Обратная сторона Луны

Первой нахлынула всепоглощающая паника и ощущение чего-то непоправимого, безнадёжно и безвозвратно проёбанного. Нужно было броситься вперёд, но Вэй Ин замер, ощущая, как всё его тело от корней вздыбившихся волос до ногтей пронзило мерзотным онемением. Серотонин — гормон счастья?! Это кому как… Олень замирает, попав в свет резко вспыхнувших фар, кошка, пойманная на воровстве, вздрагивает и застывает перед тем, как резко метнуться в сторону, даже чёртовы безмозглые мухи и те отчаянно тормозят, почувствовав опасность! И Вэй Ин замер, чувствуя, как болезненной судорогой скрутило внутренности. Воображение успело прокрутить похороны Ванцзи, побелевшее лицо его брата, так похожего, но всё равно другого, перекошенное от ярости лицо Цзян Чэна, глаза Хуайсана, понявшего, кого ему сейчас придётся вскрывать в прозекторской Управления… Он просрал. Всё. Херов следователь, лучший в Управлении, гений логики, раскрытия хитровыебанных схем и блядь-дедукции! Залип придурочными мечтами, пуская слюни на ноги человека, которого сам признал напарником в этом деле… сплыл в недопустимый сон во время заранее спланированной засады. Оставил его на растерзание какой-то призрачной хуйни, в которую Вэй Ин даже не верил! Когда некоторое время спустя Вэй Ин пытался анализировать свой провал в этом деле, он осознал, что именно инстинктивная реакция тела не позволила ему броситься к Лань Чжаню немедленно. Это дало возможность глазам привыкнуть к постепенно седеющей темноте, а разуму забомбить сознание, распадающееся от ужаса, картинками реальности. То, что Вэй Ин в первое мгновение принял за содранную кожу, через несколько бесконечных секунд проявилось брошенным махровым халатом. По спине шибануло холодным потом… Пиздец. Усянь бросил молниеносный взгляд в сторону тряпья с раскинутыми в стороны рукавами, содрогнувшись от кошмара того, что успело померещиться. Правда, реальность от катастрофы отличалась мало. Ванцзи, однозначно ещё живого и дышащего, раз за разом атаковал рой маленьких тёмных точек. Они кружили вокруг его плеч и головы, время от времени взвивались к потолку и, собираясь в плотный язык, который жалил склонённое лицо, вылизывал грудь и живот… Лань Чжань не отбивался, лишь время от времени судорожно вздрагивал и что-то невнятно бормотал. Из общей плотной атакующей массы отлетали какие-то ошмётки и опадали сереющими в темноте хлопьями. Они сыпались, соскальзывали по телу Ванцзи, плечам и рукам, собирались у его коленей, втягиваясь в новый поток, закручиваясь в блуждающий по ковру вихрь. Вэй Ин проморгался, пытаясь прогнать сонную пелену, затёр глаза. То, что сначала показалось странным беззвучным роем чёрных ос, оказалось лепестками. Картинка была фантастичной, абсурдной… Трескучий вентилятор сбоку лишь яснее проявлял сюрреалистичность происходящего, потому что цветочная крошка игнорировала законы физики и атаковала осознанно, выбирая наиболее уязвимые точки — голову, грудь, пах. В воздухе пахло цветами. Резко, пьяно и сладко, дурманяще настолько, что Вэй Ин почувствовал, как едет голова. Сонная пелена не прошла, а затянула глаза только сильнее. Чем больше Вэй Ин всматривался, пытаясь чётче понять происходящее, тем больше в круговороте цветочной мешанины, скользящей по полу и обвивающей ноги Ванцзи, ему виделся не только силуэт заклинателя, но и чудилась ещё одна человеческая фигура. Тёмная, дымная, многорукая… Переменчивая и текучая, она льнула к голой коже Ванцзи, забиралась на его колени, притиралась к животу, и Вэй Ину хотелось подползти и оттащить эту липнущую мразь. Дымные руки, облачённые в цветочную вуаль, вытягивались из лепесткового вихря произвольно. Они цеплялись за плечи, гладили спину, скользили по бёдрам, бесстыдно ныряя к паху Лань Чжаня, и Вэй Ин почти физически почувствовал эти прикосновения. По вставшему… Ёб-же-вашу-мать! Члена было практически не видно в клубящихся лепестках, но Вэй Ин был уверен, что у Ванцзи стояло. Выгнутая спина, напряжённые мускулы, поджавшийся и расчерченный кубиками живот… Лань Чжань коротко, вымученно застонал, упал на выставленные руки, задвигался так… Так, что даже у не самого опытного парня, коим Вэй Ин был, сомнений остаться не могло. Ванцзи хотел. Хотел кого-то настолько отчаянно, что еле сдерживался, чтобы не начать трахать дымный воздух под собой, словно бы завалил на пол не призрачную фигуру, облепленную лепестками, а реальную, осязаемую. Он что-то шептал, дрожал всем телом, раз за разом приникая к бесплотному телу, но от последнего шага за край его будто что-то удерживало. Плотный чёрный рой закружил вокруг него безостановочно, окутывая голову пеленой, толкая в спину, почти принуждая пронзить возбужденным естеством цветочное облако под собой. Собственное тело отреагировало на безумие происходящего ощущением тяжести в паху. «Молодец, блядь! Нашёл о чём думать!» — стараясь производить как можно меньше шума, Усянь вынул из-за отворота халата изрисованную бумагу. Он всмотрелся в распластанную на полу призрачную фигуру, оплетающую Ванцзи множеством разрозненных ладоней. «Тварь… — он почувствовал, как от расплывающегося запаха цветов повело голову, — что ж за вонь-то такая?!» Он постарался подобраться и сосредоточиться перед броском. То, что сработало с лисицей, должно было помочь и здесь, но тут Вэй Ина догнало осознание. Куда лепить-то?! На эти клочки серого тумана?! Бумагу же сдует крутящейся цветочной хернёй! Может, нужно наклеить талисман куда-то на его лепестки?! Или на самого Ванцзи?! Трёх на эксперименты по-любому мало! Что вообще делать, если противник настолько бесплотный и фрагментарный?! Лиса хотя бы нападала одним куском… Тут Ванцзи придушенно зашипел, хватая ртом воздух, но закашлялся, вместо жизненно необходимого кислорода вобрав полный рот цветочного крошева. — Прости… Не могу, — Ванцзи захлебнулся хрипом, — без тебя… Вот что выдернуло его из сна. Блядь. «Пиздец… Он так задохнётся! Бесполезная херня», — Усянь торопливо запихнул талисман обратно и схватился за подушку. В рое, кружащем вокруг головы Лань Чжаня, Тьмы не было ни капли, но похоже, именно это плотное вонючее месиво лишало контроля. Одна попытка… Сбить, снести массу лепестков, а потом он разберётся с тварью, которая распаляла собой возбужденного заклинателя. Расстояние метров пять?! И не с такого попадали! Он замахнулся, осторожно, похоже, даже не дыша, и сделав шаг вперёд, со всей дури метнул подушку! Не попал! Ну пиздец! В последний возможный миг рой резко метнулся вбок, словно бы заметил атаку! Подушка со всей дури врезалась Ванцзи в голову. Заклинатель отлетел к столу. В тот же миг все лепестки разом взметнуло гигантским цунами. И чёрный рой, и те ошмётки, что разлетелись по полу, подобрались к потолку и, вскипев чёрно-розовой удушливой пеной, обрушились на Вэй Ина. Он рефлекторно закрылся руками, через мгновение осознав бесполезность этого действия. Цветочные лепестки лезли в глаза, нос, уши, забивались под ворот, сдирая с него халат, жаля и облизывая кожу. — Отвали! — открывать рот оказалось чертовски херовой идеей! Мерзкая горечь тут же забилась в рот, разливаясь привкусом рваной травы и прелой земли, но уже через пару секунд вкус притупился. Зато остальные чувства обострились. Особенно кожа… Кожа, раздражённая мириадами микроскопических ожогов-укусов, загорелась, чувствуя даже мимолётное касание каждой клеточкой. Следом за цветами его обняли руки… крепко сжали, принялись мять и гладить спину. — Позволь, я помогу тебе, — прямо перед ним вдруг возникло чьё-то лицо. Первое мгновение оно переливалось, словно перламутр. Сначала показалось, что это Мянь-Мянь, её тёмные глаза, послышался мелодичный девичий голос. Действительно, она всегда готова была помочь… У них действительно свидание? Вэй Ин не помнил, наверное, он снова уснул в кино? Или пришли к нему домой?! Должен ли Усянь обнять её? Какая она… Он не понимал, и руки тут же провалились в какой-то странный ватный туман, но уже в следующее мгновение лицо подёрнулось ртутной плёнкой. Это будто бы были глаза Ваньиня… или Хуайсана?! Сознание уплывало, его размазывало, словно это было масло, которое растягивали по слишком большому куску хлеба. — У тебя красивые глаза… Вэй Усянь, — бесформенность плавно перетекала в иные черты. Брови, тёмные, чёткие… Небольшие, чуть раскосые миндалевидные глаза, обрамлённые удивительно пушистыми ресницами, начинающимися у век острыми стрелочками и загибающимися у внешнего уголка. Такие были у Лань Чжаня… И этот голос, низкий, мелодичный. Зрение обрело чёткость… Да, это был Лань Чжань, такой, каким предстал в той примерочной, смотрящий куда-то вниз, а потом поднимающий глаза на него, на Вэй Ина. Белая кожа, тёмные, спадающие прядями волосы у лба, напряжённые мышцы шеи и плеч, родинка. Усянь влип глазами в тёмную точку у ключицы и попался, как безмозглое насекомое, влезшее всеми лапками в патоку. — И красивые губы, — произнес Лань Чжань. — Я хочу обнять тебя. Позволь мне… позволь… — Ха-х, — Вэй Ин не смог ответить, только резко выдохнул, когда почувствовал прикосновение, начавшееся от затылка и протянувшееся слитной волной до самого копчика. Тело поддавалось всё более смелым ласкам, поглаживаниям между ног, сначала будто бы робким, потом всё более настойчивым, естество отзывалось на них возбуждением. — Поцелуешь меня, Вэй Усянь? — ладони исследовали его тело, трогали, обжигали, холодили кожу. — Раскрой рот, впусти меня в себя, ну же… обними меня, смелее, — бархатистый голос лился в уши. — Ты! — внезапно он растерял всю нежность, — ты был неверен! — заклинатель ледяными тисками сжал его запястье со всё ещё надетым браслетом. — Метки! — Это не обещание, я… — ласки, касания, слова и просьбы распаляли, мешали сосредоточиться, приторная сладость запаха путала мысли, а привкус какой-то гадости разлился вязкой горечью под языком. Слова не давались Вэй Ину, — я же говорил, — с трудом прошептал он. — Хорошо. Хорошо, — касания Ванцзи снова стали мягкими, приятно-прохладными. Он оглаживал всё тело, трогая всё откровеннее, — я не сержусь. Этого стоило ожидать, — улыбнулся он, запуская ладонь в волосы и оттягивая голову Усяня назад, — ты же красивый, — он наклонился и вдруг вылизал шею настолько остро, словно пытался содрать кожу языком. — Мнн-ха-х… — его колени попали в захват чужих рук, заставляющих раздвинуть ноги шире. По бёдрам заскользила щекотка, ладони настойчиво мяли чувствительную кожу в паху, под яйцами, пальцы забирались в ложбинку между ягодиц, — какого хера ты творишь?! — выгибаясь, просипел Вэй Ин. По-честному, этот вопрос надо было задавать самому себе. Какого хера у самого сейчас стоит так, что аж до копчика ломит, так, что перекатываемые пальцами яйца только что не звенят как хрустальные шары, так, что если бы Лань Чжань не раздвинул его ноги, Вэй Ин бы сам… — Ты позвал меня замуж и мы будем вместе, ведь так? Вместе навсегда. Хочешь быть вместе со мной вечно, мой неверный возлюбленный? — прошептал Ванцзи. — Красивое тело. Такое чувствительное… Я сделаю так, что тебе будет хорошо. Тебе хорошо? Теперь так будет всегда, до самого конца. Тебе только нужно сказать «да» и пойти со мной. Ты же хочешь, я чувствую твоё желание… Перед глазами плыли красные и фиолетовые круги, голову вело, и от возбуждения рвало тормоза. Ещё немного, ещё… и Вэй Ину будет уже неважно, почему Лань Чжань такой. Всегда сдержанный, молчаливый, его личный почётный святой, его потомственный папа римский сейчас само воплощение греха… Кажется, наместник бога, который где-то в италиях, мог осчастливить индульгенцией за что угодно. Тогда Лань Чжань же простит его за это? За то, что Вэй Ин так сильно хочет его прямо сейчас… Вязкую негу прикосновений, которая потопила и стыд, и стеснение неопытности, потревожил какой-то звук. Посторонний… Скорее даже вибрация. Словно повинуясь ей, лицо Ванцзи дрогнуло, пошло волнами, будто это было отражение в воде и в него бросили камень. — Ты… — Вэй Ин вдруг осознал, что вместо глаз, светлых, золотистых, на него всё это время взирала бездонными провалами Тьма. Во рту было вязко, гадко, словно его заставили жевать сгнившую траву, — погоди… Ты же не!.. — выкрикнул он, холодея от осознания того, что это не Лань Чжань. Преодолевая сковывающую движения тяжесть, брыкаясь ногами и выворачиваясь, он постарался высвободиться из липких ласк. — Мразь! Фальшивка ты! Отвали! Его смело волной такой оглушительной, удушливой цветочной вони, что желудок вывернуло слюной. Вместе с последними словами он завалился на бок, сотрясаемый спазмами. Рот стремительно наполнился горечью. Он попробовал сплюнуть её, закашлялся, выталкивая её изо рта ватным языком, и та потекла по губам. Вибрация потревожила воздух ещё раз, резче, сильнее. Её Вэй Ин тоже чувствовал распаленной ласками кожей. — Пойдём со мной! — его перевернуло на спину, словно от толчка. Бёдра оседлал силуэт, сотканный из клочковатого тумана, облепленного лепестками. Лица Ванцзи уже не было. Ледяные прикосновения поймали, вжали запястьями в пол. Руки были повсюду, пережимали шею, держали щиколотки, сдавливали промежность так, что мутное сознание пробило искрами, — скажи «да», грязный изменник! Ты обещал! — Тебе я… ничего… Звук ворвался неожиданно. Это больше не было немой вибрацией. В воздухе, напоенном ядовитыми цветочными парами, звучала мелодия, сильная, стремительная, словно порывы ветра перед грозой. Они сносили, сдували клочья серого тумана, рвали лепестки, сжигали, обращали их в прах. Вэй Ин снова задышал, жадно, сбивчиво, выхватывая радужные круги на вдохе. Шею уже ничего не держало, всё его тело постепенно освобождалось от той тяжести, что навалилась, распластала его на жёстком паласе гостиничного номера. Он перекатился на бок. Следом за возможностью дышать возвращались чувства. Боль в горле, жжение ободранных о палас лопаток, способность видеть что-то кроме мириадов лепестков. Посреди комнаты сидел Ванцзи. Он играл, уверенными жёсткими движениями посылая музыкальные фразы. — Ты! — в комнате раздался женский визг. Ванцзи бросил взгляд в сторону Вэй Ина, сыграл новый отрывок. Высокий незнакомый голос снова зашёлся криком. — Как ты смеешь! Он же даже не верен тебе! — по комнате метался редеющий вихрь, пытаясь укрыться, забиться в щели за кроватью или креслами. Но Ванцзи внимательно следил за перемещениями сгустка лепестков, извлекал из шёлковых струн звук так, словно атаковал его, — он… — завизжал вихрь, — он никогда не полюбит тебя! Пальцы Ванцзи дрогнули, мелодия потеряла стройность, поломалась в фальшивых нотах. Голос продолжал верещать свой бред из-под развороченной кровати, но Вэй Ин видел, как тонкий ручеёк из лепестков заскользил по полу вдоль плинтуса, собираясь в новый круговорот у самого окна. — Играй, — захрипел Усянь, поднимаясь и приваливаясь боком к стене. Он не мог точно разобрать, что верещит эта дрянь, в ушах шумело… Но что бы то ни было, оно явно сбивало Лань Чжаня с толку, — не слушай, — его голос потонул в новом заходе мерзкого визга, моловшем какую-то неразборчивую ересь про то, что найдя любовь, её что-то там нужно… кажется, сохранить. — Я знаю! Я помогу тебе! — высокие звуки голоса смягчились, потекли елеем, — один шаг. Смотри, он всё ещё лежит там, возьми его и сделай один шаг навстречу бесконечности! И твоя любовь будет вечной! За спиной Ванцзи бесшумно раскрылось окно. Лепестки, перетекшие к нему, обрели форму человеческой фигуры, наполнившись туманом, и она крадучись двинулась к Лань Чжаню, протягивая дымные руки к его шее, но заклинатель не видел. Он смотрел в сторону Вэй Ина и совсем тихо перебирал струны. — Играй, мать-твою! — Вэй Ин подтащил халат. Он вытащил талисман, торопливо скомкал тряпку и запустил в сторону заклинателя, — сзади! Ванцзи вздрогнул от окрика и перехватил прилетевший халат, одновременно перекатываясь к стене. Дымная фигура тут же метнулась к нему, но он увернулся, шаря по махровой ткани. — Талисманы! — Там в кармане ещё два! Да что ж всё через жопу-то сегодня?! — Вэй Ин рывком поднялся от стены и бросился в сторону мечущегося дыма, зажимая в руке кусок жёлтой бумаги, расписанной кровью. Он с размаху влепил её в дымный силуэт. Руки ожидаемо провалились насквозь, но талисман каким-то чудом повис в его середине! Клочковатый туман тут же съёжился, выпал на палас чёрным дождём, — играй же! — осиротевшие лепестки налипли Усяню на руки, начали жалить так, словно он окунул кисти рук в улей с осами! Он рухнул на пол, — Лань Чжань, умоляю… Ванцзи подлетел к инструменту, бухнулся рядом и принялся напористо перебирать струны, одна из них тут же жалобно тренькнула, не выдержав, лопнула, хлёстко ударив по пальцам, брызнувшим кровью. Но Лань Чжань не остановился. Мелодия немного изменилась, стала выше, резче, но жгучие лепестки на руках Вэй Ина распадались в прах один за другим. Их остатки взметнуло в воздух, они сбились в стремительно теряющий плотность рой и вылетели в распахнутое окно. Заклинатель тут же оборвал мелодию, даже не обернувшись в сторону унесшегося облачка. — Больно? — он подполз, тут же бережно взяв Вэй Ина за покрасневшие руки. — Что… — выдохнул тот, — что это была за хуйня?! Ванцзи поднял на него глаза, и Усянь готов был поклясться, что в них читалось всё сожаление этого блядского мира. — Я… не знаю. — Хах, реально?! — Мгм. — Приплыли, сушите весла, — Вэй Ин внезапно рассмеялся. — Заклинатель не может знать всего, — нахмурился Ванцзи, — это смешно? — Да я не про это! Лань Чжань, оглянись… мы же разгромили номер! — Усянь осмотрелся, понимая, что после этой ночи гостинице, вероятно, придётся делать тут ремонт, — мы уделали весь пол какой-то хернёй, — он кивнул в сторону чёрных пятен и пепла, в который ссохлись многочисленные лепестки, — тут воняет, словно разом стухла целая цветочная фабрика, и при этом, хахаха-ха, мы оба голые! — расхохотался он, откинув голову. — Это не смешно, — Ванцзи поспешно схватился за халат, набрасывая его Вэй Ину на плечи. — Из несмешного тут только то, что ты, кажется, сильно порезался. Ванцзи посмотрел на свои пальцы, перепачканные бурыми потёками, перевёл взгляд на руки Вэй Ина, потом скользнул глазами по его груди и животу, и упёрся глазами прямо в пах. Даже в полумраке забрезжившего рассвета Вэй Ин увидел, как у заклинателя покраснели уши. Он резко поднялся и скрылся за дверью ванной. — Можешь не париться! Лань Чжань! Я уже всё видел! — вдогонку ему крикнул Усянь. — Так что ты можешь не стесняться, слышь? Мы же оба мужики! Или потому что ты, ну, как бы… красивый, — добавил он тихо. — Я не стесняюсь, — несколько противореча собственным словам, Ванцзи появился из ванной в нижних штанах от ханьфу. Вэй Ин возблагодарил отсутствие нормального света в комнате. В косом освещении, падающем из ванной, Лань Чжань представлял из себя воплощённое воинственное божество. Голый торс, слепленный из тренированных мышц и ночных фантазий, шелковистая ткань, которая не скрывала вообще ничего, растрёпанные мокрые волосы и окровавленные пальцы. Усянь прилип глазами к тёмной впадинке пупка и, кажется, даже смог рассмотреть против света тонкую дорожку волос, уходящих за линию белой ткани. По лицу, шее и груди тонкими блестящими дорожками стекали капли. Кажется, атака неведомой херни совсем заклинила мозг… Или нужно уже прислушаться к словам сослуживцев и замутить с Мянь-Мянь? Он плотнее запахнул халат, прикрывая одобрение внешнего вида заклинателя собственным организмом. — Одевайся, — Ванцзи взял ханьфу Вэй Ина с полки, уронил стопку рядом с ним на пол, после чего вытащил из чехла гуциня телефон. — Зачем?! А мы что, куда-то собрались?! Можно не в юбке?! А, чёрт, я же барахло под задним сиденьем бросил, — запоздало спохватился Вэй Ин. — Мгм, — сосредоточенно хмуря лоб, Лань Чжань что-то торопливо писал в телефоне. — Глаза испортишь, — Вэй Ин встал, включил общий свет, тут же пожалев о собственном решении. По глазам резануло, словно бритвой, и он поспешно хлопнул по выключателю, — блядь. — Ночник, — Ванцзи поспешно зажмурил глаза, — если нужен свет. — Да я уж догадался… только не пойму, с чего такая беда-то с глазами? — Думаю, отравление, — заклинатель обошёл углы, где опавшего лепесточного пепла было больше всего, сфотографировал и отослал кому-то в чат, — промой. Холодной водой. Вэй Ин тщательно умылся, справляясь в сером сумраке ванной больше на ощупь. После воды действительно стало легче. Он сделал несколько глотков прямо из-под крана. Чуть отдавало хлоркой, зато сушняк и горечь тоже отступили. Он рискнул включить боковую подсветку и глянул на себя в зеркало. Отшатнулся. Краснющие глаза на бледном лице, губы в корках… красавец. Вода благотворно подействовала не только на зрение, но и на башку, засунутую под кран. Он скинул халат, за неимением свежих влез во вчерашние трусы и потопал одеваться. Ванцзи оказался уже полностью собран, причём это касалось не только заклинателя, но и инструмента, упакованного в чехол, и того немногочисленного барахла, которое у них было. Он помог Усяню завернуться в верхнюю рубашку и юбку с фениксами. Ну и тапки-зайцы… Куда без них? Покинув спящую гостиницу, через десять минут они уже были перед закрытым входом в парк. От колонны портика отделился силуэт, и под свет фонарей площади выступил человек. — Приветствую, Лань Ванцзи, — он церемонно склонился, — рад видеть тебя и твоего спутника. — Господин Цзинь, — отзеркалив поклон, Лань Чжань повернулся в сторону Вэй Ина, — знакомьтесь, это господин Вэй, мой спутник на тропе заклинательства. — Мы знакомы, — на мгновение явив ямочки на щеках, проговорил Цзинь Гуанъяо, — если, конечно, господин Вэй помнит меня. — Разумеется, — поклонился тот, — со времени нашей последней встречи прошла всего неделя. Откровенно говоря, вместо обмена любезностями и семейными новостями я бы предпочёл понять, как вас сюда занесло среди ночи?