Эсерка

      Вечер прошел достаточно спокойно и в чем-то обыденно. Не зная, как лучше себя вести, Ася изо всех сил пыталась вести себя как обычно, но некоторая нетипичная услужливость время от времени проскальзывала в ее словах или поступках. И если бы в любой другой день женщина вряд ли бы стала сразу же вставать, чтобы принести мужу книгу, о которой он только что заговорил, то сейчас Ася буквально опережала мысли супруга на полшага.       — Агнесса, — не выдержал Севастьян. — Такое чувство, что вы хотите сперва усыпить мою бдительность, а потом, например, ночью, задушить подушкой.       — Севастьян… — с навернувшимися на глаза слезами ответила Ася. — Прошу тебя, не надо так говорить… Я же уже сколько раз повторила: делай, что хочешь, я приму любое твое решение и прощу. Шкуру спустишь — тоже прощу. Только не думай обо мне ненужного.       — Я уже говорил: месяц под домашним арестом условно, — сказал Севастьян. — И про чистый лист тоже обсуждали. Давайте же перестанем толочь воду в ступе и забудем обо всем.       — Да, конечно, — вздохнула Ася.       Однако мысли о том, что она некоторое время назад была готова убить человека, не давала покоя. Ася была в ужасе от осознания того, что вообще могла броситься с ножом на того, с кем прожила не так уж и плохо столько лет, человека, который, в целом, хорошо относился к ней, к детям. И пусть для Аси было естественным, что муж просто обязан хорошо относиться к жене и детям, эту особенность супруга она не отметить не могла.       «Да, бил, — подумала женщина. — А кто у нас без недостатков? Да, я имела полное право ему по лицу врезать. Но по лицу врезать, а не с ножом кидаться. Несоразмерно все, несоразмерно! Он был несколько неправ, а я противозаконный поступок пыталась совершить! Да за то, что он не заявил в полицию, я всю жизнь ему благодарна буду! Обязана быть! Потому что детей бы больше не увидела, а если бы увидела, то через сколько-то лет».       В голове была жуткая каша из «бил, а кто без недостатков» и «я не мать, побои прощать не буду». А когда в голову пришли воспоминания о Вере Засулич [1], на душе стало еще хуже.       «Она взяла и пришла, — думала Ася. — Пришла и выстрелила. На холодную голову. А у меня… А у меня даже мотива не было. Аффект, эмоции!»       — Севастьян, — обратилась к супругу Ася. — Даже если вы меня сейчас по лицу ударите, это будет справедливо.       — Агнесса, как я не должен был на вас поднимать руку даже по вашей просьбе столько лет назад, так и не вправе делать это сейчас, — ответил Севастьян. — Тогда я ошибся. Сейчас не буду. И, насколько мне известно, мы уже обсудили этот вопрос и решили его.       Неожиданно для себя вспомнив, как после того, как она спровоцировала мужа на распускание рук, ей не стало ни капли легче, Ася вдруг успокоилась и ответила:       — Хорошо, Севастьян, вопрос закрыт навсегда.       Однако на языке вертелось то, о чем промолчать женщина не могла.       — Только прошу вас, Севастьян, — произнесла Ася. — Очень прошу. Избавьте меня от знания подробностей вашей службы. Пусть я считаю, что вы пугаете гимназисток и не более того. Что мне, что вам будет житься куда спокойнее.       — Хорошо, Агнесса, — ответил Севастьян.       К утру мысли о том, что если вдруг что-то пойдет не так, а ситуация повторится, то дети останутся полными сиротами, тоже ушли.       «Мы будем жить будто сначала, — подумала Ася. — И все будет у нас хорошо».       На следующий день Севастьян решил поделиться с Виталием размышлениями о супруге.       — Будто в желтый дом [2] вчера попал, — начал Севастьян. — Сперва была настолько любезна, что невольно думал о том, что из кармана ножик достанет, в чай яд подсыпет или ночью подушкой задушит. Потом началось очередное: «если вы, Севастьян, меня изобьете, я прощу». Я не понимаю, значит, ей что, так страдать нравится? То страдает из-за того, что аффект поймала, теперь, наверное, захотелось пострадать из-за того, что муж руки распускает? И что не дал почувствовать себя страдалицей, заперев дома?       — Да ты ее просто столько раз бил, что она и не мыслит иначе, — ответил Виталий.       — Столько — это сколько? — изумился мужчина. — Один раз, когда еще только Дима был, а мы на даче отдыхали. Второй раз — после того, как с Сахалина вернулись. Потом в прошлом году, когда Зойка крамолу рассказала. Потом когда Завьялова первый раз в жандармерию пришла. Ну и тогда, самый первый раз, можно сказать, вскоре после свадьбы, когда она сама меня буквально вынудила распустить руки. Чуть не забыл! И все. Не так уж и часто. Если верить словам Агнессы, ее в годы учебы отец куда чаще колошматил.       — И позавчера пытался, — добавил Виталий.       — Пытался, но не ударил же, — уточнил Севастьян.       — Меня, если честно, позабавила твоя фраза про «вынудила распустить руки». Можно сказать, привязала тебя к стулу и сказала, что в ином случае не отвяжет? — с поддевкой спросил Виталий.       — Вынудила — это ходила за мной по пятам и ныла, что сама во всем виновата и что если я ее ударю, то это будет справедливо, — ответил Севастьян. — Я, можно так сказать, всего лишь выполнил желание любимой жены.       — Не передергивай, — сказал Виталий. — Да ты Агнессу до того довел, что она и не видит сейчас иных решений своей ситуации. Кроме как снова получить от мужа.       — Да, довел, — подтвердил Севастьян. — Да, виноват в этом. Да, лично говорил об этом Агнессе. Да, стал причиной ее аффекта. Так все, нужно не допускать очередных провокаций. Как говорится, никто не подумал о моих чувствах, о том, что я намедни испугался. И спать было страшно — вдруг мне все показалось, это был не аффект, а нечто заранее задуманное? И когда Агнесса ночью пришла извиняться, я невольно первым делом подумал о том, что она завершать задуманное пришла. А что? Кто знает, что в беременную голову придет. Может, у нее где-нибудь, примотанная к ноге, бритва была? Чтобы сразу не было видно. А, может, душить бы захотела? Откуда мне знать, о чем она там думала? Я не мог предугадать, что ей извиняться в три часа ночи приспичит! Посреди ночи. Можно подумать, дня ей мало, чтобы так пугать! Но не подумала или решила не тянуть с извинениями.       — Вам бы теперь сходить куда-нибудь, — предложил Виталий. — В ресторацию или на прогулку.       — Надо, понимаю это, — согласился Севастьян. — Хоть и не особенно хочется.       — А надо, — уточнил Виталий.       — Сейчас бы еще что придумать, куда можно жену на сносях отвести, чтобы и ей не тяжело было, — ответил Севастьян.       Вернувшись домой, Севастьян увидел Асю, ведущую себя практически как обычно. Кроме легкого волнения больше ничего не было заметно. В глубине души посмеявшись над своими мыслями о том, что и сейчас у Аси к ноге может быть примотана бритва, Севастьян сказал супруге:       — Агнесса, в воскресенье приглашаю вас на неторопливую прогулку по парку. А перед этим прокатимся туда на извозчике.       — Благодарю вас, Севастьян, — ответила Ася и расплакалась от счастья. [1] народница, стрелявшая в градоначальника Трепова. [2] психиатрическая больница