Обратная сторона Луны

Вэй Ин был очень слабохарактерным. Чем иначе можно было объяснить то, что он не нашел в себе сил отказаться от кровати в доме Ванцзи? По-хорошему, нужно было отползти туда, где он уже спал. Правда, в этот раз ширма ничего не отгораживала, и с другой стороны комнаты было не стелено, но куча подушек спасла бы, несмотря на отсутствие матраса. Ванцзи козырнул изречением кого-то из классиков о том, что лучшее место гостю… Бред. Вэй Ин, сидя у самой двери и стягивая второй сапог с закрытыми глазами, возразил, что жених за гостя не канает, и классики могут заткнуться. Тогда его просто перекувырнуло в воздухе, после чего он ощутил мягкость покрывала под собой, и то, что его разворачивают, как капусту, вытряхивая из верхнего слоя ханьфу. Остатков упёртости хватило на то, чтобы вцепиться в руку Лань Чжаня и не отпускать, пока тот не вздохнул и не опустился рядом. — Не вздумай спать на полу… Забей уже и ложись, — пробормотал Вэй Ин, — обещаю не приставать, — кажется, стоило посмеяться над тупизной собственной шутки, но он так устал, что хватило только на идиотскую ухмылку. Люди делятся на сов и жаворонков. То есть тех, кто может вставать поздно, но работать до упора, или же тех, кто готов просыпаться ни свет ни заря, зато рубятся в горизонталь чуть только солнце касается горизонта. Относительно самого себя Вэй Ин полагал, что он эдакая помесь. С одной стороны, ненавидел вставать рано — типичная сова, с другой, с удовольствием падал бы в койку при любой возможности, и спать ему не помешал бы ни солнечный свет, ни городской шум… типичный жаворонок. В реальности тоже получалась помесь, но какая-то неправильная. На службу нужно было подрываться в раннюю рань, при этом регулярно получалось ночевать, только сочетая короткий тревожный сон с поездками или внеочередными засадами. Хуже всего было в машине, скрючившись на переднем сиденье, где даже ноги было не вытянуть… Лучше всего спалось дома, и пофиг, что бардак, и позавчерашняя коробка из-под лапши прокралась под кровать и начала пованивать, или что развешанные в изножье носки пахнут не полностью выполоскавшимся стиральным порошком. Это был дом. Привычный, безопасный. Его. В эту ночь Вэй Ин, несмотря на усталость, никак не мог уснуть. Благовония, которыми пахло в доме и от одежды Ванцзи, не напрягали, но снаружи доносился другой аромат, вливавший в сандал свежую ноту примятой травы. Беспокояще… Лес за домом шумел, и звук этот вторгался, своими тихими всплесками разрушал плавность соскальзывания в сновидения, не давал свободно ухнуть в дремоту. Мелодичный перекат ручья, крик какой-то ночной птицы. Вэй Ин знал, что патрули удвоены и где-то у дома охрана, но раз за разом вздрагивал. Наверное, поэтому так долго не получалось согреться. Одеяло стало казаться слишком тонким, воздух — чрезмерно прохладным. Вэй Ин повернулся, чуть приоткрыл глаза. Лань Чжань лежал рядом, вытянутый, прямой, словно даже во сне помнил, как следует держать осанку. Размеренного дыхания было почти не слышно. Он спал. Совершенно точно спал. Вэй Ин осторожно придвинулся ближе, проползая под соседнее одеяло ногой. Внутри было тепло. Так тепло, словно под ним лежал не заклинатель, а настоящая печка. Вторая нога проползла в приоткрытый лаз следом. Вэй Ин аж зажмурился от обволакивающего жара… Следом за ногами он осторожно подсунул под одеяло и ладонь… Тепло захватило, поползло под кожу, в пальцы, в самые кончики, вздыбило мурашками там, где кончалось чужое одеяло и начиналось собственное. Тогда Вэй Ин просто придвинулся ещё немного. И ещё… Звуки стихли. Запахи отступили, проиграли сандалу и какой-то сладковатой примеси. Нагретая сном кожа, пот, впитавшийся в шёлк, запах воска для волос… — Вэй Ин… — его имя прозвучало рядом, но совсем тихо, ватно. Всё-таки уснул. — Мм-не-а… — Вэй Ин чуть приподнял голову, но только затем, чтобы приложиться другой щекой и сквозь сомкнутые веки определить сумерки, — пять минут и встану, — пробормотал он, с наслаждением обвил источник тепла руками и ногами и провалился в сон снова. В следующий раз он был потревожен, когда заметно посветлело. Его, кажется, переложили, осторожно скатывая на бок. Глаза открывать по-прежнему не хотелось. Морило от недостатка сна и того, что он чувствовал себя хлебным мякишем, упавшим в чашку с подогретым молоком. Непередаваемо… Он чуть пошевелился, нащупал руки, обернулся ими поперёк живота, погладил. — Пора вставать, — утро заговорило с ним, и у него был тихий, бархатный голос. — М-ммм, — несогласно промычал Вэй Ин, — тепло, — выдохнул он, сильнее прижимаясь спиной, чувствуя, как молоко пытается убежать, отстраниться, — ммм, — прозвучало снова, но теперь разочарованно, почти обиженно. Он запустил руку назад, погладил то, что попалось первым, кажется, бедро. Ванцзи лежал близко. Вэй Ин обхватил его, заставил придвинуться обратно, вплотную, — пять минут. — Ты уже обещал, — основание шеи опалило горячим выдохом. Однако Ванцзи не торопил, лежал рядом, давая время прийти в себя. Правда, его руки вокруг талии стали какими-то жесткими, и весь он… Вэй Ин осознавал это как-то вскользь, снова сплывая в благодатную утреннюю дремоту, лениво шевелясь в обволакивающем тепле. Если он безвольный мякиш, то прямо сейчас согласен раствориться в этом молоке. — Если спишь, лежи спокойно, — в отличие от слов, которые были скорее строгими, тёплая ладонь, осторожно погладившая спину, такой не казалась. Приятно, успокаивающе, ласково. Как волна, как луч утреннего ленивого солнца, проползающего под плотно прикрытые ставни. Вэй Ин потянулся, выгибая спину, подставляя ее под новое прикосновение. — Почти не больно, — прошептал он, — лопатки только… Новая волна началась откуда-то снизу, прошла по изгибу бедра и впадине талии, поднялась по рёбрам, скатываясь назад, к затылку, забираясь точечными касаниями под линию ворота, к голой шее, тревожа ёршик короткой стрижки поперек позвонков. Вэй Ин невольно выгнулся снова, чувствуя щекотку… Тогда теплота перебралась на плечо, разминая, не давая окончательно свалиться в дремоту опять. — Проснулся? — ладонь замерла. — М-ммм… ещё, — блаженное тепло усиливалось, медленно разгоралось, превращаясь в жар, который начал распространяться, разливаться по всему телу, беря начало почему-то вовсе не от следов прикосновений, а откуда-то из глубины живота, — ещё… — Вэй Ин потянулся, давая гладить себя по спине и прижимаясь бёдрами. Он всё ещё ступал по зыбкому берегу сладкой полудремы, хотя она уже не могла скрыть собой подступавшего возбуждения. Он всё ярче чувствовал собственное и уже не мог не понимать, отчего таким жёстким стало тело Ванцзи. — Вэй Ин, — голос больше не был ни бархатистым, ни строгим. В этот раз он дрогнул даже на паре коротких слов. — Шшш, — он успокаивающе погладил, проезжая ладонью по бёдрам позади, — чувствуешь? Так хорошо быть тёплым… — влипнув спиной, Вэй Ин в несколько коротких движений притерся к нему, — и мягким. Я как хлебушек, — беззвучно засмеялся он, — с молоком… правда? — Ванцзи не нашёлся с ответом, сдавленно зашипев. — А ты твёрдый… и горячий, — шепнул он, сдерживая учащающееся дыхание и гладя жесткое тело позади, не давая отстраниться от себя. Щёки тут же опалило от собственной смелости и от прилившей к лицу крови, хотя откуда бы ей тут взяться?! Вэй Ин был уверен, что вся она была на пути куда-то вниз, наполняла его собственное напряженное естество. Член заметно налился, отбивая сердечный ритм в районе отяжелевшей головки… Утреннее возбуждение давно не захватывало его так сильно и так жарко, не настолько, чтобы под сжатыми веками расцветало радужным калейдоскопом. Разве что когда он был подростком. — Не приставать, — слышать еле сдерживаемую дрожь в голосе Ванцзи оказалось волнительно, странно, сладко… Как и осознавать то, что ее причиной был он сам, — ты сказал. — Пять минут, — пообещал Вэй Ин, — только пять минут, — он облизнул пересыхающие губы. Не мог согреться ночью… Сейчас это казалось таким нелепым. Смехотворным. Тело словно наполнилось пламенем. Под одеялом стало душно, жарко, нестерпимо, и он откинул его, брыкаясь коленями. Ванцзи снова зашипел, так, словно в этот момент ему стало больно, словно, подавляя стон, он вбирал вдох сквозь стиснутые зубы и всё равно не смог сдержаться. Без одеяла им стало просторнее, чуть прохладнее… Вэй Ин снова погладил, приник плечами, прижался серединой спины, отчетливо чувствуя собой то, как дрожит Ванцзи. Или это он сам? В полудреме было не так стыдно, казалось не так страшно. Ванцзи хотел его, и Вэй Ин отзывался. Тело то напрягалось, чувствуя очередной виток нарастающего возбуждения, то расслаблялось под накатывающей волной сладкой истомы. Он хотел новых прикосновений, просил. Если не словами, то тем, как льнул всем собой, как понемногу сводил и приоткрывал бёдра, чувствуя твердость упершегося сзади члена. Постыдно… Должно было быть, но почему-то не было. Сквозь не полностью схлынувшую пелену сна движения были почти знакомы, словно Вэй Ин уже делал так, уже позволял себе быть таким откровенным, непристойным. Уже дышал так часто, чувствуя головокружение и то, как «Лань Чжань» почти готово сорваться с языка, прокатиться стоном в горле. Он хотел в ответ. Больше. Прикосновений и тех кратких, волнующих ласк, что давали руки Ванцзи, уже не было достаточно. Он нащупал ладонь, переплел пальцы, протащил под полу задравшейся рубашки, показывая путь к поджавшемуся животу и выше, к груди. Сам же сдавленно шикнул, когда пальцы, шероховатые, горячие, тронули гладкость соска, сжали выступающее крохотное навершие. — Ещё… ещё, — требовательно шепнул он, потому что даже этого оказалось мало. С каждым новым касанием всё больше стало казаться, что ещё немного, и он поймает за хвост что-то важное, но потерянное… или позабытое и раз за разом уворачивающееся от цепкой памяти… Сновидение? Да, наверное… — ещё, Лань Чжань, — прошептал он и сам же потащил его ладонь ниже. Торопливо дернул завязки, стягивая край штанов. Вероятно, даже наверняка, это бесстыдно, но то ускользающее казалось таким близким, словно ещё миг — и он вспомнит, узнает… Таким важным, словно то был новый столп мироздания, взамен тех, рухнувших и ссыпавшихся грудой битых обломков. Первое прикосновение оказалось острым, таким, что Вэй Ин не сдержал глухого стона. Под сжатыми веками пронёсся образ — своя рука поверх другой, с длинными разведёнными пальцами, выступающими почти на фалангу. Они ведь даже мерялись! Идиотизм… Во рту скопилась вязкая слюна, он сглотнул, шумно, неприлично, переживая новый прилив возбуждения и чувствуя, как каменеет член. Свои руки никогда не трогают так. Ванцзи судорожно прижался сзади, скомканно дыша в плечо, его грудь, подпиравшая спину, заходила ходуном. Вэй Ин закинул руку, огладил его по волосам, тронул ухо, щеку, зашептал что-то бессвязное… хотелось верить, что нежное, но кажется, скорее смесь мата и междометий. Склонив голову, Вэй Ин подставил затылок, провёл вверх, взъерошив стрижку. Если бы у него были длинные, такие, с которыми он ходил всю школу, то этим движением он бы сейчас перекинул копну набок и вперед, а так… странно, бессмысленно. Но его шеи тут же коснулись губы. Ванцзи целовал, хотя больше вылизывал, словно снимал соль с кожи, вычерчивая скользкие дорожки и иногда прихватывая зубами. Должно было быть больно… но почему-то оказалось удушающе сладко. Вэй Ин полностью отдался этому. Острым покусываниям, влажности языка, движению руки на члене и тому странному сбивчивому ритмичному шороху, что порождался смесью их прерывистого дыхания, шуршанием простыней и задранных одежд. — Поцелуй, — выдохнул он, мгновенно пожалев. Зубы были не чищены и от него наверняка несло, однако додумать про пасту с мятной отдушкой не получилось… Оставленную шею захолодило мокрыми пятнами, и Ванцзи уже склонился к его лицу, навис. Его губы оказались влажными, горячими и солоноватыми. Это Вэй Ин уже знал, помнил, потому что они делали так раньше. Только в этот раз поцелуй не был ни нежным, ни трепетным, ни даже страстным. Он и поцелуем-то был с большой натяжкой. Они скорее касались друг друга раскрытыми ртами, облизывая губы или то, до чего получалось дотянуться. Щеку, язык, стукнулись зубами… — Вэй Ин, — выдохнул Ванцзи. — Сейчас… я сейчас, — Вэй Ин всё быстрее поддавал бёдрами, чувствуя, что безнадежно не успевает за тем, мелькающим и важным, зато всё быстрее догоняет оргазм, — ты… — он сунул руку за спину, неловко путаясь в складках собственных приспущеных штанов и одежды Ванцзи, сбиваясь с ритма и сдавленно матерясь. — Не нужно, — Ванцзи перестал гладить его, остановил движение ладони, судорожно вжимаясь собой сзади и не давая продолжать. Чуть сдвинул пальцы вверх, сминая, прокатывая волной ствол и размазывая большим пальцем выступивший на головке предэякулят, — не обязательно. — Мать-же-е-ешь, — от остроты ощущения Вэй Ин зашёлся хриплым стоном пополам с ругательствами, но завязку зацепил и дёрнул. Та треснула, но разумеется, не поддалась. Только в идиотских фильмах они рвутся так легко! Плотный же, с-сука, материал! Вэй Ин рванул ещё раз, и поняв, что не получится, задвигал ладонью меж их тел, чувствуя крупный член сквозь шелк. — Блядь, — на грани слышимости выдохнул Ванцзи. — Ха-х, что… что это, — Вэй Ин заелозил бёдрами, стараясь снова поймать ритм, — по-слы-ша-лось?! Мм-ха-х… — прерывисто выговорил он, протискиваясь членом в подставленный кулак, — второй… молодой господин… ах бля-я-я… я почти, Лань Чжань… давай… ты тоже, — голос подвёл, сорвался на какой-то жалкий, тонкий стон, — ну?! Ты же хочешь… меня, — он сказал и тут же задохнулся от смысла произнесённых слов, — давай уже свой член! — С ума… сошёл? — хрипло рыкнул Ванцзи, плечу тут же достался болезненный укус. — Нет, ах… пиздец! Не грызи ты! Нет… давай ну… я тебе тоже, — он часто-часто задышал, чувствуя подкатывающий оргазм, — подрочу. Я просто сожму… Да-блядь! Давай уже… потому что я щас… — он заскулил, зажимаясь и не давая ласкать себя, — я же кончу щас, — простонал он, пиная Ванцзи в колено. — Уверен? — Ванцзи спросил и сам же не дал ответить, коротко и глубоко целуя его, впиваясь в рот. — Блянмм-м-м, — оставалось только неразборчиво материться, зажмуриваясь. Можно подумать, Вэй Ин был уверен в идее подрочить ему с утра! Ванцзи чуть отстранился, завозился, тут же сдавленно сцеживая невнятное ругательство. — Затянул, — хрипло выдохнул он и резко рванул. Шёлк откликнулся треском, ещё и ещё раз, после чего зашуршала стаскиваемая одежда. Ванцзи придвинулся снова, чуть сильнее навалился сзади. Твердый член вдавило ровно между ягодиц. Вэй Ин замер. Это должно было… чувствоваться удивительно? Или странно? Или как вообще?! Он отметил только, что скорее горячо и, запустив руку назад, соскользнул по собственной пояснице ниже, нащупывая пальцами головку. — Б…ть, — прохрипел Ванцзи. — Руки холодные? Прости, — Вэй Ин извернулся, неловко поцеловал куда смог попасть, кажется в щеку, соскальзывая и чувствуя шершавость щетины губами, — говори. Как… — Сожми… в кольцо, — головка ткнулась в подушечки пальцев, член задвигался, зажатый ягодицами. — Черт, неудобно, — пробормотал Вэй Ин, чуть отодвигаясь и перекатываясь на спину, разворачиваясь лицом к Ванцзи. Тот нависал, лёжа на боку и приподнявшись на левой руке, — ох-боже… — всё та же белая кожа! Возбуждение Ванцзи читалось разве что по приоткрытым припухшим губам да помутневшему взгляду! Вселенская несправедливость! Сам Вэй Ин чувствовал, что щеки его покраснели, и щетина ещё эта! Шея наверняка пошла стремными пятнами, и губы обветрились. Он немедленно прибрал всё это великолепие в сгиб свободной руки. Шею тронул почти неощутимый поцелуй. Кожу согрело выдохом. — Не нужно. Красивый, — Ванцзи снова начал ласкать его, но теперь по-другому. Нежно обвёл головку пальцами, прошёлся под ней, оглаживая ствол, размазывая смазку по всей длине и заканчивая путь тем, что плотно упёр навершие в скругленную ладонь и начал осторожно потирать. Вэй Ин раскрылся, только глаза оставил зажмуренными… Он чуть расслабился, разводя ноги шире и сгибая левую в колене, — очень красивый. Всегда, — поцелуем тронуло грудь, влажное касание встревожило сосок, — сейчас особенно. — Сожмёшь меня снова? — попросил Вэй Ин, ответным жестом плотнее смыкая пальцы на члене. Он начал набирать темп, двигая рукой, пытаясь понять, как именно предпочитает Ванцзи. Быстрее? Сильнее? Или это слишком? Он притормозил, прошёлся пальцами под бугром, потёр уздечку, пробрался выше, смазывая каплю, растирая ее по поверхности горячей головки. Ванцзи несколько раз поддал бедрами, зашипев на вдохе. — Больно? Щас, — Вэй Ин коротко облизал пальцы, стараясь смочить в слюне. На языке тут же возник странный привкус, — ох… ты соленый. Никогда не пробовал чужую сперму на вкус, — прошептал он, облизывая всю ладонь и возвращая её на член, — его движение обернулось коротким гортанным стоном куда-то в шею. Пальцы заскользили лучше. От этого дыхание Ванцзи скатилось в тихий хрип, еле слышный на быстрых выдохах. Этот странный звук неожиданно словно ударил под солнечное сплетение, вбросил тело в невесомость на краткий миг, обжег тем, что весь состоял из полыхающей страсти… — давай, чёрт… подрочи мне тоже, Лань Чжань… — взмолился Вэй Ин, — …хочу, хочу ещё… — Молчи! — Ванцзи уткнулся в его плечо, кажется, задержал вдох, с силой вбиваясь в кулак несколькими короткими толчками, и замер, переводя сбившееся дыхание. — Ха-х… Хочу ещё… твою руку на своём члене, — бездумно зашептал Вэй Ин, ритмично водя рукой по стволу, зажимая навершие пальцами и выдаивая каплю, — такой горячий, такой гладкий… тебе нравится? Тебе нравится, как я тебя трогаю? — он явно нёс какую-то херню. Ванцзи вздрагивал от ласк и от слов, целовал жарко, почти незаметными движениями терся всем собой об него… снова целовал и, взяв его плоть в кулак, мял пальцами. Кончить так получилось бы вряд ли, но Вэй Ина распаляло от всего этого ещё сильнее. Голова ехала, в ослепших глазах плыло, — мне нравится, так нравится, Лань Чжань… — он поднёс к губам ладонь, которой дрочил только что, втянул пальцы в рот, облизывая снова, — давай… Чжань… — он положил левую поверх руки на собственном члене, правую на бьющий пульсом, и кажется, готовый вот-вот излиться член Ванцзи, — хочешь, вместе? — он задвигал быстро, обеими, уперевшись пятками в постель и несдержанно поддавая бедрами вверх. — Да блядь… — простонал Ванцзи, впиваясь в его губы, глубоко и коротко вылизывая рот, — сожми! Сильно! Они сорвались в какой-то ломаный ритм, трахая ладони друг друга. Серия судорожных движений сменялась несколькими плавными и легкими, нежными. Потом снова, оглушительно быстро. Так, что оставалось только глотать выдохи друг друга. Они не целовались, только касались губами, дыша взахлёб, почти рот-в-рот. В поплывшей голове Вэй Ина крутилась мысль о том, что если он не кончит вот прямо сейчас, его очумевшее сердце не выдержит и захлебнётся кровью в собственной грудной клетке… — Не могу… больше, — Вэй Ин распахнул глаза, помутневшим взглядом цепляясь за обрывки картинки. Ванцзи с застывшими, стеклянными глазами, абсолютно черными зрачками, словно сама Тьма сейчас захватила власть над ними, подчинила, наполнила, залила... Прядь его волос, прилипшая к потному лбу… — Лань Чжань… — задушенно простонал он, — мне кажется, меня сейчас разорвёт… Пожалуйста… — Ты сказал, — выдохнул Ванцзи, — вместе… Нет… я хочу видеть. — Тогда… поцелуй меня, — Вэй Ин выгнулся, чувствуя, что на грани. Он закинул руки вверх, подставляясь ласкам и хватаясь за потную шею, — поцелуй… — прошептал он, — и дай мне кончить… — Оргазм накрывал, подкатывал, как волна цунами. Маленькая, если заметить ее от горизонта, но неизбежная. Она подняла волоски на теле, осушила и припечатала потек слюны на губе, заставила вдохнуть резко и замереть. Яйца поджались и член запульсировал горячим. Вэй Ин напрягся, чувствуя, как бесконечным импульсом окатывает от члена до макушки и поджавшихся пальцев. Говорить на вдохе было уже невозможно, выдохнуть тоже, — бля…дь, — безголосо выдавил он, чувствуя, как выстреливает несколькими короткими толчками, льёт и льёт горячим, вероятно, пачкая сжимающую его ладонь. По животу тоже потекло, тепло, влажно, — пиздец… — он обмяк, чувствуя как шею опаляет укусом. Ванцзи всё ещё содрогался рядом, додрачивая себе, и Вэй Ин просто подставил ему ладонь, дал в неё упереться. Несколько резких движений, короткий полувыдох-полустон, и по пальцам потекла сперма. Какое-то время Вэй Ин так и лежал, онемевший от пережитого, расслабленный, бездумный… с вытянутой перепачканной рукой, чувствуя, как опадает собственный член и теряет напряжение другой, потом потянул на себя край одеяла, вытирая ладонь и прикрывая пятна спермы на своём животе. Постельное беречь было уже бессмысленно… — Знаешь… — Мгм? — Ванцзи лежал рядом, всё ещё неровно дыша, но делая героическую попытку помочь с одеялом. — Это были самые странные утренние «пять минут» в моей жизни…