Обратная сторона Луны

Естественно, они не поговорили. Сначала было не до того. Между ног и на животе всё слиплось, от тела пахло потом и спермой, и Вэй Ин, отходя от оргазма, всё больше осознавал бесконечную универсальность краткого слова «охуеть». С одной стороны, ему давно не было так хорошо и легко. Буквально. Физически. Словно внутри себя он привык носить взведенную пружину, не осознавая, как на самом деле она тянет. Сейчас ощущалась только расслабленность. Нет, он, разумеется, регулярно скидывал напряжение всем известным способом, но оно не шло вообще ни в какое сравнение! Да Лань Чжань из него, такое ощущение, половину костей вынул, а ведь они в целом даже не то чтобы потрахались. Интересно, взаимная дрочка уже проходит как секс или всё ещё вписывается в схему предварительного ухаживания типа «цветы-конфеты»?! Если как секс, то он что, больше не девственник?! И… что теперь? После этого утра он, как честный человек, просто обязан принять предложение? И потом жениться?! Серьезно? Ванцзи и все вот это заклинательское вокруг сомнений в серьезности не оставляло. Жить вместе. Спать вместе. Смотреть телик, готовить быстролапшу, развешивать постиранные носки… Всегда?! Что, вообще совсем всегда?! Нет, Ванцзи ему нравился, с ним Вэй Ин чувствовал себя спокойно, надёжно… Железобетонно. Вот так. Непробиваемо. Но он всегда считал это качеством хорошего друга и того, кто прикрывает спину, когда наступила полная жопа. А не притирается к твоей своим членом. Хотя это было… волнительно, ему понравилось. Госсподи, какая же хрень! Вэй Ин зажал зубами угол одеяла, давя в себе стон. Ванцзи лежал рядом, восстанавливая дыхание. Он тоже не выглядел так, словно готов был вести вдумчивые беседы вот прямо сейчас. Шея и грудь пошли неровными красными пятнами, лицо спрятано в сгиб руки. На ладони отчетливые белёсые потеки. Он не шевелился, только дышал, иногда облизывая спекшуюся от частого дыхания нижнюю губу. Его даже, судя по всему, не беспокоил характерный запах от собственных пальцев. Живот, пах и даже часть бёдер были вымазаны в сперме. Член уже опал. Вэй Ин покосился, разглядывая. Даже мягкий, его был крупнее. Внутренне поздравив себя с острым приступом идиотизма, Усянь отвёл глаза, вздохнул и приподнялся на локтях. Нужно было не раскисать, как школьница после внезапного секса на задней парте, а придумать, как привести себя в порядок. Ну, и его. Ни тебе влажных салфеток у кровати, ни воды в бочке. В итоге на начальном этапе обошлись углом простыни. Потом Ванцзи сгонял за намоченным полотенцем. Они сидели, вытирались, делая вид, что ситуация ни разу никого не смущает, и делили полотенце на двоих. Жесть. Вэй Ин знал, что после секса бывает неловко, да об этом только безрукий не писал. Но тогда точно где-то сказал! На самом деле, что после этого вообще можно было добавить?! «Хэй! Классно подрочили! Повторим при случае?» Они стащили постельное, ограничиваясь только необходимыми «подержи» или «бросай сюда». Едва успели закончить, наскоро ополоснуться отвратительно ледяной водой и накинуть свежее нижнее, как в створку двери вежливо постучали. Дежурный принёс приглашение на завтрак к главе Лань для обоих, так что, приведя себя в порядок, Вэй Ин старательно задвинул утренние «пять минут» подальше и постарался как можно больше сосредоточиться на насущном. Завтракали тем же составом, которым вчера провели ночное сборище. Бодрее всех выглядел Лань Цижэнь. Лань Сичэнь куда-то потерял свою улыбку. Цзинь Гуанъяо щурил припухшие с явного недосыпа глаза. Цзян Чэн являлся обладателем внушительных сиреневых синяков под глазами, отлично гармонировавших с сиреневой же рубашкой. Хуайсан сидел бледной тенью самого себя и единственный из всех не притронулся к завтраку, состоящему из разваренного риса и разных заморенных корешков, вместо этого прихлебывая какой-то специально принесённый ему жидкий мутный супец. Смысл совместного завтрака обрисовался чётче, когда трапеза была окончена. Лань Сичэнь прервал подобающее приему пищи молчание и огласил решения. Избраннику второго молодого господина Лань разрешался визит домой, в Лоян, с целью навестить семью, а также в Шаньдун, чтобы проведать любимую сестру и недавно рождённого племянника. Вэй Ин глотнул чего-то травяного и мысленно поздравил орден Гусу Лань со здравомыслием и тем, что им не придется решать вопрос с самоволкой "избранника второго молодого господина". Учеба и всё такое — отлично, полезно, но при намечающемся раскладе без него Лань Чжань ничего расследовать не будет. Нет. И тут вообще без вариантов. — Совет клана не поставлен в известность относительно истинной причины вашего отъезда, — пояснил Лань Сичэнь. — Поездка в Шаньдун даст вам и больше времени, и больше обоснованной вольности в передвижениях. — Лань Баи? — спросил Ванцзи. — Ложь запрещена, — дядя заученным жестом огладил бородку, — и противоречит принципам Гусу Лань, поэтому объявлять о несчастном случае, как причине, было бы недопустимо. Относительно инцидента на реке я считаю возможным принять предложенный господином Цзинь план. — О, благодарю, — поклонился Гуанъяо, — это большая честь. — Хотелось бы чуть больше подробностей, — поднял руку Цзян Чэн. — Уважаемый господин Лань, — Яо снова поклонился в сторону дяди, — изначально предположил, что если это и был проникший на территорию гуй, то совершив деяние, он скрылся за пределами ордена. Посему разумно не скрывать настоящую причину гибели, а объявить о ней, после чего собрать группу с целью преследования твари. — Хм, ну… звучит разумно, — кивнул Чэн. — Группа должна состоять из опытных заклинателей, — вступил Лань Сичэнь, — так как уровень предполагаемой нечисти очень высок. С другой стороны, также уже объявлено о вашем отъезде в Юньмэн и о том, что с вами поедут отобранные адепты. Недостаток решения состоит в том, что часть заклинателей, которых я скорее предпочёл бы видеть в качестве вашего сопровождения, мы просто обязаны направить на выслеживание. — Не вижу в этом проблемы, — пожал плечами Вэй Ин. — Вы вообще уверены, что нам нужна толпа? — усомнился он. — Положено, — пожал плечами Гуанъяо. — По крайней мере порядка десяти человек. Вы же, по идее, едете проявить почтение по отношению к родителям в связи с помолвкой. Это официальное мероприятие. — Ммм, — подтвердил Цзян Чэн, — однозначно. Как минимум будет приём, и потом ночная охота. Совместная с адептами Гусу. Я думаю, из Ланьлин Цзинь тоже приедут? — Яо кивнул. — А без всего этого как-нибудь нельзя? — поморщился Усянь, в очередной раз вспоминая, в какую нелепицу вылились торжества, устроенные Цзинь Цзысюанем. — Хотя, с другой стороны… — он мысленно прикинул, что при таком раскладе их передвижение и правда больше отдаёт официальщиной, а значит, меньше напряжёт того, кто считал своим долгом следовать за Ванцзи вот уже как несколько лет. Помимо всего был шанс, что сталкер постарается набиться к ним в эскорт. — Ладно, — кивнул он, — идея с сопровождением годная. — Прошу помнить, — проговорил Лань Цижэнь, — вы всё ещё находитесь в весьма шатком статусе «наречённого», господин Вэй. В случае, если ваша проверка версии привлечёт слишком много внимания, орден Гусу Лань всё ещё вправе расторгнуть помолвку. — Дядя, — Ванцзи отрицательно качнул головой, не добавляя больше ни слова. — Поэтому я рассчитываю на разумность. Вас обоих, — продолжил тот. — Если понадобится помощь, любая, обращайтесь ко мне напрямую, — добавил Сичэнь. — Об истинном положении на данный момент осведомлены только здесь присутствующие, но я считаю необходимым также поставить в известность господина Цзян Фэнмяня и главу Цинхэ Не. Есть возражения? — возражений ни у кого не нашлось. Всё завертелось очень быстро. Отъезд был намечен на вторую половину дня. Сборы много времени не занимали, но Лань Сичэнь настоял на том, чтобы втиснуть два индивидуальных урока по медитации и музыке. Ванцзи на них присутствовал тоже. Зачем, Вэй Ину стало понятно почти сразу, как начали. Сичэнь, такое ощущение, скакал с пятого на десятое. Показывал какие-то мутные приемы обретения внутреннего покоя, которые основывались на дыхании и контроле пульса. Это вообще можно было контролировать?! Он не уточнял и не повторял. Гнал материал с запредельной интенсивностью, и Вэй Ин понял, что безнадежно теряется в этом всём. Половина практик не бралась вообще, и их в большей степени смог повторить один Ванцзи. На музыке Сичэнь наигрывал необходимые по его мнению композиции, объяснял назначение, выкладывал на стол один нотный лист за другим. Какие-то мелодии попроще Вэй Ин старался ухватить, вторя флейтой, но, видимо, ошибался, отчего Лань Сичэнь заметно мрачнел и обеспокоенно ходил от одного угла учебной комнаты до другого. — Я помогу, — в конце выкроенного времени Ванцзи подошёл к нему, с поклоном забрал две папки с нотами и блокнот, — он сможет практиковаться. — Уверен, что всё понял? — когда Ванцзи утвердительно кивнул снова, Сичэнь коротко обнял его за плечи, — будь осторожен, брат. — Мгм. В беседе с группой адептов, что высказала желание посетить Юньмэн, Вэй Ин не участвовал. Вместо этого, воспользовавшись короткой передышкой, он наведался в ранее отведённый ему дом. Переоделся, сменив клановые одежды на привычную рубашку и брюки. Ханьфу сложил самой аккуратной стопочкой, на какую только был способен, скрутил зарядку, оставив её на тумбе белым бубликом. Сапоги выставил при входе, всунув ноги в высохшие кеды с убитыми задниками. Он уходил в том же, в чем приехал сюда, из приобретённого унося с собой флейту, висящую у бедра, и ленту на руке. Нет. Ещё уводя за собой Ванцзи. У дверей мелькнула знакомая маленькая тень. Оуян Цзычжэнь любопытно заглядывал, старательно делая вид, что ничего такого не имеет в виду и просто проходит мимо. Вэй Ин вышел, попрощался, потрепав мальца по голове, и подтвердил, что учитель прав — подрастающее поколение должно учиться, а не разъезжать по другим орденам, и улыбнувшись, кивнул, пообещав, что даже если свадьбу будут отмечать в Юньмэн, то праздник будет и в Гусу тоже. Говорить о том, что никакой свадьбы пока не планируется вовсе, он не стал. Всё ещё оставалось немного времени. За краткий визит Вэй Ин не особо оброс знакомыми. Была ещё лисичка, но подняться до её норы он бы точно не успел. Сяошу бродил где-то неподалёку. Утром об этом оповестил явственный запах озона, но на зов Ванцзи цзоу-юй не вышел, а овсяных звёздочек, чтобы приманить на лакомство, больше не было. Шунлун… Вэй Ин пожал плечами и, особо ни на что не надеясь, спустился к купальням. Он набрал пригоршню камней и начал бросать их в воду, стараясь выбить блинчики. Вода вскипела бурунами на четвёртой пригоршне, когда Вэй Ин совсем было решил, что в качестве прощания ограничится этим своеобразным ритуалом. Из воды показалась серебристая макушка и брови, потом глаза. Светлые, змеиные. — Я уезжаю, — Вэй Ин ссыпал остаток камней под ноги. Шунлун вырос над водной гладью драконом, ссыпался чешуей и почти полностью обернулся в свой человеческий облик. Кожа осталась поблескивать перламутром, белые брови текли по щекам почти до плеч. — Кому нужны эти прощания, — пожал плечом он. — Слышал, значит, — кивнул Вэй Ин. — Но ты пришел. — Хотел поблагодарить. За купание, за вино... и вообще. — Да забей, — отмахнулся Шунлун. — В следующий раз могу привезти «Улыбку Императора»?! — полувопросительно произнёс Вэй Ин. — Не как бухло, чисто подношение. — Не обязательно. Вам, заклинателям, это сложно. Мне проще. Лучше скажи, — он задумчиво потёр грудь, пригладил волосы на бок, смахнул затекающую на глаза воду и потёр ладони, — что ты делаешь, чтобы… это, — больше он не добавил ничего более определенного, принявшись долбить носком кроссовка гальку. — Это? — вскинул брови Вэй Ин, — «это» это что? — Ну, — Шунлун камушки пинать перестал, задрав голову и принявшись рассматривать облака. — У «этого» есть менее расплывчатое слово, кроме «ну»? — Вот же! — гальке снова досталось, и она в смятении брызнула мелкими окатышами, разлетаясь в стороны от удара. — Не специально же! И вообще, что я такого сделал?! — Оу... Кому-то что-то ляпнул не подумав, что ли? — предположил Вэй Ин, — или в очередной раз искупал кого-нибудь в своей ванне? — Драконы не коровы и ничего не ляпают, — поджал губы Шунлун, сощурив змеиные глаза. — Значит, искупал, — кивнул своей догадке Усянь. — Ну что, сделал херню — извиняйся. Я, если что-нибудь такое откалываю, говорю «прости, бро». С Хуайсаном работает через раз, с Цзян Чэном почти всегда. — Не знаю их, — Шунлун пожал плечами, — а с Ванцзи? — он втянул ноздрями воздух и тут же округлил глаза, — о-о-о, вы с ним подняли волны?! — Какие ещё волны?! Прекращай, — Вэй Ин скрестил руки на груди и почувствовал, что краснеет. — Красные. Я животное, хмпф-ф-ф, — шумно выдохнул Шунлун, — если ты пахнешь его семенем… Или нет? Не пойму, вы его смешали, что ли? — Хватит меня обнюхивать! — он отступил на шаг. — Серьезно! Кажется, я всё больше понимаю необходимость извинений, — возмутился Вэй Ин. — Кого ещё ты обрадовал своими аналитическими способностями? — Пф, — фыркнул дракон, — я виноват, если чувствую всякое? Что, говорить нельзя? — Секунду... с кем ещё ты тут успел побеседовать? Олень?! — ахнул Вэй Ин, растопыривая пальцы и даже толком не поднося руки к голове. Шунлун тут же отвел глаза. — Олень. Только не говори, что ты вчера вкатил к себе на источники и выкинул что-нибудь выдающееся. — Я ничего такого не хотел! Он стоял у самой кромки, пил, я его не думал трогать, даже не вынырнул ещё! Просто ты сказал, скучает он, и у него оказались такие красивые глаза, если смотреть сквозь пленку воды, — вздохнул дракон, — ну я и подумал, что за всё время, что мы друг друга знаем, я никогда не видел, как он преображается, — Шунлун тут же сник, покачал головой, — ладно... Она. — Воу, — опешил Вэй Ин. — Ну, я сначала только брызнул, — расстроенно кивнул Шунлун, — пару раз. Он увидел меня сквозь воду, тоже смотрел. Пахло арникой. Так всегда было... я привык, думал, что так цветут его поля, — он опустился на камни, подобрал ноги. — Знаешь, что у тоски тоже есть запах? — Нет, я не особо чувствителен к такому, — Вэй Ин пристроился рядом на большом плоском камне. — У твоего Ванцзи это полынь. Я ещё помню время, когда он пах только чернилами и магнолией. Но потом он уехал, ненадолго, а когда вернулся, был весь горьким, хотя глушил сандалом. Думал, я не чувствую. Но потом привёл тебя, — Шунлун выпустил хвост, принялся бить им по гальке. — Сейчас было бы отлично выпить, хоть и день, и потрындеть за жизнь, помогает, но мне ехать скоро, — вздохнул Вэй Ин, подавляя в себе желание похлопать дракона по поникшим плечам. — Я сам идиот. Облил, затащил его на глубину. Ну а что такого?! Забавно же! К тому же, во мне не утонешь, если я сам не топлю! И он обернулся! Она! Глотнула воды, забила руками и как вцепится, — он оттянул ворот. На шее алела пара полос. — Хочешь, чтоб я тебе первую помощь оказал или пожалел? — Да иди ты… Хочу, чтобы она пришла, — буркнул Шунлун. — Дело даже не в том, что она, оказывается, плавать не умеет. Я её… — он уронил голову на руки, — из источника вынес, конечно, но просто не ожидал, что она такая круглая, — он отнял ладони от лица и, вытянув их перед собой, согнул пальцы, словно держал в руках пару округлых плодов, — везде круглая, понимаешь? А талия во, — он сомкнул пальцы в кольцо, — и голая. Прям в ладони легло, — сокрушенно добавил он. — Можно без подробностей… — Оказывается, она вся белая и холодом пахнет. Словно её из снега скатали... Я только тогда почуял, когда дрянь эту сладкую смыло, — если бы можно было судить только по голосу, Шунлун звучал так, словно принялся вколачивать гвоздики в крышку гроба. Собственного. — Знаешь, как пахнет снег? — А он пахнет?! — Ммм. Чистотой... Льдом и ещё талой водой. Ещё немного землей и цветами, маленькими такими, белыми. Тут тоже выпадает, но редко, и не такой он... Я сначала даже не понял, откуда знаю его. Только втянул, понимаешь? — Короче, — подытожил Вэй Ин, — твой олень по факту девица, ты её утопил и потом облапал за всё круглое, что в руки легло. Вдобавок ещё и обнюхал. — Типа, — поморщившись, кивнул Шунлун. — Ну ты… реально животное, — покачал головой Усянь. — Даже если она дух, или божество, или кто ещё, с девушками так не надо бы. Извинись. Скажи, что не хотел. — Боюсь… это не выглядело так, что я не хотел. Да и пробовал уже, но ты поди догони его. Её... И не могу я по лесам-то, а сама она не придёт. Чувствую, что не придёт. — Такое тоже можно унюхать? — усомнился Вэй Ин. — Вкатила мне, — хмыкнул дракон. — Жахнула так, что аж в глазах потемнело. Словно меня лбом о волнорез приложило. — Слушай, если честно, я не мастер общения с девушками. То есть, существуют стандартные схемы, например цветы-конфеты, но, скажем, с Вэнь Цин такое никогда не работает. — Бывшая твоя, что ли? — Да упаси гос-споди! — скрестил руки Усянь, — но втащить может не хуже, — Шунлун одобрительно цокнул. — Может, в качестве извинений, подарить ей что-нибудь красивое? Браслет? Бусы? Хотя на черта оленю бусы, но девушкам нравится всякое такое, блестящее. — У меня нету, — пожал плечами дракон. — А купить не судьба? — Нет. — Но вино себе ты же приносишь. — Это подношение. Ещё есть фрукты всякие, рис. Бусы мне никто не подносит. Могу подарить ей миску варёного риса, — хмуро добавил он, — и связку сушёной хурмы. — Ну… н-да… — протянул Вэй Ин, — тогда могу только сказать, не вешай усов. И не сваливай надолго. Когда-ж-нибудь она появится? Попить, например. Слушай… я ненадолго завернул, — он всё-таки позволил себе осторожно похлопать подставленное плечо, — скорее всего, пора мне, а то встрянем в барьер и до завтра не выберемся. — Бывай, — Шунлун поднял руку, но головы не поднял. Он набрал пригоршню камушков, и бросил один, на пробу. Тот глухо булькнул, не дав ни одного блинчика. Вэй Ин поднялся, отряхнул зад и пошёл с берега к тропинке, понимая, что помочь в таком не может, но чувствуя странное и неприятное, что-то щемящее в груди. Это он сказал Шунлуну про то, каким был олень. Ванцзи знал. Знал, явно общался с драконом, но до того не обмолвился ни словом, предоставляя всему этому идти своим чередом. Молчание золото, а благими намерениями выстлан путь в жопу мира, Усянь только что в очередной раз в этом убедился. Он остановился, едва начав подниматься вверх по тропинке, обернулся. Шунлун сидел сгорбившись, бил хвостом несчастную гальку и бросал камни в воду. — Погоди, — Вэй Ин развернулся, сбежал вниз, на ходу вынимая флейту и торопливо отвязывая шелковую кисть. — У меня нет бус, есть только одна бусина. Она старая, вроде антиквариата. Короче, наверняка дорогая хотя бы поэтому. Кисточка растрепалась, и думаю, она не годится, — он снял подвеску, старательно распутал узелок и отвязал кисть, заталкивая её в карман брюк, — вот, — на красном шнурке остался только белоснежный лотос в обрамлении нефритовых шариков. Вэй Ин присел перед Шунлуном на корточки и, взяв за ладонь, вложил подвеску. — Я не уверен, что это достойно быть подношением дракону, но прими его. Надеюсь, ей понравится. И даже если твой олень не приходит, можно ведь попросить кого-то из адептов отнести лотос в её луга? Шунлун прокатил подвеску в ладони. — Хм… Она такая старая, что я не могу определить возраст корифы, из которой её вырезали, — задумчиво проговорил дракон, — и такая тёмная, что её белизна кажется шуткой. Как земля под снегом... Достойный дар. Я думаю, это подойдёт… Мне бы понравилось. — В любом случае, попытайся. Попробовать и провалиться лучше, чем не попробовать вовсе, — добавил Вэй Ин, поднимаясь и отряхивая колени. — Я принимаю твоё подношение, заклинатель, — вдруг рыкнул Шунлун. Руки его мгновенно покрылись чешуей, вытянулись когти, сам он вспенился и вырос, — Повелитель Малахитового грота и Холодных источников Гусу благодарит тебя, — он тряхнул головой, и на гальку перед Вэй Ином упало несколько крупных брызг, — и дарит своё благословение, — пророкотал он, опадая потоком и стекая в купальню. По поверхности мгновенно промелькнул переливчатый блеск, устремляющийся вверх, против потока. Оброненные капли просочились в камни, тоже уходя в реку. Все, кроме одной. Эта будто затвердела, отливая осколком радуги, преломившейся на острой кромке. Вэй Ин поднял. Это была драконья чешуя, точнее, всего одна чешуйка, не слишком крупная. Словно монета с острым кончиком и зазубринами по округлой форме, с выступающей гранью в центре. Он повертел её и, за неимением других вариантов, сунул в штаны, обещая себе не забыть и найти этому странному ответному подарку лучшее место хранения, пока карман не распорола. — Ха-х, и ведь опять толком не простились, — усмехнулся он, кивая вслед исчезнувшему блику. Он ушел, в этот раз не оглядываясь. Поднялся по тропе вверх, чтобы присоединиться к тем, кто уже собрался перед Центральным павильоном ордена. К тем, кто готов был покинуть Гусу.