Список сломанных вещей

Андрей переложил все пакеты в правую руку, левой выудил из кармана ключ. Конечно, можно было бы позвонить, но звонок опять сломался. В доме вечно что-то ломалось: то кран потечет, то лампочку надо менять, то дверцу шкафа кто-то с мясом выдерет и заявляет, что так и было. Андрей никак не мог понять, это так и надо или он упустил какой-то важный секрет жизни. Может, у людей всё по-другому? Может, только у Стрельцовых на одну починенную вещь приходится по две-три сломанных? Он нагнулся вперед, чтобы не разуваясь поставить пакеты на относительно чистый пол кухни, краем глаза заметил картошку на разных стадиях готовности к сковородке: нарезанную ломтиками и плавающую в миске с водой, почищенную и наполовину нарезанную, лежащую на доске, просто почищенную — в другой миске, недочищенную — на столешнице у раковины, мытую — в раковине. Из одной особо бугристой картошины и длинных лент кожуры кто-то соорудил осьминога. Обычный слаженный процесс, когда двое работают — один чистит, второй режет, — а третий мешает. Только где они все? Открылась и закрылась дверь, выпуская гомон телевизора, Андрей обернулся на шаги и нос к носу столкнулся с Саней. — Иди погуляй. — В смысле? — Андрей нахмурился, разглядывая серьезное Санино лицо, переформулировал: — Что случилось? — Погуляй, — твердо повторил Саня и добавил: — Пожалуйста. Андрей прислушался, уловил наконец приглушенные закрытой дверью рыдания, которые изначально принял за телевизор. — Женька? Саня уловил какое-то намерение, которое Андрей сам себе не успел озвучить, и подошел ближе, оттесняя брата к входной двери. — С ним Коля, всё нормально. Иди, потом поговорите. Сейчас нельзя. Разлившаяся было жаром тревога за Женьку превратилась в горечь осознания. Это из-за Андрея Женька там бьется в истерике, это Андрея Саня не пустит в комнату, если надо, с кулаками накинется, но не отступит, по нему видно. Усталость навалилась неподъемным грузом. Андрей кивнул и повернулся к двери. Может, у Лены заночевать? Нет, не пустит. Лучше к Олегу или к Косте. — Сделай кружок по парку до летней сцены и обратно, — подсказал Саня. — Только не бегом. Андрей плелся еле-еле. Дышал воздухом, разглядывал деловито роющихся в мусоре галок и голубей, старался не думать. Что он такого сделал, где перегнул палку? Почему с Женькой так сложно? Впереди замаячила летняя сцена. Трибуны с деревянными скамейками, обломанные ступеньки по бокам, растресканный асфальт самой сцены. На насыпи вокруг трибун вечный детский экстрим: зимой санки, летом скейты. На самих трибунах — экстрим для взрослых: пиво, сигареты, секс и драки. Круглый год. А вот концертов и прочих мероприятий, для которых всё это и строили, Андрей не помнил. Обойдя сцену, он повернул назад. Истерики уже слышно не было, но кухня по-прежнему пустовала. Андрей прошел по коридору, с противным спазмом горла толкнул дверь. Посмотрел на пустующие кровати Сани и Кольки, шагнул за служащий ширмой шкаф. Саня с Колькой при его появлении встали, Женька остался сидеть, хлопая красными, воспаленными глазами. Андрей вежливо отстранил Кольку, сел на край кровати рядом с Женькой. — Рассказывай. Женька судорожно вдохнул, глянул на Кольку, и тот заговорил вместо него: — Короче, знаешь Селёдкину тетрадку? Ну, в которую она всякие гадости пишет. Кто на сколько минут опоздал, кто что не сдал, оценки, плюсы-минусы… — Ну? Колька оглянулся на Саню, передавая эстафету. Тот сел слева от Женьки, притянул его к себе и продолжил с того места, на котором прервался Колька: — В общем, народ решил, что эта тетрадка — зло. — Так. И кто-то ее выкинул? — предположил Андрей. Картина начинала складываться. — Да нет, ее улучшили, — снова влез Колька. — Наполнили добром и светом. — Понаставили всем хороших оценок и вообще, — добавил Саня. — А Селёдка что? — спросил Андрей. — Взбесилась, — вздохнул Колька. — А я ведь столько лет пытался привить ей чувство юмора… — И я, — подхватил Саня. В любой другой раз Андрей бы возмутился и велел им не паясничать, но сегодня рисковать хрупким равновесием не хотелось. — И из-за этого столько шума? — спросил он. Женька опустил голову. — Селёдка маме звонила, — сообщил Саня. — И Женьке наобещала, что ты его убьешь. — Вот зараза! — возмутился Андрей и тут же прикусил язык. Помолчал, спросил: — А мама что? — Мама только завтра приедет, — пожал плечами Саня. Андрей оглядел братьев, оценивая обстановку. Колька шутит, а сам весь напружинился, Саня вроде бы спокоен, но Женьку обнял и не отпускает. Они что, серьезно? Готовятся отбивать мелкого в случае чего? — Селёдка и тебе звонила, — сообщил Женька, — а ты не отвечаешь. — Да? — Андрей полез в карман за телефоном. — Опять выключился. Еще один пункт в списке сломанных вещей. А скоро туда и Женьку можно будет записать, судя по всему. — Жень, — начал Андрей и замолчал. Перехватывать эстафету больше никто не спешил, пришлось продолжать самому: — Что это было-то вообще? Ну, подумаешь, тетрадка какая-то… Коля вон вообще из полиции не вылезал — и ничего, живой. Андрей прикусил язык, понимая, что говорит не то. Что он несет вообще? Сам себя авторитета лишает. Глянул на зареванного Женьку, дорисовал мысленно, как ожидание неизбежного превращается в неконтролируемую истерику. Неужели всё настолько плохо? — Женька… — Я не поэтому. — Женька думает, ты его не любишь, — услужливо сообщил Колька. Женька сбросил с себя Санину руку, выбежал, стукнувшись о шкаф плечом, и захлопнул за собой дверь. — Дебил, — с упреком сказал Саня, глядя на Кольку. Теперь, когда всё было сказано, средние явно успокоились, отступили, перестали защищать младшего от старшего. От этого Андрею стало немного легче. Он медленно поднялся, всё-таки давая братьям возможность кинуться за Женькой и самим всё разрулить. — У мамы, наверное, — подсказал Саня. Андрей кивнул, пересек коридор, выдохнул, обнаружив возвышающийся под маминым одеялом холмик. Сел на кровать, перебирая в памяти все последние конфликты с Женькиным участием. Получалось как-то очень много. Женька будто задался целью довести Андрея любой ценой и усердно тянул из него жилы. Понять Женькины мотивы никак не получалось, ссоры выматывали, наказания давали пару дней передышки, но до конца конфликт никак не исчерпывался. Не может же быть, что Колька прав? Холмик съежился, стоило Андрею положить руку туда, где, по его подсчетам, должно было находиться Женькино плечо. Еще как может быть. — Жень… Хотелось спросить, откуда Женька взял такие дурацкие выводы. Хотелось напомнить, что Сане с Колей тоже прилетало за все их фокусы. Особенно Коле. Может, Женька просто не помнит? А может, с Женькой тяжелее, потому что Женька меньше всех помнит папу. Может, ему просто не за что уцепиться, не на чем построить нормальные отношения. С кухни доносился размеренный стук ножа о доску и шум воды. Андрей снова подумал о горке позади летней сцены, вспомнил, как сам катался там на фанерке в раннем детстве — с папой. — Жень, а пошли завтра кататься на ледянке. Одеяло отдернулось, являя миру изумленное Женькино лицо. Впрочем, изумление тут же сменилось недовольной гримасой. — Стоя? Не хочу. Андрей поперхнулся. Действительно, с тетрадкой же надо что-то решать… — Мама завтра приедет, пусть сама с тобой разбирается, — наконец сказал он. — А ты? — А я с тобой покатаюсь на ледянке.