In tenebris

Осторожно опустив планшет на стол, Офелия встала с кресла. В этом движении не было грации или той неуловимой плавности, что легко определяла хорошего мечника, но оно был быстрым и практически бесшумным, словно тень просто метнулась с кресла и поменяла форму. – Я позавчера занималась одним интересным случаем, – заговорила Фалькот, приглашая его за собой лёгким взмахом руки. Инквизитор и ее стажёр двинулись к дверям. – Человек, мужчина, стандартные обвинения, переданные Бюро Общественной Безопасности, ничего необычного. Странности начались позже, во время допроса. Он молчал. Я почти довела его до пыток, но что-то держало его сильнее, чем страх перед моими инструментами и навыками. Либо что-то пугало запертого в тюрьме Инквизиции местного жителя больше, чем сама Инквизиция, либо мне попался профессионал, неясно откуда там взявшийся. В любом случае, мне стало действительно интересно, и я решила позволить ему уйти. Двери бесшумно распахнулись перед ними. Снаружи ждал капитан Храмовников, теперь в полной герметичной броне пятого класса. Сквозь темное забрало шлема тускло мерцали алые огоньки внутреннего дисплея, видимые для посторонних в небоевых ситуациях. За спиной капитана выстроились ещё четыре фигуры, закованные в такую же монолитную серость доспеха, увешанного закреплёнными на магнитных замках контейнерами и подсумками для боеприпасов и вспомогательного снаряжения. Отряд отсалютовал и отошёл к стене, давая своей начальнице и ее спутнику возможность пройти далее. – Мои люди, разумеется, отслеживали каждое действие, – продолжила все в том же спокойном тихом тоне Офелия, продвигаясь по коридору. – Слежку он не заметил, что позволило отбросить версию о чьём-то оперативнике практически сразу. Конечно, некоторое время он держался и сидел тихо. Но обычный человек, не подготовленный к такому, все равно рано или поздно ломается, особенно если заранее этому несколько поспособствовать. Вот и он не выдержал и привел нас к своим лидерам и товарищам. Кто-то имеет над ним немаленькую власть, и я хочу знать, кто это. – Что вы планируете делать? – спросил Курт, следуя за своей госпожой дальше. – Найти в «засвеченном» им месте кого-нибудь, кто хоть что-то знает, а потом привести сюда для беседы в спокойной обстановке. – Фалькот глубоко вдохнула, шумно втягивая воздух ноздрями. – Думаю, что-то затевается. – К тому же сейчас идёт Алая Неделя. – Верно. Держись рядом со мною, Ванхельм. Честно, я рассчитывала на твое прибытие десятью-двенадцатью часами позже, думала, что отдохнёшь либо по прилёту, либо после встречи с Манфредом, но ты оказался на порядок проворнее. Раз так, я хочу, чтобы ты был рядом со мной на этом задании. Скоро получишь первое впечатление от нашего славного процветающего города. Они все дальше углублялись в недра черной башни, проходя по однотипным, облицованными светлым кафелем лестницам и спускаясь в лифтах, освещенных холодным галогеновыми светом. Отряд Храмовников и Отто держались позади, соблюдая почтительную дистанцию, позволяя себе сгрудиться вокруг своей начальницы лишь в тесноте бронированных грузовых лифтов. Жорес жужжал пропеллерами над головой, стараясь держаться над плечом Офелии. Жутковатый игольник выдвинулся из разъема слева и чуть ниже камеры, поблескивая кончиком тонкого и кажущегося хрупким, но смертельно опасного снаряда. Наконец они добрались до широкого бетонного коридора, шедшего под небольшим наклоном и упиравшегося в толстые металлические створки, отъехавшие при приближении людей с мягким шорохом. Проходя мимо, Курт успел рассмотреть под глазком камеры активную турель с небольшим пулеметом, словно затаившууся в самом темном углу и терпеливо ожидающую своего часа. Группа вышла в низкий, но довольно просторный ангар, где находилось множество разнообразного транспорта. Первыми в глаза бросались наземные машины, разнившиеся от безоружных четырехколесных броневиков, немногим внешне отличавшихся от гражданских джипов, до брутальных восьмиколесных БТРов с гордо задранными к потолку стволами оружейных модулей. У самих створок ангара уже стояло два аэротранспорта, ожидающих их с открытыми люками. На первый взгляд десантно-штурмовые «Абиссали» напоминали безумную мешанину бронепластин, движков и орудий, торчавших в разные стороны, а их приземистый и уродливый силуэт вызывал мерзкие ассоциации с хищным насекомым. Невидимые для большинства систем обнаружения, эти транспорты были разработаны специально для высадки и поддержки подразделений сил специального назначения и вмещали в себя шесть человек десанта. Невероятно маневренные и способные двигаться в любой плоскости, они были великолепно приспособлены для действий в ограниченных пространствах и могли вести огонь во всех направлениях одновременно. Курт вспомнил с уроков в Академии также то, что их движки при необходимости становились практически беззвучными и не оставляющими тепловых следов, а в распоряжении второго пилота, помимо вооружения, еще имелось огромное количество оборудования для подавления и взлома практически любой техники. Ванхельм забрался в десантный отсек одного из них, следом за Фалькот. Ударная группа загрузилась в другую машину, помещая оружие на специальных стойках и пристегиваясь. Сквозь щель закрывающихся люков до Курта донёсся холодный поток грязного воздуха, проникший в помещение через распахивающиеся створки ангара. Он откинулся на спинку жёсткого кресла, позволяя подстроившимся ремням безопасности плотнее охватить его броню, и вслушался в равномерное гудение реактивных движков. События развивались быстро, «с корабля на бал», как гласила поговорка старого мира, но в этом не было ничего плохого. Полевая работа, привычная ещё со времён службы у Гезэ, была ему гораздо более знакомой и приятной, чем кабинеты инквизиторов этого холодного города или ленивое бездействие своих первых часов здесь. Настраиваясь на бой, Ванхельм начал по привычке молиться, едва шевеля губами и повторяя отложившееся в голове с детства тексты. «Господи, иже правишь яко на земле так и на небе! Ты положиши за наши грехи душу свою и заповедал и нам полагать души свое за друге и святую веру. Радостно иду я исполнити святую волю твою на земли и положити конец злодеяниям неверных и проклятых, чье души я к тебе направляю и молю принять, к милосердию твоему возопивши, прошу простить им всякия их прегрешения и измену перед ликом твоим. Вооружи мы крепостию и мужеством на одоление всякого твоего врага, будь то зверь или человек любого пола, звания и возраста. Даруй ми победити или же умерети с твердою верою и надеждою на благословение Твоего Царства. Предстани мне, Спасителю мой, в подвиге сем за имя Твое святое. Подажь силу стати не дрогнувшим за Тя до крове и положити душу мою за любовь к Тебе. Пречиста и Животворяща Матерь Божия, да расточатся врази твои. Яко исчезает дым, да исчезнут твои ненавистники, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси и еретики от лица любящих Тебя и Сына Твоего. Возрадуйся, Пречистейшая Херувим и Преславнейшая Серафим, ибо идут воеви твои на бой правый, не щадя ни своего, ни вражьего живота. Помогай ми со всеми Святыми и заступниками в наступающей брани. Аминь». Поглощённый молитвой, он пропустил момент, в который реактивные струи оторвали штурмовой корабль от бетонного пола и вынесли его из ангара в окружающий мир. На корпусе «Абиссаля» было множество камер, часть из которых выводила картинку и на небольшие мониторы, расположенные в десантном отсеке, поэтому Курт все же мог видеть, что происходило снаружи. Корабль набрал высоту, поднялся от земли и пронесся мимо холодного бетона соседних жилых блоков, полыхнув отражением пламени турбин в мрачных провалах их пыльных окон. Пилот вел машину, не обращая ни на кого внимания, и гражданские транспортники и грузовозы спешили убраться с дороги мрачной, принадлежащей Инквизиции кривой тени. Вскоре они вышли на оптимальную высоту над единственной местной широкой улицей и развили крейсерскую скорость, с воем проносясь по искусственному ущелью и пронзая тучи густого и липкого смога. – Далеко? – спросил Ванхельм у сидящей напротив наставницы. – Ближе, чем ты думаешь, – ответила Офелия, одновременно с этим просматривая на ретинальном дисплее какую-то информацию, что было понятно по пробежавшим по радужке ее левого глаза разноцветным бликам. – Скоро мы покинем пределы Шестого Сектора и окажемся в Седьмом. Там будет ещё грязнее. Чем дальше они летели, тем слабее становился солнечный свет, тем гуще и темнее становился смог. Теперь он напоминал по консистенции скорее кисель, чем газовое облако, а Курт поблагодарил Бога за наличие в «Абиссале» систем полной фильтрации и очистки воздуха. Он отмечал проносящиеся мимо них тени, уже становящихся привычной частью пейзажа бетонных коробок, и редкие воздушные машины, которые пролетали мимо них подобно призракам в этом тумане. Большую часть времени их окружала со всех сторон молочная белизна, и иногда Ванхельму казалось, что улицы под ними нет, вместо нее лишь бесконечная туманная бездна, а сама машина плывет не по городу, а по какому-то Чистилищу. Несмотря на все это, ощущение постоянного присутствия множества людей не исчезало, ведь как только они вырывались из особо густых облаков, то он снова видел их. Сотни тысяч, если не миллионы фигур покрывали крыши и коммунальные балконы жилых блоков, месили токсичную слякоть улиц, сливаясь в бесконечную болотную гладь дешёвой синтетической ткани, серой болезненной кожи и тяжёлых респираторов. – Приближаемся к цели, готовность через пятнадцать секунд, – объявил по внутренней связи их отряда Отто. На тактическом дисплее его костюма изменились метки штурмовиков – системы их брони синхронизировались с разбираемым со стойки оружием, проводили базовую диагностику всех узлов, проверяли состояние владельцев. – Стандартный протокол зачистки «Нигредо», – ровным голосом Виллара произнесли динамики его доспеха. – Забираем главного, остальных уничтожаем. Курт оглянулся на свою наставницу. Фалькот сидела с закрытыми глазами, удерживая на лице маску равнодушного бесстрастия. Казалось, что она медитирует или молится. Массивный револьвер покоился на магнитном креплении брони, а руки расслаблено лежали на коленях. Стажёр сжал в руке цуку собственного оружия. Даже после доработки одати Неокрестоносца оставался слишком тяжёлым для обычного смертного. Он осмотрел анатомическую рукоять, подогнанную специально под хват его перчаток, тяжёлую цубу, на которой лазером были выгравированы даты побед обоих владельцев оружия, массивные ножны. Потемневший от времени контейнер из сверхпрочного пластика не повторял изгиба клинка и выглядел откровенно непритязательно, но таил в себе целое техногенное чудо. Внутри ножен клинок дозатачивался, покрывался напылением, заряжал резонаторы. Несмотря на опыт и тренировки, Ванхельм оставался почти обычным человеком и вряд ли смог бы сражаться этим клинком без силовой брони. Однако его «Эгида» была модифицирована в оружейной палате ордена специальным образом, и меч в усиленных искусственными мышцами руках становился поистине смертоносных оружием. – Пять секунд, – объявил капитан Храмовников. «Абиссаль» ушел куда-то вниз в отвесное пике, свет вокруг погас окончательно и камеры наблюдения перешли в ночной режим, раскрашивая картинку в зеленовато-серые тона. На тактическом дисплее он видел, как из корпуса их машин вылетели и устремились во тьму дроны разведки. Внизу кто-то истошно заорал, не успев уйти из-под реактивной струи, раздались звуки криков и падения чего-то тяжёлого, а потом по ушам ударили приглушённые аудиофильтрами шлема хлопки светошумовых элементов, отстрелянных «Аббисалями» при посадке. Затем десантные люки распахнулись, и ударная группа устремилась наружу, выпрыгивая из зависшего над полом корабля и сразу оказываясь по щиколотку в темной воде. Их окружала неприглядная темнота, а массивные стены из железобетона с торчащей из них ржавой арматурой поднимались со всех сторон. Каждый квадратный метр был покрыт грязью, выбоинами и сколами, обрывками каких-то сетевых линий, обросших пылью и грязью так плотно, что напоминали громадных питонов. Дрожащие тени каких-то людей бросились во все стороны, стремясь убраться подальше от жутких серых фигур, забиваясь в любую тень или щель. В воде плавало почерневшее обугленное тело, слишком маленькое, чтобы принадлежать кому-то старше двенадцати лет. Потратив несколько мгновений на цветокоррекцию, визоры доспеха выдали Курту четкую цветную картинку. Впереди виднелось зияющее круглое отверстие входа, десяти метров в диаметре. Когда-то его покрывали листы стали, но сейчас от них осталась лишь тонкая, практически черная корка да бурые потёки на стенах сзади. Широкий тоннель, лежавший за остатками ворот, сворачивал через несколько метров влево. Один из бойцов вскинул оружие, раздался звонкий хлопок подствольного гранатомёта и из-за поворота полыхнула вспышка светошумовой гранаты. Все их оружие и броня было синхронизированной в единую сеть, поэтому его доспех вновь приглушил способные рвать барабанные перепонки звуки до негромкого хлопка. Сразу же после разрыва в проход бросились Храмовники, передвигаясь в двух слитных, похожих на жутких многоножек колоннах. Офелия и Ванхельм шли в конце. – Где мы? – спросил стажер, чувствуя тепло на затылке и в области шейных позвонков от начинающего постепенно разгоняться боевого процессора, попутно кладя обе руки на длинную цуку своего оружия Впереди в тоннеле снова полыхнуло светом, раздался хлопок и истошные вопли, смешанные с отчаянной руганью, которую быстро прервали щелчки одиночных выстрелов. – В подгороде под Сектором Семь, – ответила Фалькот, шумно шагая по воде. Инквизитор вяло крутила головой, явно осматривая помещение без малейшего интереса. Она так и не сняла оружие с магнитного крепления на поясе. – Мы сейчас довольно близко к поверхности земли. Многие наверху могут об этом лишь мечтать. Впереди раздались звуки стрельбы, искаженные кривизной проходов. Конкретно эти штурмовые комплексы Храмовников не имели интегрированных глушителей, а посему все на много сотен метров вокруг могли услышать происходящее. Звонкие хлопки подствольного гранатомёта, отрывистый лай коротких очередей и громкие глухие раскаты штурмовых дробовиков десятикратно отражались эхом от стен каменного лабиринта, словно оглушительная безумная какофония какого-то грандиозного сражения разыгрывалась под покрытыми грязью зазаплесневелыми сводами. Инквизитор и ее ученик ускорили шаг и вскоре оказались под сводчатым потолком массивной, на метров двадцать в диаметре круглой комнаты. Из длинных, похожих на разветвляющиеся вены трещин в потолке сочилась вода с яркими крапинками чего-то белого, стекая по стенам наземь. Железобетон на месте нескольких таких потоков практически исчез, обнажая проржавевший скелет арматуры, покрытой жирными наростами. Помещение было заполнено нерабочими насосами, большая часть установок скрывалась в мутной желеобразной жиже белесого цвета, медленно выползавшей из их расколотых корпусов. Арочные проходы, выложенные почерневшими от времени кирпичом, вели в другие такие же комнаты с обломками старого оборудования и бесконечными линиями трубопроводов и кабелей, покрытых слипшейся в одну вязкую массу грязью и влажной пылью. Храмовники делали свою работу, и вода под ногами стала ещё темнее, теперь играя отблесками сочного багрянца. В кроваво-розоватой химической пене плавали тела, залитые кровью и недвижимые. Под ногой его наставницы что-то хрустно, а вода вокруг плеча одного из трупов стала ещё темнее. Не обращая никакого внимания на раздавленную конечность мертвеца, Фалькот продолжила идти дальше. Отто и двое его людей ушли вперёд, а ещё двое остались, добивая раненных в смежных комнатах и проверяя тупики. Впереди прогремел взрыв, оглушительный в замкнутом пространстве для любого, не имеющего защитного оборудования. Вновь раздались полные боли крики, пусть на этот раз к ним примешалась и судорожная мольба. Вновь все было оборвано одиночными выстрелами, эхом прокатившимися по катакомбам. Вновь наступила практически полная тишина. Офелия миновала вторую комнату, затем ещё одну. Бойцы Церкви окончательно рассыпались, проверяя многочисленные ответвления. Тел становилось все больше. Кто-то, упавший лицом вниз, просто напоминал темные кучи мусора, какую-то мешанину подгнившей синтетической ткани и чего-то серого, покрытого грязью не меньше стен вокруг. Кто-то упал на спину, и над их головами теперь покачивался тонкий слой кровавой воды, придавая их обычно непримечательным лицам необыкновенную контрастность. Некоторые лежали, невероятно удивленные фактом своей гибели, чьи-то черты лица выражали почти детскую обиду и непонимание, а кто-то словно все ещё пытался скривить губы в отчаянной мольбе о пощаде. Курт ступал осторожно, перемещая вес на ногу лишь тогда, когда был полностью уверен в надёжности скрытого водой пола. Запахи гниющих нечистот и какой-то приторной химии частично пробивались даже через фильтры его доспеха. Теперь уже Фалькот и Ванхельм шли в импровизированном авангарде отряда, оставив Храмовников проверять проходы в их тылу. В темных коридорах спереди могли таиться сотни врагов, но Офелия, пропустив его вперёд, шагала следом так, будто прогуливалась по торговой галерее Первого Кольца. Они уже дошли до очередного поворота казавшегося бесконечным тоннеля, когда звуковые локаторы его брони опознали движущуюся к ним из-за угла фигуру. Курт знал о противнике практически все, когда тот ещё даже не показался из-за угла, а поэтому лишь спокойно перехватил так и не извлечённый из ножен клинок поудобнее. Вылетев из-за поворота, на него бросился замотанный в лохмотья подросток с перекошенными от ненависти лицом. Он попытался ударить стажера ножом. Точно рассчитав движение до последнего миллиметра, Ванхельм мягко отошёл в сторону, буквально обтекая противника с невероятной для такой массивной бронированной фигуры грацией. Пропустив неумелого бойца мимо себя, он обрушил тяжёлые ножны прямо на основание шеи врага. Раздался хруст - и получивший дополнительный импульс труп зарылся в воду прямо перед ногами Офелии. Фалькот равнодушно посмотрела на тело перед собой, после чего перевела взгляд Курта. – А без ножен с этой штукой легко управляться? – спросила она в абсолютно светском тоне. – Не очень. – Тяжёлая, наверное. – Можно наработать скорость специальными упражнениями. – Покажешь как-нибудь. Инквизитор посторонилась, пропуская догнавших их Храмовников дальше по коридору. Выждав секунд двадцать в практически полной тишине, разорванной лишь парой коротких очередей и плеском воды, Офелия направилась за ними, переступая через свежий труп. Курт не отставал. Это помещение тоже оказалось круглым, но несколько большим, чем предыдущие. Повсюду виднелись следы бесконечных и, как правило, неудачных ремонтов, между швами кладки сбегали струйки чего-то темного, а с потолка свисали черные, похожие на сталактиты наросты из грязи. На полу так же лежали тела, на этот раз обрамлённые хлопьями жёлтой химической пены. Храмовники уже зачистили помещение, и в живых оставалось всего трое врагов, прижимавшихся к дальней стене под дулами оружейных комплексов солдат Церкви. Двое оказались фальмодами: огромные, с диспропорциональными гипертрофированными мускулами и омерзительными жировыми отложениями. Воротники рабочей формы едва сходились на мясистых шеях жертв неудачных биомодификаций. Оба сжимали громадные сборочные электроинструменты, часть проводки которых была выведена наружу и подсоединена к вбитым в корпус гвоздям, создавая таким образом примитивные шоковые дубины. Третья была обычной женщиной, лысой, гладко выбритой и одетой в мешковатую униформу. Курт понимал, что ей вряд ли больше двадцати пяти, но внешне дал бы все сорок. На костлявом лице застыло выражение фанатичной ненависти, а костяшки впивающихся в ворот одежды пальцев побелели от напряжения. Эти трое отступали, пока не упёрлись спиной в стену. Отряд Отто блокировал все выходы, бойцы для дополнительного устрашения активировали красные лазерные целеуказатели и направили их на раздутые лица фальмодов. Один из уродов начал дёргаться и трястись, в его глазах отчётливо читалась звериная паника. Увидев Фалькот и Ванхельма, он с шумом ринулся прямо на инквизитора. Храмовники открыли шквальный огонь, на несколько коротких мгновений заполнив всё помещение неистовыми звуками канонады, забиравшимися во все щели и плясавшими под сводами потолка. Лишь отдаленно напоминавшая человека фигура как-то неестественно споткнулась и рухнула, поднимая фонтан брызг и окрашивая жёлтую пену в розовый. Именно в этот момент женщина отчаянно рванула рукой за пазуху, пытаясь что-то вытянуть из внутреннего кармана своей грязной одежды. Нечто опалило воздух над левым плечом Курта, и верхняя половина торса еретички исчезла, превратилась в багровый туман, темным пятном осевший на камни кладки. Лишенные какого-либо соединения с телом, левая рука и голова как-то нелепо плюхнулись вниз, подняв кучу брызг и скрывшись в темной воде. Ноги под нижней половиной торса подогнулись, и она завалилась набок, съезжая по стене и разматывая светло-сизый серпантин внутренностей. Ванхельм обернулся и увидел, как Офелия спокойно вешала револьвер обратно на пояс. – Я думал, вы хотите взять ее живьём, преподобная. Храмовники, не шевелясь, замерли мрачными статуями из серого гранита. – Это Обскура, – ответила его наставница, приближаясь к дрожащему от страха выжившему. – Здесь происходит множество интересных вещей, а я уже получила что хотела. Только в этот момент Курт сосредоточился на лице последнего еретика. Его взгляд нервно бегал из стороны в сторону, но не был таким лихорадочно-безумным, как у его покойного товарища. Хотя даже так в его глазах плескался страх. Очень сильный, глубинный страх. Фалькот подошла к нему почти вплотную, не опасаясь громадной импровизированной булавы в лапах неудачного мутанта. Жорес завис сверху с лёгким жужжанием, что-то тихо, но яростно бормоча. – Ты предпочел бы умереть без мучений, – произнесла инквизитор, обращаясь к мутанту. – Отдал бы мне на растерзание эту девчушку, и она бы позволила тебе это. Фальмод пытался смотреть на его наставницу сверху вниз, с неким подобием вызова, – только вот его подбородки дрожали. – Она была верным бойцом. – В таких местах и у таких, как вы, нет места верности. – Моя жизнь ничего не стоит, – великан попытался нависнуть над Фалькот, но она все равно ощущалась выше его. – Я встречала многих, говоривших подобное. Обычно они плакали и умоляли не убивать их, достаточно было только чуть пнуть или надавить. Но ты ведь не из таких, верно? – Офелия приподняла кончики тонких губ в своем подобии слабой улыбки. – Ты не получишь от меня того, чего хочешь. – Не получу, – согласилась инквизитор и обернулась к стажеру, кивая на него. – Он получит. Фальмод бросился вперёд, чтобы ударить отвернувшуюся Офелию в затылок. Курт прыгнул, нажимая на триггер магнитной катушки ножен и активируя оружие. Помещение на секунду залило синим, и одати с воем столкнулся с дубиной противника, разваливая сталь и пластик, словно масло. В последнюю секунду он довернул идущее вниз лезвие и ударом плашмя выбил обломки рукояти из пальцев противника, а не отсек их. Не тратя дополнительные силы, он мягко, но быстро поднял клинок, сверкнув росчерком стали, после чего упёр раскалённое острие к жирному подбородку врага, заставляя того инстинктивно вжаться в стену. – Довольно, Ванхельм, – произнесла спокойно Фалькот, подходя ближе и кладя руку ему на плечо. От горла фальмода уже начал поднимался запах жаренного сала. – Но это было невероятно хорошо. Нет, правда, очень хорошо. Я вижу, почему ты так хорошо сошёлся с Новыми Госпитальерами. Курт медленно ослабил давление. Этот человек перенес немало операций, и вблизи он легко различал швы на его коже. Под всеми этими выращенными мускулами и десятками килограмм жира скрывался обычный человек, изуродованный и покалеченный таким образом, но полностью разумный, так и не лишившийся в результате неудачной модификации человеческого сознания. – Как вы догадались? – спросил Ванхельм. – С опытом приходит чутье на важные детали и умение их правильно сопоставить. У него был слишком разумный взгляд и слишком нейтральная реакция на наше появление. Он нас ждал. К тому же, та женщина несколько дернула плечом при нашем появлении, словно пыталась его заслонить собой. – Офелия разглядывала ложного мутанта, подойдя на расстояние меньше вытянутой руки. Инквизитор даже покатала между пальцами гранулы фальшивого жира под покрытой струпьями кожей. – Теперь он твой. Узнай, что они тут делали. Затем Фалькот развернулась, и шлепая по воде, направилась к застывшему у выхода Виллару, молча державшему последнего выжившего на мушке своей «Сагитты». – Все трупы сохранить, – приказала инквизитор. – Отправьте их к Доналу для обработки. В этот раз я лично займусь исследованием. Опустив оружие, Отто отсалютовал. – После этого зачистить помещения? Офелия не остановилась и даже не обернулась. – Да, капитан. Залейте белым фосфором и сожгите тут все. Жорес, летевший впереди, кровожадно мигнул объективом камеры и одобрительно несколько раз щёлкнул. – Affirmative, – забормотал он, – да-да-да. Комбустус. Все, все комбустус. Да.