Тёплая ненависть

      На следующее утро Хината долго изучала потолок, прежде чем встать. На груди словно тяжёлый камень лежал, грозящий утянуть на дно.       Впервые за все годы брака она была одна.       И дело даже не в том, что соседняя подушка не хранила тепло мужа, а вещи его не лежали аккуратной стопкой рядышком. Не в недочитанной книге на тумбочке, которую вчера никто не взял в руки. И уж точно не в том, что её, изменщицу, не обнимали наивно его руки во сне.       Она одна.       Так странно: из кожи вон лезть, чтобы вписаться в навязанную роль, стараться быть хорошей женой, подружиться с мужем... А теперь его не стало.       Всё былое, вся причиненная боль, все недомолвки между ними словно... заморозились.       И она вместе с ними.       Кем они с Саске были друг другу?       Чужими людьми? Доверенными лицами? Близкими родственниками?       Хината слушала его рассказы о работе, иногда давала дельные советы, основываясь на опыте своего отца, графа Хиаши. Саске внимал её рассказам, временами прислушивался. Они вместе посещали званые ужины, носили гордое имя Учих, улыбались и заводили новые связи. Образцовая семья, вступившая в брак по расчёту, все винтики на месте, как и должны быть. Ни больше, ни меньше. По крайней мере, на первый взгляд.       Ей всегда казалось, что она прекрасно знает, кто такой Саске Учиха. Видит все его мысли, замечает мимолётные порывы нежности и доброты, которые раньше он пытался прятать, по отношению к сыну. Но не к ней. Конечно, не к ней. Она была для него всего лишь способом заполучить наследника и утолить потребности, пока не стала неприкосновенной матерью его сына. Токума был единственным, что их связывало.       Он и беспросветная ложь о счастье.       Хина знала, что Саске не любил её.       Но была ли она права? Может, она не хотела ничего замечать, ослеплённая своими собственными чувствами?       Как оказалось, Саске Учиха вовсе не был открытой книгой, которую она знала от корки до корки.       Она совсем его не понимала. И сейчас как никогда чувствовала себя одинокой.       Особняк наполнился холодом, перенимая его от мрачных жильцов и непривычно тихой прислуги. Вчера в камине не потрескивали дрова, не танцевали языки пламени. Всё было излишним. Все забыли о тепле.       Хината села на край кровати и обняла колени. Волосы защекотали ухо; она зацепила мешающую прядку и покрутила её в пальцах. «Саске любил мои волосы», — пронеслось в голове. Мог ли любить и её? Извращённо, на свой манер, через боль?       Он словно расцветал рядом с ней, Токума здесь был не при чём. Возможно, ненавидел себя, и топил эту ненависть в выпивке.       Почему, Саске?       Зачем ты врал?       Она встала и накинула тёплый халат. Обняла зябкие плечи, чуть покачнулась в сторону. Выдохнула, успокаиваясь.       Обручальное кольцо по-прежнему поблескивало на пальце. Оков больше нет. Вот только дышать свободнее не стало. Она бесконечно виновата...       Под глазами её пролегли следы бессонной ночи.       Была ли она ещё Учихой?       Задумчивый взгляд устало очертил комнату, остановился на раскрытой книге. Она лежала обложкой вниз, но Хината и так могла сказать, кто её автор. Этот роман они так и не дочитали. Точнее, он не дочитал его вслух. Как же всё-таки ей нравилось слушать его спокойный голос. Удавалось забыть обо всём, помечтать, словно всё у них в порядке...       Словно они были семьёй. Пускай и чертовски неправильной.       Хина перевернула пару страниц, провела по красной коже переплёта, очертила золотистый оттиск названия и вдруг заметила отогнутый уголок. Это они ещё не читали вместе. Так делал только Саске, она обыкновенно использовала закладки.       С книгой в руках Хина опустилась на незаправленную постель. Её мало интересовало содержание любовного романа, но глаза забегали по строкам. Что такого особенного Саске нашёл здесь?       Перевернув страницу, она застыла, увидев тонкий конверт, подписанный размашистым почерком с буквой «з», чей хвостик смотрел совсем не в ту сторону. Почерк Саске.       Камень на душе упал ещё ниже.       «На тот случай, если задумка провалится.»       На письме не было печати, лишь несколько слов — имя адресата. Её имя.       Прощальное письмо.       Что он хотел сказать ей, что не смог облечь в слова, вколотить кулаками?       Что мог Саске Учиха поведать своей изменщице-жене?       — Задумка провалилась, Саске, — прошептала Хината, поджав губы, чтобы сдержать слёзы. Несмотря ни на что, его гибель тяжело на ней сказывалась. Они втроём погрязли в чересчур запутанном клубке чувств.       Наверняка там грязные оскорбления, обвинения и горечь.       И поделом ей.       Конверт поддался легко, и письмо притаилось в дрожащих руках. Уставшие глаза потухли пуще прежнего, стоило лишь начать читать. Она была не готова к подобным словам.       «Любимая…       Хотел бы я Вас так называть. Хотел бы я, чтоб Вы меня так называли. Вашей любовью я бы упивался, благодарил бы за неё, как за божий дар, и каждое мгновение ценил. Как было бы отрадно знать, что я любим! Хотел бы я сказать, как сильно сожалею, лично, но не хватает духу. Моя душа горит от понимания того, сколько Вам пришлось вынести боли, принять её — от меня!       Знайте же, что я сожалею обо всём зле, причинённом Вам мною и по моей вине.»       Саске... сожалеет? Хотел бы быть любим ею?       После всего?       «В день, когда Вы стали моей законной женой, я благодарил небеса! Надеялся, что всё ещё можно изменить. Вдруг, Хината, ты сможешь полюбить меня так же сильно, как его? А может, и сильнее? Но во взгляде твоём я видел лишь боль и горечь.       Вы сожалели о замужестве. Страдали от моих домогательств и старательно обходили меня стороной. Боялись меня. Я был Вам противен, знаю. Не смею я, дурак, просить прощения за те муки и честные попытки получить взаимность.       Честные попытки?       Какая взаимность, Боже упаси, — любовь, когда Ваш муж такое ничтожество? Дорогая Хината. Я слишком поздно понял, простите! Слишком быстро, необдуманно принял предложение отца о нашем браке. Это казалось несбыточным сном, и я поддался ему сам, взял Вас силой, похитил Вашу невинность, изранил душу и остался последним негодяем. Нет мне прощения, Хината! Вы должны меня ненавидеть. Презирать!»       Учиха Саске был рад женитьбе с ней? Более того, желал её так неистово?       Как он мог согласиться на брак, если знал об истинных чувствах Хинаты? Чего ожидал тогда, когда они в первую брачную ночь...       Конечно, она не хотела этого. Её даже не спросили! Родной отец ни слова не сказал о своих планах, не позволил ей принимать решение, просто поставил перед фактом — станешь женой Учихи. Отказы не принимаются. Неважно, любишь ты кого-то или нет.       Когда Саске успел полюбить её?       Они виделись с ним в детстве, проводили время в одной компании, но он всегда был таким... молчаливым. Никогда не подходил к ней. Всё время только смотрел с упрёком, словно чего-то ждал.       Мысль о возможных чувствах мужа засела глубоко в душе, по соседству с сожалением и обидой. Она ведь так и не смогла простить. И вряд ли когда-то сможет.       А сейчас его уже нет.       Остаётся либо довериться письму, либо...       «Я выполнил свою часть сделки с отцом, скрепив наш союз ребёнком. Больше я не смел прикоснуться к Вам, не смел видеть слёзы и оставлять бессмысленные шрамы. Но как же я Вас желал. В тот день, когда Вы перестали бояться, я решил, что у меня ещё есть шанс искупить ошибки.»             Хината неловко отвела взгляд от строк, вспомнив события той ночи. Тогда она впервые рискнула стать инициатором в их отношениях, чтобы побороть страх. Понять, каково это.       Неужели всё написанное — правда?       — Господи, Саске…       Почему же ты молчал всё время?       Почему я ничего не замечала?       Ответ прост и предсказуем — любовь к Наруто ограничивала её чувства. Даже сейчас, читая это письмо-признание, она думала о нём. Любила его — быть может, сильнее жизни, желала быть с ним всем сердцем...       И не могла себе этого простить.       «Любимая! Простите, что зову Вас так, но это правда. Я люблю Вас. Давно и безответно. Вы никогда не замечали моих чувств, не видели, как сильно я стараюсь быть лучше, добрее, нежнее. Только ради Вас. Вы моя жена, мать моего сына. Нашего Токумы. Это чудо, я так благодарен Вам за него! Я думал, он подарит нам шанс стать настоящей семьей, забыть всё плохое, устремиться в будущее.»       Воспоминания об их совместной жизни мелькали перед глазами, словно выцветшие фотографии. Когда их стало трое, они вполне могли стать полноценной семьёй. Были ею в глазах окружающих. Но всегда оставались порознь.       Саске — и она с Токумой.       Она — и Саске с Токумой.       Маленький сын был их спасательным кругом, позволил удержаться на плаву в этом сломанном браке.       Не-семья мелькала на фотоплёнке, лица на кадрах сменялись на радостные, озадаченные и поистине счастливые. Мужчина и женщина укачивают младенца, играют в шахматы, читают роман, гуляют в цветущем саду. Вдвоём. Но плёнка закончилась, снимки выгорели, дальше — чёрная лента. Конец истории.       Она осталась одна.       «‎Но Ваш взгляд оставался таким же грустным и пустым. Вы были одинока рядом со мной. Я не был Вам нужен. Мы оба знаем, почему, ведь так? Сердце Ваше давно наполнено любовью, и мне там нет места. Его занимает только Наруто. Мой лучший друг. Какая ирония... Дурак, который много лет не замечал Ваших чувств. Но я всё видел: каждый тёплый взгляд, пунцовые щёки и прекрасные наряды. Только для него? Я ведь знаю — для него.»       — Зачем же ты согласился на брак, Саске...       Думал, что полюбит?       Невозможно заставить полюбить силой. Особенно, когда душа принадлежит другому. Нет в мире такой силы, которая способна разделить любящие сердца. Законы, правила, теоремы — всё бессмысленно, когда родственные души находят друг друга.       Хина снова погрузилась в чтение, желая узнать всё до конца.       Был ли Итачи в действительности прав?       «‎Нелепо избитые рифмы и фразы, всплески эмоций, незабытые образы, дым меж ладоней. Задумчивый блеф. Всё для него! Стыдно признать, но я надеялся, что война расставит все точки над i, и судьба больше не будет играть с нами в эту нелепую игру. Вы станете только моей. Безраздельно. Но нет — он вернулся. Ты стояла рядом с ним: улыбчивая, немного смущённая, любящая. Лучилась светом. Только для него. Ничего не забылось.       Ты всегда была ему предназначена. А моё полустертое имя потерялось в смысле нашего «никогда». Мои чувства унижены, гордость растоптана, ненависть застилает разум. Вы провели ночь вместе в нашем же доме! Я не понимал, чем заслужил такое. Хината, зачем ты вынуждаешь меня гореть от обиды, ненавидеть вас, желать смерти вам обоим?       Боже. Я отвратителен сам себе. Я ужасный человек, ты это знаешь.»       Строки письма расплывались перед глазами. Хина сжалась на их постели. Высокие стены давили на неё. Грудь сдавило.       Ей хотелось оправдаться, но что она сможет доказать?       Она, изменщица. Скорее всего — даже больше не Учиха. Женщина до последнего верила словам Итачи, но действительность решила всё вместо неё.       «Так уж сложилось, что Вы счастливы, а я уничтожен. Было бы правильным забрать у Вас всё: имя, состояние, честь и нашего сына. Вы бы никогда не оставили мне его добровольно, пришлось бы действовать силой. Пожалуй, я корил бы себя за это много лет. Даже больше, чем за наш горький медовый месяц.»       Честь ты давно забрал, Саске. Как и надежды. Будущее.       «Но Вы всё ещё моя жена, мать моего ребёнка. И любовь моей жизни. Сердце моё умерло, чувства растоптаны, терпения больше нет. Я рад, что пишу Вам после этого негодяя. Если бы ты только знала, какими словами я вызывал его на дуэль! И он ещё имел право называться моим другом!»       Она заслуживала подобный исход. Саске мог бы унизить её ещё больше, растоптать, стереть с лица земли, так, словно никогда и не существовало Хинаты Хьюга. Отец не пошёл бы против Учих. А маленький Токума забыл бы мать, её запах, нежные прикосновения и добрые колыбельные.       Вот только Саске погиб. Кто это сделает за него?       Хина испуганно взглянула на дверь их спальни — под ней мелькнула тень. Прислуга?       Только не сейчас.       «‎Мы встретимся с ним в полдень. Вам не нужно знать подробностей, для Вас они могут оказаться слишком шокирующими. Прежде, чем отправлюсь на место встречи, я должен объяснить кое-что.       У нас был договор с отцом: он получает наследника от слияния двух кланов, я — Вас. Наследник был ему необходим как можно скорее, поэтому мне пришлось... Вы знаете и сами.       Вот только я не учёл один факт. Из-за моих действий Вы возненавидели меня, я стал Вам противен и омерзителен. Просить о прощении я не смею. Вина полностью на мне. Но я любил тебя, Хина. И всегда надеялся на взаимность.       Но её и быть не могло, виной тому — он. Я должен был предвидеть это с самого начала, отказаться от затеи с браком. Теперь говорить об этом поздно. Знай же — моя часть уговора выполнена, я поклялся, что никогда больше не причиню тебе вреда. Узнав об измене, я сорвался, хотя не должен был.       Вот он — настоящий Учиха Саске, её муж, отец их единственного сына. Он говорит словами отвергнутого мальчика, который просто хотел, чтобы его любили, но не знал, что для этого сделать.       Мужчина, которого она никогда не знала.       Которого оставила позади.       «‎Хината, милая моя Хината… Вы причинили мне неимоверную боль. Но вопреки всему — я не могу отплатить Вам тем же.       Ты ведь не понаслышке знаешь, что такое любовь… Пусть и не ко мне. Ты поймёшь. Если я не вернусь, значит, ненависть захлестнула меня, и он победил. Если я не смогу тебя увидеть вновь — запоминай.       Ты всё равно будешь с ним — я знаю. Поэтому я доверяю тебя Наруто и благословляю ваш союз.»       На этом месте была небольшая клякса. Должно быть, Саске тяжело дались эти слова.       «Любимая, ты в праве сама решать, чего хочешь. Все дороги жизни рано или поздно заканчиваются. И стоя на конце своего пути, задай себе вопрос: было ли всё так, как ты хотела? Надеюсь, твой ответ будет положительным. О себе такого сказать не могу.»       Он знал, что не вернется. Чувствовал в глубине души. Специально оставил письмо на этот случай, спрятал в книге. Саске верил — жена однозначно будет читать её дальше.       Ведь жизнь Учихи Хинаты не заканчивалась на его смерти.       Возможно, она только начинает жить по-настоящему. Так, как всегда хотела.       Пошатываясь, уставшая женщина направилась к двери и толкнула её, впуская прохладный воздух в пустую спальню.       «‎…я доверяю тебя Наруто.»‎       Нужно сказать ему, рассказать, что она свободна. Наруто должен всё знать!       Более слова Итачи не казались красивой ложью. Он знал с самого начала, пытался доказать.       «‎Наш сын, Токума, останется наследником клана Учих. Я верю, что однажды он сможет всё изменить, но до тех пор нас возглавит Итачи. Он поймёт. Нашему же отцу осталось не больше месяца, он не сможет тебя преследовать. Не бойся моей семьи.»       Хина быстро спускалась по ступеням. Нужно скорее послать гонца. Пойти к любимому сыну, обнять его покрепче, поцеловать в макушку и никогда, никому не отдавать.       Каждый шаг отдавался волной силы, уверенности по телу.       Она наконец-то свободна!       В руках Хина сжимала письмо. Если понадобится — она докажет всему миру, что имеет право быть свободной. Вытирая рукавом жаркие слёзы, Хина остановилась прямо у двери и схватилась за перила.       Он пришёл сам, словно прочёл её мысли.       Они могут быть вместе, влюблённые дураки, но, несмотря на это, никто из них не улыбался. Цена оказалась слишком высокой. И пусть душа взрывалась от счастья, оно омрачалось горечью утраты.       Вон он, Хина, — дотянись рукой. Оков больше нет. Никто не осудит.       Наруто сделал шаг ей на встречу, другой, третий. Его не хотели пропускать — пришлось подкупить дворецкого и конюха. Он жаждал её увидеть, знал — она ждёт! И не ошибся.       В руках её письмо, она дрожит, словно в бреду. Но отчётливо видит перед собой убийцу мужа — самого желанного мужчину в своей жизни. Взгляд Наруто полон любви, нежности и долгожданной свободы. Он пытается подобрать правильные слова, но, как на зло — ничего не получается. Только не рядом с ней.       И потом...       Какими бы не были фразы — он останется убийцей. Саске больше нет.       Так он и застыл, не смея подойти ближе. А Хината смотрела на него, плача.       — Хина! — она осела на ступеньки, прижав руки к груди, и он, наконец, подорвался к ней. — Родная моя!...       — Наруто…       Свободна.       «Моя любимая неверная жена. Я верю, что у Вас всё будет хорошо. Прошу лишь об одном — не дайте разбить своё сердце. Это невыносимая боль.       Ваш нелюбимый муж,       Учиха Саске.»