Тёплая ненависть

      Роды — это не болезнь, но они могут обратиться трагедией в считанные секунды. В среднем, одна беременность из двухсот вела к смерти матери даже при доступе к хорошей медицине. Стоил ли говорить о судьбе младенцев? Так было написано в многочисленных книгах, прочитанных молодой Учихой. Но сегодня всё было абсолютно не важно. Схватки застали её врасплох.       Держась за большой живот, девушка потихоньку поднималась вверх по лестнице с помощью служанки. Та что-то всё время говорила и улыбалась, посматривая на госпожу. Все в особняке давно уже привыкли к красавице, которая была добрее всех Учих и никак не вписывалась в привычную холодную семью, и за это её полюбили. Как солнышко, вышедшее из-за туч. Иногда госпожа сама за собой ухаживала, отпуская заботливых служанок пораньше.       Но последние несколько месяцев выдались исключительно тяжёлыми, и обходиться без помощи было невозможно.       Когда оставалось пройти всего пару ступенек, Хината резко схватилась за живот и вскрикнула, отпустив руку служанки. Боль сдавливала тисками. Такое уже случалось раньше, поэтому она просто закрыла глаза, ожидая, когда пройдёт. Доктор говорил, что боли — в рамках нормы, беременность проходит относительно хорошо и время родов близится. Ещё слишком рано...       — Может, позвать за доктором? — обеспокоенная служанка заозиралась по сторонам в поисках кого-то из старших. Она была новенькой, но уже успела привязаться к Хинате.       — Сейчас пройдёт, постоим немного, — выдохнула Хина сквозь зубы и открыла глаза, полные страха. Слабо улыбнувшись, она погладила живот и пробормотала. — Куда же ты так спешишь?       Роды могут оказаться тяжелыми — такие давали прогнозы. Её улыбка дрогнула от очередной волны боли. В последние дни живот опасно опускался, приближая час ребёнка, тому времени, когда она подарит жизнь, когда станет матерью. Было страшно.       — Госпожа!       — Зови... — дыхания не хватило закончить, вышел какой-то скулёж. Вдох — носом, выдох — ртом. Вдох-выдох, вдох-выдох... Хине казалось, она сейчас упадёт в обморок. — Чёрт.       — Не пристало девушке так ругаться.       Итачи Учиха появился рядом из ниоткуда. За время, проведенное в одном доме, он полюбил Хьюгу, как сестру. Они часто проводили вместе вечера за игрой в шахматы или разговорами на научные темы, обмывали косточки философам и поэтам.       Служанка, наконец, встретилась с другими слугами, и в особняке заварилась нешуточная суматоха. Все искали чистые полотенца и принялись греть воду. Послали за врачом.       — Ты же даже стоять не можешь.       — Могу, — заупрямилась Хина, но сама уже ощутила, как её подхватывают под трясущиеся ноги, и сжалась от очередного приступа. Исподнее намокло, она охнула и попыталась слезть с рук. — Я сама дойду, Итачи.       — Сейчас не тот момент, чтобы спорить, леди Хината.       Итачи донёс её до спальни, где всё уже приготовили для роженицы, и оставил на попечении опытных повитух, в дверях подпрыгнув от болезненного крика жены брата. Но здесь он уже ничем не сможет помочь, как бы не хотел...       Её оставили в одной рубашке, на лбу постоянно меняли мокрые тряпки, чтобы облегчить страдания. Хината стискивала зубы, едва не прикусив язык, тело её то и дело корчилось от спазмов. Она горела, пока служанки омывали её ноги прохладной водой, сквозняк от хлопающих дверей овевал прохладой, и это немного возвращало её в чувства. Все шторы были закрыты, за окном — кромешная ночь, все свечи горели, и в комнате так душно...       Доктор был всего в часе езды от поместья. Но этот час длился вечность.       — Вижу, воду уже подготовили, — деловито заметил полненький мужчина, поспешно снимая с себя дорожную одежду. Он вымыл руки, накинул форму и с помощью слуг быстро обработал инструменты в кипятке. — Леди Хината, внимание на меня!       Щелкая пальцами, он привлек взгляд раскрасневшейся мученицы к себе и принялся объяснять ей, что будет делать. Согласно его словам, положение плода нарушено, поэтому схватки такие болезненные — придётся перевернуть, прежде чем принимать. Она впитывала эту информацию, как губка, отвлекаясь от насущного, и послушно кивала головой. Зубы её были плотно сжаты. Врач попросил принести больше воды.       Если повезёт, совсем скоро она станет мамой. Не верится... Но, кажется, она готова. Морально. Перед глазами то и дело суетились женщины, маячил, как во сне, сосредоточенный доктор. Какая-то часть подсознания стремилась ощутить руку мужа в своей, почувствовать поддержку и заботу... Но Саске здесь не было.       Двери в комнату Хинаты не открывались несколько часов, туда-сюда сновали одни лишь слуги с вёдрами, молчаливые, как партизаны, и очень бледные. Весь особняк стоял на ушах — когда же, когда?       Который раз переходя отцовский кабинет из одного угла в другой, младший Учиха лихорадочно думал о Хинате там, в отдалённых комнатах, которая мучается и иногда издаёт такие крики, что душа разрывается на части. Неужели это так больно?       — Саске, сядь, — послышался глубокий голос Итачи.       — Что? — встрепенулся Саске. Его брат казался слишком спокойным, рассматривая обстановку за окном. Никто в этом доме сегодня не будет спать.       Спокойно вздохнув, Итачи повернулся к брату. Нельзя показывать свой страх. Только не сейчас, когда младший на грани истерики.       — Своим волнением ты ничем не поможешь, — он откинул чёлку с лица и наклонил голову набок, слегка улыбаясь.       — Но ведь!... — вспылил Саске, начиная злиться.       — Мы ничем не поможем. Все надежды на сэра Симзона. И на Хинату. Она сильная, верь в неё.       — Итачи, как ты можешь быть таким спокойным?       Пожав плечами, наследник отвернулся к окну, явно не желая продолжать разговор. Он был очень неспокоен, но не подавал виду, чтобы брат не бушевал ещё сильнее.       За окном, на одной из ветвей большого дуба, в листве было спрятано гнездо. В темноте нельзя рассмотреть, что внутри, но можно увидеть, как к нему подлетает небольшая яркая птица с чем-то в клюве, а навстречу ей высовываются маленькие головки птенцов. Добытая пища исчезала в их клювиках, секунда, и снова кажется, что гнездо пустует. Улыбнувшись своим догадкам, виконт тяжело вздохнул — брат снова измерял комнату шагами.       В голове у него множились беспокойства. Что-то не так, определённо не так. Не могут роды длиться так долго! Почему Хина кричит? Ребёнок болен? Рождается слишком рано? Конечно, слишком рано! Чем это чревато для него и для Хинаты?...       Может, пойти сейчас к жене и быть рядом? Но ведь его даже не пустят, наверняка. И что с того, что он отец? Подумать только, сегодня он станет отцом... После всех этих долгих дней, после всего... При воспоминании о том, как менялась внешне супруга во время беременности, Саске не сдержал улыбки — ей шло материнство. Каждый раз, когда к девушке приходили подруги, они поражались тому, как меняется её тело, восхищались им... Восхищался и он.       Тишина повисла в особняке. Крики больше не раздавались. Повернувшись к двери, Саске окаменел, ожидая, когда к ним зайдут с новостями. Боже, пусть все слова доктора о тяжёлых родах и сопряженных рисках будут пустым звуком... Что бы он сделал, потеряв кого-то из родных? А если был бы выбор, кого бы он оставил в живых? Хинату или ребёнка?       Саске понял, что задержал дыхание от подступающего ужаса, и рвано втянул в себя воздух. Сознание затуманивалось от усталости и нескончаемого ожидания.       Послышались быстрые шаги, и в комнату забежала пожилая женщина со слезами на глазах. Саске схватился за полку. Не может быть. Нет, нет... Кого он выбрал? Кого забрала костлявая?       Погодите... Она улыбается? Всё... хорошо?       Воспоминание из детства, когда эта женщина учила его ходить, приятно кольнуло в груди, Саске подался вперёд, чтобы услышать:       — Мальчик.       Сорвавшись с места, отец побежал в западную часть здания. Все живы! Хината, любимая жена, смогла пройти это испытание. А ребёнок... Саске уже любил его. Бесконечно сильно. Его малыш.       Улыбаясь, он даже не заметил, что за ним по пятам следует проворная старая служанка и кричит что-то неразборчивое. Кажется, к Хине сейчас нельзя. Смешно!...       Быстро поднимаясь по ступенькам, он остановился у двери, успокаивая своё сердце. Почему же ты так волнуешься, Саске?       Он аккуратно толкнул двери и остановился. В нос ударил запах крови, смешанный с чем-то еще, непонятным и неизведанным. В насквозь мокрой рубашке на кровати лежала молодая мама, держа в руках младенца, посасывающего её палец. Укутанный в пеленку, он с интересом поглядывал на мир.       — Хината.       Женщина плакала, не замечая этого и улыбалась так искренне, словно этот ребёнок был для неё всем... и даже больше. Упав на колени возле кровати, Учиха посмотрел на своего сына. Какое чудо...       Сердце приятно сжалось, когда малыш вцепился в его палец своей крохотной ладошкой. Вот оно — счастье.       — Мальчик? — кивнув, Хината прикрыла глаза от усталости. В новорожденном можно было заметить явные черты клана Учих. Но это только сейчас, когда он только появился на свет.       — Нужно дать ему имя, — прошептала она, посмотрев на плачущего мужа. Так странно: слёзы просто текли из его глаз, ничего больше не изменилось. Хината тепло улыбнулась. — Выбери ты, Саске.       — Токума, — ответил он с готовностью, но не уверенно, а как-то вопросительно. Но жена уже закрыла глаза и только кивнула головой, соглашаясь. Не важно, какое имя выберет муж. Это имя их малыша. — Твоё имя Токума, сын.       — Леди Хинате нужно отдохнуть, господин, — тяжёлая рука доктора опустилась ему на плечо. — У Вас ещё будет время поговорить.       — Да, конечно.       Поднявшись с колен, Саске вытер с щёк слёзы, и постоял ещё немного, пока малыш не заснул, как и его мама. Господи, что это за чувство? Душа пела от счастья, хотелось целовать руки любимой, благодарить за все мучения и просить прощения за всё... За всё. Когда он так изменился? Когда он позволил всем замкам рухнуть, разрешил себе чувствовать?       Покинув комнату роженицы, он слегка расслабил галстук, вдыхая прохладу особняка. Нужно срочно послать гонца отцу.       Саске остановился и ударил кулаком в стену, дав волю эмоциям, скопившимся в душе. Истинный наследник клана Учиха лежал возле матери, даже и не подозревая, какая ответственность лежит на его плечах...       Девять дней девушку не выпускали из комнаты, волнуясь о её самочувствии. Роды оказались воистину сложными, и они не прошли незаметно. Хината потеряла много крови и восстанавливалась медленно; её тщательно кормили и поили противными травяными настоями. Два раза в день ей приносили малыша, только посмотреть. Из-за слабости она не могла кормить грудью, как полагается — этим занимались заранее подготовленные кормилицы. У неё молока пока не было.       Но каждый раз, рассматривая сына, она улыбалась, проговаривая имя, данное ему мужем — Токума. Укачивая его на руках, она всё гадала, какого цвета у него глаза. Но важно ли это?... Она станет для Токумы всем, защитит ото всех обид. Любой ценой.       Неприятная мысль уколола сердце молодой матери. Каким бы был их ребёнок с Наруто? Тоска расползлась по телу, смешиваясь со стыдом и усталостью. Они виделись так давно. Остались ли чувства прежними?       Порочна ли её привязанность?       Быть может, пора его отпустить?

***

      Спустя пару недель, уже не такая бледная и уставшая, женщина гуляла по саду, вдыхая кислород, которого так не хватало. Сегодня она впервые кормила малыша грудью. Ощущения были... интересными. Пока у Токумы не выросли зубы, будет не слишком больно. С молоком матери малыш впитывал тепло и заботу, которыми его одаривали с лихвой.       Вечером, отдыхая в постели, рядом с мужем, Хината протянула ему книгу. Саске не отказал, отвлекся от своей газеты, и она улыбнулась.       — Ты точно хочешь послушать это?       — Да.       Кивнув, Хина легла поближе, положив голову ему на грудь. Вздохнув, он открыл книгу на первой странице и начал читать вслух. Его пальцы нежно поглаживали её плечо через тонкую ткань рубашки, а перед глазами всплывали образы из книги о шиноби. Пытаясь уснуть, молодая Хьюга слушала спокойное биение сердца мужа, который с каждым днём становился всё заботливее по отношению к ней.       Он больше не прикасался к ней после той давней ночи, хотя иногда испытывал порывы. Но в такие моменты он тут же отгонял подобного рода мысли и только нежно сжимал её руку, не позволяя себе большего.       События их медового месяца казались далёким страшным сном.       А сейчас, растворившись в уютном полумраке, она слушала размеренный голос Саске и засыпала под приключения шиноби из деревни Коноха.