Подкожно

Слёзы катятся по лицу, в лёгких катастрофически мало воздуха. Вдох. Всхлип вырывается из груди. Следом ещё один. Прижимает левую ладонь к губам, несмотря на отсутствие людей рядом. Собственные эмоции кажутся сейчас слишком громкими. Даёт себе возможность поплакать ещё ровно минуту, а затем снова делает глубокий вдох, намереваясь восстановить сбитое дыхание. Успокаивается, вытирает тыльной стороной ладони слёзы на щеках и ищет рядом с собой телефон. Дрожащими пальцами свободной всё той же левой руки пытается попасть на иконку камеры. Выходит плохо. Кладёт телефон на кровать и вновь обращает внимание на тонкую полосочку, которая, кажется, сейчас разделяет её жизнь на «до» и «после». Глаза снова застилают слёзы и двух красных линий она уже не видит. Дышит глубже, стараясь не впадать в истерику, и, смахивая с ресниц слёзы, опять открывает камеру на телефоне. Фотографирует несколько раз, заходит в галерею и усмехается, обнаруживая там размытые снимки. — Кто бы сомневался, — кладёт одну руку на ещё совсем неприметный живот. — Твоя мама тот ещё хакер. Но радость сопровождала её недолго. Такое эфемерное чувство вскоре сменилось страхом. Волнением. И ужасом, в конце концов. Она прекрасно знала, как он относится к детям. «Я что-нибудь придумаю, малыш. Всё будет хорошо», — продолжала гладить живот, вспоминая все их разговоры о детях. Обсуждая с Пашей детали предстоящих съёмок, она металась по комнате из угла в угол, периодически погружалась в воспоминания, отвлекалась и переставала улавливать суть разговора. — Если я к тебе на недельку привезу свою маму, ты против не будешь? — абсолютно серьёзным голосом уточняет Орлов. — Да, отличная идея, мне нравится. — Ясно всё с тобой, Кароль, — вздыхает, откладывая очки в сторону. — Позвоню тебе завтра, отдыхай. Она ложится на кровать, накрывая себя пледом. Просыпается от каждого шороха, стука, приходящего сообщения. Обеспокоенно смотрит на время, ждёт. — Я дома, — доносится снизу. Мигом подскакивает и несётся на первый этаж. Осторожно подходит ближе, останавливается около входа в прихожую и рассматривает, как он вешает свою ветровку. Заламывает пальцы, когда встречается с его взглядом. Впервые за сегодня. Он ушёл рано утром, заботливо поправляя сползающий край тонкого одеяла. — Долго ты там стоять будешь, как провинившийся котёнок? Я, между прочим, соскучился. Она аккуратно шагает в его объятия, утыкаясь носом в мужскую грудь. Вдыхает родной аромат кофе, к которому когда-то давно с трудом привыкала. Прижимается сильнее, соприкасаясь животом с его телом. Чувствует, как внутри расцветает маленький бутончик. Такой слабенький и очень крохотный. Мгновенно роняет слезу на его футболку. — Всё хорошо? — раздаётся шёпот над головой. Она быстро вытирает влажную дорожку, сглатывает ком и поднимает заплаканные за день глаза. — Да, — давит улыбку и порывисто целует. Он отвечает, вкладывая всю нежность. Отрывается первая, когда чувствует скользящий по губам язык. — Ужинать будешь? Успевает заметить недовольство в его глазах и тут же разворачивается, направляясь в сторону кухни. Делает всего два шага, как вдруг на запястье ложится его рука, крепко хватая и утягивая вновь к себе. — Тина… — смотрит куда-то вниз, не реагируя на своё имя. — Что ты успела натворить за день? — Ничего, — шепчет, так и не рискуя поднять глаза. — Посмотри на меня, — свободной рукой касается её подбородка. — Что-то случилось? — Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы переживать, — смотрит на него спокойно. — А тебе? — его явно волновало такое поведение Тины. — Я голодная, как волк, ещё и ты со своими вопросами, — поднимается на носочки и целует так, как обычно. До бешено колотящегося сердца, желающего вырваться из груди. — Пойдём уже кушать. Тянет его за собой, усаживает за стол и разогревает еду. Он делится событиями, происходящими с командой на студии в течении всего дня. — Что у тебя со съёмкой решилось? — У меня? — бегает глазами по столу и резко встаёт. — Иди ко мне, — тянет к ней свою руку. — Та-а-нь. — У меня руки в соусе, — вскидывает бровь и улыбается. Смотрит ему в глаза несколько секунд, а затем садится на колени, кладя руки на стол так, чтобы ничего не испачкать. — Так что там у тебя со съёмками, говоришь? — берёт её ладонь в свою, подносит к губам и облизывает по очереди каждый палец. — Говорю, что Паша завтра обо всём сообщит, — смущается, неловко поглядывая на их переплетённые руки. — Я хотела с тобой кое-что обсудить. — Слушаю тебя. — Как бы ты отреагировал, если бы я забеременела? — выдаёт на одном дыхании. Дан останавливается, целуя напоследок раскрытую ладошку прямо в центр. — Так вот, что с тобой произошло… — отстраняется, а по её телу проходит холод. — Нет, — тянется пальцами к его губам, но он преграждает путь, отводя её руку в сторону, — я не беременна. Но такое ведь когда-нибудь произойдёт?.. — сама не понимает своей интонации. — Только в том случае, если ты прекратишь принимать противозачаточные, — от былого трепета не осталось и следа. То, чего она так боялась. — Но, Дан… — Подожди, Тин. Мы с тобой уже как-то говорили на эту тему. И я тебе сказал, что люблю детей, но… я не уверен, что готов к ним, не уверен, что смогу стать хорошим отцом. Я не говорю, что против, просто… да я же сутками на студии пропадаю, концерты, туры. Мы с тобой провести время как нормальные люди не можем. У нас всё, как говорит мой папа, по ускоренной программе происходит, — начинает смеяться, надеясь, что смог разрядить обстановку. — Эй, ну чего ты? — Ничего, — встаёт с его колен, — всё нормально. — Я обидел тебя чем-то? Вопрос остался без ответа. Она уже поднималась на третий этаж, когда слёзы с бешеной скоростью стекали по щекам. В очередной раз за день. Что ей теперь делать? Она ведь любит его настолько, что готова отказаться от целого мира ради него. От всего, кроме зарождающейся жизни внутри неё. Вглядывается в ночное небо, пока звуки внизу резко затихают. — Спишь? — бархатный шёпот в темноту. Закрывает глаза, радуясь тому простому факту, что прямо сейчас она лежит к нему спиной. Сжимается, когда чувствует его горячие дыхание возле своих плеч. Он ложится рядышком, одной рукой обхватывая её талию, кладя руку на живот. Дан целует её в лопатку, а из глаз текут горькие слёзы. «Я что-нибудь придумаю, малыш, я что-нибудь придумаю…»