Этот чёртов мир

      – С-создатель…       Парень тянет дрожащую окровавленную руку к небу. На нём грязная, бывшая когда-то белой, толстовка, со странными чёрными полосами на рукавах. Сейчас на ней расползалось темно-красное пятно, пачкая другую ладонь, которой парень пытался зажать ранение.       Дышать становилось всё тяжелее. Перед глазами начинал плыть мир. Солнце, к которому, кажется, тянул руку парень, слепило, заставляло жмурится. А Создателя не было. Создатель исчез и не появлялся. Когда он был последний раз?       Подождите, кто такой Создатель?...       Создатель вспоминается почти всегда. А потом снова забывается - вместо него кроваво-алое перо, которое фантомно режет вены и перетягивает горло, перекрывая доступ к кислороду. Перо уничтожает слово “создатель”, будто твердит, что это все - выдумка. Но это не так же.       Создатель - что-то тёплое, приятное, родное. Создатель - то, что помогает держаться и не сходить с ума в бесконечных попытках ответить себе на вопрос “кто я”. Не сойти с ума в попытках понять, откуда он и для чего он вообще существует.       Создатель - что-то такое, что кажется забытым. Когда-то же у парня должно было быть детство. Какая-то семья, какие-то друзья. Которые, наверно, искали его. Но сколько прошло дней с его исчезновения?       А может не дней, а лет? А может Создатель - его глупая выдумка, которой никогда не существовало. И может сейчас никто ему не поможет - всё, что остаётся это зажимать рану, чувствуя, как расползается кровавое пятно, пачкая не только толстовку, но и чёрные джинсы, и тянуть другую ладонь к небу, к солнцу, надеясь, что кто-то свыше услышит и поможет.       Пока, правда, сил хватает на то, чтобы закрыть глаза. Парень падает на траву, разжимая руку. Сил нет. Нет и смысла…       – Ло! Мой родной, тише! Я здесь, здесь, тише…       Парень подскочил в кровати. Перед ним почти прозрачный Создатель, в белой, рваной по краям футболка, и заметно старых серых джинсах. Волосы у Создателя спутанные, длинные, доходят до середины спины. Они жесткие на ощупь, не поддаются расческе, вьются, путаются. Взгляд у Создателя порой пустой, а глаза темнеют ещё больше, в них появляется бездонная бездна, в которой ничего нет и нечем дышать.       Сам Ло выглядит не лучше. У него вечно короткие кудрявые волосы, подходящие также на птичье гнездо. Глаза из мира в мир выцветают - когда-то они были голубыми, а теперь порой кажутся белыми. Толстовка постоянно пачкается - едва очищается во время смерти. А чёрные джинсы местами уже светлеют, появляются дырки.       Они выглядят со стороны безумцами. Но все в мирах не видят этого. В мирах видят только улыбающегося, пускай и через боль, Лололошку, который прижимает к переносице очки с голубой оправой и чёрными стёклами. За ними иногда меняется цвет глаз, то становясь почти белым, то почти чёрным - в зависимости от того, кто в теле.       – Создатель…       Лололошка всхлипнул, хватаясь за руку Создателя. Они в очередном мире, в наспех построенном домике. Вокруг них - большие сундуки, в которые едва помещаются все найденные в мире вещи. История, которая их утомила, медленно заканчивалась, вызывая тем самым противоречивые чувства.       Ещё в первом мире Лололошка всегда чувствовал при себе кого-то. У этого “кого-то” были странные эмоции - злость и грусть. Они преследовали Лололошку, вызывали у него страх и паранойю.       Уже позже оказалось, что это был призрак. Роман. На языке было “Создатель”. Однако Рома не ответил толком ни на какие вопросы. Он ничего не помнил, ровно как и Лололошка. Разве что, в отличие от Ло, Рома помнил прошлые миры и кровавого Ангела. Рома рассказывал истории Ло о его прошлых похождениях, заменял мироходца в моменты смертей, не давая больше чувствовать той разрывающей на маленькие кусочки боли.       Кровавый Ангел не представлялся. У него были алые крылья, с которых, как казалось Роме и Ло, капала кровь, звук падения которой эхом отдавался в голове. Такой эффект возник в последние две встречи. Вместе с этим Рома и Ло стали замечать изменения во внешности. Но существа в мирах этого не замечали.       Кровавый Ангел не знал про Рому. Он всегда обращался к Лололошке с недовольством, агрессией, махал большими крыльями, тем самым пугая. И всё время твердил о высшей цели, о том, что Ло - Избранный. Его цель - спасать миры, помогать слабым, беспомощным.       Рома и Ло не были против. Они всегда были готовы помогать - что-то внутри подсказывало, что так было и до их неясной амнезией, которая больше всего отражалась на Лололошке. Хотя, вместе с этим, они стали замечать, что первые миры в некоторые моменты забывает и сам Рома.       – Тише, Ло, – Рома вздохнул, прижимая к себе мироходца.       Странная у них выходила ситуация. Рома был иногда почти прозрачным, но оставался материальным.       – Создатель, я устал, – Лололошка вновь всхлипнул, – не понимаю, неужели это действительно важная миссия? Почему никто кроме меня её не сможет воплотить в жизнь? Неужели мы с вами одни такие… Избранные?       – Я не знаю, Ло, – Рома погладил мироходца по волосам, – может, попросить в этот раз кровавого Ангела о перерыве? Меня пугает капающая с его крыльев кровь. И наша внешность. Ло, ты не слышал ночами странные звуки? Будто чьи-то голоса… Чей-то смех.       – Иногда… – Ло отстранился, – я вижу в темноте золото. И алый на нём отблеск, будто рубин, что мы видели три мира назад. И очки похожие на мои. Не понимаю, что это.       Рома кивнул. Их приследовали примерно одинаковые видения. Немного напоминало это воспоминания, те, что должны были быть у них до первого мира, в котором Рома не мог даже поговорить с Лололошкой. Однажды они узнали, что может помочь медитация - не вышло. В голову только лезли когда-то изученные механизмы, заклинания, ритуалы.       – Возможно, – Рома вздохнул, – мы вспомним когда-нибудь, что было до первого мира. Если, конечно, я не забуду, что было после него.       Лололошка пожал плечами. Мигнул лежащий на сундуке телефон - устройство, которое дали мироходцу в этом мире. Техника не нравилась ни Роме, ни Ло - слишком быстро, даже можно сказать, мгновенно она теряла заряд, когда оказывалась у них в руках. Этим она вызывала только нескончаемое раздражение.       По меркам мира прошло две недели. По меркам уставших душ - целая вечность. Волосы Ромы стали почти белыми - может, ему и шло и выглядело это красиво, но самому Роме это не нравилось. Заклинания иногда давались тяжело, хотелось больше отдыхать.       Однако отдохнуть не вышло. Ло положил голову на подушку, желая только одного - спокойного сна. День выдался тяжёлым - был большой праздник, было много народу, шума. Все чему-то радовались, кричали, смеялись и плясали. В один из танцев завлекли и Лололошку, не собираясь даже убедить внимания тому факту, что парень почти валился с ног. К эгоизму в мирах ни Ло, ни Рома привыкнуть не могли, всё время веря в то, что кто-то обязательно о них позаботится. Правда последние два мира эта надежда жила где-то в глубине души, не имея, будто, никаких шансов на то, что станет когда-то реальностью.       Ло прикрыл глаза - вокруг пропали звуки.       Ло открыл глаза - вокруг пустота.       Ло поднял голову - кровавый Ангел.       У Ангела два больших крыла с алыми перьями, с которых капает кровь. За ними два крыла поменьше - там виднеются заглядывающие в душу глаза. У Ангела длинные прямые серебристые волосы, неясно от чего сверкающие, ослепляющие своей чистотой. У Ангела фиолетовые глаза, в которых, кажется, виднеются души и кровь. У Ангела длинная черно-пурпурная накидка из-под которой, кажется, слышится шипение ядовитых змей и шуршание больших пауков.       – Лололошка, – Ангел подошёл к сидящему на полу (на пустоте?) парню.       Ангел опустился на колено, грубо взял за подбородок своими длинными, тонкими пальцами Ло, заставляя того поднять голову.       – Знаешь, – Ангел кровожадно улыбнулся, – мне кажется, что мы с тобой не поняли друг друга. Точнее, не понял здесь ты меня. Конечно, ты опять меня не помнишь - какая жалость. Но тебе стоило спасти мир раньше. Ты потратил слишком много времени на этот мирок, позволив другому умереть. Умирающие миры это не шутка. Это отсутствие Бога, отсутствие Наместника, которые могли бы стабилизировать магические каналы, пронизывающие каждый мирок. Ты уничтожаешь проблемы в мирах, привлекаешь собой их создателей.       – П-простите, кто вы? – Лололошка вздрогнул, играя непомнящего. Благодаря Создателю Ло знал, что перед ним кровавый Ангел.       – Я твой Проводник. Твой шанс на жизнь Избранного, – Ангел произнёс это тихо, на ухо Лололошке, окутывая его невесть откуда взявшимся пурпурным туманом, – ты Избранный, милый невозможный мироходец. О-о-о, какая миссия возложена на твои плечи, какая великая цель!       Ангел резко отстранился. Ло, не ожидавший такого, упал назад, на спину, со страхом поглядывая на Ангела, который взмахнул своими крыльями, от чего кровь, что была на них, попала на не без того грязную одежду мироходца. Ло закрыл глаза предплечьем в этот момент, морщась, а после приоткрыл рот, стараясь глубже дышать, но вокруг стоял только удушающий запах крови.       – Лололошка! Что ж ты постоянно меня не слушаешь, когда я начинаю тебе объяснять про следующий мир? Понимаю - ты всё равно ничего не вспомнишь, но это же надо сделать. Мало ли что-то в тебе запомнит и ты вспомнишь в какой-то момент в мире?       Лололошка убрал руку, замечая злого Ангела. Мироходец едва сел, осмотрелся и вскрикнул, замечая покрывающиеся голубым свечением ноги. Ангел отшатнулся, теряя всю важность. Такого он не ожидал уж точно.       Лололошка поднял взгляд. От Ромы передалась радость, которая заставила мироходца слабо улыбнуться. Всё тело покрылось голубым свечением. Под громкое “Лололошка” от Ангела потемнело в глазах, резануло по ушам хлопком.       Через секунду уже послышались удивлённые восклики, а Лололошка, вместе с появившимся рядом Ромой, как успел заметить мироходец, смог глубоко вдохнуть.