***
Это было прохладное, безмятежное утро, окутанное мягким золотистым рассветом — как и полагается всем августовским утрам. Август — месяц, который можно назвать только сладким: солнце с любовью целует землю, и даже в самые хмурые дни его лучи освещают все вокруг, освобождая от тьмы и боли. Именно эта сладость отличает его от других времен года. Впрочем, август был не только сладким, но и полезным. Семь часов — как правило, суровое время, по-прежнему крепко охваченное холодом ночи. С октября по март, семь часов едва ли можно было назвать утром; это был холодный час, окутанный серостью. Апрель и сентябрь были ненамного лучше. А в августе все меняется. Утро в августе было просто восхитительным, когда прятаться во дворе стало действительно приятным времяпрепровождением. Он действительно не мог не думать так, и сидя под этим старым дубом в семь часов, под лучами августовского солнца, согревающего его щеки, он чувствовал себя совсем не плохо — хорошее начало нового дня. Здесь тихо, и ему это нравится. Это было единственное время, когда он мог по-настоящему «чувствовать». Именно тогда его разум, его магия могли работать, собирать данные, обрабатывать информацию до мельчайших деталей. Да, семь часов — идеальное время для внимания к деталям. Трава, например, обладала уникальным и отрезвляющим свойством, а влажные перышки-травинки, слегка касавшиеся его ног, в сочетании с ветерком, гулявшим по двору и ерошившим его аккуратные вороньи кудри, почти делали его прекрасным. Но нет, в нем не было ничего привлекательного, и даже покой раннего августовского утра не позволил бы ему забыть об этом. Любой, заглянувший в его глаза, с уверенностью согласился бы — они были темными, холодными и скрывались под мягкими, милыми, августовскими чертами. Все принимали его за совершенного ангела, пока не смотрели ему прямо в глаза. Тогда они понимали — он не был дитем августа, он родился суровой декабрьской зимой. — Том! Раздался пронзительный, неприятный визг, заставивший его заскрежетать зубами от злости. Миссис Коул, без сомнения, слышала эту историю — Стаббс, конечно же, снова пошел к ней, хныкать и жаловаться как маленький слабак, которым он и являлся. Честно говоря, Тома не стоит винить за его действия, Билли Стаббс своими язвительными комментариями, грубым поведением и резким голосом заслужил это и многое, многое другое. Мальчик был просто ужасен, и пауки были с этим согласны — те самые, которые менее десяти минут назад послушно забрались к нему в брюки и, без сомнения, искусали его повсюду. Конечно, у Стаббса не было никаких доказательств его причастности, но они ему и не требовались. Все знали странную особенность Тома — его волшебную способность дрессировать животных, не пошевелив и пальцем. На его лице промелькнула презрительная усмешка. На этот раз Стаббс легко отделался. Глупый мальчишка получит по заслугам. Придурок еще получит свое, когда придет время. Миссис Коул всегда говорила не играть со своей едой — так что, естественно, именно это он и собирался сделать. — Вот ты где! Он резко поднял голову и нахмурился. — Не смей мне врать, гадкий мальчишка! Я знаю, что ты сделал. Я знаю! Он не обращал внимания на сердитую ругань женщины, пока в его голове роились мрачные мысли. Он им покажет. Он им всем покажет. С Томом Риддлом нельзя было связываться. За исключением… Он запнулся. Что-то не так. Том Риддл? Это не правильно. Почему он так зол? Бедный Билли Стаббс на самом деле не заслуживал быть искусанным пауками. Его голова закружилась от шока — он вовсе не то имел в виду. Он не имел в виду ничего такого, не хотел никому навредить. Он не хотел причинять беспокойство. Но как только он повернулся, чтобы объявить о своем откровении, его встретила тьма. Холодная, пустая, черная, но к счастью это длилось всего долю секунды. — Мальчишка! Резкий стук в дверь заставил его вскочить с постели в неистовой попытке пригладить свои растрепанные вихры, надеть сломанные очки и открыть замок на двери шкафа. Вместо того чтобы столкнуться с праведным гневом миссис Коул, он столкнулся с не менее устрашающей гримасой Петунии Дурсль. — Уже половина седьмого! Завтрак уже должен быть на столе, ты, ленивый мальчишка! — Да, тетя Петуния, — вежливо ответил он, заработав легкую пощечину. — Я не потерплю твоей наглости, мальчишка! Он сдержал язвительный ответ — потому что это не тот, кем он был. Он не был злым, он не был мстительным; он был слабым и легко поддавался запугиванию — вот что делало его Гарри Поттером.***
Иногда по утрам было трудно вспомнить, кто он такой. Иногда, находясь в туманной дремоте, ему приходилось напоминать себе, что он не Том Риддл. И он не хотел им быть. Том Риддл не был хорошим парнем, Гарри знал это, и он действительно не знал, почему ему продолжает сниться мальчик с плохими манерами. Было немного странно, немного жутковато, что каждую ночь его сознание перемещалось в жизнь другого мальчика. В чем-то он был очень похож на него, а в чем-то совсем другой. Тем не менее он не возражал против этих снов, думал Гарри, разбивая пару яиц на сковородку. И это еще мягко сказано. На самом деле он бы не променял их ни на что другое. Будучи Томом он никогда не боялся, никогда не испытывал недостатка в уверенности. Когда над ним издевались, он давал отпор. Когда его обижали, он обижал в ответ. Когда его называли уродом, он носил это прозвище с честью, как знамя. Он чувствовал себя свободным, не охваченным чувством вины, которое следовало за Гарри везде и всегда. Но Гарри Поттер не был Томом Риддлом, хотя иногда ему этого очень хотелось. Временами было очень трудно убедить себя в том, что он никогда не хотел быть таким жестоким человеком. — Ничего не сожги! Вернон будет в ярости, — это было не предупреждение, а констатация факта. — Да, тетя Петуния. Том не сказал бы ничего подобного. Никогда. Именно так мальчик узнавал, что больше не спит. Да, он определенно был Гарри Поттером.***
— А потом я сказал Саммерсу, что, если он не уберется с дороги, я его хорошенько пну! — И ты это сделал, Большой Дэ? — Он плакал как ребенок, — пухлый кузен ликовал, а его не менее мерзкие друзья выли от смеха. Гарри посмотрел на них, его история не впечатлила ни капли и он быстро отвел взгляд, надеясь, что не был замечен. Но удача была не на его стороне. — Эй, урод! Ты мне хочешь что-то сказать? Гарри сжался и уже почти покорно покачал головой, но внезапно замер. Обычно Гарри был очень практичным мальчиком, пожалуй, он бы даже сказал, что был довольно умен в большинстве случаев. Он знал, когда нужно прикинуться ветошью. Молчать, если говорят опустить голову и слушать, не показывая эмоций — он знал все правила. Он сам их создал. Но иногда его охватывало, это странное чувство — тоска по чему-то большему, чему-то лучшему. И когда это происходило Гарри нравилось думать, что это храбрость. — Вообще-то да. — Правда? Урод хочет мне что-то сказать? Он глубоко вздохнул. — Я думаю, что вы все глупы и слабы. Лучше бы я никогда не слышал ваших уродливых голосов, и я думаю, что мир был бы лучше, если бы никто не слышал их снова! Трое мальчишек на мгновение уставились на него, а потом их накрыло бешенство. Странное чувство покинуло мальчика, глаза Гарри распахнулись от страха и он пустился бежать с детской площадки, а Дадли с друзьями погнались за ним. И правда, храбрость. Больше похоже на глупость. Так началась игра под названием «Охота на Гарри». На самом деле, они бы никогда не поймали его, Поттер был гораздо быстрее преследователей. Но, к сожалению, Дадли оказался не так глуп, как его безмозглые дружки и довольно быстро понял, что есть и другие способы поймать кузена. В конце концов после того как входная дверь в доме номер четыре по Приват Драйв оказывалась заперта, бежать становилось некуда. — Урод украл мой обед! — Он разорвал картину, которую я нарисовал для тебя, мамочка! В то время когда они учились в первом классе Дадли открыл для себя изумительное искусство шантажа. И тогда «Охота на Гарри» стала нечестной игрой: тогда Дадли и Гарри достигли негласного соглашения, что если Гарри сам сдастся в конце дня, то дядя и тетя не услышат всякую гнусную ложь о нем. У Гарри просто не было шансов на победу. Он знал, что это просто игра. Но проигрывать все равно было обидно, во всех смыслах. Разве игры не должны быть веселыми? — Ты должен быть счастлив, Урод, никто не станет играть с тобой. И это было правдой. Дадли сделал так чтобы все знали, что Гарри ненормальный. Поттер не знал, что на самом деле сделал Дадли. Вокруг него и действительно происходили странные вещи. Но это была не его вина, во всяком случае он так думал. Ну и что, что иногда вещи меняют цвет, перемещаются, взрываются… В этом нет ничего необычного, думал он. Это было совершенно естественное отрицание и длилось оно до второго марта тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Этот день начинался как обычно. — Чего лыбишься, парень? — Буркнул Вернон у него за спиной. Гарри стер улыбку с лица, но это не смогло омрачить его настроения. Ему снова снился Том, и во вчерашнем сне Риддл встретил своего первого друга. Это было лето, судя по тому, как теплый, влажный воздух окутывал кожу, словно сырое одеяло. Солнце весело светило в небе, прикрытом только парой разорванных облаков, а приятный ветерок плясал в листве и траве неся с собой сладкий звук пения птиц и детский смех. Том ненавидел лето. По утрам было здорово, а в остальное время мерзость. Все постоянно были так счастливы, так громко радовались. Интересно, они сами себя слышали? Вопили радостно, бегали по двору ни о чем заботясь — отвратительны, все они. Том не завидовал. Конечно нет. Ему не нужны друзья, веселье и игры. Он не какой-то там глупый изнеженный ребенок нуждающийся во всем этом. Риддл знал, что лучше них. — Ты выглядишь печальным… Том завертел головой. Неужели кто-то нашел его убежище? — Кто здесь? — Ты можешь меня слышать? — Где ты? — прорычал Том. — Здесь, внизу. Он опустил взгляд и тут же увидел кто проник в его укрытие; маленькая зеленая змея встряхивала языком и дружелюбно покачивала головой. — Это ты говоришь со мной? Змея издала звук, который мог быть только раздраженным фырканьем. — Ну больше здесь кажется никого нет. Том уставился на нее. Змея вздохнула. — Радуйся, не каждый день я встречаю двуногое существо, которое может меня слышать. Ты должно быть и правда особенный. — Ты змея. — Да. — И ты говоришь. — По видимому да. Том глубоко вздохнул. — Ты дьявол? — Что? — Змея вскинула голову. — Сатана. Змей. — Мое имя Шиши. не Сатана. Это странное имя. Тебя так зовут? Губы Тома дрогнули. — Другие дети по видимому считают, что да. Шиши удивленно уставилась на него. — Они немного не любят меня, — закатил глаза Том. — Почему? Ты явно превосходишь их. В конце концов ты можешь говорить на языке змей. Едва заметная улыбка Тома превратилась в оскал. — Наконец, хоть кто-то со мной согласен. — Они тебе нравятся? — Что? — Ты сказал, что они не любят тебя. А ты их? — Конечно нет. Они все глупые и шумные, да я скорее отрежу себе палец чем позволю кому-то из них стать моим другом. — У тебя нет друзей? — Нет, и они мне не нужны. — Ты должен встретить друзей! — Зачем? — Сощурился Том. — Потому, что тогда мы сможем дружить вместе, конечно же! Том несколько секунд смотрел на это странное существо прежде чем на его лице появилось странное выражение, которое, пожалуй можно было назвать нежностью… — Хорошо. Это звучит неплохо. Шиши довольно зашипела. — Меня зовут Том Риддл. — Рада встретиться с тобой, Том. Улыбка снова наползла на лицо Гарри когда он вспомнил сон. Впервые он по-настоящему хотел быть Томом Риддлом. Незнакомое ощущение тепла затопившее его грудь, когда он обзавелся первым другом, Гарри тоже хотел испытать его. И тогда у него возникла идея. Уже потом он будет вспоминать об этой задумке со смешанными чувствами. Но мысль была такова: Том Риддл не самый приятный парень. Он был жестоким и злым, с удовольствием причинял боль тем кто его обижал. Гарри же был намного лучше Тома. И если уж Том смог завести друга, то почему он не может? Это была не такая уж и странная идея. Вот почему в тот день, вместо того чтобы найти собственный укромный уголок и съесть обед подальше от Дадли и его грязных лап, Гарри сел рядом с Лизой Альберт. Как и он девочка была маленькой и очень тихой. У них было много общего. У нее тоже были растрепанные волосы и очки, а еще она так же как и Гарри любила рисовать озера и реки. Они оба любили темно-синюю пастель. — Привет, — произнес мальчик не зная, что еще можно сказать. Кажется, это неплохой способ начать разговор. Лиза посмотрела на него снизу вверх, ее красивое лицо выглядело озадаченно. — Привет, — ответила она. Первый контакт установлен. Неплохо. Гарри покраснел и его сердце заколотилось в груди. Может ли она стать его первым другом? Соберись Гарри, ты сможешь! — Меня зовут Гарри. Можно я сяду с тобой? — Спросил он с нервной улыбкой. Лиза улыбнулась в ответ: — Я знаю кто ты. — Правда? — Улыбка Гарри немного угасла. — Ты, ты рисуешь очень красивые картины. Гарри показалось, что земля под ним зашаталась. Есть еще человек, которого Дадли не успел настроить против него. Гарри не мог поверить в свою удачу. — Спасибо! Ты тоже очень красиво рисуешь. Улыбка Лизы стала еще шире и поощренный Гарри сел рядом с ней. — Почему ты не играешь с другими ребятами? Взгляд Гарри переключился на детскую площадку. — Я мог бы спросить тебя о том же, остальные девочки тоже там. Лиза покраснела. — Иногда, я не знаю, что сказать и потому предпочитаю вообще не говорить. — Но со мной ты говоришь просто прекрасно, — кивнул Гарри. — Потому, что ты хороший и дружелюбный. — Ты так думаешь? Лиза собиралась ответить, но застыла, когда массивная фигура подкралась к ним сзади и загородила собой солнце. — Мы можем тебе помочь? — Ухмыльнулся Дадли. Гарри громко застонал. — Этот Урод пристает к тебе? Лиза вздрогнула от неожиданности и попыталась что-то ответить, но прежде чем она успела что-нибудь сказать Гарри встал и загородил ее от Дадли. — Я ничего не сделал, Дадли. Мы просто разговариваем. В глазах Дурсля загорелся злобный огонь. Гарри передернуло, нервозность обогнала предшествующую ей храбрость. — Разговариваете? С чего бы кто-то захотел разговаривать с тобой, Урод? — Блеск в глазах Дадли совсем не понравился Гарри. — Она что, тоже Урод? Гарри втянул воздух сквозь зубы, гнев медленно поднимался внутри него медленно вытесняя страх. — Нет! Оставь ее в покое! Дадли торжествующе рассмеялся. — Да или нет, ты нашел себе уродскую подругу, Поттер! Гарри стиснул зубы ощущая сильнейшее напряжение во всем теле. — Оставь ее, Дадли! — Знаешь что? Я так не думаю. О, идея! Давайте все вместе поиграем в «Охоту на Гарри», она может быть в твоей команде, — мрачно добавил Дадли. Гарри побледнел при этих словах. Лиза собиралась быть его другом, а хорошие друзья не позволяют причинять боль своим друзьям. — Оставь ее в покое, — прошипел он, его уже начало потряхивать. Дадли только рассмеялся. — Смотрите, малыша Поттера трясет от страха! Вы видите? Как ты смеешь указывать мне, что делать? Придется преподать тебе урок, а уже потом я поучу и ее! Глаза Гарри широко распахнулись и зажглись странным зеленым огнем, и прежде чем Дадли успел сделать хоть шаг, его откинуло назад со страшной силой, а разъяренный, Гарри замер… Уже потом его настиг шок. Он снова это сделал. — Г-гарри? Он обернулся, но не посмел взглянуть на Лизу. Между ними повисла оглушительная тишина. Его дыхание было хриплым громким, очень громким, но недостаточно чтобы заглушить ни бешеный стук сердца, ни мелкие всхлипы девочки стоящей перед ним. — Ну, ты что? — Наконец он набрался мужества чтобы посмотреть на нее, но не увидел того на что надеялся. На ее лице был написан страх — бледные щеки, дрожащие губы, блестящие глаза — это был чистейший страх. — Лиза, я… Она вздрогнула и в ужасе отступила. И Гарри побежал, не смея оглянуться. Он не знал как долго бежал, бежал до тех пор пока ноги могли нести его. А потом рыдая упал на траву. Почему? Почему он должен быть таким уродом? Он уже почти сделал это, почти заполучил друга, и надо было Дадли сунуть свою тупую морду, чтобы потом он поступил уродски и все испортил. Она боялась его! Боялась! Он не хотел этого делать, никогда не хотел, но оно всегда повторялось: стекло билось, волосы отрастали с рекордной скоростью, опрокидывались стулья, вода закипала в считанные мгновения, а потом также быстро замерзала. Почему? Почему, это всегда случается с ним? Почему, только ему не позволено заводить друзей? Мальчик не понимал. Что такого Дурсли знают о нем чего не знает он? Чем он отличается от них? Почему они не говорят ему? С ним явно что-то было не так, но никто не говорил ему, что. Они только сказали, что он Урод, но никогда не говорили, как это исправить. Гарри хотел все исправить. Хотел этого так сильно… Почему он не может быть нормальным? Почему ему не позволено быть как все? Это несправедливо! Почему для него всегда все несправедливо? — Ты умираешь? Гарри замер и его мысли замерли вместе с ним когда он поднял голову оглядываясь вокруг. Рядом никого не было. — Здорово, теперь я тоже голоса слышу. — Конечно, ты слышишь голос, я разговариваю с тобой! Гарри проморгался и наконец посмотрел в сторону странного шипящего звука, там лежала зеленая змея и смотрела большими черными глазами. Мальчик распахнул рот. Говорящая змея. Змея, которая может разговаривать! Они могли говорить только во сне… Во сне про Тома. — Эй, ты уже умер? Шокированное выражение лица Гарри сменилось на угрюмое. — Я не умер. Змея издала странный звук, который в переводе на человеческий мог бы означать легкое возмущение. — Откуда я могу это знать? Гарри нахмурился. Змея попала в точку. Он понятия не имел где находится, но чувствовал, что ноги готовы отвалиться, а голова была словно забита песком. А еще, он разговаривал со змеей. Как делал это в сне… — Я… Я умер? — Об этом я тебя и спрашиваю! — Я не думаю, что мертв. Просто… змеи обычно не разговаривают. — Конечно же, мы разговариваем! Это вы, розовые двуногие существа не говорите. Гарри не знал, что на это можно ответить. — Но, если ты не умираешь, то что за звуки ты издавал? Гарри уставился на свои руки, ему было очень стыдно. — Я… я плакал. — Плакал? — Да, люди так делают когда им грустно. — А почему тебе грустно? — Я… я… совсем один. Я попытался завести друга, но только напугал ее. — Так, ты грустишь потому, что у тебя нет друзей? Гарри кивнул. — Я буду твоим другом. Глаза мальчика распахнулись, спина выпрямилась и он судорожно стер слезы с лица. — Правда? Змея покачала головой вверх вниз. — Конечно. Ничего лучше я сделать не смогу. Гарри истерично усмехнулся. — Меня зовут Хаасэ. А тебя? — Гарри, Гарри Поттер. — Ну, Гарри, Гарри Поттер, я верю, что, это начало прекрасной дружбы. Гарри улыбнулся, искренне и очень радостно. Он впервые ощущал эти тепло и признательность, потому, что он больше не один. — Думаю, ты абсолютно права, Хаасэ. В тоже время, вдалеке от радости и невинного торжества создания первой дружбы, что-то темное и холодное, чужое сознание просыпается в неизведанной глубине разума Поттера. Гарри Поттер? Странный водоворот ненависти, гнева и шока вспыхнул в сознании реагируя на имя, грозя вывалить лавину чужой боли на ничего не подозревающего мальчика. Гарри Поттер. Тот, кто обладает силой, чтобы победить Темного Лорда… Еще ближе. Гарри Поттер Гнев сменился весельем, ярость холодным расчетом. Гарри Поттер Да, он может работать с этим.