***
Звонок. Замысловатый мотив рингтона напомнил Сергею перезвон колоколов, который можно было слышать у собора. Правда, рингтон не был ни особо громким, ни раскатистым, но всё так же навевал какую-то тоску, тревогу. Поэтому раньше он держал телефон на беззвучке. Сергей чувствовал себя на удивление выспавшимся, хотя цифровые часы на стене показывали час ночи. – Звонит Алексей Макаров, – возвестил механический голос Марго. – Мне перенаправить его на автоответчик? – Нет, – сказал Сергей, потирая глаза. – Возьми трубку. Короткий гудок, и на всю комнату раздаётся хриплый голос: – Алло, Сергей Дмитриевич? – Лёш, называй меня просто Серёжа, – вздохнул Сергей, садясь в кровати, подогнув ноги. – Сергей Дмитриевич, вы можете приехать? – лёшин голос дрожал и срывался. – Снова кошмары? – в ответ последовала тишина. Только полувздохи-полувсхлипы. Сергей вздохнул. – Конечно, я приеду. Скоро буду. Принести тебе что-нибудь? – снова тишина. – Не молчи, Лёш. Я, может, гений, но мысли не читаю. Молчание. Лёша ничего не ответил, только продолжил хлюпать носом и судорожно дышать. И его нельзя было не понять. – Ладно, тогда я захвачу колу и чего-нибудь ещё, – сказал Сергей, поднявшись на ноги. Из автомата по команде Марго уже выпало две холодные бутылочки и пачка не то чипсов, не то сухариков. Надев рубашку и штаны, которые пришлось поискать по всей комнате, он подобрал еду и открыл дверь. – Сергей Дмитриевич! – вскрикнул Лёша отчаянно, как будто заставляя себя из последних сил срывать с губ слова, которые так тяжело сказать. – Да, Лёш? – Не вешайте трубку, – прозвучал умоляющий голос. – Пожалуйста. Сергей дёрнул бровью и поднял телефон. Переключил звук на динамик. Приложил к уху. – Конечно.***
– Ну же, – сказал он вкрадчиво. На плечо легла рука. Вроде бы. – Ты разве не рад мне? Не рад папочке? Но Лёша всё твердил про себя: «Тебя нет… Нет, слышишь, тебя, тварь, заткнись!». Но клятый загробный голос продолжал развязно бубнить: – Как тебя там… Саша? Санёк, чего ты застыл, как мёртвый какой-то… Будь проще, и люди потянутся! Хлопок по бедру. Лёша подскочил и обернулся. Дверной проём оставался пустым. Чёрным, почти непроницаемым, но определённо пустым. – Радуйся, Санёк. Ты меня уже никогда не увидишь, – раздался сзади тот же голос. Он становился всё тише и тише, пока не превратился в шёпот. – ЗАТО ЕЩЁ УСЛЫШИШЬ, МЕЛКАЯ ДРЯНЬ! – прокричал он в ухо Лёши. Тот дёрнулся и, выпучив глаза, уставился в темноту, присев на кровати. «Сон», – подумал он, дрожа от страха и вслушиваясь в каждый шорох ночной квартиры. Тишина. Абсолютная тишина. – «Просто сон. Он умер. Сгорел, как чёртов фейерверк…» На часах на тумбочке тусклым красным светом горели угловатые циферки: 00:55. Горели, горели… Лёша, наверное, смотрел на эти цифры целую вечность, прежде чем они сменились на 00:56 и погасли… «Погасли?!» Лёша вскочил с кровати и, больно приложившись об угол стола, подбежал к заветному выключателю. Горло как будто сдавила невидимая рука, когда после щелчка ничего не произошло. Лампы не зажглись, и Лёша остался стоять в темноте, отовсюду ожидая удара, громкого звука, чего угодно. Но ничего не происходило. В груди что-то защемило, ноги онемели, и он стоял, стоял… Где-то за стеной полилась вода. В голове что-то щёлкнуло, и Лёша понёсся обратно. Ему было слишком плохо, чтобы думать, что он будет делать. Телефон лежал на прикроватной тумбочке. На одной из них.***
– Не молчи, Лёш, – повторил в сотый раз Сергей, направляясь вниз по улице. – Говори со мной. Было сложно сказать, что его напрягало больше: необходимость общения или гнетущее молчание в трубке. Во всяком случае, он не был слишком уж разговорчивым и мог более-менее откровенно болтать только с Олегом. Вот только Олег уехал разруливать дела фирмы под Москву и даже на звонки не отвечал, ограничиваясь короткими соо в Vmeste. – Я не знаю, что говорить, – сказал Лёша на том конце. – Так, и что же ты тогда от меня хочешь? – спросил Сергей, поворачивая за угол. – Чтобы вы были рядом. Мне страшно. – Значит, всё-таки кошмары. Может, расскажешь? В себе это всё держать – больше проблем копить. Молчание. Казалось, даже сопение прекратилось. – Я уже у парадной, – сказал Сергей, со вздохом открывая дверь и ныряя внутрь слабо освещённого тамбура. – Самое время дать мне хоть что-нибудь, чтобы можно было зацепиться. – Он убил её, – прошептал Лёша, и Сергей услышал сигнал отключения. «Забавно», – подумал он, поднимаясь по лестнице. Гречкин уже месяц как сгорел в своей машине, но до сих пор не давал никому покоя. О нём продолжали писать в газетах, говорить по телевизору, и все наперебой кричали, что убийцу надо поймать и что пора бы вернуть смертную казнь. Специально для этого Гражданина. Вот и Лёша никак не может оставить позади этого ушлёпка. Поворот ключа – и дверь со скрипом двинулась по часовой стрелке, открывая обзор на темный коридор. Сергей пощёлкал выключателем, но свет даже не мигнул. Тогда, вооружившись фонариком на телефоне, он полез к щитку. – У тебя пробки выбило, – сообщил он громко, щёлкая рычажком. Свет в коридоре тут же включился. Ответом ему было вполне предсказуемое молчание. –Чего трубку бросил? – Телефон сел, – послышался сдавленный голос. Сергей скинул обувь и прошёл в спальню. До этого он не мог бы представить, чтобы там был большой бардак. Но Лёша в очередной раз его удивил. Стул был опрокинут, от него до кровати тянулся след из тёмных пятен, один из книжных шкафов каким-то образом упал, и на полу были раскиданы разноцветные томики разного толка. Сергей приподнял оторванную обложку РОСМЭНовского «Гарри Поттера». Коллекционная. Такие уже давно не печатают. – Не стоит бегать в темноте, – сказал Сергей, цокнув языком. – А то я не знаю, – огрызнулся Лёша. Он сидел на кровати, скрючившись и прижимая ногу к туловищу. На лбу красовалась приличного размера рана, кровь стекала на веснушчатое лицо. – Сильно ты… – протянул Сергей, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть последствия лёшиной бурной ночной жизни. – Больно? – Очень, – признался Лёша. – Выглядит это?.. – Не так уж плохо, – заверил его Сергей, садясь рядом. – Главное, ты цел. Ну, по большей части. – Не умеете вы успокаивать, – вздохнул Лёша. Лицо у него было такое, как будто на нём кто-то сидел верхом. Кто-то очень тяжёлый и неприятный. – Почему так больно? – спросил он, скривившись, когда попытался разогнуть ногу. – Дай взгляну… Ба, да у тебя… Нет, не может такого быть… – Сергей театрально выпучил глаза и уставился на ногу. – Что там? – забеспокоился Лёша, тоже наклоняясь и высматривая не совместимые с жизнью травмы. – Что? Не молчите! – Его глаза задрожали, голос сорвался на визг. – Даже не знаю, как тебе сказать, – сказал Сергей скорбным голосом. – Боюсь, Алексей Олегович, у вас… – Ну?! – Ушиб у тебя, Лёш. Теперь уже была лёшина очередь выпучить глаза. Он посмотрел на Сергея так, что тот заволновался, не ударят ли его сейчас чем-нибудь тяжёлым. На его счастье, самой тяжёлой у Лёши под рукой оказалась подушка. – Не пугайте меня так больше! – крикнул Лёша, и Сергей, охнув, упал с кровати, когда подушка ударила его в грудь. – Чёрт, я думал, это что-то серьёзное! – Это серьёзно. Надо лёд приложить, – прокряхтел Сергей, поднимаясь на ноги. – И ко лбу тоже. Хорошо бы швы ещё наложить… – Не надо… – угрожающе испуганным голосом ответил Лёша, отползая к другому концу кровати. – …на всякий случай. Чтобы зажило. Пойду достану лёд. С этими словами Сергей поставил на тумбочку бутылку пепси и направился на кухню, избегая наступать на книги. Не для того он их собирал по шкафам, чтобы они вот так валялись, явно не для того. – Будет больно? – спросил Лёша вдогонку. – Тебе и так больно. Вернулся Сергей с холодильным элементом, обёрнутым в полотенце, и аптечкой. Очень увесистой аптечкой с небольшим хирургическим набором. Холод он протянул Лёше, а сам начал приготовления. – Головой не двигай, – сказал он, выпуская из шприца воздух.***
– Сергей Дмитриевич, долго ещё? – умоляюще спросил Лёша, теребя край одеяла. Его босые ноги стучали по полу какой-то ритм. Но голову он старался держать ровно. Получалось, правда, не очень, но тут уж ничего не попишешь. – Ещё немного, – сказал Сергей, заканчивая очередной узелок. – Напомни, обо что ты так? – О кровать, – Лёша беспокойно заелозил на месте. – Сергей Дмитриевич, у меня с глазами что-то… – Нистагм. Это от новокаина. Утром уже пройдёт. – А… А где вы научились швы накладывать? – Гений должен быть гениален во всём. А вообще, меня Олег научил. Он был кем-то вроде врача в Сирии… Не дёргайся, а? – попросил Сергей мягко. – Не могу. Голова у Лёши заходила ходуном: то в одну сторону наклонится, то в другую, то повернётся, то запрокинется. Сергей не мог решиться в очередной раз ткнуть иглой в его кожу чуть выше брови. – Тогда ляг, – попросил он, перехватывая иглодержатель поудобнее. – Уже почти всё. А пока говори со мной. – О чём? – О чём-нибудь. Расскажи сказку, ты же знаешь какую-нибудь? – Ну… – замялся Лёша. – Может, и знаю.***
Сергей молчал. У Лёши уже стал заплетаться язык, когда последний узел был завязан, и его уже заметно клонило в сон. Ему казалось, что ещё немного – и он провалится куда-то вниз. – Всё, – сказал Сергей, выпрямляясь, и стал убирать инструменты обратно. – Теперь – спать. – Сергей Дмитриевич, – тихо проговорил Лёша, пытаясь сфокусироваться на бледном лице, сосредоточенно глядевшем в аптечку. Глаза бегали. Разглядеть черты лица Лёша не сумел. – Можете остаться? Пожалуйста… – Что такое? – Сергей убрал холод, который уже давно не чувствовался, с лёшиной ноги. – Мне страшно. – Что же страшного? – сказал Сергей, достав бинт. – Чего тут можно бояться? – Гречкина. В памяти всплыло до тошноты знакомое лицо. Осветлённые волосы, зализанные назад, слишком густые брови, слишком тонкие губы – в этом лице не так было буквально всё. Такой никого не привлечёт. Он был омерзителен весь и полностью. И то, что он сделал… – Он мёртв, – сказал Сергей, и дёргающиеся глаза выцепили из общей неразберихи очертания слабой, неуверенной улыбки. Голову сдавило тугой повязкой. – Он не может тебе навредить. Лёша промолчал.