Эсерка

      Илья Николаевич не ожидал подобной реакции дочери, поэтому сказал супруге:       — Займи гостя разговорами, я сейчас приду.       Мужчина вошел в дом.       — Анечка, — начал Илья Николаевич. — Что произошло?       Анна несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться, а потом вытерла слезы и сказала:       — Так хорошо все начиналось и… И пошли намеки!       — Какие, Анечка? — спросил Илья Николаевич.       — На то, что я грешна, — ответила Анна и начала пересказывать недавний диалог.       Илья Николаевич внимательно выслушал дочь и ответил:       — Анечка, ты погорячилась. Тебя же никто ни в чем не обвинял. Виталий Романович просто полюбопытствовал в ответ на твою достаточно провокационную фразу. Тебя же никто не выдает завтра замуж, пошли, поговорим с гостем вместе, раз тебе больше не хочется наедине.       Тяжело вздохнув, Анна согласилась. Правила приличия никто не отменял, поэтому, извинившись за неловкость, девушка присоединилась к беседе.       Разговор давным-давно шел о новых купальнях за пару верст отсюда и постепенно сходил на нет. Неожиданно для себя Анна придумала достаточно провокационную тему, чтобы проверить своего нового знакомого — Виталий достаточно сильно понравился Анне — и, дождавшись логического завершения темы купален, сказала:       — Виталий Романович, здесь так жарко… Может быть, побеседуем немного в тенечке?       — Конечно, Анна Ильинична, — согласился молодой человек.       Анна встала, поправила платье, подошла к лавочке, которая была неподалеку, и села на нее.       — Виталий Романович, дураку понятно, зачем вы были приглашены в гости, — начала Анна. — А давайте обсудим вашу будущую супругу — какой она должна быть?       — Честной, — ответил Виталий.       — А если она будет честной и приверженицей народовольческих взглядов? — спросила Анна.       — Тогда мне будет больно стать вдовцом, — произнес Виталий.       — Раз мы с вами разговорились, я вам скажу одну вещь, как говорится, не под протокол, — начала Анна. — За подпольем будущее. Хорошо это или плохо — никто не знает. Но бороться против этого подполья глупо. Равно так же, как и присоединяться к нему.       — Это на вас взгляды гимназисток повлияли, — ответил Виталий.       — На меня? Повлияли? — изумилась и рассмеялась Анна. — Да с кем мне только не приходилось иметь общение: и со стрижеными барышнями, и с любительницами покурить — никто не повлиял на меня! Потому что я считаю все это недопустимым. Хотят — пусть стригутся, хотят — пусть папиросы смолят. Я этим заниматься не буду, потому что не желаю. С подпольем то же самое: хотят — пусть листовки кипами печатают, зато вы и отец без дела не останетесь, мне это неинтересно. Но осуждать кого-то за листовки или мужскую стрижку я не буду. Равно как и ваших сослуживцев, которые усердно пытались нарушить Уложение и всячески намекали мне, что они — ангелы, святые люди, а вот скоро придет Иван Иваныч, и этот Иван Иваныч собственноручно натворит такого, что с него сорвут погоны да на каторгу отправят. Хотя, нет, слова об Иване Иваныче я осуждаю, нельзя так говорить.       — Интересный у нас разговор, Анна Ильинична, — произнес Виталий. — С вас тогда ответ на простой вопрос: на катание на лошадях вас приглашать или не желаете?       — Лошадей люблю, посадки обе знаю, — ответила Анна. — Могу прокатиться как в женском седле, так и в мужском. Так что если хотите — приглашайте, отказываться не буду.       — С удовольствием, — сказал Виталий. — Может быть, вернемся на солнышко? А то в тени и замерзнуть можно.       — Хорошо, — согласилась Анна.       Тем временем, Илья Николаевич посмотрел на то, что дочь достаточно спокойно беседует с гостем и сказал супруге:       — Нина, прошу тебя: только не дави на Анюту. Не надо слов о благодетельности возможного жениха и о том, что годы идут только вперед, а не назад. Она им заинтересовалась, иначе бы вряд ли продолжила разговор. Может быть, все сложится.       — Дай Бог… — вздохнула Нина Евгеньевна. — Припозднилась Анечка, уже давно надо было деток нянчить…       Вскоре к родителям подошла Анна с гостем. После недолгой беседы ни о чем, Виталий произнес:       — Благодарю вас за приглашение, Илья Николаевич. Нина Евгеньевна, приятно было вас увидеть. Анна Ильинична, если вы согласитесь составить мне компанию на завтрашней конной прогулке, буду безгранично счастлив.       — Не смею огорчать вас отказом, — ответила Анна.       На следующий день Нина Евгеньевна была сама не своя.       — Анечка, у тебя волосы лежат чуть неровно, надо поправить, — говорила женщина. — Анечка, амазонка кривовато сидит.       — Мама, все еще не раз растреплется и скривится, — ответила Анна. — Не надо так переживать!       — Анюточка, ты же понимаешь, зачем тебя зовут, — продолжила Нина Евгеньевна. — Посмотреть на тебя, оценить, понять, подходишь ты или нет. Так нужно выглядеть достойно!       — Мама, не знаю, как Виталий Романович, а я иду для того, чтобы совершить конную прогулку, которые очень люблю, — сказала Анна.       — Конную прогулку можно совершить и в одиночестве, Анюта, ты же понимаешь, к чему это приглашение! — не унималась Нина Евгеньевна.       — В горы одному на лошади ходить достаточно опасно, поэтому обычно ищут компаньонов, — отшутилась Анна.       Поймав взгляд мужа, Нина Евгеньевна поняла, что стоит остановиться. Проводив дочь взглядом, женщина вздохнула:       — Вот довыбирается же до того, что никому уже не будет нужна, кроме вдовцов. Которые тоже, если помоложе, захотят себе жену лет девятнадцати. Так не пойдет же за вдовца, особенно, если вдовец с детьми, не захочет!       — Успокойся, — произнес Илья Николаевич. — Как говорится, на все воля Божья.       С конной прогулки Анна вернулась вся раскрасневшаяся и счастливая. Видя огонь в глазах дочери, Нина Евгеньевна поняла, что все прошло без сучка и задоринки. Виталий проводил Анну до дома, поцеловал ей руку, как на прощание, а потом сказал:       — Анна Ильинична, вы бы согласились стать моей женой?       Молодой человек хотел добавить: «Не торопитесь, подумайте, я приду за ответом завтра», однако Анна сразу же ответила. — Да, Виталий Романович, согласна.       И отцу, и матери было интересно узнать о том, что же произошло на той самой прогулке, раз Анна так резко изменила свою позицию.       — Мы поднялись с ним в горы, Виталий Романович ни разу не усомнился в том, что я смогу что-либо сделать, где-либо пройти, — сказала Анна. — Он относился ко мне, как к равному себе человеку. Кроме того, как папенька говорил, Виталий Романович — уважаемый человек, поэтому раз все сходится, к чему тянуть и отказываться? Как говорится, всякому овощу свое время, не стоит ни есть недозрелую картошку, ни оставлять ее, чтобы она переросла. Значит, время пришло сейчас. И нельзя отбрасывать людей только из-за их рода службы, куда важнее воспитание человека.       — Такое чувство, что это ты нас уговариваешь на замужество, а не мы тебя, — ответила Нина Евгеньевна. — Разве же мы с папой можем быть против, если наша доченька выходит замуж за уважаемого человека и по любви?       Однако, оставшись наедине с дочерью, Нина Евгеньевна не выдержала и спросила:       — Анюта, наверное, Виталий Романович попытался тебя поцеловать?       — Руку целовал, — ответила Анна. — Но щеку — нет. Мы не настолько с ним знакомы.       — Какой воспитанный молодой человек! — искренне восхитилась Нина Евгеньевна.       Когда Анна осталась наедине с собой, девушка начала мысленно прокручивать ту самую конную прогулку, которая так перевернула ее мировоззрение и о которой не хотелось рассказывать никому, даже самым близким подругам.       — Анна Ильинична, я предлагаю вам немного передохнуть здесь, — сказал Виталий. — Отсюда открывается изумительный вид на море.       — Соглашусь, — ответила Анна.       Поговорив немного о какой-то чепухе, девушка решила провести последнюю проверку.       — А если я вам скажу, Виталий Романович, что Бога нет? — спросила Анна. — Что мне на это скажете?       — Я не богослов, поэтому такие темы обсуждать не вправе, — ответил Виталий. — Есть Бог, нет Бога — какая разница? Есть правила поведения и их нужно соблюдать.       — А если я вам скажу, что в церковь согласна прийти только на венчание, а потом — для крещения детей, что вы ответите? — спросила Анна, которая все равно планировала иногда посещать храм.       — Если вспомнить, что для крещения ребенка не нужно присутствие матери, я отвечу так: вы можете не приходить в церковь даже для крещения детей, это ваше решение, — сказал Виталий.       Анна улыбнулась. Виталий поцеловал спутницу в щеку, во вторую, потом в губы… Видя неподдельный интерес девушки к себе и взаимность, Виталий продолжил поцелуи.       Анна, прижавшись к молодому человеку, почувствовала, будто что-то в нее упирается. Вспомнив рассказы подруги о том, что просто так с мужем нельзя зачать ребенка, нужна предварительная подготовка — барышня жаловалась, что эта подготовка затягивается, Анна поняла, о чем идет речь и сказала:       — Виталий Романович, я же понимаю, что вам хочется. И мне хочется. Кто знает, когда судьбе будет угодно, чтобы каждый из нас нашел своего родного человека? Давайте же сейчас попробуем, каково это.       Виталий еще раз поцеловал Анну, снял с нее амазонку и уложил спиной на поваленное дерево. Анна с интересом наблюдала за тем, как Виталий снимает брюки и, увидев шокирующую картину, с неподдельным интересом спросила:       — А потрогать позволите?       — Конечно, Анна Ильинична, — ответил удивленный Виталий. — Тогда и к вам тогда подобная просьба.       — Хорошо, — согласилась Анна, мало понимая, что именно от нее хотят.       Как выяснилось, Виталий захотел потрогать ее грудь. Без амазонки, в расшнурованном корсете Анна чувствовала себя чуть не в своей тарелке: все-таки, они в лесу, где могут быть люди, а не супружеской спальне. Но после первых прикосновений к груди и шокирующих поцелуев, девушка забыла обо всем на свете.       Лежать спиной без платья и корсета на поваленном дереве было чуть больно. Еще больнее стало, когда Виталий лег на нее и не просто придавил спиной к дереву, втройне больнее стало, когда внутри появилось что-то лишнее. Недоумевая от того, что она только что сама хотела этого, Анна сперва растерялась, а потом поняла, что ей подобный абсурд даже чем-то нравится.       «Что-то лишнее» вскоре покинуло тело, а Виталий начал снова ее целовать.       «Какая мерзость! — думала Анна. — Какая мерзость! Но такая необычная, такая интересная!»       Через какое-то время Виталий встал и начал одеваться. Анна встала, надела корсет, начала его затягивать.       — Вам помочь? — спросил Виталий.       — Не стоит, я сама справлюсь, — ответила Анна.       — Вы хоть не жалеете о том, что произошло? — уточнил Виталий, удивившись отказу спутницы.       — Нет, не жалею, — сказала Анна.       — А то Уложение вспомните, статью двухтысячную, от четырех до восьми лет каторги, а с учетом девства, о четырех и говорить не стоит… — произнес Виталий.       — Виталий Романович, что-то вы не о том говорите, — ответила Анна. — Я предложила — я вполне довольна, мое желание сбылось. Вы еще отца сейчас вспомните. И место его службы.       — Я рад, что вы довольны, — уже куда свободнее ответил молодой человек.       Анна и Виталий спускались на лошадях вниз.       — Я теперь должен на вас жениться, так как являюсь честным человеком? — спросил Виталий.       — Не вижу связи между тем, что было недавно, и женитьбой, — ответила Анна. — Я же вам сразу сказала, что это всего лишь возможность попробовать, узнать, каково это. Это… Это просто наша маленькая тайна, о которой, я надеюсь, вы не будете болтать. Не более того.       — Разумеется, не буду, — пообещал Виталий. — Анна Ильинична, а если я на днях приглашу вас на концерт. Говорят, вскоре будет концерт, скрипач будет играть, а потом квартет. Вы пойдете?       — Пойду, — ответила Анна. — Почему бы и нет?       Видя, что его спутница все оживляется и отвечает уже куда бойчее и радостнее, Виталий успокоился.       «Значит, все хорошо», — подумал молодой человек.       Илья Николаевич, в отличие от супруги, не был настолько наивен и не полагал, что в горах Виталий только целовал руку его дочери. Мужчина догадывался, что где-нибудь в укромном уголочке Анна целовалась со своим женихом в губы и именно поэтому так резко изменила свое мнение.       — Анюта! — произнес мужчина. — У тебя скорлупки от шишек в прическе.       Анна изменилась в лице. Пока отец доставал мусор из волос дочери, девушка немало испугалась.       «Матери расскажет — криков будет!» — подумала Анна.       Увидев столь неожиданную реакцию дочери, а потом вспомнив судебную практику, Илья Николаевич догадался, откуда этот мусор мог появиться в волосах Анны.       — Анюта, — достаточно спокойно сказал мужчина. — Даже для атеистки как-то нехорошо вышло. Затащить человека в церковь таким образом… Неправильно как-то…       — Пожалуйста, маме не говорите, — испуганно произнесла Анна. Увидев, что отец ей кивнул, девушка добавила. — Желание Виталия Романовича со мной обвенчаться и этот мусор — не более, чем совпадение. Не связанное друг с другом.       — Тогда все равно нехорошо, — ответил Илья Николаевич. — Аморально.       — Что поделать, сделанного не воротишь, — сказала Анна.       — Анюта, я скажу просто: нехорошо, пошло, аморально. Но если ты замуж не желаешь — против воли выходить уж тем более не надо, — произнес Илья Николаевич.       — Желаю, — ответила Анна. — Виталий Романович — интересный человек. А его взгляды достойны уважения.       «А еще после замужества можно будет повторить это не раз и не два дома», — подумала Анна.       — Дай Бог, чтобы все сложилось, — ответил Илья Николаевич.       Анна вернулась к себе в комнату, взглянула в зеркало и подумала:       «Вот при всех недостатках папеньки он человек хороший, понимающий. А этот случай, с Виталием… Он только заранее мне рассказал и показал, что будет уже скоро, так почему бы и нет?»       Девушка поправила прическу и улыбнулась.       «Невеста, — подумала Анна. — Сказать кому… Даже не верится!»       Однако мысль о том, что она скоро выйдет замуж, радовала девушку.       «Я стану женой достойного человека, это будет только к лучшему, надо же когда-то выходить замуж. А так и человек хороший, и взгляды достойные. И к сердцу приятен — что еще надо?»