Сломаться

Красная густая жидкость бежит по побледневшей коже. Уже давно не было прежних солнечных ванн, предающих красивый тон телу парня. Лёгкий загар сменился бледной, болезненной серой кожей. Над окрестностями Мондштадта навис шторм. Уже несколько дней тучи и сильные порывы ветра не дают жителям города покоя, нарушая гармонию рутинных дел. Кэйа стоит возле лагеря хиличурлов, он находится прямо за озером. Зачистки считаются лёгкими заданиями, из-за чего Альберих часто берёт для разгрузки, когда элементарная энергия так и норовит выскочить из тела. Парень поднял меч, каждое движение отточено до блеска годами тренировок. Острое лезвие скользит по воздуху, создавая приглушённые воплями существ звуки. Капли дождя смывали реки крови по мокрой траве, ручейком уходя вниз по склону. Куски тел поверженных монстров растворяются в воздухе чёрной пылью. После последнего взмаха меча Кэйа вонзает оружие в землю, облокачиваясь на него одной рукой, давая себе время отдышаться. Все хиличурлы ближнего боя были убиты. После прокрутки этой мысли в голове возникла мысль, заставляющая сердце остановиться на пару секунд. Лучники. Сзади лагеря, среди высоких деревьев, была вышка для стрельбы из арбалетов. Секундная заминка может стоить много, даже для опытных рыцарей, даже на лёгких заданиях, даже для Альбериха. Кейа не успел обернуться, как плечо пронзило болью. Он опустил взгляд на место ранения и увидел, как стрела прошла плоть насквозь, оголяя наконечник, что был перепачкан кровью и неизвестной зелёной массой, от которого исходили маленькие частицы зачарования. Похоже на яд, нужно как можно быстрее разобраться с этим. Каким образом у хиличурлов появились зачарованные магией оружия? Такие недалёкие создания не могут обладать серьёзными знаниями, им, должно быть, помогли. По мере приближения рыцаря к цели, в руке медленно распространялся холод и лёгкое, с каждым движением нарастающее онемение. Град стрел двух существ заставлял маневрировать по скользкому пути. Ещё одна стрела попала прямо в грудную клетку, до вышки осталось пару метров. Ранение выбило из колеи, заставляя в тревоге забывать о элементарных приёмах боя. Глаз бога засветился, и с помощью силы архонтов Альберих одержал победу. Крио элемент — прекрасное оружие в дождь, от лагеря остались руины. Оглянувшись Кэйа замер. Глаз бога выпустил слишком много энергии, все постройки, включая значительную территорию за пределами забора, были покрыты ледяными шипами. Снежинки мягко приземлялись на снег, оголённых участков травы почти не осталось. Тело парня задрожало. Его одежда была покрыта инеем, на кончиках сапогов даже появилась тонкая корка льда, что лопалась при движении. Альберих в последний раз метнул испуганный взгляд на окрестности, перед тем как осмотреть ноющие раны. Белоснежная рубашка уже не отстирается от багровых пятен крови. Непонятно, кому она принадлежит. Кэйа на подкашивающихся ногах медленно двигался в сторону ворот. Ливень как назло только усиливался, оставляя всё более глубокие лужи. Привычный мост, каждый камушек, выложенный идеально ровно. Стражей не было на постах, видимо, испугались погодных условий и забились в штаб, изредка выходя проверить обстановку, — подметил Кэйа. Он медленно опустил голову вниз. Голова сильно закружилась, в глазах потемнело, и в ушах немного запищало. Из-за ливня парень не заметил, что потерял уже достаточно много крови. Алую воду быстро размывали крупные капли ливня. Никто не увидит, только сумасшедший выйдет на улицу в такую погоду, например, Альберих. Одежда осталась на пороге. Наследить в доме — лишняя уборка. Кэйа обматывал тело тканью, пытаясь остановить кровь. Не было сил и желания обрабатывать их, и уж тем более идти в собор и пугать людей. Как же офицер ордена не заметил стрелы, можно ли такое допустить… Всем скаутам-рыцарям твердят проверят количество врагов на первых тренировках. Отвратительно от самого себя. Сегодня особенно. В голове всплыли слова, что пару дней назад ранили хуже ножа: — Вы бездари! Что не могут защитить город! Ещё и называешь себя офицером ордена. Не думал, что можно опуститься так низко… Красноволосый в тот день наговорил многое. Правду? Может быть, Кэйа точно так думает. Боль не столько от слов, как от того, кто из произнёс. У них с Дилюком ужасные взаимоотношения, — подметил Альберих. Он хочет всё изменить, но с каждым разом получает новый шквал оскорблений и колкостей. Возможно, во всем виновата манера общения рыцаря. Вальяжно и надменно, с гордостью и флиртом, харизмой и ухмылкой, такой вот он, Кэйа. Он пытается заслужить признание в глазах Дилюка. Все минувшие ссоры и роковой день были, есть и будут веским для владельца таверны поводом не воспринимать названного брата в серьёз. Последняя вышедшая за рамки будничных недомолвок ссора была последней каплей для Альбериха. С того момента, уже на протяжении почти месяца, он не заходил в таверну ни разу. За это время силуэт Дилюка проскользнул в толпе лишь раз так быстро, что можно было списать на воображение, если бы не яркие глаза. Пылающий взгляд, что с детства отложился в памяти, его не спутать. Но вечерами Кэйю разрывает одиночество. Днями компания других рыцарей стала обязательно принудительной. Уже не то что раньше, общение стало всё больше перерастать от желанного и непринуждённого к неотъемлемой обременяющей рутине. В последнее время парень пересмотрел много своих прицепов. Без вечеров в таверне и алкоголя ушёл в самобичевание. Время заполнилось самоанализом своих действий, поведения. Грудь тяжело поднималась при каждом вздохе, а лёгкие будто прокалывали сотни игл одновременно. Перевязка отняла последние силы, Кэйа устало откинул бинты в сторону и сильнее прижался спиной к холодной плитке ванной комнаты. Холод, что заставлял тело покрываться мурашками, раздражает. Тот неконтролируемый выброс энергии всплыл в голове. Из-за накопленных эмоций и переутомления, наверное, это и есть причина. Открытый, местами замотанный торс покрылся мурашками. Парень находился в полусидячем положении, рассматривая пол, освещаемый тусклым жёлтым светом. Кровавые следы тянулись за пределы комнаты вне зоны видимости. Отвратительно от самого себя. Истеричный смех непроизвольно раздался эхом, заполняя угнетающую тишину. Слёзы так и льются градом, такие горячие, стекает прямо по щекам. Удивительно, когда Альберих плакал в последний раз, нет, он не про слёзы из-за непрерывного смеха или радости, а про настоящие, грустные, печальные. Те, что в горечи могут заполнить все фонтаны Мондштадта и пруды рядом, что собираются у уголков рта и на вкус, как солёное море. Утро встретило резкой болью в спине и шее. Голова раскалывается, словно горит огнём изнутри. Чувство, будто тело горит, но в холодном поту. Лихорадка? Жар? Кэйа не разбираться в таких вещах. Бинты слишком сильно пропитаны кровью. Казалось, будто они и не были белыми раньше. Парень приподнялся, что вызвало тошноту и лёгкое головокружение. Он поднимался на ноги медленно, опираясь о стену. Сняв окровавленные полоски ткани, он почувствовал, будто его прошибло током от увиденного. Рана на груди всё так же кровоточила, от неё в стороны, словно ядовитый плющ, поползли тёмно-бордовые линии. Они будто росли из неё, желая медленно покрыть собой всё тело. Кэйа поднял голову с замученной улыбкой. Ну, как же по-другому? Стрела была не с простым ядом, какое-то проклятье поглощает его. Психанув, парень протянул руку к чистым бинтам и, стараясь прогнать слабость в теле, резвыми движениями перемотал сперва грудь, затем плечо. Он отправился на поиски чистой одежды. Белая рубашка может выдать ранения, пришлось углубиться в свой гардероб, доставая давно не используемую одежду. Чёрная, почти не приталенная рубашка и штаны на высокой посадке. Сверху он надел нетугой кожаный корсет. Кульминацией стала пристёгнутая, скошенная на спине накидка, похожая на неровный треугольник с железными цепями. На краях, доходящих до плеч, были железные звёзды, формы, что и серьги в его ушах. Выйдя из дома, он расправил плечи, его спина стала ровнее, за что рана отдала болью. На улице солнце, будто вчера и не было шторма. Холодный осенний ветер ощущался на неприкрытых штанами участках ног. Люди обращали внимание на его новый образ и, ярко улыбаясь, отвешивали комплименты. Видеть капитана ордена в свободных штанах и рубашке, с лишь одним корсетом, что показывал изящную фигуру, было непривычно. Массивные ботинки с осторожностью касались земли. Замедленный шаг немного помогал. В планы Кэйи не входит показать жителям своё состояние, из-за чего напряжение в теле растёт. Ещё более страшно проколоться перед Джин, к кому, собственно, он и направляется. При подозрениях с её стороны, магистр может дать ему выходные. Альбериху невыносимо находиться одному в своём доме по вечерам, что уж говорить о целых днях. Его бы поглотили собственные мысли, без жалости, морально убивали. — Кэйа? Она немного удивилась столь позднему приходу парня. — Вчера я бы не смог «доплыть» до твоего кабинета из-за этого шторма, — девушка, ранее изучающая парня взглядом, улыбнулась. — Да уж, на горизонте не было видно дождя, уж тем более бури. Неожиданно, как ты справился с заданием в такую погоду? — Отлично! Думаешь, капитану помешает проливной дождь? Кэйа усмехнулся, потирая горящую шею, безумно жарко, — это же простая зачистка лагеря, моя крио стихия сделала всё за меня. — Ну и хорошо. Умеешь удивлять, я даже испугалась, когда узнала, что ты на задании в такое время. Атмосфера немного накалилась, когда Джинн встала с места и подошла к шкафу. Она взяла в руки письмо, что было упаковано в дополнительную обёртку. — Мне некому доверить это на данный момент. Доставь его, пожалуйста, на винокурню, там будет один человек. Это важный поставщик и информатор из далёкого края. Не могу рассказать все подробности, но он узнает тебя сам. Это нужно сделать как можно быстрее, я на тебя рассчитываю. Руки уверенно протянули письмо вперёд, Кэйа взял его без раздумий и кивнул ей. Раз времени мало, стоит поторопиться. — Кстати, тебе идёт новый наряд, — улыбнулась девушка. Альберих заметил тучи, закончив запрягать лошадь. Кто бы мог подумать, стоило выглянуть солнцу, как погода снова портится, причём стремительно. Как только капитан забрался верхом и поехал, его встретил сильный поток попутного ветра. Кэйа раздражённо вздохнул, через боль он повернул корпус, посещая письмо в сумку, где оно не промокнет. Тепло не переставало развиваться по телу, что странно, вопреки жару руки были ледяные. Оставалось пару минут дороги, голова сильно разболелась, дождь начался незаметно. В своих мыслях парень и не заметил, как промок насквозь, вот везение. Привязав лошадь, он направился внутрь. В зале оказалось достаточно мало посетителей, занято только два стола и одно место у барной стойки. За крайним столом сидел мужчина средних лет, что сразу обратил внимание на вошедшего. Альберих поймал его взгляд и, смотря под ноги, неуверенно зашагал. Незнакомец встал с места по мере его приближения. — Капитан кавалерии, благодарю Вас за оперативность, мне уже пора в путь. — Можете положиться на Мондштадт, рады сотрудничать. Дежурного улыбка быстро слетела с лица, сразу как мужчина ушёл. Закрыв глаза на пару секунд, Кэйа сделал глубокий вдох, сопровождающийся дикой болью, что заставило почти незаметно согнуть корпус. На его плечо легла рука, из-за неожиданности он слишком резко повернулся, и в глазах потемнело, из-за чего взгляд стал туманный, а ноги еле держали тело. Напротив стоял Дилюк, мать его, владелец винокурни и по совместительству его сводный брат. Дилюк Рагнвиндр решил отдохнуть от города. Сменить одних пьяниц на других. На винокурне спокойней, посетители посещают её значительно реже, редко когда люди приходят сюда ещё раз. В основном посетители-путешественники или путники, проездом зашедшие на «огонёк». Из-за испортившейся погоды ползала торопливо покинуло заведение, желая поскорей добраться до места назначения, так как плохая погода может стать ещё хуже. Дилюк дал бармену перерыв, самостоятельно встав за прилавок и расставляя на полки закончившиеся бутылки. С занятием было покончено быстро, парень осмотрел зал и устало вздохнул, тут слишком спокойно. Внезапный приступ меланхолии развеялся новым посетителем. Из-за колонны видно не было, но стало интересно, что за идиот приехал сюда в ливень. Один из посетителей посмотрел вперёд и встал. Интересно, встреча. Не то чтобы Дилюку было интересно, что происходит в таверне и винокурне, но часто можно уловить полезную информацию. Синеволосый парень, насквозь промокший, шёл к гостю. Силуэт показался знакомым, но что-то было не так. Присмотревшись, Дилюк узнал Кэйю, он был одет в другом стиле, странно. Альбериха он не видел уже давно, сначала было спокойно, можно сказать, радостно на душе. Через пару дней пустующая без него таверна стала напрягать, капитан не приходил ни днём, ни ночью. На улицах его видно не было, удалось узнать от выпивших рыцарей, что тот как в не себя берёт задания одно за другим без продоху. Безрассудно. Кэйа передал письмо, после чего получатель ушёл. Дилюк вышел из-за стойки. Он давно не видел парня, тем более стало беспокойно за то, что тот в ливень припёрся сюда. Не сказать, что не похоже на него, но что то внутри напрягаясь тревожно молило подойти ближе. Ноги сами зашагали в его сторону. Альберих стоял на месте и был странно напряжен, что-то не так. Он положил свою руку ему на плечо. Кэйа резко обернулся, из-за чего кисть Дилюка повисла в воздухе. Парень перед ним зашатался. Его лицо слишком бледное, глаза тревожно бегают, а под ними — глубокие тени. Рагнвиндр может поклясться, что всего на секунду увидел, как в глазах что-то рухнуло, ледяные города, таящиеся внутри, поросли шипами, и буря скрыла их, словно накрыла непроглядным снежным одеялом. — Кэйа. Альберих сфокусировал взгляд на брате. Стирая испуг со своего лица, он не улыбнулся, а лишь нахмурился. — Привет, давно не виделись, — под пристальным взглядом он невольно выпрямил спину. Дилюк не нашёл, что сказать. — Теперь капитан ордена работает почтальоном? Похвально, на благо народа. Кэйа прищурил взгляд, намеревался ответить колкостью в своей манере. В голове пронеслись слова того дня. — Ага, теперь доношу письма, мне уже пора. Он обошёл Дилюка и скрылся за дверью винокурни. Приближаясь к городу, он увидел тот самый лагерь. Кэйа решил проехать дальше, проверить, не сошёл ли лёд. Шипы снега остались на месте, несмотря на яркое солнце утром. Взгляд упал на острие стрелы. Она лежала на том самом месте. Альберих спрыгнул с лошади и подхватил её. Наконечник был в багровой крови и странного цвета жидкости. На ощупь непонятно, из чего сделан яд. Забрав её с собой, парень направился в город. В доме была пустая банка от лечебной мази, которую когда-то ему дарила Сахароза. Кэйа аккуратно провёл железом по внутренней стенке банки, оставляя непонятную массу внутри. Направляясь в собор, он чувствовал, как становилось ещё хуже. Дождь заставлял одежду неприятно прилегать к телу. Как только он зашёл за массивные двери, к нему бросилась Барбара. — Сэр Кэйа, что же Вы делаете на улице в такую погоду! — девушка суетливо проводила его внутрь. На её тревожный взгляд он ответил: — Не переживай, со мной всё в порядке. Джин попросила передать тебе, — с этими словами, рыцарь протянул ей банку. — Она сказала, что этим ядом мародеры повредили пару лошадей, лежат копытами наверх. Её руки быстро схватили протянутую ёмкость, а глаза стали внимательно изучать. — Если я не ошибаюсь, Альбедо изучал его. Ему отправили пару проб из Ли Юэ. Если я не ошибаюсь, лошадей вылечить не получится. Барбара немного поникла и убежала на пару минут, вернувшись с исписанным пергаментом. — Нам неизвестно, чья это разработка, но, боюсь, при её распространении будет куча проблем. Можешь переждать тут дождь, а после зайти к Альбедо. Он скажет точнее. — Спасибо, Барбара. Я пойду прямо сейчас, Джинн волнуется, — Кэйа вышел из собора под вздохи девушки.

… — Альбедо, я от Барбары за результатами. Алхимик поднял голову, устремляя серьёзный взгляд на рыцаря. — Если ты про то, что она занесла утром, у меня плохие новости, — Альбедо поднялся с места и взял похожий образец с стекла от микроскопа. — Это яд, он создан благодаря настойке редких трав, в составе есть пиро и электро частицы. Я попробовал создать антидот, но всё без результата. Образцов растений у меня нет, но яд не так распространён, дело гиблое. Придётся предотвратить его распространение в регионах, пока не поздно. С каждым словом в душе распространялась непонятное нарастающее чувство тоски. На лбу выступил пот под пристальным взглядом Альбедо. — Никто не был заражён им? Слова, прямо как нож по сердцу. — Кэйа? Уши словно заложило, не могло всё так быстро закончиться. — Нет, точнее, да, пара лошадей, сообщи, если будут изменения, — улыбка с большой сложностью растянулась на его лице. Алхимик молча кивнул и приступил к работе. Кэйа уже несколько минут стоит перед зеркалом, торс стремительно заполняла алая паутина, переходя всё ниже и ниже. Общее состояние заставляет желать лучшего, к нескончаемому жару и усталости добавились резкие головные боли. Он уже обработал раны как следует, обмотав тело новыми бинтами. После новостей алхимика надежда вылечиться пропала, мысли заполнились страхом… смерти. Хотя, это вряд ли. Каждый рыцарь готов умереть, отдавая долг родине. Гложет душу нечто иное, не разобрать. Внезапное желание посетить таверну взяло вверх. За стойкой, спиной к входной двери, стоял Дилюк. На удивление, в такой дождь довольно много посетителей. В этот раз Кэйа взял зонт, не желая сидеть в заведении мокрым. Если в такой одежде удавалось скрыть бинты, то чересчур румяное лицо — нет, особенно от проницательных алых глаз. Как только Альберих открыл рот, чтобы сделать заказ, Рагнвиндр потянул его за руку и силой повёл в подсобку. — Ты. — Заткнись, Кэйа! Разъярённый взгляд алый глаз метал обжигающий огонь в собеседника. — Ты головой думаешь? Я поехал за тобой из винокурни, тебя там не застал, зато глыбы льда вместо лагеря — да! Дилюк разъярённо жестикулировал. — Если ты не можешь контролировать свой глаз бога, не нужно добавлять мне и городу проблем! Слухи о ледяной инсталляции могли разлететься по Мондштадту, как капитан рыцарей не может себя контролировать. Кэйа внимательно слушал его. — Я не маленький, Дилюк, мне не нужна твоя забота о моей репутации. Тебе разве не было плевать на рыцарей! Разве ты не называл нас кучкой бес… Во время бурной речи боль пронзила сердце больнее, чем стрела. В этот момент думать о том, как не показать свою боль, было последним, о чем думал Кэйа. Его тело пробило ознобом и затрясло. Кажется, тот прижался к стене, дышать трудно. Во рту запершило, и он закашлялся. Чувство расползающейся кровавой сетки по груди жгло огнём. В момент, как на его ладони появилась кровь, Рагнвиндр выпал из оцепенения. Дилюк смотрел на страдающего брата, тряска которого не прекращалась. Он кинулся на колени, протянув дрожащую руку. Было страшно… прикоснуться. Кэйа резко стряхнул ещё её совершенное касание. — Не трогай, нет. Голос рыцаря дрожал, движения были резкими. — Кэйа, что происходит? — Дилюку было страшно за его жизнь, как бы они не ругались, этот человек для него самый… какой? Дорогой? Рыцарь поднялся на ватных ногах, держась рукой за деревянную стену. Рагнвиндр может поклясться, что видел, как по его шеи, прямо под рубашкой, тянутся алые линии, прямо как лозы винограда. — Кэй. Не успел тот произнести, как его рот зажали ладонью, в глазах Кэйи было слишком много эмоций. В голубых омутах были страх, боль и злость. Будто ледяная гладь озера, на которую раньше медленно падал снег, покрылась шипами, прямо как в лагере хиличурлов. А на место нежных снежинок пришла поглощающая буря, в которой был смертельный танец острых, как нож, ледяных кристаллов. — Не произноси моё имя! — тихий, почти шепчущий голос слышался как душераздирающий крик, из-за которого закладывало уши. — Исчезни из моей чёртовой жизни! Оставь свои насмешки и жалость при себе, хоть на это время. Мне по горло хватает твоих слов, ты везде. В моей, как ты сказал, пустой голове огромным булыжником лежит твой холод, равнодушие и молчание. Вот, пожалуйста, прошу тебя лишь раз! Кэйа снова скрутился в приступе нарастающей боли. — Лишь раз, молчи дальше, продолжай… Альберих выбежал через запасный вход подсобки, оставляя дверь настежь открытой. Дилюк протянул руку вперёд, хватая воздух. Кулак сжался, и он упал на колени. Кажется, по щеках полились слёзы, хотя нет, простая солёная вода не может так обжигать кожу. При виде убегающего пьяницы и неотёсанного рыцаря не может. Сердце не стучит так сильно, не болит. Руки не могут так сильно дрожать, быть больно не может, так не может, не из-за него… Дверь дома и не была запрета, если бы железные балки не держали доски, она бы разлетелись в щепки. Ослабленное тело упало на пол, запнувшись об порог. Слёзы лились от боли, вперемешку с истеричным смехом. Как интересно получилось, из-за Дилюка он стал брать больше заданий без продыху. Из-за него работал на износ, не обращая внимания на боль в теле и ранения. Перестал ходить в таверну, стараясь избавиться от клейма алкоголика и бездарности. Пару недель назад вернулся из экспедиции на драконий хребет, держась за кровавое плечо со сломанным мечом. Получив усмешку от красноволосого парня, «И что ты пытаешься доказать?» В чьих глазах он хочет подняться, ради кого? Смешно, в тот момент, когда стрела лучника прилетела в него, он думал о том, узнает ли Дилюк, что он так старается. Может быть, случайно заглянет к Джинн, услышав её шуточные жалобы о резкой работоспособности. Сложит с этим отказ от алкоголя и посиделок с друзьями и поймёт что-то? Он так испугался его взгляда, серьёзно ли так страшно выглядело лицо. — Я хочу увидеть это! Через смех тот поплёлся в ванную. Зеркало было пыльным, Кэйа потянулся к нему рукой и протёр рукавом рубашки. В свете дрожащей лампочки на него уставился чей-то сломленный взгляд. Не может быть его, у Альбериха глаза голубые, а не тёмно-синие. Он резко провёл ладонями по зеркалу, снимая его со стены, бросая в стену. Ноги не выдержали веса тела, по ощущениям тепла в руках он упал ладонями на осколки. Мысли вертелись вихрем из-за боли. Кэйа нервно снял рубашку, потянувшись к самому большому осколку зеркала на полу. В прыгающем отражении показался почти чёрный торс, паутина затягивала руки по локоть, переходя на шею. Маленькие линии были алыми, как кровь, «сердце» ранения — густым и тёмным, как ночь. Рука сжала острый кусок, а вторая сжала волосы на голове. Если подключить фантазию, проклятье похоже на трещины, как у фарфоровой посуды. Мысли вызвали нервный смешок. Рано или поздно, вся треснувшая посуда разбивается. Пробуждение было необычно лёгким, веки, словно пушинки, легко разомкнулись. Рядом лежала пустая банка с обезболивающими таблетками, стало понятней. Кэйа поднялся на ноги, усталым взглядом окинув беспорядок в комнате. Осколки стекла вперемешку с кровью. Шаги казались такими лёгкими, без труда добравшись до шкафа, он натянул высокую водолазку и перчатки. Слегка пригладил волосы и вышел из дома. Если умирать от этого, то не хочется лишних забот. Одну и, пожалуй, самую главную вчера оставили в таверне. Больше не хотелось держать улыбку, быстрые шаги настигла кабинет Джинн в считанные минуты. Отперев дверь без стука, обратил внимание девушки на себя. — Кэйа? Ты не стучал. На его лице, похоже, осталась кровь, из-за чего она испуганно подошла. — Я беру отпуск на пару недель, — голос звучал спокойно и до боли жутко. От того, как отрешенно и не похоже на него. — Хотя, наверное, увольняюсь, так же можно? Он не давал вставить ей и слова, хотя в немом оцепенении и замешательстве та бы и не подумала. — Советую присмотреть на роль капитана Хельго. Он… славный. Громко хлопнув дверью, тот немного улыбнулся. Передышка не затянулась надолго, пришлось быстро уходить, так как Джинн, кажется, поняла, что произошло, и стремительно нагоняла его с криками. По дороге на него косились жители города. Резко захотелось улыбаться и танцевать, но в планах было ещё пару дел. Дверь в таверну была открыта нежнее, чем в кабинет магистра. Не обращая внимание на посетителей, он подошёл к стойке. К нему подбежал рыцарь. — Капитан Кэйа, там за городом… нам нужна помощь, — парень выглядит напуганным ног в глазах не было страха, наверняка не более чем митачурлы. — О, Хельго! Теперь ты капитан, поздравляю, — он хищно улыбнулся и энергично пожал чужую руку. — Я больше не капитан, это не слишком большие проблемы. За спектаклем наблюдали все посетители, кто-то ошарашенно открыл рты и не понимал, что за чертовщина происходит. Альберих расслабил брови и вернулся к стойке, за которой стоял помятый Дилюк. Ожидаемо. — Бутылку вина, крепкого. Он положил на стол несколько монет, ожидая заказ. По напряженному Рагнвиндру можно сказать, что он в лёгкой растерянности, из-за чего пришлось схватить первую попавшуюся бутылку самому. Он открыл её штопором, лежащим рядом, и сунул его в руки бармена. Выпивая содержимое из горла, вышел из таверны. Посетители начали перешептываться между собой. Почти сразу в двери влетела Джинн, направляясь прямо к Дилюку. — Кэйа, где он? — громко закричала она. Посмотрев на штопор в руках, парень еле выдавил из себя связную речь. — Что он несёт? — Он залетел ко мне в кабинет, сказав, что хочет взять отпуск, следом добавляя, что увольняется, и назначил нового капитана! Теперь стало немного понятней, хотя нет, что за… Дилюк снял фартук и вылетел из заведения бывшего рыцаря, и след простыл. Парень направился в его дом. Заступив за порог, он встретил там Альбедо, что с неменьшим удивлением смотрел на него. — Где он? — Дилюк, ты знаешь, что происходит? — оглядев беспорядок затхлого дома, он удивился, а ноги сами зашагали вперёд к кровати. Раздражение нахлынуло огромной волной. — Чёртов… Альберих! Альбедо, что ты тут делаешь? Алхимик посмотрел на него, молча пару секунд. — Вчера капитан заходил ко мне, спрашивал про недавно появившийся яд. Он распространился среди мародеров и, похоже, дошёл до нас. Он говорил, что лошади заразились им, я хотел спросить его… — Какие лошади? — Джинн стояла на пороге дома, оглядываясь на беспорядок. — Лошади были заражены им совсем недавно, разве он пришёл не от вас? — магистр нахмурилась и заявила, что ничего об этом не знает. Дилюк засмеялся, истерично опуская голову вниз. — Альбедо, что ты знаешь об этом? — Я провел исследование утром, он распространяется по телу от места ранения и охватывает всё тело крысы. При воздействии на неё в виде давления на нервную систему и искусственные раздражители распространение ускорилось. Пока больше неизвестно. — Умерла? Крыса. — Я не могу сделать противоядие, она мертва. — Такое похожее на паутину, алую, верно? — В ответ Альбедо лишь вздохнул, мысленно делая свои расчёты. Молчание охватило комнату. Казалось, так могло продлиться вечность. — Я найду его.