Обратная сторона Луны

Дальний берег терялся в зыбком воздухе, напитанном испарениями, но Вэй Ин видел его. Видел удивительно четко, словно до этого смотрел через пыльное, мутное стекло, и только сейчас его будто тряпочкой протерли… Они приехали сюда четверть часа назад, миновав посты дорожно-постовой и барьер. Насколько Вэй Ин понял, этот был устроен иначе, так как не имел целью закрывать орден. Только охотничьи угодья. Здесь не было двойного контура, стационарных павильонов дозорных или регулярных обходов периметра. Как пояснил Ванцзи, неразумный расход ресурсов и привлечение излишнего внимания. Охоты в заливе проводились не то чтобы часто, да и близость ГЭС позволяла закрывать зону под предлогом неблагоприятной ситуации. Вэй Ин с таким подходом был согласен полностью. Стоит повесить табличку «Внимание. Проход закрыт», как где-то рядом выстраивается очередь из тех, кто жаждет выяснить, почему это тут не пускают полюбоваться видами всех желающих?! Обыватели на охоту допускались. Например, партийное руководство, но… Пересечь барьер они могли только в сопровождении опытного заклинателя и при наличии пропусков. Впрочем, пропуск требовался любому участнику. Если в Гусу Лань Вэй Ину выдали нефритовый жетон, то тут он стал обладателем колокольчика. Почти такие же болтались на поясах каждого адепта ордена Цзян, однако этот был новеньким и блестящим, и его полированные бока украшала изящная чеканка, линии которой складывались в плавные обводы лотосовых лепестков. А еще он звенел и этим отличался от прочих. Прикрепив его к поясу, Вэй Ин почувствовал себя несколько странно. Словно он бодливая корова, и ему повязали колокол, чисто чтобы заранее услышать приближение… До точки, обозначенной навигатором, оставалось чуть меньше километра, когда прибор мерзко запищал и начал старательно отрисовывать сплошную голубизну. Карта упорно полагала, что они переквалифицировались в подводную лодку и бороздят воды залива в нескольких десятках метров от берега. Ванцзи попросил остановить. — Скоро на месте будем. Не дотерпишь? — выгнул бровь Вэй Ин. — С такими зарослями барбариса орден мог вообще не заморачиваться с барьером, — вдоль обочины тянулись буйные путаные колючки высотой метра под два. — Серьезно… живые тут не ходят. Видел?! Ты видел эту ветку?! — хлесткий удар пришёлся на зеркало и водительскую дверь. — И это барбарис?! Тот самый, из которого варенья и соленья?! Да на этом колючки с палец длиной! — Нужно осмотреться. — Какое «осмотреться», Лань Чжань?! Стена сплошняком! Нас этими кинжалами в клеточку располосует. Что за разновидность такая?! Может, мутация? Нет, ты прикинь наш видок?! «Они мужественно сражались со стаей диких котов и выжили», — процитировал он воображаемый заголовок. — Впрочем, это ненадолго. Мадам Юй и так была не в восторге от моего внешнего вида за завтраком, но тут она меня реально добьёт и скажет, что из милосердия. — Здесь. Тормози, — едва дождавшись паузы, заметил Ванцзи, — тропа. — Это ты сейчас… усмехнулся?! — покосился на него Вэй Ин, сворачивая на обочину там, где плотная стена образовывала едва заметную брешь. — Точняк, тропка… На всех ходах пронеслись бы и не заметили. Хорошо знаешь здешние места? — Давно не был. Они вышли из машины. К некоторому удивлению, прежде чем нырнуть в заросли и пойти по тропе, обещавшей небольшой подъем на местную доминирующую высоту, Ванцзи вынул из багажника гуцинь. Громоздкий чехол был оставлен в машине, извлечённый же из него инструмент завернут в тонкий шелк и отправлен за спину. Матерчатый чехол крепился лямками и дополнительно затягивался шнурами. Ванцзи пошёл первым, придержал ветви, открывая не слишком высокий, но достаточный лаз. По факту ощетинившаяся колючками стена оказалась не широкой и росла в основном вдоль дороги, что говорило в пользу ее рукотворности. Поднявшись по склону и обернувшись, Вэй Ин увидел зелёную ленту, окаймляющую дорожное полотно округлым бордюром, с такого удаления выглядящим вполне дружелюбно и даже симпатично. Интересно, к созданию этого шедевра растениеводства тоже приложил руку господин Цзинь Гуанъяо? Господин дружелюбный и даже симпатичный. Подъем от дороги занял минут десять и однозначно стоил потраченных усилий хотя бы ради потрясающего вида. Ущелье Саньмынься представало здесь во всей своей красе, со сложным рельефом скал, бездонностью вод, деревьями и прочим. Если бы Вэй Ин был одарён даром складывать слова чуть более внятно, он написал бы стих. Возможно, даже поэму. Поэму в стихах… Но слова не шли, казались нелепыми перед величественностью открывшегося простора, и он стоял молча, позволяя влажному свежему ветру трепать свою челку и лезть под слои шелковых воротников, трогая призрачными дланями вчерашние воспоминания, проступавшие пятнами на коже. Ванцзи снял инструмент, развернул чехол, превращая его в небольшое покрывало, сел. Он тронул струны, сначала совсем легко. Музыка не нарушила гармонии, а напротив, дополнила собой, словно бы упорядочивая вибрацией струн шелест трав и шёпот далеких волн, сплетая из них мелодию этой вершины. — Сыграй со мной, — попросил Ванцзи, на мгновенье накрывая струны ладонью и начиная мелодию заново. Вэй Ин кивнул, сел рядом. Мелодия была простой… Он вынул флейту, приложил к губам и пробежался пальцами по ее резному телу. Чэньцин откликнулась, охотно подхватила звук, соединила с гуцинем свой чистый, искрящийся голос. Они были словно птичий свист и звук ветра, запутавшегося в тростнике… Такие разные, но удивительным образом вторящие друг другу, словно… Словно они уже играли дуэтом долгое время. Когда мелодия затихла, Ванцзи отложил инструмент, взял Вэй Ина за руку и, погладив, один за другим распрямил его пальцы, после чего внезапно и очень сильно сжал кончик безымянного пальца. Вэй Ин даже возмутиться не успел, только зашипеть. — Смотри. Смотри вперед, — Ванцзи задрал рукав выше, освобождая его запястье и пробегая по нему пальцами, нажимая, проглаживая, вдавливая. Та же участь постигла вторую ладонь. — Ты мог сказать заранее. Предупредить… нет? — без особой надежды на успех напомнил Вэй Ин. — Охота ночная, — Ванцзи поднялся и пересел ему за спину. — О, спасибо, что напомнил, но я провалами в памяти пока не страдаю. То есть, не настолько… — Гуаньчун, дачжуй, — коснувшись запястий, заклинатель перетек ладонями к плечам и шее, пробрался под воротник. — Точки стимулируют циркуляцию ци в канале ду. — А если по-китайски? — Вэй Ин зашипел, сдерживая вскрик. Давление под ключицы было болезненным. — Пять выдохов, пять вдохов и задержи, — Ванцзи проигнорировал его вопрос. — Сейчас?! Лань Чжань, не думаешь, что в публичных местах это перебор? Может… хотя бы до машины?.. — Один цикл. Не дыши так долго, как сможешь, — его голос был столь серьёзен, что оставалось только подчиниться. Вэй Ин резко выдохнул, начал цикл. Как только он перешел к заключительной части и задышал совсем легковесно, спину словно прожгло. Если бы не расслабленность, не позволившая телу среагировать немедленно, Усянь скорее всего вскрикнул бы, отстранился. Но в следующее же мгновение жжение сменилось приятным, ровным жаром, растекающимся по позвоночнику. Ванцзи тут же обхватил его голову ладонями, вдавливая точки на лбу, под глазами, у крыльев носа, на подбородке. — Все, — было не понятно, кому предназначалось это короткое слово. Вэй Ину, перед глазами которого рвануло кристальной синевой небес, ослепительным изумрудом зелени, до рези яркими бликами водных гребней, или же самому Ванцзи. Он задышал тяжелее обычного, уткнулся в плечо. — Воу… — на том берегу крохотная птичка села на покачивающуюся ветку. На перьях ее крыльев играло золото бликов. В ее клюве трепетала крыльями стрекоза… — это отвал башки, Лань Чжань, — ошеломлённо прошептал Вэй Ин. — Мгм. — Это… это что?! — Руки, — Ванцзи взял его запястья, вжал пальцы снова. Под кожей неприятно затянуло. — Хватит до полуночи, — он прижал пальцы к точке пульса, — боль? Тошнота? Головокружение? Резь в глазах? — Нет! Вообще нет! Госсподи… оно все такое цветное, что возможно, меня действительно немного тошнит! Радугой… Шутка! Боже, не воспринимай все, что я несу, серьезно! — возбужденно затараторил Вэй Ин, чувствуя, как Ванцзи тут же принялся ощупывать его руку снова. — А навсегда так нельзя?! В нашем тире я бы сейчас порвал всех на лоскуты! — Нельзя. Нервная система должна восстанавливаться, — Ванцзи переполз обратно, сел рядом. — Смотри… — О-о-ох, — поражено протянул Вэй Ин, — ох, Лань Чжань… — Что? — тот снова встревожился. — Тошнота?! — Ты просто пиздецки… просто… невъебически красивый. Твои глаза, — Вэй Ин уставился на его лицо не мигая. Только расширившиеся зрачки подрагивали, когда он переводил взгляд с одного глаза на другой. — Твои глаза… Ох, Лань Чжань, — он наконец сморгнул, досмотревшись до навернувшихся слез. — Вэй Ин тоже, — рдея ушами, прошептал Ванцзи, — тоже очень красивый. Наверняка это безответственно. Безрассудно. Бестолково и нерационально. Сидеть на вершине холма, подставившего свою вершину ветрам, и вместо того, чтобы потратить запас времени на оценку расклада грядущих действий на местности, целоваться. Вэй Ину плевать. И если острота зрения спадёт к полуночи, превращая очередную золушку в тыкву, плевать тоже. Он собирался хранить глаза Ванцзи такими в своей памяти вечно. Или до момента, пока тело его не рассыпется прахом, разносимым ветром. Янтарь? О… нет. Этого слова было недостаточно. Светло-карие глаза, пронизанные солнцем, были словно живое пламя, пойманное в хрусталь. Пламя, плескавшееся, бившее о стенки хрупкого, невидимого стекла тонкими лучевидными языками. В его зареве тонули мелкие крапинки… Словно радужку, в отличие от безупречной светлой кожи, обсыпало-таки веснушками. В зрачках Вэй Ин видел отражение самого себя, и сердце его глупое сбилось с ритма. Ванцзи прав. Он переборщил. Головокружение. Тошнота. Резь в глазах, до боли, до мутной слезной пелены… Переборщил с собой. Они безнадёжно отвлеклись. Вэй Ин не мог насмотреться, прекратить целовать не мог тоже. Ванцзи не смог вспомнить ни одного слова на «б», позволял рассматривать себя, хотя чуть хмурился и прикусывал губы. Смущался… и целовал в ответ. Ущелье, в конце концов, осмотреть тоже удалось, хотя времени на это ушло раза в три больше необходимого. Теперь Вэй Ин мог чётче видеть границу загона, обозначенную высокими чёрными шестами. Он было принял их за пляжные зонты, которые по окончании сезона сложить сложили, но убрать не удосужились, однако стояли они странно — через равные расстояния, и зачастую в местах, вовсе для отдыха не пригодных. — Там на палках тряпки какие-то, — Вэй Ин накрыл глаза козырьком ладони. — Чёрные. Погоди… мне кажется, я знаю часть, — он всмотрелся в линии, выведенные пурпуром, — черт, ветром опять завернуло, но это же талисманы? — Почти. Флаги. Привлекают гулей в залив. Загонщики снимут вечером, — пояснил Ванцзи. — Но сначала раскроют те, — он указал на россыпь небольших лодочек внизу, у пристани. Часть из них была снабжена похожими палками, однако в отличие от тех, что стояли вдоль берега, эти были пусты. — Уйдут к перешейку. Перекроют выход. Открытие знаменует начало охоты. — И где же наше место на этом празднике жизни? — прищурился Вэй Ин, всматриваясь в направлении узкого перешейка. Детали просматривались удивительно чётко. Он видел и росчерки флагов на дальней оконечности противоположного берега, и крохотные еле ползущие сиреневые точки — заклинателей, спускающихся по узкой горной тропе вниз, к самой воде, и даже ухватил чернильную кляксу, зыбко маячившую у самого перешейка, но не сплывавшую вниз по реке, несмотря на течение. — Там, — Ванцзи снова кивнул в сторону ближайших лодок, — идём. — Лань Чжань, — когда они уже спускались вниз к оставленной машине, Вэй Ин озадачился внезапным вопросом, — а ты меня видел? Я имею в виду, этим вашим ночным зрением? — Нет. Вечером. — Оу… ну да, — кивнул он, — это разумно. Надо сказать, щетину видно раз в сто лучше, и вообще… Шея вообще жуть, — он тронул край ворота, натягивая выше. — Это не так. Вэй Ин очень красивый, — Ванцзи снял гуцинь, уложил на заднее сиденье. — Тогда почему не сейчас? — Тогда… — перед тем как открыть перед ним пассажирскую дверь, Ванцзи обнял его за талию, — мы никуда не доедем, — и он прижал его так, что сомнений не осталось. Никуда не доедут. Продолжение дороги нырнуло вниз петлей, потом ещё одной, постепенно снижаясь и выводя к обширной грунтовой площадке. Родители все-таки приехали раньше. Их машина стояла в ряду легковых. Автобуса пока не было. — В порядке? Глаза. Привык? — Ванцзи припарковался, но из машины пока не вышел. — Вроде как. Запястья сильно ноют, — чуть поморщился Вэй Ин, — нормально? — Мгм. Чужая ци. Моя. Печати держат. — Серьезно?! — Вэй Ин с сомнением уставился на собственные запястья, потом тронул грудь, словно так можно было почувствовать ее течение. — Мгм. Когда хлынет инь, они не удержат. — Не понял. Это ты сейчас заранее пугаешь, чтобы у меня тормоза не сорвало? Не переживай. Я буду примерным. Очень хорошим. Буду стоять и с пристани взирать, как моя семья показательно крошит нечисть в этом огороженном колышками тазу, — усмехнулся Вэй Ин. — Могу даже поаплодировать, если это предусмотрено регламентом. Я молодец? — Мгм, ты молодец, — кивнул Ванцзи. — Я не пугаю. Предупреждаю. Ты потеряешь зрение при атаке. Кратковременно. Не бойся. — Оу… — Ты хочешь быть охотником. — Отрадно то, что это не вопрос. Да. Вэй Ин хотел бы. Не чувствовать себя балластом, или вот им. Декоративно звенящим колокольчиком, заткнутым за заклинательский пояс достопочтенного Ханьгуан-цзюня, как все здесь называли Ванцзи. — Когда лодки уйдут, выставим, — на торпеду легло небольшое чёрное полотно, испещрённое символами. — У загонщиков много. Мы поставим один. Привлечём слабого. — Лань Чжань, ты!.. — Вэй Ин не нашел слов, просто порывисто обнял за шею. — Просто… черт возьми! — Мгм, — Ванцзи легонько похлопал его ладонью по руке. — Тебе нужно учиться. — Учиться, — поднял голову Вэй Ин, — я нихера не помню. Мы же толком и не повторяли! — внезапно спохватился он. — Весь музон из головы вылетел. Помню только из Рамштайна что-то… Но у меня есть талисманы. О! Погоди-ка! Я, — он чуть не задохнулся от узнавания, — я его знаю! Не полностью, но вот эта комбинация! — он указал на несколько пересекающихся линий, выведенных на флаге, выложенном на торпеду. — Дальше уже не так, но начало одинаковое, — он вынул один из собственных талисманов, — вот! — Мгм, — подтвердил его догадку Ванцзи. — Письмена Старейшины Илин. Флаг, привлекающий Тьму. Талисман, отталкивающий ее. — Знаешь его? — Вэй Ин сложил бумажку и подпихнул обратно. — Мгм. Все знают. Основатель иного пути совершенствования. — Есть шансы познакомиться? — Относительно. Он легенда. Жил давно. Очень. Но остались талисманы, флаги, компасы. — А иной путь… это какой?! — прищурился Вэй Ин. — Тропа инь. Темная, — произнёс Ванцзи. — Считается, для этого не нужно ядро. — И ты говоришь об этом только сейчас?! Поверить не могу! — воодушевился Вэй Ин. — Давай с этого места максимально подробно, только выйдем, а то автобус подъезжает, и телохранительницы мадам Юй вон как напряглись. Темный! Ха-хаха, — расхохотался он, — меня устраивает! Светлых и так сейчас будет полная парковка! — он распахнул дверь, но Ванцзи поймал его за рукав, не давая выйти. — Вэй Ин! Стой. Он запрещён. Нет… — заклинатель тут же затряс головой, противореча сам себе. — Не запрещён, но закрыт. Не обучают, не упоминают. Это канон, понимаешь? — То есть, секунду… — Вэй Ин попытался осмыслить произнесенное и снова захлопнул дверь. Он потёр лоб, потом сложил пальцы замком, размял. — Хочешь сказать, ордена используют стафф того мужика, который прошарил в инь, но при этом закрывают глаза на сам первоисточник?! Охеренно. Это слишком, — ошарашенно пробормотал он. — Я действительно только что решил, что вот оно… Та нить, что выведет меня из этой гребаной норы, сделает меня… нас… равными. С тобой… Пусть темный, но если это мой, то почему нет?! — зашептал он. — Я же вижу ее, Лань Чжань. Я знаю ее, чувствую, что могу контролировать. Я же могу… быть заклинателем? Но какой-то всратый канон, ебись оно конем… И законы, да? Ну конечно! И наверняка Совет. Начинаю ненавидеть это слово, хотя слова тут вообще никаким боком не виноваты! — Слова важны, — тяжело вздохнул Ванцзи, останавливая его сбивчивую речь, — я должен сказать. Будь осторожен, Вэй Ин. — И все?! Разве ты не должен запретить? Или я не знаю… куда-то сообщить?! — Только это, — заклинатель взял его за руку. В запястье забило горячим всплеском, словно влитая и запечатанная энергия стремилась вернуться, слиться со своим источником. — Нет. Еще. Научить иному пути не могу. Но ты волен решать, пробовать или нет. Следовать или нет. И… я буду рядом. Всегда.