Штат Мэн, Вудсборо. 3 сентября 2020 года
В дом к Аделаиде Каллиген постучали в дверь в половину второго ночи. Это было третьего сентября: днём стояла ещё августовская жара, зато ночью веял холодный, пронизывающий ветер. Пожилая женщина уже давно спала, когда стук стал куда настойчивее и к нему присовокупился жалобный голос: — Миссис Каллиген! Прошу, откройте! Пожалуйста!.. Пальцы стиснули и задёргали ручку. Девушка всхлипнула, потянула на себя снова и снова — но запертая дверь, конечно, не поддавалась. Она слышала шум подъезжающей неподалёку машины и скрип колёс. Вскинув голову и нервно облизнув губы, беглянка выпрямилась и развернулась к двери спиной, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в ночную тишину. Фонарей на земле резервации отродясь не было: ей приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть хотя бы какие-то очертания, как вдруг запястья коснулась чья-то рука. Девушка подскочила и коротко пискнула, но тут же зажала рот себе рукой, когда развернулась и увидела перед собой полусонную, хмурую хозяйку дома. Аделаида Каллиген запахнула расшитый прозрачным бисером и индейскими узорами платок на груди, пёстрыми крыльями покрывающий плечи и грудь, и строго спросила: — Тебе чего нужно, девочка? — П-пожалуйста, — задохнулась та. — Пустите меня, умоляю, они меня догонят, они меня ищут! Я от… святая Матрона… — она прижала ладонь ко лбу и вымученно добавила. — Я Селия, младшая сестра Химены. Женщина сразу нахмурилась, молча отошла в сторону и, неожиданно зорко вглядываясь в темноту, закрыла дверь. С трудом она заперла её изнутри на щеколду и, подумав, на задвижку. Селия со страхом посмотрела на ту, точно ожидала, что дверь вот-вот вынесут те, кто был снаружи. — Отойди-ка от окна, — скомандовала Аделаида и увела Селию в сторону. Та плохо видела в темноте и совсем не знала комнаты, куда попала, так что сразу споткнулась обо что-то и по шипению поняла, что это, кажется, был кот. — Мистер Мяукерс, — сердито сказала Аделаида и отпихнула недовольно фыркнувшего кота в сторону ногой, обутой в кроксы, — иди на кровать! Селия нервно рассмеялась, но тут же стихла. Смех был скорее истерический, нежели чем по-настоящему весёлый. Она уже достаточно присмотрелась в темноте, чтобы различать обстановку и обходить мебель. Миссис Каллиген посадила её в кресло, села напротив на стул и сложила сухие старческие руки на коленях, оправив длинную ночнушку: — А теперь расскажите, что стряслось и что с Хименой. Селия испуганно подняла на неё влажные карие глаза: — Почему вы решили, что с ней что-то случилось? — Иначе явились бы вы сюда среди ночи за помощью? Сомневаюсь, — тяжело усмехнулась женщина и пригладила седую косу рукой. — Я слишком долго живу, девочка моя, и неплохо изучила людей. Но прежде предлагаю сделать вот что. Дайте-ка мне телефон… вот он, возле вашей руки на столике. Селия передала женщине неожиданно хороший сенсорный смартфон. Та со знанием дела смахнула экран заставки и подняла глаза на удивленную девушку. — Что? — грубовато спросила она. — Очень удобная и полезная вещица, я с удовольствием общаюсь на Фейсбуке с подругами из соседнего штата. Селия молча кивнула и принялась наблюдать за тем, как Аделаида, хмурясь, набрала чей-то номер и приложила к уху смартфон. — Кому это вы? — прошептала она. — Внуку, — бормотнула женщина. — Ох, Вик. Наверняка спит без задних ног. Вроде бы он сегодня не в смене… ладно, попробую ещё. Ну а вы пока скажите, что с Химе… Её прервал грубый стук в дверь. Колотил мужской кулак: это было ясно сразу же, хотя тот, кто так хотел попасть внутрь, хранил молчание. Затем этот кто-то пнул дверь ногой, так, что пыль с деревянной выступающей обналички посыпалась на пол. Аделаида приложила палец к губам, приказав Селии смолкнуть, и, пошарив глазами, вдруг опустилась на колени и поддела непослушными старческими пальцами одну из половиц. А затем — вторую. Под полом оказалась внушительных размеров пустота, практически на всю площадь домика — и Селия со страхом покачала головой, всеми силами давая женщине понять, что туда она не полезет. Тем более одна. В дверь стучали, щеколда слетела, осталась лишь верная задвижка, но и её легко можно было сорвать. Аделаида не знала беглянку, но сердцем чуяла, что если её не спрятать — быть беде, и пропасть не ей одной, а сразу обеим. Она поджала губы. В тусклом свете выглянувшей луны пожилая индианка была всё равно что вырезанный из дерева тотем. Надменно вздёрнув подбородок, прикрыла глаза тяжёлыми, набрякшими веками и молча, но неожиданно сильной рукой толкнула Селию в подпол. Селия охнула, содрав колени, и пока подымалась, Аделаида закрыла её досками. А затем, подумав, надвинула сверху пёстрый тканый половичок. Стук был всё громче. Аделаида собралась с духом, сощурилась и нарочито громко спросила: — Погодите-ка, кто это? — она подошла к двери, за которой разом стихло. Прошло мучительных несколько секунд. Селия под полом сжалась, закусила губу, стиснула в руках виски. Сердце колотилось в горле от панического ужаса, но она смогла услышать мужской баритон: — Миссис Каллиген, это шериф Палмер, откройте, пожалуйста, дверь. Индианка заворчала, не торопясь выполнить просьбу. — Так поздно?! А это точно вы, мистер Палмер? — и она сварливо добавила. — Вы же привезли с собой жетон? — Да, миссис Каллиген, — тон был сухим, стальным, но терпеливым. — Будьте добры, открывайте, жетон со мной. Послышался лязг отодвигаемой железной задвижки, скрип входной двери. — Сперва жетон… Господь всемогущий, мистер Палмер… что вы себе позволяете?! Селия вздрогнула и сжалась, подавляя рыдания и истерические всхлипы, готовые расти из груди. Она пыталась вдохнуть и выдохнуть спокойнее, сжимая пальцы на черепе всё крепче и крепче и впиваясь в шелковистые каштановые волосы… Сверху охнула миссис Каллиген, послышался глухой звук удара и негромкий хриплый вскрик, переросший в собачий скулёж. — Где она? — жёстко спросил шериф. Кто-то — один из преследователей, наверняка — смахнул на пол керамическую лампу, и та с грохотом обрушилась на пол и разлетелась на осколки. — Кто? Боже, вы мне голову разбили… — мямлила женщина. — О ком вы, мистер Палмер?! А… а! Не троньте! Селия переползла по холодной земле между свай туда, где в деревянных досках была внушительная щель, в которую она и выглянула. Совсем рядом с ней наступил мужской ботинок. Девушка вздрогнула и тут же затаилась, глядя на то, как полицейский, прибывший в форме с шерифом, ухватил миссис Каллиген за косу, сгрёб одной рукой и притиснул к себе спиной, передавив ей горло. — Где. Селия. Вильялопес. Тон был непререкаемым, холодным. Шериф приблизил лицо к индианке, но та приподняла насколько могла подбородок, раздувая ноздри и презрительно глядя ему в лицо. — Не знаю, — сипнула она. — Лжёт, — резюмировал тот, кто стоял близ лица Селии. Он зачерпнул со стола Аделаиды пригоршню фисташек из чашки и принялся деловито очищать их от скорлупы, швыряя ту прямо на доски и разгрызая на зубах орехи. — Я видел, мексикоска сюда побежала. И голоса были. Она с ней о чём-то успела поболтать. — Но только вот вопрос, куда теперь делась та девушка? — шериф задумчиво опустил взгляд, затем снова посмотрел на Аделаиду. — Вы точно не знаете? — Нет, — с достоинством удивительным для своей ситуации сказала та. — Жаль, — проронил шериф. — Малкольм, спроси ты. Мужчина, что держал индианку за волосы, перехватил её за чуб второй рукой, схватив так, что та выгнулась дугой — насколько была способна в своём-то возрасте — и подвёл её к обеденному столу. Селия, достаточно привыкшая в темноте, чтобы уловить фарфоровую вазу, тарелку с лекарствами и вазочку с печеньем, впилась ногтями ещё крепче, царапая кожу головы, но не замечая боли. Малкольм отпустил косу женщины и смахнул рукой всё, что стояло, вместе с плетёной кружевной скатертью, а затем что есть сил приложил миссис Каллиген лбом об угол стола. Селия едва не закричала, но успела каким-то чудом зажать себе рот обеими руками. Взгляд её дрожал и метался. Аделаида хрипло, рыдающе закричала, когда боль пронзила череп, поселилась в крыльях носа и подбородке, заставила занеметь губы и расплылась гематомой по лицу. — Ещё раз, — терпеливо произнёс шериф. — Я точно уверен, что она здесь была. Где она? Тот, кто грыз фисташки, двинулся со своего места, обошёл комнату и заглянул в платяной шкаф. Открыл зачем-то дверцу кухонного шкафа и вдруг смёл оттуда посуду, грохнувшую об пол, и от страха пожилая женщина жалобно, дрожаще закричала. — Нет здесь её, — хмуро сообщил он. — Негде прятать. У старой кошёлки разве что в сортире утопнуть можно, но он на улице. — Ну вот поди туда и проверь, — раздражённо бросил шериф и цокнул языком, после чего спросил куда спокойнее. — Так что, миссис Каллиген? Где Селия Вильялопес? — Не знаю, — прохрипела женщина упрямо. Её голову резко дёрнули, снова приложив об стол. Селия подскочила на своём месте. В ней боролись жалость и страх. Она точно знала, что шериф щадить не будет — он убьёт на месте, и повезёт, если быстро. Эти ублюдки, эти конченые сволочи продажны насквозь. Дрожащими руками она затолкала крик обратно в горло и смотрела на то, как в третий раз старую индианку бьют лбом опять — а затем пережимают руку и швыряют на пол. Малкольм молча вынул из кобуры пистолет и направил на женщину, отчего та мелко задрожала руками, подняв их, и пролепетала, едва видя через отёки от синяка и крови, заливающей глаза из разбитой головы: — Б-была, мистер Палмер. Спросила, можно ли спрятаться, я не поняла, от кого… сказала что не пущу, а что ей надо было, так и не узнала… была… Малкольм настороженно мотнул головой. Прошла долгая минута… и Селия услышала взводимый курок, отчего горло стиснуло спазмом, а руки похолодели. Вдруг шериф опустил руку на пистолет подчинённого, заставив дуло взглянуть в пол, и спокойно сказал: — Хорошо, поверю вам на слово, миссис Каллиген. Если соврали, пеняйте на себя. А если хотите жить, будете молчать. Он помедлил, двинувшись в ту сторону, где под полом застыла Селия. Она затаила невольно дыхание, не издав ни трепета, ни вздоха — и смотрела на чёрные ботинки шерифа, изучая каждую соринку на подошве, каждую морщинку начищенной кожи. — Вам, конечно, ясно, что об этом разговоре лучше промолчать, — заметил он. — Так ведь? Индианка не смогла даже вздохнуть, и шериф повторил громче: — Ведь так? — Да… — едва слышно шепнула она севшим голосом. Страх обуял Селию. Страх такой силы, что она подумала… они не сдержат слово и всё же убьют неповинного в их личных конфликтах человека, который только и сделал себе беду тем, что открыл ей дверь. А точнее… Была она здесь или нет, но они всё равно достали бы старуху. Сделали задуманное. Пришли и перевернули здесь всё вверх дном, потому что Селия подбежала к её двери. Это она во всём виновата. Медленно преследователи удалились, вышли за дверь так тихо, словно их здесь и не было. Напоследок Малкольм остановился у старенького простого холодильника и снял пришпиленную магнитом фотокарточку… усмехнулся, выкинул её на пол, посмотрел напоследок на женщину, осевшую на полу, и закрыл входную дверь, исчезнув на улице. Миссис Каллиген смотрела впереди себя достаточно долго. Селия же слышала, что машина пока стояла близ дома, и показаться или выдать себя хоть даже звуком не могла. Она молила Господа, чтобы эти ублюдки наконец уехали и оставили их обеих в покое. Тогда она смогла вылезти из-под пола и вызвать службу спасения. Больше всего она боялась, что у несчастной пожилой женщины такие страшные удары могут вызвать куда худшие последствия, чем сотрясение мозга… Наконец, спустя полчаса машина завелась и медленно отъехала от дома. Селия выждала ещё десять минут, понимая, что шериф может оказаться хитрой сволочью и просто затаиться. Она завозилась, понимая, что, кажется, чёртов ублюдок точно уехал — и попыталась отодвинуть половицы сама, чтобы поспешить на помощь миссис Каллиген, когда вдруг доски поднялись под чьими-то руками, и за запястья Селию крепко схватили, как в наручники, две широкие ладони. Высокий мужчина рванул её наверх, на себя, и оскалился в темноте, блеснув на смуглом лице белыми крепкими зубами: — Что за дьявол?! Селия покосилась на миссис Каллиген, лежащую на полу, и отметила, что ей под голову уже подложили невысокую подушку. Однако за подбородок мексиканку сразу схватили, насилу развернули к себе, и Селия захныкала от страха, когда мужчина рыкнул: — Мне в глаза смотри. Что п-произошло?! При чём тут шериф, что он тут делал?! — Ты всё видел? — вместо ответа проговорила Селия, напуганно стискивая его запястья. И мужчина, чьего лица она в темноте толком разглядеть не могла, сощурил серые с голубым глаза. По ним она примерно и поняла, кто это — да ещё по всклокоченным длинным волосам по спине. Имени мужчины она не знала, но видела его несколько раз в клинике вместе с миссис Каллиген — и кажется, это и был её внук. Как там его она называла… — Видел. Машины. Как они уезжали от дома. Троих мужчин тоже видел. Что им здесь было нужно? Кто это сделал? — тихо спросил он. Голос был предельно спокоен, но тон говорил сам за себя. Он в бешенстве, в таком, что готов был, кажется, переломить Селии хребет, лишь сомкнув крепче пальцы. Она привстала на цыпочки, понимая, что незнакомец незаметно даже для себя приподнимает её в воздух. — Я… — она сглотнула спазм и вдруг умоляюще хрипнула. — Я сестра Химены Вильялопес, прошу… Он резко разжал руку и откинул девушку назад, тяжело дыша. Мужчина до того момента явно спокойно спал: из одежды на нём были разве что домашние штаны да кроссовки, притом незашнурованные. Но теперь примчался сюда, в разорённый дом, ничего не понимая. Перед глазами только и стояло, как он вламывается в закрытую дверь, выбивает её ногой и видит среди страшного бардака и перевёрнутой мебели и посуды пожилую женщину с разбитой головой. Свою бабушку. Он мотнул головой и вспомнил… — Вот так, — она строгая, и Вику, которого мать оставила здесь, в этом старом доме, кажется, что такая же старая, как эти стены, женщина его совсем не любит. Смотрит всегда с прищуром, и глаза как у змеи-медянки — умные, холодные и очень, очень хитрые. — А теперь слушай, что надо делать, когда тебя задерут в другой раз. — М? — худенький смуглый мальчишка с разбитым коленом и синяками по телу прижимает к лицу грелку со льдом. Скулу раздуло почти сразу, губа припухла и саднила, но бабушка сегодня даже не наградила его тумаком за то, что плохо дрался. Судя по полученным ссадинам, её это очень даже устроило. — Просто когда какой-нибудь белый большой парень, сильнее чем ты, подойдёт к тебе, кинь ему в глаза песком, или ударь палкой, или накричи, или поколоти первым, даже если получишь в ответ, — спокойно сказала она. — Никогда не пасуй и не бойся. Так и не отстанут. Ты слушаешь, Шикоба? Бабушка лежит с проломленной головой, и Селия смотрит на парня, бледнеющего, а затем багровеющего лицом. Оно так и вспыхивает пятнами, и девушка боится, как бы с ним чего не случилось… а затем он скривился, крепко стиснул руки в кулаки и прорычал, и в голосе слышалось мало человеческого: — Кто и за что её избил? Ещё раз и кратко…***
Его руки уже не раз сжимали рукоять ножа. Он и сейчас держит его обратным хватом, смотрит на меня исподлобья, буравит взглядом — таким знакомым, жарким, прожигающим и способным приковать к одному месту, что я верю ему: это он Крик. Он и никто другой. Это он был тем, кто резал, сёк, колол, убивал. Он наводил ужас на меня столько дней. Он звонил с номеров убитых им же людей и издевался прежде, чем вломиться в дом. Он считал, что имеет право карать и линчевать. Он был личным кошмаром всего Вудсборо. Я прикрыла глаза, крепко зажмурила веки, и по щеке скользнула слеза, обжигая кожу не хуже прикосновения ножа. Что я испытала в тот момент, когда увидела под маской Крика Виктора Крейна? Облегчение или страх?.. До конца я не разобралась, но пистолета не отдала и рук не разжала. — То, что ты рассказал — не объяснение всем зверствам, — процедила я. — Не объяснение тому, что ты убивал всех этих людей. Нужно было сдать Палмера полиции, и тогда… Он расхохотался до обидного громко. Я замолчала, не понимая, что происходит и почему Вик смеётся так заливисто и искренне. Кажется, Люк и Эрик не понимали, как и я, в чём дело. А затем он спросил: — Какой полиции, Лесли? — спросил Вик, и вдруг его улыбка показалась мне оскалом… и в него же превратилась. За секунду из добродушного его лицо стало лицом зверя. Подобной перемены я не ожидала увидеть. Он помрачнел, исподлобья резко взглянул на отца и сына Палмеров и прищурился, указав в их сторону острием ножа: — Ты думаешь, что одного богатого засранца и одного гондона при власти полиция взяла бы п-под стражу?! Посмотри на них. Невозможно было оторвать испуганного взгляда от Вика, но он рявкнул, взметнув руку с ножом в их сторону: — Я сказал, смотри! Я взглянула на Люка и Эрика, и по спине против воли пробежали мурашки. Они с утробным, хищническим выражением, совершенно одинаковым на лицах каждого, глядели на Вика в ответ, и в их глазах я прочла столько тёмной ненависти, что поневоле похолодела. Эрик Палмер довольно сказал, глядя с прищуром на белую маску поверх лба Вика: — Ты сядешь на электрический стул, мерзавец. От этих слов по моей спине пробежал холод, и я покачала головой. Да, Крик — настоящий маньяк, он наводил страху несколько месяцев на Вудсборо. Он вершил самосуд, а один способ его убийства пугал пуще другого… но странное дело, я не хотела, чтобы он пострадал. Отчаянно не желала ему такой судьбы, не в силах была представить его заключённым под стражу, а потому нацелила пистолет, процедив: — А ну заткнись, мешок с дерьмом. Я с тобой тоже пока не закончила. — О-о-о, — протянул шериф, — кажется, получив в руки оружие, ты, жалкая тварь, неспособная из него выстрелить, возомнила себя вершительницей справедливости? Жаль тебя огорчать, но нет. Сегодня всё разрешится не в пользу твоего дружка. — Замолчи, — выдохнула я. Мы оба с ним понимали шестым чувством, что я не выстрелю целенаправленно. Быть может, лишь случайно, и то я искренно сомневалась в своей меткости. — Я Богом клянусь, он сядет, но ненадолго. Это же будет сенсация. Мы поймали Крика, — и лицо Эрика вдруг скривилось, протравленное отчаянной яростью. — Он начал свои преступления ещё задолго до смерти Кейси Кокс… Что он имеет в виду? — Со второго на третье сентября, — перебил вдруг его Крик… то есть, Вик, хотя даже лицо его сейчас не было похоже на того, кого я полюбила всем сердцем. — Такое помнишь? Химена Вильялопес, приглашённый доктор, пришла в твой дом, чтобы посмотреть, всё ли в порядке с несчастной приболевшей миссис Палмер… Верхняя губа шерифа дрогнула, и он оскалился не хуже Крика, зарычав и прыгнув на него. Но Крик тут же развернулся лицом к противнику, перехватив свой нож. Что было делать?! К горлу подкатила паника, всё разворачивалось так стремительно, что я не могла медлить и спустила курок. Грянул выстрел… Выстрел больно отдался в руки и плечи, пуля прошла чудом мимо и не задела никого, однако я и представить не могла, что Крик метнётся ко мне. Прыжок — и он уже выхватил пистолет из моих рук и крепко сжал мне горло предплечьем, напрягая бицепс. Я хрипнула, чувствуя, что он перекрывает мне дыхание, и впилась ногтями ему в кисть, пытаясь вырваться. — Тихо-тихо-тихо, — шепнул Крик, притиснув меня к себе. Он уверенно держал пистолет, совсем не так как я, и Палмеры заметно напряглись, понимая, что в отличие от меня Крик точно не промахнётся и жалеть не будет. — Давай посмирнее, детка, хорошо? Он прислонился щекой к моему виску, и я оскалилась и рванулась снова. Безрезультатно… Вик лишь пережал горло крепче и шепнул мне на ухо, обжигая кожу: — Ты же хочешь знать всю историю, детка?.. В тот день эти люди перевернули всю мою жизнь, и я даже не подозревал, что меня ждёт…***
Вик терпеливо ждал возле кафетерия, сложив на груди руки и прислонившись к стволу старого раскидистого тополя. Он мрачно смотрел перед собой, погружённый в мысли, вспоминая, как вчера Адсилу увезли в больницу на машине скорой помощи. Она пришла в сознание ненадолго, взглянула на Вика мутными глазами. Дыхание было тяжелым и прерывистым, и мужчина очень переживал за её состояние. Он смотрел в родное лицо, по которому расплылась маской гематома, и едва сдерживал свою ярость. Единственное, что он спросил, взглянув ей в глаза, было одним словом: — Кто? Но Адсила промолчала первые секунды, плотно сжав губы, и процедила: — Сама упала… Вик прикрыл глаза, крепко зажмурился, потёр рукой переносицу. Он не спал и очень нервничал, но вот заметил, как через дорогу по переходу перебегает вчерашняя девушка. Как её… Вик напряг память и зачесал назад волосы, нацепил простую черную бейсболку и отлепился от дерева, идя ей навстречу. Селия. — Доброе утро, — чуть севшим, хрипловатым голосом поздоровался он и сунул руки в карманы толстовки. — Да, — тихо ответила невпопад Селия и нервно осмотрелась. — Я бы не хотела задерживаться на улице… — П-понимаю, — поспешно сказал он и указал рукой в сторону простенького кафетерия. — П-предлагаю зайти. — Здравая мысль. Вик и Селия были знакомы очень смутно. Она знала его как внука Аделаиды Каллиген, он — как сестру Химены Вильялопес. Химена лечила его бабушку, сначала по госпрограмме, затем уже через платное отделение. Когда рецидив прошёл и женщине стало получше, деньги на клинику у Вика закончились, но Химена лечение не прекратила. Он давал лично ей вполовину меньше необходимого, и откуда-то брались лекарства, койко-места, капельницы и системы, если это было нужно, и вся терапия. Если зарплату задерживали, он просил записать ему в долг, и Химена шла навстречу… Он хорошо знал тридцативосьмилетнюю женщину, у которой на руках после развода с пьяницей-мужем остался сын шести лет и младшая сестра двадцати двух. Селия была мало похожа на сестру, однако, заглянув ей в глаза, он уловил общее для Вильялопес выражение. Они сели за столик подальше от окон. Оба заказали кофе: Селия — с молоком, Вик — крепкий чёрный, чтобы проснуться и взбодриться. К тому же, он был самым дешёвым здесь, что тоже имело значение. Он уже по инерции привык брать так, чтобы сэкономить, и, пригубив свой напиток, поставил кружку на стол. Селия держалась за свою так, словно хотела согреть мёрзнущие руки. Отчаянно глядя в пустоту, впиваясь глазами в трещинки и неровности на поверхности стола, она вдруг услышала вопрос: — Кто это был? Кто был ночью? Она с тяжёлым вздохом смежила веки. Повторять всё то Вику, что она рассказала в доме миссис Каллиген, было морально очень тяжело, но ещё тяжелее — сейчас, с пониманием, что кошмар с приходом дня не закончился. — Ты уверена, что это б-был шериф Палмер? — тихо спросил он, пытливо посмотрел в лицо Селии, и она подняла взгляд, молча, испуганно кивая. Вик выругался. — П-проклятье, б-блядь, да кто бы п-подумал… — Химена рассказала мне всё, как было, — Селия спрятала лицо в руках. — Мне не верится, что это произошло. Вызов на дом — обычное дело, особенно если в частном порядке, в обход регистратуры и за деньги. Деньги были нужны в семье, где мальчишка растёт быстрее чем сорняк в огороде, и Химена вошла в дом шерифа в четыре часа дня после того, как закончилась её смена. Дверь открыла молодая, красивая женщина со светлыми волосами, убранными в высокий пучок, и пронзительными зелёными глазами. — Миссис Палмер? — вежливо спросила Химена, отвела шоколадную прядь вбок. Она была не в пример худощавой блондинке куда более низкорослой и широкой, мягкой, как тесто, но не лишённой своего очарования. Жена шерифа медленно кивнула, отступила в сторону, молча пропуская врача. Химена прошла, у порога сняла обувь и осмотрелась. Дом был чистый, ухоженный. Лестница, ведущая на второй этаж, устлана бежевым светлым ковром. Господи, либо они тут все порхают по воздуху, чтобы ничего не запачкать, либо бедная миссис Палмер до костей стирает себе руки, чтобы поддерживать всё в таком идеальном порядке. — Сюда, пожалуйста, — повела рукой она как раз на второй этаж. — Муж в своём кабинете, он вас уже… ждёт. Химена удивилась. При чём тут шериф? Она пришла по его вызову к супруге, осмотреть её на предмет… — Может быть, мы лучше сразу приступим к делу? — уточнила она у молодой женщины, но та поджала губы и очень тихо сказала: — Я не могу решить это сама… сначала пройдем к мистеру Палмеру. Химена, которая всю жизнь решала всё сама, тихо усмехнулась, поднимаясь по крутой лестнице и придерживаясь за перилы. Она шла мимо многочисленных фоторамок на стене, где были запечатлены члены семьи Палмер, в том числе — старший сын, Люк, которого Химена тоже хорошо знала. Тихий-тихий, кажется, и вроде бы очень с виду положительный, но на деле — та ещё заноза в заднице. Постоянно цеплялся до младшенькой, до Селии. Девчонке было тогда четырнадцать лет, когда он заканчивал школу и обивал порог их дома, да и не только их, откровенно говоря. Не пацан, повеса с жадными, охочими до бесплатной любви и развлечений глазами. — Сюда, пожалуйста. Химена прошла по тому же ковру к самой первой от лестницы двери. Взялась за ручку, но миссис Палмер её опередила и остановила женщину, внимательно заглянув в лицо, и прежде тихо, деликатно постучала. Меньше чем через минуту обе услышали голос шерифа: — Войдите. Господи, прямо по регламенту действует, — ухмыльнулась Химена и первой провернула ручку, войдя в кабинет к мужчине и обнаружив его сидящим за внушительных размеров письменным столом. Он держал на переносице тонкие очки, внимательно изучал какой-то документ, подшитый в картонную папку, и исподлобья взглянул на обеих. — Миссис Вильялопес, — отложил он папку в сторону и вежливо кивнул. — Спасибо, что пришли. Мы вас оба очень ждали. — Да, мистер Палмер, — она спокойно посмотрела на мужчину, — и не хотелось бы тратить время. Где можно осмотреть вашу жену? Она зачем-то настояла на том, чтобы мы сперва… — Прямо здесь и можно, — невозмутимо ответил шериф, и его глаза вдруг странно сверкнули. Он поднялся со своего места и повёл рукой в сторону кушетки. — Располагайтесь, здесь будет вполне удобно. Химена слегка смутилась. Она обернулась на сжавшуюся, кажущуюся ещё более тонкой и прозрачной миссис Палмер, но ничего не сказала, лишь кивнув… … Спустя тридцать пять минут осмотра и краткого опроса Химене Вильялопес всё стало ясно как день. Она попросила Лору Палмер, молчавшую практически весь осмотр, одеться и выглянула наружу, обнаружив шерифа стоящим у стены. Смуглое бронзово-шоколадное лицо мексиканки осветила улыбка, и она впустила в кабинет мужчину, сама тем временем собирая свои вещи в сумку. — Что я могу сказать, — бодро произнесла она. — Мистер Палмер, Лора совершенно здорова. Не стоит беспокоиться о её недомогании: всё это очень легко пройдёт. — Нужны какие-то лекарства, терапия, лечение? — Эрик выглядел малость обеспокоенным, но Химена беспечно махнула рукой: — Вовсе нет. Всё само по себе решится… уже через семь с половиной месяцев, — и она подмигнула ему и ободряюще улыбнулась Лоре. Но вот только… Вот только Лора очень странно отреагировала на эту улыбку. Судорожно вдохнув в грудь воздух ртом, она посмотрела на мужа с опаской, и Химена не ожидала, что в челюсть Лоре тут же прилетит мужской кулак. БАМ! Она не в первый раз видела, как бьют женщин. Но каждый раз, когда это происходило, поражалась, насколько точно мужчины умеют выбирать место и как выстреливают рукой, словно поршнем, чтобы голова несчастной откинулась назад и женщина точно не устояла. Лора покачнулась и едва не упала, но следующий удар — уже коленом — пришёлся ей прямо в живот… Химена оторопела. Она не ожидала, что всё случится так внезапно, но шериф выволок жену из кабинета, прорычав: — Так я и знал, сука… — он толкнул Лору, и та словно ожила, огрызнулась: — Не трогай меня! — Вот они, все твои… — он снова толкнул женщину в плечо, заставляя попятиться. — … поездки к сестре, к матери. Все… Лора вскрикнула, когда он больно ударил её в грудь. — … мои дежурства… — Не трогайте, пожалуйста, — твердила Химена, словно заведённая, пытаясь вклиниться между супругами, однако Эрик Палмер резко и не глядя махнул рукой, влепив ей пощёчину. Из разбитой губы медленно потекла кровь: Химена это сообразила, когда ошарашено коснулась её рукой и заметила красное на пальцах… в голове зазвенело. Химена вжалась спиной в стену, глубоко, тревожно дыша, и будто сквозь туман смотрела, как Лору Палмер трясут за грудки… а затем она махнула рукой, попала длинными ногтями по глазам шерифу. По инерции, тот разжал хватку, бешено прорычав: — Сука!!! Вскрикнув, Лора Палмер не нашла опору и повалилась спиной назад, кувыркнулась с лестницы, падая на шею. Послышался хруст, грохот, стон. Шериф прижал ладонь к губам, выпучил глаза, бешено вращая зрачками, и пополз по лестнице вниз, цепляясь дрожащей рукой за перила: — Лора?!.. Химена осознала, что женщина мертва, сразу как отлепилась от стены и посмотрела вниз. Неестественно вывернутая шея… глаза широко открыты… остекленев, она смотрит перед собой, но уже ничего не видит. Лора Палмер погибла, и убийца её, тихонько присев рядом, молча сжал её руку в своей. Химена не стала ждать. Лихорадочно подхватив сумку и плащ, она помчалась по лестнице вниз не в себе, перескочила неожиданно ловко через раскинувшиеся ноги покойницы. Она не помнила и не понимала, что делает, но хотела как можно скорее покинуть этот дом. Бешеных глаз и ярости шерифа она боялась больше всего, и, вылетев наружу, наспех настрочила сестре, Селии, смс: «Шериф Палмер убил…» Пальцы запнулись, Химена остановилась на подъездной дорожке. На улице было пусто и солнечно, ни одной машины. Облизнув разбитую губу, она удалила это сообщение. Подставлять сестру и сына было страшно, это знание могло дорого им стоить: вряд ли шериф обрадуется, что у его преступления появились новые свидетели. В висках стукнуло: молчи, и Химена вспомнила вежливого индейского парня с армейскими жетонами на груди. Вспомнила, как Аделаида Каллиген, пожилая индианка с циррозом печени, прибывшая к ней на терапию после операции, не раз с гордостью говорила, что это её внук и он служил в Ираке, а после травмы ноги был не годен. Но должен ей. Должен ей денег за лечение бабки, а значит, в принципе, мог и помочь. Мозг плохо соображал, пальцы не слушались, но Химена написала следующее: «Если со мной что-то случится, иди к Аделаиде Каллиген, адрес в записной книжке, тебе нужен Ви…» Машина взвизгнула тормозами, вылетев словно из ниоткуда, развернувшись на перекрёстке. Звук отправленного сообщения, оглушительный звон в ушах и боль в черепе… Красный додж, за рулём которого был, не успел остановиться и на полной скорости сбил женщину, только и успевшую по инерции испуганно обхватить голову руками. Она перелетела через капот так легко, словно была тряпичной куклой или манекеном из торгового центра, стукнулась о лобовое стекло, оставив на нем внушительную трещину, и, кувыркнувшись, рухнула мешком с костями позади машины, оставившей на асфальте тормозной след. В машине все стихли, замолчали, как нашкодившие дошколята. — Что… блядь… это… такое… было? — выдохнула Кейси Кокс, расширив испуганно глаза. Её подруга, Джулс Тайлер, облила кофточку пивом. Дрожащими пальцами сжимая алюминиевую банку, она медленно выругалась. Пятеро подростков застыли на своих местах, боясь выйти. Джонни Палмер — машина была его, но в этот день он решил выкурить косяк на переднем пассажирском сиденье — первым выполз наружу и вытянул из кармана джинс сотовый телефон. Он и вызвал скорую.***
Ten Piedad — Carlos Viola
— И Селия рассказала тебе всё, как было? — сглотнула я, слушая Вика. Каждое тихое слово, произнесённое им, было протравлено злобой. И он продолжил, покачав головой: — Нихрена. Мы тогда ничего этого не знали, но мне пришлось здорово попотеть, чтобы распустить эту верёвочку. Он разжал руки, отшвырнул меня в сторону — так, что я едва не упала и отбежала в сторону, держась подальше от Палмеров. Вик казался мне… далеко не тем, кого я знала и в кого влюбилась. Его лицо обрело резкие, искажённые мрачной ненавистью черты. Он не выглядел истериком или психопатом. Гораздо хуже. Вик казался абсолютно нормальным… и это пугало меня куда больше, чем всё остальное. — Когда Селия приехала к сестре в больницу, та была уже мертва, — Вик улыбнулся, чуть согнул руку с пистолетом, расслабив её, и пожал плечами. — Травмы после аварии были серьёзными, но я узнал, что скончалась она не из-за них, а от удушья. Неофициально, конечно. В заключении было написано — внутреннее кровотечение, но я опросил патологоанатома… своими методами… Вик улыбнулся еще шире, и я вздрогнула, потому что мне показалось, что тень, упавшая на его лицо, исказила черты, меняя их до неузнаваемости. — Ты всегда был жестоким ублюдком, — произнес Люк с ненавистью. — С самой школы. В старших классах ты с такой силой треснул Чарли Чейза по голове подносом в столовой, что устроил парню сотрясение мозга. Вик улыбнулся, потупил взгляд и скромно пожал плечами: — Было дело, — мурлыкнул он, медленно шагая к Люку. Я смотрела на него и не узнавала Вика. Это был Крик, точно он. Его жесты, его движения. Его повадки. В каждом шаге — элегантная агрессия, скрытая мощь. Он сдерживает в себе ярость и не прячет этого, крепче сжимая вторую руку на ноже. Я вжала голову в плечи, цепенея, как перед хищником. Где этот милый заикающийся мужчина? Где тот, кто носился с нами как со своими детьми? Передо мной зверь, опасный и непредсказуемый; я помню его прикосновения, коленопреклонённую позу, ласки… и боль. Удар ножом в руку, рукоятью — в пах, помню как он убил Дрю на моих глазах. И глядя на Вика, я начинаю верить, что Криком был он. — Мы с Селией Вильялопес решили обратиться в суд Огасты, — мягко произнес он, обходя Люка и поигрывая ножом в руке. Лезвие холодно блестело между пальцами в чёрных перчатках, настолько ловкими, что он ни разу себя даже не порезал. — Мы обговорили все моменты в тот же день, как встретились. Для суда нужны свидетели… инициатором идеи был я, конечно, понимая, что к местным властям обращаться бесполезно. Мы пока не знали, что именно тогда произошло, и думали, что шериф пытался выгородить сына, причастного к аварии. Но я чувствовал, что здесь было что-то гораздо большее… Он искоса взглянул на шерифа, насмешливо сморщив нос: — Лора Палмер просто исчезла в один день. Её муж сказал на работе, она уехала в Теннесси к матери, но на деле поездка странным образом совпала по датам со смертью Химены. Вообще, догадаться было до простого обидно… Я тем более работал в участке. Многое видел и подмечал… Он тихо опустил голову, обходя мужчин, и не заметил, что в один момент те быстро переглянулись. Люк незаметно кивнул отцу. Всё случилось вмиг. В один прыжок Эрик завел руку за спину, окаменел лицом. И я не сдержалась, вскричав: — Вик, берегись! Эрик выхватил пистолет, Вик подкинул нож и метнул. Грянул выстрел… — Нет!!! — взревел Люк. Пуля угодила в пол, а Вик, посмеиваясь, пристально всмотрелся в перекошенное от боли лицо Эрика, булькнувшего кровью в горле. Нож пронзил шею, вошёл почти по рукоять и выглянул с обратной стороны окровавленным лезвием. Шериф упал на колени, роняя пистолет, и наложил ладонь на черную рукоять ножа, сплёвывая кровь, скопившуюся во рту. Один рывок… Люк метнулся к пистолету, но Крик был быстрее. Он прыгнул ему наперерез и высоко ударил мужчину ногой в челюсть, так, что тот опрокинулся на пол и несколько секунд не двигался вовсе. Легкой походкой, Крик подошел к шерифу и без труда рывком вытащил нож из его горла, заставив мужчину клокотнуть кровью и завалиться набок. Из его руки он пнул носком ботинка пистолет, прокатившийся по гладко начищенному полу. Он не торопился. Слыша хрипы мучительно умирающего шерифа, Крик медленно повернул голову, подкинул нож. Раз… другой… третий… лезвие переворачивалось в воздухе, рукоять неизменно оказывалась в его ладони. В тени капюшона светлые глаза загорелись, и он вытер лезвие перчаткой, мгновенно делая его из алого стальным. Люк привстал на локтях и вздрогнул, поняв, что убийца неспешно подходит к нему. Еще шаг… Люк оценивает взглядом расстояние. Сумеет ли он схватить пистолет? Вик пожал плечами, встал, расслабляя плечи, и широко улыбнулся: — Ну давай, Палмер, — сказал он тихо. И добавил. — Рискни. Я смотрела на то, как убийство разворачивается на моих глазах, но ничего не могла поделать. Шериф медленно полз к Вику, оставляя за собой кровавую полосу, но тот даже глаз не опустил. Он ждал, что выкинет Люк, как и я — напряженно, настолько, что не заметила, как за моей спиной раздался тихий выдох, а холодное пистолетное дуло упёрлось в затылок. Голова перестала соображать. Я лишь шумно сглотнула, не зная, кто угрожает мне — но Крик перевёл на меня взгляд и окаменел лицом. — Убери нож, мразь, — процедил женский голос у меня за спиной. Я обмерла, узнав Рамону… и ощутила, как пистолет нажимает мне на затылок. — Живо. Вик мрачно откинул нож в сторону. Тот звякнул, блеснул на полу, и Рамона продолжила, ухватив меня рукой за загривок неожиданно крепко, прорычав: — Второй нож туда же, иначе я прострелю суке голову, Богом клянусь! — Спокойно, — холодно откликнулся Вик, заводя руку за спину. Я вскрикнула, когда Рамона жестче стиснула мне шею и снова упёрлась дулом в голову. — Без фокусов! — Какие тут фокусы, — Вик с тихим стальным шелестом вынул второй нож из-за ремня и откинул от себя, подняв обе руки и ухмыльнувшись. — Что, довольна теперь? — Я приехала сюда за Люком, — жестко сказала Рамона, — и черта с два ты его тронешь. — Я его не трону, малышка, — расцвел в еще более жуткой улыбке Вик, и я похолодела, но вовсе не из-за пистолета возле головы, — я его просто выпотрошу, как свинью. Люк Палмер осторожно поднялся, подошёл к отцу, который лежал неподвижно распластанным на животе. Он медленно перевернул шерифа на спину… всмотрелся в бледные черты… — Он мёртв, — процедил Люк, с ненавистью взглянув на Вика и поднимая пистолет с пола, к которому шериф в последние секунды жизни так упрямо полз. — Ах ты чёртов ублюдок… И тут случились две вещи одновременно. Люк вскинул пистолет и выстрелил, но вместе с тем в ту же секунду свет в зале погас, и мы окунулись в кромешную тьму. Я лишь услышала громкую мужскую ругань и еще два выстрела. Мне стало страшно. Страшно за себя. Страшно за него. Но и его я боялась тоже не меньше чем Палмера… Ужас охватил такой, что я желала в эту секунду только одного: умереть снова, но теперь — навсегда, чтобы не чувствовать себя загнанной в клетку. Потянулись томительные секунды, и Рамона тихо спросила, когда выстрелы прекратились: — Ты его убил?.. А затем свет вдруг включился, словно всегда и горел. Я взволнованно осмотрела зал, но нигде не увидела тела. Только полосу крови из раны мертвого шерифа… да несколько капель возле себя. Люк рассвирепел, пнул ногой пол и выругался: — Грёбаный мудак! Блядь! Я сжала плечи, забегала глазами по залу, удостоверяясь, что Вика нигде нет, и тихо улыбнулась, поняв, что нет и его ножей. — Не кипятись, — прикрикнула Рамона, — идем отсюда! — Ты сдурела? — оскалился Люк, отчего его чувственная верхняя губа приподнялась, как у рычащего зверя. — Нас повяжут с ним, повесят блядских мексикосок и их пацана… и вдогонку всех, кого этот отморозок пришил. — Ты хочешь быть следующим, кого он пришьет, да?! — прокричала она. Люк подошел к нам и резко выхватил меня из рук Рамоны, швырнув на пол. Я угодила в кровь шерифа. Руки скользнули в алом, и я невольно отшатнулась, оскальзываясь и мелко подрагивая от страха и омерзения… — Люк, не дури! Она рывком опустила его руку с пистолетом и гневно посмотрела в зеленые глаза: — Если грохнешь девчонку, он точно тебя прирежет. Пока она живая, можем хотя бы шантажировать его… надеюсь. — У этого выродка нет привязанностей, не надейся, — огрызнулся Люк, но всё же подошёл ко мне и резко поставил за шкирку на ноги, и, прислонив к виску пистолетное дуло, больно пнул в поясницу. — Пош-ш-шла!***
Когда Вик был маленьким, он любил забираться в бабушкин шкаф и прятаться там. В шкафу пахло шариками нафталина, мазью от варикоза и ещё — сладковатыми духами. Вик зарывался лицом в мягкие бабушкины платья и подрёмывал там, прячась от мира и думая, что никто и никогда его не найдёт. … Той ночью Вик сломался. Он не ломался, когда ему в восьмом классе обрезали волосы, сперва притопив в бассейне. Не ломался, когда лупили во дворе почём зря. Не ломался, когда мать сказала одним поздним вечером — «Это только на уикэнд, не набирай много игрушек», посадила его в машину и отвезла к бабушке. Бросила там, не притормозив, хотя видела в зеркало заднего вида, что худенький долговязый мальчишка бежит что есть сил за её крайслером и задыхается в крике: — Мама!.. И вот теперь это. Скорая помощь увезла Аделаиду Каллиген в больницу пять дней назад, и Вик остался один. Он присел на краешек постели, посмотрел на разорённый дом, на бедную обстановку, на перевёрнутую и разбитую медицинскую систему, за которую он заплатил бешеные деньги с последней армейской зарплаты. Он наткнулся на мину в Ираке, все твердили о его невероятной реакции — Вик успел отскочить и ноги не лишился, но сильно её повредил, так, что врачи сперва говорили об ампутации, а о контрактной службе и речи быть не могло. Вернувшись домой и вылечившись сам, он осознал, что бабушка стала ещё хуже с момента их прощания. Ей нужна была операция, и быстро… Тогда Вик отдал всё, чем ему заплатило за службу государство, и набрал долгов. И вот после благополучного вмешательства, после стольких испытаний, после всего облегчения, что они оба почувствовали, в дом ночью вламывается трое мужчин. Они избивают его бабушку, самого близкого, фактически, единственного родного человека, чтобы она выдала им эту чёртову девчонку! Вик вскочил, зарычал, хряснул кулаком по стене. В нём поднялась и заклокотала ярость, которую он давно сдерживал в себе, хотя был в таком отчаянии, что хотелось выть. Он перевернул стол. Сорвал занавески. Подлетев к шкафу, пнул его, так, что с антресолей посыпались на пол коробки… и одна упала и раскрылась. Вик нахмурился. Из коробки на пёстрый индейский ковёр выпала странная штука — маска-призрачное лицо. Он вздохнул раз и другой, заставляя себя постепенно успокоиться, и присел на корточки, перевернув коробку. В ней оказалось немного предметов. Два билета в кино на премьеру фильма «Крик», засушенный букетик цветов, томик стихов Лонгфелло, игрушка в виде маньяка — крошечная, на стаканчик с попкорном, и чёрно-белое фото одной лентой. Вик стиснул его в пальцах, всматриваясь в молодые смуглые лица, кривляющиеся и улыбчивые. На одной из фотографий индейские мужчина и совсем еще молодая девушка приникли друг к другу с поцелуем. Он придерживал её за подбородок, она пропустила его тёмные длинные волосы сквозь пальцы. Его родители. Вик терпеливо прикрыл глаза, сглатывая, и вдруг стиснул в руке маску Крика, вглядываясь в чёрные глазницы и изогнувшийся в вопле рот. Безмолвный крик. То, что он делает вот уже двадцать шесть долбаных лет, не в силах заорать по-настоящему. Он уже знал, что за тайну прячет шериф в лесу близ болот. Он уже знал, что Селия Вильялопес собиралась уехать из города прочь, оставив племянника у тётки. Вместе они нашли большую компанию ребят, которые были в машине Джонни в тот день, когда его дружок сбил Химену. Селия подошла к ним, пока школьники отдыхали на озере, и предложила свидетельствовать в суде на её стороне, потому что она хочет добиться правды. Но те посмотрели на неё насмешливо и снисходительно. Девки противно смеялись, не давая Селии промолвить ни слова, и как она ни старалась, её постоянно перебивали и затыкали. Парни напоследок бросили, хохоча вслед: — Вали отсюда, мексикошка, и помалкивай! Или хочешь, мы тебя тоже переедем?.. Всё, чем Вик был полон, опустошили в один момент. Пальцы вертели белую маску. Он чувствовал, как из глубины поднимается кричащее, древнее, страшное нечто, охватывает его. Погружает во тьму. И там ему становится спокойно. Вик поднял маску на уровень лица и примерился, приложив её к себе и взглянув на себя в старое зеркало трюмо. Нет ни одного шанса, что всех этих сволочей посадят. Селия бросила всё и уехала прочь из города, лишь бы её и мальчишку погибшей Химены никто не тронул. Она поняла, что идти против этих людей — всё равно что плевать против ветра. Вик внимательно всмотрелся в своё отражение, повернул голову набок. Никто не накажет ублюдка Палмера за то, что он сделал с его бабушкой… и с ним самим. Всю его жизнь снова спустили в унитаз за одну ночь. Да. Сколько ни рыпайся, от своей судьбы не вырвешься. Только если судьбу не обманет Крик…***
Supra Carma — Samael
Наши шаги гулко звучали в пустых коридорах. Люк вёл меня так близко к себе, что я чувствовала спиной его глубокое дыхание. Он пытался казаться спокойным, но получалось плохо. Рука, то и дело хватавшая меня за плечо или смыкавшаяся на шее, была влажной и слегка подрагивала. — Нужно вызвать наряд полиции и уйти отсюда, там же есть ваши люди, пусть решают эту проблему, — твердо сказала Рамона, но Люк оставил ее слова без внимания, молча приподняв указательный палец. — Тихо, — шепнул он. — Ты ничего не слышишь? Я насторожилась, вслушалась в тишину. На углу коридора капал кран школьного питьевого фонтанчика. Звучало в основном наше дыхание — да далекие редкие скрипы и шорохи. — Ничего, — качнула головой Рамона. Люк резко потащил меня следом за собой, ухватившись за плечо так, что я болезненно взвыла, и вдруг ногой в два удара выбил дверь в один из кабинетов. Боже… Я застонала, зажмурилась, отвернулась. Подвешенный к крюку люстры на потолке, на цепи, обмотавшей лодыжку, покачивался блондин в полицейской форме. Он был распахан от низа живота и до горла, а внутренности, кажется, полностью отсутствовали, как у очищенной рыбы. Бледное, обескровленное лицо смотрело с немым укором. На вид ему было не больше тридцати. — О… Господи… — выдавила Рамона, прижав тыльную сторону ладони к губам. — Малкольм, — выдавил Люк. — Брюс… как же ты… черт, красножопый ублюдок… Малкольм учился с нами вместе. Что же он натворил, этот Малкольм? Я до конца не знала, за что он понёс наказание, но поняла, что с точки зрения Вика этот человек серьезно провинился. Я перевела взгляд вбок и тут же резко отвернулась, сглатывая подступившую тошноту. — Он больной ублюдок, — с отвращением выдавил Люк, глядя на большой, отвратительный ком из органов, сваленных близ грифельной доски. Вдруг в кармане у полицейского зазвонил телефон. Мы вздрогнули и подскочили на месте, озираясь. Рамона поморщилась: — Что это? — Звонок, конечно, — раздраженно отфыркнулся Люк. Как странно все это выглядело. Мы сознавали это, но тем не менее, Люк двигался к трупу. Кровь стекала по израненным рукам и груди к голове, превращая некогда человека в багровый кусок мяса. Люк с отвращением сунул руку в карман куртки, пошарил там и вынул смартфон. Звонил Эрик Палмер, обозначенный на экране как «Шериф». Загривок покрылся холодной испариной. Я невольно заозиралась, и тень надежды коснулась меня. — Не бери, — взмолилась Рамона, настороженно осматривая коридор и держа пушку наготове, но Люк уже яростно смахнул звонок, ответив на него. Он прислонил телефон к уху, так близко от меня, что я услышала смешок: — Привет, Люк… Люк Палмер облизнул сухие губы. Крепче прижал пистолет к моему виску и зверем прокрался в коридор, выглянув. — Что тебе нужно, мразь? — ровно спросил он, вернувшись в кабинет. — Тебе доставляет удовольствие убивать? М?! Крик тихонько рассмеялся. Я сглотнула: он всегда звонит, когда находится неподалеку и наблюдает за жертвами. Значит ли это, что он видит меня?! Я дернулась из рук Люка, и тот ругнулся, пережав мне шею предплечьем. — Тихо, сука! — грянул он. — Давай посмеёмся вместе, ублюдок. Я вышибу твоей девке мозги, но перед этим лучше отстрелю или отрежу что-нибудь маловажное, как тебе такое?! — Занятно, — иронично откликнулся Крик. — Я ожидал нечто подобное от тебя, братец. На самом деле, что еще можно ждать от человека, который убил шестилетнего ребенка?.. — Заткнись! — рыкнул Люк, встряхивая меня. Я захрипела, когда его рука сжалась крепче на горле, и слабо заскребла по ней, чувствуя, что задыхаюсь. — Если бы эта дурная баба взяла деньги, ничего бы не было! — Селия? О… — Крик цокнул языком. — Да. Ты же пытался договориться с ней. Передал ей деньги, пять тысяч. А потом, когда она пришла в твою компанию и швырнула деньги за убитую сестру и преследование прямо тебе в лицо, что ты почувствовал? Я прямо ощущала, как Люк вскипает. — Отключись, — процедила Рамона. — Что вдруг деньги решают не всё?.. — откликнулся Крик и мягко рассмеялся. — Что есть кто-то, от кого нельзя откупиться? Кого нельзя остановить? — Откупиться можно всегда, — Палмер встал спиной к стене в углу, так, чтобы на него не напали сзади, — важна цена вопроса. — И даже в моем случае?.. — вдруг издевательски проронил убийца. На несколько секунд воцарилась звенящая тишина. Я слышала, как вразнобой бьются наши сердца, а затем Люк хрипло, на выдохе, спросил: — Сколько?.. Сухой смешок пробрал до дрожи, и Крик промолвил: — Двадцать семь лет грёбаной жизни в этом грёбаном Вудсборо. Со звоном, в окно влетело тяжелое тело. Ногой Крик выбил окно, стекло обрушилось, а он запрыгнул в кабинет, перекувыркнувшись, и тут же метнулся вбок и рванул на себя Рамону, когда Люк выстрелил… — Ч-чёрт! — закричала девушка, прижимая обе ладони к простреленной груди. Люк невзирая на это сосредоточенно выстрелил еще, стремясь попасть в Крика. Но тот поднырнул под его руку, оказавшись значительно быстрее, и ударил рукоятью ножа в висок с такой силой, что Люк повалился на пол, увлекая меня за собой. Рамона, истекая кровью, подняла свой пистолет, но Крик легко выпнул его ногой из руки и присел на корточки рядом, приподняв её лицо за подбородок. Он прятался под белой маской, холодно наклонил голову набок и приложил нож к белому горлу. Рыжие волосы окутывали его руку, падая волной. Рамона изменилась в лице, с трепетом ухватилась за запястье, прислонила окровавленную ладонь к его груди, покрытую черной футболкой. Мы с ней знали, что сейчас произойдёт: — Вик. Прошу, остановись. Он равнодушно встряхнул её, сжимая шею, и девушка сипнула и погладила его руку. — Ты же помнишь, как нам было вместе хорошо, Вик, — со слабой улыбкой, полной надежды, произнесла она. Но лисий взгляд оставался цепким, внимательным и в самой глубине глаз… озлобленно-холодным. — Ведь всё могло быть по-другому. Крик равнодушно повернул её голову вправо и влево, точно разглядывал. Она покорно далась, прижимаясь к его руке щекой и глядя снизу вверх, умоляя одними глазами. Он ласково провёл тыльной стороной ладони по её скуле. Пальцы, покрытые черной перчаткой, коснулись пухлых губ, и он чуть приоткрыл их, снисходительно посмеиваясь. Рамона поддалась, плавно обогнув кончики пальцев языком. Крик подался к Рамоне, ласкающе порхнул по её шее рукой. Легонько повёл лезвием ножа вдоль груди. — Я же была у тебя первой, — голос на секунду зазвенел, но она не погасила улыбки. И ее эхо стыло на губах, когда он резко размахнулся, схватил девушку за плечо и вонзил в грудь ей нож, срывая тихий стон: — А я у тебя первым не был, — его голос улыбался. Откинув Рамону в сторону, Крик встал и выпрямился. Я застыла на месте, подняв на него ошарашенный взгляд. Он даже не посмотрел на меня. Обошел, перешагнув через мои ноги, и наклонился к Люку Палмеру, схватив его за растрепавшуюся чёлку. Протащив за собой мужчину, Крик подошел к ведру с водой, в которой учитель мыл губки для доски, и спокойно вылил её на голову Люку. — Кха-кха! Тот прыснул в кашле брызгами и мотнул мокрыми волосами, почти мгновенно придя в чувство. Он пару секунд не понимал до конца, что происходит, но когда понял, Крик уже припёр его к стене. Коротко замахнулся. Нож-боуи пронзил его руку, и Люк закричал. Вынув еще один нож из-за ремня брюк, Крик вогнал его во второе запястье. Вопли превратились в злые, измученные рыдания, охотник — в жертву. И Крик покачал пальцем перед его лицом, раздвинув коленом его ноги и больно надавив им на пах. — Когда ты понимаешь, какая власть сосредотачивается в твоих руках, возникает пьянящее чувство, что ты можешь буквально всё, — мягко сказал он, вглядываясь в лицо своего врага. — Лесли. Я вздрогнула, когда Крик обратился ко мне. Сжала плечи, надеясь, что он обойдет меня стороной и не тронет, забудет о моем существовании. Голос его был далеким, холодным, стальным: — Подай мне нож. Я его сунул в крепёж на бедре, когда разделывался с Малкольмом, вашим пособником. Что, в полиции все педофилы, или шериф с ним сошелся на этой почве? Роби было шесть, и он исчез из семьи, в которой Селия его оставила, чтобы не тащить с собой в Огасту. Тетка Роби до сих пор думает, что мальчишка сбежал. Но я точно знаю, что Брюс Малкольм сделал с шестилетним пацаном, прежде чем утопить в болоте. Люк рванулся вперед, причиняя себе неимоверную боль и повиснув на ножах. Каждое движение взрезало плоть. Каждое заставляло руки гореть. И голос Крика стал льдом: — Ну же, Лесли. Я жду. Я на слабых ногах встала, подошла к нему. Страх, что ему причинят боль или поймают, сменился страхом перед ним. Нож был на бедре, в специальном креплении, и я неловко вынула его и протянула в черную руку. — Спасибо, чикала. Люк Палмер оскалился. — Ты думаешь, что поступаешь благородно? — процедил он сквозь зубы. Дыхание вырывалось с присвистом. — Считаешь, что мстишь, да? За этих людей? — Нет, — возразил спокойно Крик. — Я эгоист. И мщу исключительно за себя. Эта ниточка вела меня к тому, кто я есть прямо сейчас, всю мою жизнь. Складывалась в каждом эпизоде. Вы думали всю мою жизнь, что закон здесь — вы. Порядок — вы. Решаете всё — вы. Я пришел из армии и встал на ноги с навыками достаточными, чтобы работать при должном обучении в полиции или охране. Но твой папаша выкатил то старое дело, когда один мудак сорвался со строительного крана, желая поймать меня, семнадцатилетнего пацана, и прибить. И я, блядь, понял, что творится. Все кругом беспределят. Но только вы не в курсе, кем являетесь на самом деле. Тупым стадом… а хищник здесь я. И всегда был. Люк вздрогнул, спрятал взгляд, когда столкнулся с глазами Крика в прорезях маски. — Вы всегда меня боялись, овечки. Чувствовали, что я могу запросто умыться в вашей крови. Надо было убить меня гораздо раньше, тогда, на стройке. Но зато… только став Криком, теперь я по-настоящему… счастлив. Он не торопился, вскраивая грудь Люку. Наслаждался его криками, разрезая живот. — О Господи, нет, ублюдок! Мразь! Ты… так просто… а-а-а! Ты сдохнешь как я, хуже… м-м-м… чем я! Крики бились и стучали в окна. Я зажала уши руками и ждала, когда Люк наконец замолчит… а затем вопли сменились хрипами, стали бессвязными, и воцарилась тишина. Крик рассмеялся, приподняв руки ладонями вверх на уровне груди. Глубоко вдохнул и выдохнул. Оставил труп, обвисший на ножах. Переступил через Рамону, раскинувшуюся в собственной крови. Он подошёл ко мне и протянул руку. Нож, которым Крик убил Люка Палмера, он спрятал обратно в ножны на бедро. Но даже так он был смертельно опасен, и я чувствовала это, зная теперь, кто прячется под маской. — Пойдем домой, — вдруг устало сказал он, сплетая пальцы с моими, хотя чувствовал, как я дрожу.***
Twilight Eclipse: Jacob’s Theme
На выходе из школы нас ожидала полицейская машина, и я поневоле отшатнулась, прижавшись к плечу Крика и хрипло выдохнув. Но он поднял маску, помахал в темноту рукой. Дэрил вышел из машины, хлопнув дверцей, и вздохнул: — Дело сделано, — отстранённо промолвил Вик. Дэрил и Вик… заодно? Я расширила глаза, испуганно отступив назад, но Вик обнял меня за талию и прижал к груди, коснувшись губами лба. Я крепко зажмурилась, стараясь не шарахнуться от него: — Не бойся. Это мой друг. Дэрил подошел к Вику и хлопнул по плечу, сжав его: — Из школы минут десять назад выбежал Джонни Палмер. Сдаётся мне, это он выключил свет. — Я знаю, — проронил Вик. — Малец очень хотел отомстить за мать, и я решил, что он этого заслужил. Дэрил понимающе кивнул и вдруг посмотрел на меня. — А она?.. Вик на мгновение замер, и я сжалась… но испугаться не успела. — Отвези ее домой, чтобы никто ничего не заметил, — попросил он вдруг. Посмотрел мне в глаза, отвел темную прядь со лба. — Лесли… Он хотел сказать мне что-то еще, но смолчал. Смолчала и я. Развернулась, сев в машину и прислонившись лбом к стеклу. Я бежала сюда, чтобы спасти Вика, но вот он, стоит снаружи с руками в чужой крови. И выходило, что спасать нужно было от него. Крепко зажмурив глаза, я заплакала. Вик, сунув руки в карманы, провожал меня взглядом, а затем расплылся из-за слез туманным силуэтом. Я уезжала прочь от школы, и хотя кошмар в Вудсборо, кажется, закончился, но для нас с Виком всё только начиналось.***
На календаре больше не осталось ноябрьских дней. Декабрь начался с сенсации: Крик был пойман. Им оказался сотрудник полиции, Роберт Шац. Он устроил форменную резню в школе, плюс, как было установлено, не единожды был замечен в домогательствах до несовершеннолетних девушек, а коллеги отмечали, что он часто мучил бездомных животных и вообще был характера взрывного. Вот только почему-то прежде никто с жалобами на это не обращался… Мама тогда не заметила моего исчезновения, но после была весьма довольна мной. Я перестала выходить из дома с друзьями, проводила больше времени с сестрой и с Дафной. Стала идеальной дочерью, что сказать: послушной, но малость неживой. Прошло две недели с той жуткой ночи, и с Виком мы больше не виделись. Не приходил ко мне и Крик. Восемнадцатого декабря я смотрела в окно на внутренний дворик. Снега пока не выпало, злой, холодный ветер трепал мамины гортензии, укрытые специальной тканью, кустарники шевелили ветками, шелестел черными кронами деревьев. Я вспомнила, как Вик мёл листву тем утром, когда мы впервые разговорились по душам. Как принял у меня кружки с горячим кофе, как присел рядом. Но в ту страшную ночь он почти не заикался… Я не могла встречаться с ним, потому что не знала, хочу ли… смогу ли относиться к нему как раньше. В школе я видела его издали, но он никогда не смотрел на меня открыто и не подходил, будто чувствуя, что я пока не уверена в своем решении. А может, он просто решил оставить меня в покое? Через два дня в школе намечался Рождественский бал. Двадцать пятого декабря город отмечал католическое Рождество. Улицы украсили, и я вспомнила некстати, что Вик поставил высокую ель и нарядил её в школьном дворе. Девушки подыскивали бальные платья, а мы с Дафной были оппозиционерками: подавленная смертью Бена, она согласилась пойти разве что с Джонни, притихшим после гибели Джесс. Теперь они много времени проводили вместе, и я надеялась, нашли друг в друге утешение. Меня пригласил Стив. Я не нашла причин отказать ему. Идти мне не особо хотелось в принципе, но мама настаивала: — Когда тебе еще исполнится восемнадцать, — мечтательно говорила она. — Моя мать была очень строгой и меня бы на танцы никогда не пустила. Пользуйся случаем! И моей добротой. Двадцатого декабря я снова никуда не пошла. Зарывшись в плед, смотрела «Шоколад» и покручивала в руке серебряного ловца снов, которого носила не снимая. Настроение к празднику не располагало, но за час до прихода Стива я подкрутила волосы на плойку и взбила легкие кудри. Сделала малозаметный макияж. Веселиться не хотелось. Я надела серебристое платье до лодыжек облегающего кроя, с открытыми плечами, и вынула из шкатулки аккуратные серьги. Глядя на себя в зеркало, задрала рукав и провела пальцами по розовому шраму на смуглой коже, который остался напоминанием после первой встречи с Криком. Застыла, вспоминая последнюю ночь и его улыбку, когда он поднял маску. Мои мысли прервал дверной звонок. Я выглянула из комнаты неохотно… и вдруг дыхание замерло. — Миссис Клайд, — до боли знакомый голос, от которого от макушки до пяток пробежали мурашки. — Извините, что беспокою, время позднее… — Ничего, мистер Крейн. Если это по поводу зимней чистки снега, то давайте оплачу сразу после Рождества, надеюсь, он уже ляжет. — Я не по поводу работы. Мама замолчала. — Я бы хотел передать кое-что для Лесли… — Что?.. — мама была явно возмущена. Сделала паузу. — Это что? Я вслушалась в молчание, вжалась в стену и прикрыла глаза, зажала рот рукой. — Это цветы, — неуверенно произнёс Вик. Господи, что же мне сделать? Спуститься к ним или нет? Часть меня хотела сбежать вниз по лестнице и взглянуть на него. Просто взглянуть. Но другая часть… Другая видела усмешку и черты зверя, и я не могла пока простить его за всё, что он наделал. — Что вы себе позволяете, мистер Крейн! — вдруг сказала мама достаточно громко. — Вы пришли в дом к юной девушке, ученице старших классов, где в школе вы работаете на, кхм, не самой притязательной должности. Вы гораздо старше нее… — На девять лет, — едва слышно подтвердил Вик. — На девять лет! — возмущенно повторила мама. — Я уже говорила вам забыть мою дочь. И вы заявились ко мне в дом, сюда, с букетом на руку? У вас хватило наглости? — Я не собираюсь быть спутником Лесли, ни на этот праздник, ни… в принципе, — проговорил он. — Просто принес небольшой… Я услышала негромкий пластиковый хруст. Гробовое молчание. А затем мама открыла дверь. Решившись увидеть его, я показалась на лестнице и замерла, глядя на то, как мама вышвыривает что-то за дверь, а после толкает Вика в плечо. Он одет в темную куртку и водолазку. Волосы убраны под шапку. Совсем не сопротивляется, но замечает меня, и его лицо меняется, замирает… а затем мама всё же выталкивает его за дверь и захлопывает её перед лицом. — Я ударила этого мерзавца дверью! — она выдохнула и вдруг выругалась. — Нужно быть расторопнее! Чёрт! Лесли! Вот что случается, когда связываешься с такими неблагонадежными людьми. Зачем тебе он вообще был нужен?! Я говорила, что не нужно делать таких опрометчивых шагов… ты дурная, глупая девчонка… Она говорила и ругала, но я как-то пропустила ее слова мимо ушей, все еще глядя на дверь. Пока спустя пару минут ругань не прервал дверной звонок. Мама выдохнула, настроившись на второй раунд с Крейном, и решительно распахнула дверь: — Если я неясно выразилась… а, Стивен! Я вздрогнула и сфокусировала на нем взгляд, спускаясь по ступенькам вниз. Туфли на аккуратных невысоких каблучках мама заставила надеть вопреки мудрому желанию обуться поудобнее. Ну всё равно же на машине поедем… Я накинула куртку кофейного цвета из дублёной кожи, зарылась лицом в овчинный воротник. Стив был в белой рубашке и стильных брюках. Волосы зачесаны на пробор, в руке он держал букет в прозрачной коробочке: пионовидные кремовые розы с желтой ленточкой, похожие на пузырьки шампанского. — Ух ты, — улыбнулся он мне, и улыбка была светлой и нежной, — как ты замечательно выглядишь! Он сказал это так тепло и искренно, что я улыбнулась ему в ответ и разрешила повязать букет себе на запястье. Мама сделала фотографию на память, заткнувшись со своей руганью и наклеив на лицо радостную маску, и Стив приобнял меня за талию. Мы вышли наконец из дома и прошлись по дорожке к машине. Хотела бы я разогнаться на ней прямо в стену. Сбоку, близ фонаря, разгонявшего ночную тьму, я увидела еще один букет — из трех гибких, тонких белых калл, собранных на серебряной ленте. Цветы при падении были надломлены, прозрачная коробочка помялась. Я подняла взгляд в темноту и молча прижала к груди руку со своим букетом, стараясь принять факт того, что сегодня… и может быть, насовсем, я точно не с Виктором Крейном. Но это было лишь первое расстройство в череде событий этого вечера.