянь, оглядываясь вокруг. Аккуратно и просторно, в светлых цветах, не режущих глаза. Му Цин в чёрных одеждах выглядел тут чужим.       — В моей комнате нет ничего интересного, чтобы её запирать. То будет комната моего ученика, — пояснил Му Цин, едва заметно усмехнувшись, когда увидел, как вытянулось в удивлении лицо принца. Теперь, когда не было нужды прятаться, карие глаза снова стали жёлтыми.       — У тебя есть ученик? — спросил Се Лянь, зная, что этого от него ждут.       — Прибился по дороге. Сейчас он путешествует уже седьмой год, так что вряд ли ты встретишь его в ближайшем времени.       — Буду рад с ним познакомиться. — И увидеть, кто же смог настолько запасть в сердце Му Цину, чтобы стать его учеником.       — О, технически вы уже знакомы. Если ты помнишь безымянного демона в белой маске, которого ты встретил до своего второго вознесения, — кивнул Му Цин, снимая гуань, держащий волосы.       Се Лянь нахмурился и тут же просиял в осознании. Однако улыбка его погасла так же быстро, как и расцвела на лице.       — Так тем тёмным господином на самом деле был ты? — спросил он в недоверии, и в этот самый момент волосы Му Цина рассыпались по спине и плечам, практически сливаясь с его одеждами, когда демон ослабил ленту.       — Я думал, ты уже догадался, — ошарашенно протянул Му Цин, на что Се Лянь качнул головой. Образ из прошлого уже был погребён под толстым слоем новых воспоминаний, однако Се Лянь помнил туманный облик и сияющие алым глаза, с презрительным прищуром обратившие свой взор к Безликому Баю, после чего в демона полетел меч цвета чёрного нефрита. Это всё время был Му Цин? В подобное было сложно поверить.       — Каким образом озлобленные духи не поглотили тебя тогда? Даже по одному они приносили ужасную боль и страдания, а ты принял их всех и остался… цел, — спросил Се Лянь, пытаясь связать точки у себя в голове.       — Не скажу, что процесс был приятным, — не стал лукавить Му Цин, — но обстоятельства позволили мне пересилить этих духов. Можно сказать, моя злость оказалась сильнее их собственной, и это позволило мне продержаться дольше любого из вас. Ученик мой, наверно, развоплотился бы на месте, попытайся он сделать нечто подобное.       Се Лянь невольно скривился, вспомнив, как безымянный демон забрал у него меч и собирался пожертвовать собой несмотря на все мольбы принца. Похоже, Му Цин знал что делал. Он держался настолько уверенно, что Се Лянь легко спутал его с кем-то другим, более тёмным и могущественным. Кто бы мог подумать, что из маленького слуги, подметающего монастырь, тот превратится в непревзойдённого демона, способного щелчком пальцев решить судьбу тысяч людей.       Каким же тяжким путём он должен был прийти к подобному — путь демона никогда не отличался спокойствием и благодатью. Удивительно, что при всём этом в Му Цине всё ещё осталась искра человечности, окрашивавшая его глаза карим.       — Можешь осмотреться вокруг, а я подготовлю тебе ванную. Ужин, увы, придётся покупать, потому что кухня в этом доме не использовалась по прямому назначению примерно столько, сколько я здесь живу. Она больше нужна пациентам, чем мне.       — У тебя нет слуг? — не мог не поинтересоваться Се Лянь.       — А зачем они мне, когда я тут задерживаюсь не дольше года? — резонно переспросил Му Цин. Вопросы отпали сами по себе.       Пока Му Цин разбирался с домашними делами, Се Лянь осторожно исследовал дом так, будто оказался во вражеской крепости. Всё было прибрано, каждая деталь оставалась на своём месте — меньшего и не ожидалось от педантичного Му Цина. На некоторых стенах висели защитные талисманы, явно игравшие свою роль когда хозяин отправлялся в путешествие, в одной комнате собралось множество книг, и глаза Се Ляня тут же загорелись от любопытства, но он решил ничего не трогать без разрешения.       Когда он занимался созерцанием деревьев на заднем дворе, Му Цин появился тихо и бесшумно. На пару мгновений демон позволил себе задержаться на месте без лишних слов, наблюдая за первым живым существом, оказавшимся в этом дворе с тех самых пор, как Му Цин осел в городе. Се Лянь гармонично смотрелся среди густых кустов и высоких деревьев, освещённый редкими лучами солнца, пробивавшимися через листья. Он выглядел поразительно спокойно для того, кто вчера о подобном месте и не подозревал. Как и том, кому оно принадлежит.       — Принести тебе сменную одежду или предпочтёшь остаться в своей? — спросил Му Цин, убивая красоту момента. Вопреки ожиданиям, Се Лянь посмотрел на него так, будто ждал всё это время. Его плечи всё ещё были напряжены, и язык тела оставался неестественно замкнут, однако взгляд оставался таким мягким, будто принц встретил старого друга, которого боялся уже никогда не увидеть. Му Цин ощутил себя странно, словно этот наполненный светом взгляд предназначался вовсе не ему. В нём уже давно не осталось места ни для чего светлого.       — Не беспокойся об этом, бродячие заклинатели научили меня парочке трюков, — отмахнулся Се Лянь, и Му Цин приподнял брови, явно заинтересованный. Принц, которого он оставил позади, настолько не был способен переступить через свою гордость, что готов был полезть в драку даже в ущерб себе. Несмотря на то, что внешне Се Лянь навсегда застыл в цветущих годах, манера держаться и чуть опущенные уголки губ выдавали его немалый жизненный опыт.       Пока Се Лянь заперся в ванной, Му Цин намерился сразу решить вопрос с ужином, пока было свободное время. Если бы не его феноменальная память на всякие детали, он бы долго сомневался с выбором в силу собственной неопытности, но всё прошло гладко. Се Лянь был приятно удивлён, и пусть в этот раз Му Цин не стал даже для вида ставить перед собой тарелку, принц чувствовал себя спокойно. Между прочим он похвастался тем, что теперь сам готовит себе и даже без риска отравить тех несчастных, что осмелятся разделить с ним трапезу. Му Цин устроил подбородок на раскрытой ладони и внимательно слушал, смотря куда-то в сторону сада. У себя дома он выглядел менее замкнутым, вместе с чёрными одеждами будто сбросив один слой защиты. Светлая ткань песочного оттенка заставляла его кожу выглядеть совсем белой, как у призрака, и Се Лянь невольно понял, почему именно тёмную расцветку Му Цин считал лучшим вариантом для того, чтобы выходить в люди.       Пока солнце тонуло за линией горизонта, они решили сыграть в вэйци, для интереса задав простое правило: одна победа — один честный ответ. Не желая омрачать и без того тяжёлую атмосферу, оба задавали лёгкие вопросы вроде «где ты побывал за последние десять лет», «какую самую странную вещь ты видел», «какое время года тебе нравится больше», «какое произведение ты читал последним». Обо всём этом можно было поговорить и без условностей, но лёгкий дух состязания позволял всему ощущаться менее навязчиво. Оба и не заметили, как партия замедлилась, а дискуссии над каждым вопросом становились всё более затяжными. Се Лянь был прав, когда сказал, что вряд ли до его второго вознесения они общались так много. За эти часы он узнал о Му Цине больше, чем за последние несколько сотен лет (например, что ученика его звали Хуа Чэн). И даже задумался о том, что не знал своего личного слугу вообще. Иронично, что шанс наверстать всё им представился именно сейчас.       Не желая навязывать свою компанию, Се Лянь попытался откланяться с наступлением ночи, однако Му Цин настоял на том, чтобы он остался, ведь в доме было более чем достаточно пустых комнат, чтобы Его Высочество не чувствовал себя стеснённым. Лёжа на чистых простынях, Се Лянь чувствовал себя почти неловко, не зная как должен реагировать на всё происходящее. Он спал под открытым небом на земле, и даже дождь не был способен потревожить его сон, однако именно мягкая кровать ощущалась странно, напоминая о том, почему он старался как можно реже ночевать в собственном дворце. Лунные лучи в любопытством заглядывали в открытое окно, а прохладный ветер мягко касался щёк принца, остужая перегревшуюся за день голову. Он так перенервничал сегодня, что теперь просто не мог успокоиться и в итоге напряжённо лежал на месте, словно боялся пересечь границы кровати.       В ночи дом казался пустым, и Се Лянь чувствовал себя неспокойно из-за этого. Мягко откинув одеяло, он поднялся на ноги и бесшумно покинул комнату, принявшись петлять по коридорам. Му Цин обещал находиться внизу, если вдруг понадобится. Он сам не нуждался во сне и предпочитал ночью заниматься чем-то полезным, пока не надоедало. Когда Се Лянь проходил мимо одной из открытых дверей, его внимание привлёк яркий свет: Му Цин сидел за столом, вокруг которого в воздухе плавал магический огонёк. Демон над чем-то сосредоточенно работал, и Се Лянь рассмотрел кисть в его руках. Вёл какие-то записи или создавал талисманы? Боясь помешать, принц так и остался по ту сторону порога, притаившись, словно ребёнок, наблюдавший за тем, как его отец у себя в кабинете работал с важными бумагами.       — Если решишься зайти, прикрой за собой дверь, — спокойно велел Му Цин, даже на миг не оторвавшись от своего дела, пока принц чуть из кожи не выпрыгнул от неожиданного обращения.       Послушно зайдя внутрь, он робко опустился на колени позади, краем глаза стараясь заглянуть за плечо в попытке рассмотреть, над чем так корпел демон.       — Тебя что-то беспокоит? — поинтересовался Му Цин.       — Не смог уснуть и решил прогуляться немного, — ответил Се Лянь, смотря на идеально ровную спину и плавные движения кисти. Му Цин заставлял обычный в своей сути процесс выглядеть похожим на магический ритуал.       Демон хмыкнул, явно сделав собственные выводы, коими делиться не стал.       — Мне развлечь тебя?       — Вовсе не стоит, не хочу отвлекать тебя. Продолжай работать, я просто посижу тут, — возразил Се Лянь.       — Если заскучаешь, в моём книжном шкафу может найтись что-то, достойное твоего внимания, — намекнул Му Цин, и Се Лянь вежливо поблагодарил его за это разрешение, чувствуя, как сами по себе расслабились плечи.       Он осознал, почему ощущал себя так странно. Раньше он всегда знал, где будет находиться Му Цин и чем он будет заниматься; ему — наследному принцу — не надо было задавать вопросов, чтобы получить разрешение; он мог свободно сказать о своих пожеланиях и просто ждать исполнения. Сейчас же Му Цин не был его слугой, и в каком-то смысле у Се Ляня было даже меньше полномочий, чем у него, и к этому сложно было привыкнуть вот так сразу. Именно стараниями Му Цина он не чувствовал себя и вполовину так неловко, как мог бы.       Се Лянь ещё немного понаблюдал за работой своего молчаливого компаньона и всё же решил приблизиться к книжному шкафу. Му Цин даже не поднял глаз, а магический огонёк разделился надвое, один из которых поплыл в сторону принца, чтобы тот не мучил свои глаза в попытке рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме. Он долгое время не мог определиться, пока в его руках вдруг не оказалась стопка сшитых бумаг, исписанных человеческой рукой. И он даже знал этот почерк — Му Цин не раз переписывал трактаты за них двоих в прошлом, и они легко могли подделать стиль друг друга по надобности. Кто бы мог знать, что такая мелочь врежется в сознание, пока другие более важные детали померкнут с веками?       Усевшись обратно под стенку, словно всё тот же послушный ребёнок, Се Лянь прикусил щеку изнутри, бережно переворачивая страницу за страницей. Оказывается, Му Цин записывал самые разные вещи, что мог узнать во время своих путешествий: наброски талисманов смешивались с минималистическими пейзажами и краткими заметками относительно потока энергии в определённой местности. Помимо этого в своеобразном «дневнике» так же нашлись аккуратно сложенные карты, заполненные разнообразными метками.       «Мы могли встретиться здесь… И здесь… Когда он успел побывать в этом месте?» — рассуждал про себя Се Лянь, водя пальцами вдоль высохших чернильных полос.       Наткнувшись на одну из ни чем не отличавшихся от других сложенных бумажек, Се Лянь лениво раскрыл её, чтобы бегло пройтись глазами по тексту, как вдруг глаза его округлились, а взгляд метнулся к ровной спине всё так же молча работавшего кистью демона. Неисчислимое множество вопросов родилось в голове принца и умерло так и не добравшись до кончика языка, будто присохшего к нёбу. Не рискнув даже дочитывать, он бережно свернул записку и спрятал её так, будто никогда не видел. Ещё некоторое время тишину скрашивал ритмичный шелест похрустывающих страниц. Когда он внезапно прекратился, Му Цин отложил кисть и обернулся, обнаружив, что Се Лянь так и уснул с его дневником на коленях. Подняв связку, Му Цин бегло пролистал собственные записи, не зная, что интересного можно было найти в простых дорожных заметках и скудных рисунках. Магический огонёк погас, погрузив комнату во тьму, в которой лишь едва заметно светились дивные жёлтые глаза.