Обратная сторона Луны

Вызволение редкой птицы Вэй Ин взял на себя. Ванцзи бодрился все время, пока они присутствовали при задержании опасного мошенника местными бравыми представителями правопорядка, но поняв, что по закону петух принадлежит хозяину фермы, заметно сник. Господин Пак, к слову, пытался сговориться и с полицией, тряс оформленными по всем законам документами и иностранным гражданством и даже попробовал было обвинить Ванцзи в попытке кражи петуха. Местные несколько растерялись, но тут за дело взялся Сун Лань. Долгие бумажные разборки никак не вписывались в его планы на немедленное возвращение в Шанхай. Он отснял все предоставленные документы, закинул их в рабочий чат. Вэй Ин же для придания ускорения работе дополнительно набрал Хуайсана. Тот отзвонился через час, с недовольным ворчанием, сводящимся по смыслу к поэтичному выражению «разуйте уже глаза». В подробном описании имущества, принадлежащего ферме, было перечислено все, включая белых кур породы «леггорн», однако в этом пункте стояла некая отсылка «к примечаниям и дополнениям». Их господин Пак отчего-то предъявил с большой неохотой. На дополнительном же листе значилась приписка: «белый дикий альбинос вида кустарниковый банкивский с отличительной чертой в виде желтого пятна на гребне является обитателем земель заповедника Усяншань». Эти же примечания давали основание местному заповеднику попытаться отсудить земли фермы в случае их нецелевого использования. Провозились, конечно, дольше, чем рассчитывали. В самом конце пришлось еще и думать, как везти петуха. В итоге, когда они кое-как обустроили его в лотке на заднем сиденье внедорожника, Вэй Ин заметил и покрасневшие уголки глаз, и чуть припухшие веки Ванцзи. — Садись на пассажирское, я поведу. — Я в порядке. — Безусловно, — кивнул Вэй Ин, — поэтому, пока едем, переселенец на тебе. Путь сюда я видел, навигатор исправен, так что блудить тут негде. Или ты мне свою тачку не доверяешь? — прищурился он. — Доверяю. — Тогда по машинам! — скомандовал он. — Чэн, мы выехали с поляны, едем в Сучжоу. Я ухо сниму? Если что, на громкой связи. — Принято. Мы за вами. — Как ты в целом? — Устал, как сволочь, — пожаловался Цзян Чэн, — это вы там на природах, а я тут всю жопу отсидел. В следующий раз я на наружке, и вообще, что за провальный выбор дела?! Если бы не этот петух ваш… — Ты умеешь летать на мече?! — удивился Вэй Ин, игнорируя возмущение в голосе брата. — Мне показалось, или я слышу необоснованное сомнение? Чтоб ты знал, у меня налёта больше тридцати часов, но я скромный! Встречный вопрос, когда ты понял? Те пятна у ангара? — Почти. Когда курицу с лапшой ели. — В той забегаловке?! — удивился Цзян Чэн. — Там же зачетная жрачка, и ни следа химической дряни. — В том-то и дело, но хозяйка особо расписала, что куры свои, яйца свежесобранные и вот это всё… Ну сам посуди, какой смысл, если под боком есть хозяйство? Ладно, допустим, она просто жадная и решила выращивать курей чисто для экономии, что, кстати, не слишком расчетливо при нерегулярном туристическом потоке, да и зелень-то она брала в Фуцзябянь, а её выращивать проще, чем кур. Ну и потом фотки ваши прилетели. — Мы же почти ничего не смогли там осмотреть. — Чистая правда, однако грязища! — Да, и вонь стояла преизрядная. Когда мы с тобой по малолетству тырили яйца, ничего такого не было. Опилки разве что. — Воровство противозаконно, — нахмурился молчавший до этого Ванцзи. — Мы не воровали, — смущённо улыбнулся Вэй Ин. — Ага, просто брали без спроса, но курятник был собственный, так что технически это не кража, — заржал Чэн, — хотя Цзиньчжу была в корне не согласна. Добытые в бою яйца гораздо вкуснее, особенно если жрать их после ночного купания! — Да ты гурман! — воспоминания далекого детства породили в груди ощущение тепла, и не переставая улыбаться, Усянь коротко глянул в сторону Ванцзи. — Мы с тобой как-нибудь тоже сходим, м? — тише добавил он. — Купаться под звёздами, валяться у костра, лопать лотосовые семки и печь яйца в золе, хочешь? — Яйца красть не буду. — А купаться голышом? — Если я сейчас заблюю руль, знай, что это ваша вина! Не-не, спокойно…. меня не тошнит, — поспешно добавил Цзян Чэн. — Бля, Сун Лань же тока задремал. Ладно, отсутствие скорлупы на поляне меня тоже напрягло. Чтобы поселковые шалопаи да не влезли на местный курятник?! Значит, либо охрана… — …либо яйца, либо и то и другое — полное дерьмо. — Да-да, логично. — Ну а потом как-то по мелочи набралось. Курятник маленький, но коробок полный склад, ко всему, там не было ни следа… — он чуть было не сболтнул «Тьмы», но вовремя удержался, — подозрительной активности, да же? — Вэй Ин погладил руку Ванцзи. Тихое «мгм» прозвучало как подтверждение слов, одновременно убеждая и в верности наблюдений. Ванцзи устал… Всё же они с Цзян Чэном куда больше свыклись со сбитым графиком, да и в начале поездки ему самому удалось подремать. — Плед под сиденьем, — шепнул он. — Вы с нами до Сучжоу? — Да, я в гостиничку, Сун Лань потом такси возьмёт, в Шанхай хочет метнуться по-быстрому. Предлагаю завтра отдохнуть и потом взять следующий эпизод. С вас обоих посты с трофейным петухом в соцсетях. — Замётано, бро. Цзян Чэн отключился, и Вэй Ин, чтобы не кваситься в тишине, поймал какое-то рандомное авторадио и под негромкое бурчание диктора и приглушенное завывание попсы невольно вспомнил другие ночи, в которые он точно так же крутил баранку. Он возвращался домой из поездок много раз. Иногда удовлетворённый успехом, иногда злой оттого, что очередное дело разваливалось или не удавалось собрать все концы воедино, но ещё никогда он не чувствовал себя таким… умиротворенным. Рядом спал Ванцзи. Дышал размеренно, спокойно, чуть откинув голову в его сторону, как если бы смотрел вот только что и просто моргнул так надолго. На самом деле, если бы не маячившая мысль о сталкере, Вэй Ин с удовольствием свернул бы в ближайший мотель, или даже приткнувшись на паркинге и откинув спинку, заснул рядом, потому что странным образом «домой» чувствовалось не где-то там, впереди, не в старом сыхэюане Сучжоу и даже не в собственной шанхайской квартире, а прямо здесь, в салоне внедорожника. На полпути он свернул на заправку, шепнув «спи ещё» чутко дремавшему и тут же заморгавшему было Ванцзи и послав короткое сообщение «кофе?» в чат. Чёрный минивэн свернул на пустынную площадку чуть позже, и из него вылез взлохмаченный, но вполне бодрый Цзян Чэн. Они хлебнули отвратительной кислой бурды из автомата, перекидываясь короткими, по большей части не слишком осмысленными фразами. — Устал, пиздец. — Ммм. — И дело… Полный пиздец. Нет, на быстрые подвижки по сталкеру я и не рассчитывал, но как мы петуха докладывать будем?! Дафэйцзи, вашу мать. Шоколадку хо? Только она растаяла в кармане, блядь… — Давай, — Вэй Ин закинулся быстрыми углеводами, заливая растворимой кислятиной. — Слушай, а ты свадьбу сеструни помнишь? — А что, ты уже на ароматную жареную петушатину губу раскатал? Хотя традиции... — Сдурел? Лань Чжань сказал, что это раритетная кура, хотя не скажу, что такая мысль в голову не приходила. В салоне пахнет, как в ресторане, — усмехнулся Вэй Ин. — Но я не про то. Не помнишь, он на свадьбе был? — С чего такие вопросы в четыре утра? Уже прикидываешь список гостей?! Думаю, вне зависимости от остальных, его присутствие даже не обсуждается, — скривился Чэн. — Твоё, кстати, тоже, — толкнул его Вэй Ин. — Да иди ты! Хорошо хоть, официально позориться не придётся. С другой стороны, расходов вдвое меньше — тоже польза. — Почему это? — Да потому что брак с мужиком у нас ещё не легализовали, Вэй-идиотский-Усянь. Вот Мяньмянь же нормальная была девушка, прямо хватай и беги! Нет, надо этого мудилу выбрать… — Да не ори ты! Если она тебе так нравится, полный вперёд! — Не, бро, я умру холостым, — ночь, видимо, настраивала его на философский лад. — Кстати, не факт, что Гусу вообще захотят пафосную церемонию. Будешь ещё? Только в фольге держи, а то потом руль уляпаешь, — Цзян Чэн разделил остаток шоколада пополам. — Гусуланьская кухня, конечно, полный ахуй, но зато и банкет только раз отсидеть придётся. Глядишь, и жених твой не уснёт. — Павлин, конечно, выступил, — кивнул Вэй Ин, жуя сладкую массу, — Яньли его ещё и защищала, типа, это от усердия и старания. — Да нихуя! Просто этому придурку нужно было больше доверять сестре, — буркнул Цзян Чэн, — и не пытаться проконтролировать всё от меню до цвета скатертей. Золотых, блядь! Чуть не разорвали помолвку перед этим сраным банкетом… хотя всё с самого начала шло через жопу. Даже странно, что сейчас настолько спокойно. — Хм, а разве помолвка была до торжества? — задумчиво протянул Вэй Ин, сминая пустую обертку и прицельно закидывая её в мусорку. — Ну… гхм, — Чэн слегка откашлялся, выдавая редкое смущение, — как бы, да. Но вообще, это называлось типа договоренность. Мать же дружит со своей… Как вообще называется свекровь по отношению к теще? — Вэй Ин пожал плечами. — Официально они огласили о будущем браке на сходке орденов. — Вообще не помню такую… — Так заклинательская тусовка была, — Цзян Чэн хрустнул пустым стаканом, — ей там мужа по-быстрому и подогнали. Стоят, трут подробности, короче, хлопают меня по спине... я вроде обязан бы кивать и кланяться, и вообще достойно представлять будущее клана. — А ты? — А что я?! Челюсть с пола едва подобрал. Смотрю на Яньли — она сама как пыльным мешком огретая, озирается, толком понять не может, кто из присутствующих её жених. Меня тогда всё это выбесило в край. К тому же, ну только что в универ поступила! Средневековье какое-то! Ну я тихонько в уголке павлина ряженого зажал и высказал всё, что думал. Жалко, тебя не было, вдвоём мы бы ещё нагляднее показали силу братских чувств. — Факт. В универ поступила… Две тысячи девятый получается? Нам что, по шестнадцать было?! — Вроде… — Цзян Чэн поморщился, — блядь. Вообще не стоило это трепать. Как вспомню — с души воротит. — Получается… на самом деле помолвку Яньли я пропустил. — Да фактически не помолвка и была. Сначала я выступил — после драки-то мать меня под конвоем… под присмотром Иньчжу домой отослала. Потом ты тоже молодцом. — А я-то что?! — Лодку стырил, не помнишь, что ли? Да ещё и придумал купаться в холодину, идиотина. — А… ангина, — рассеянно кивнул Вэй Ин. — Скорая, больничка, все дела. — Ага, отступные лодочнику, угроза суда, месяц без кино и домино… Так что мы по-любому тогда оба отличились, бро, — Цзян Чэн похлопал его по плечу. — Насчёт разделения этого заклинательского… не переживай ты. Потом всё равно была нормальная церемония с кольцами, и вот на ней ты точно был. Свадьба вторая тоже, кстати, была круче… Ну что, размялись-попиздели, по машинам? И, кстати, — добавил он, — если ты всё-таки думаешь, что что-то пропустил, черкани Яньли. После всей этой сантабарбары у неё куча фоток осталась. Братья Лань на сходке орденов наверняка были, наследники и всё такое, хотя я бы не расстроился от отсутствия покер-фэйса пассажира твоего. — Да-да… обязательно напишу. Вэй Ин влез в машину, пристегнулся, двигаясь словно на автопилоте. Последние слова Цзян Чэна долетели до сознания так тускло, словно пробивались сквозь слой ваты. Ангина. Конечно, он помнил. Разумеется... Как он мог забыть тот единственный раз, когда перекупался, и его, горящего лихорадкой и в беспамятстве лежащего на дне лодки, обнаружил сторож? Правда, всё это он узнал уже потом, от мадам Юй — и то, что без разрешения позаимствовал плавсредство на пристани, и то, что дяде пришлось улаживать его очередную выходку. Он пришёл в себя в больничной палате, и вот её до сих пор помнил достаточно четко. Выкрашенные светло-зелёным стены, врачебные обходы, Чэн-Чэна, который названивал по три раза на дню и плевался, что порядки в больничках идиотские, и несовершеннолетних, видите ли, не пускают. Яньли тоже звонила, плакала, сморкаясь в трубку. До палаты четко запечатлелся только вечер, когда дядя, мадам, Яньли и Чэн собирались в трехдневную поездку на дамбу. Типичные выходные, разве что дольше на день… Вэй Ина туда никогда не брали, потому что это же Чэн должен был пойти по стопам родителей, Усяня же привлекала стезя полицейского. Тайны, интриги, расследования. Дальше как отрезало. Зачем поперся на пристань... Купаться? Сомнительно. Он бы пошёл на дикий пляж — песок, да и к дому ближе. На дамбу? Зачем тогда лодка? На ГЭС нужно было ехать автобусом, с воды же можно было только издали посмотреть, но не в ночи же?! И главное, какая, к демонам, ангина — у него даже горло тогда не болело. Первое время, правда, он не мог говорить, болела голова и трясло лихорадкой, но ежедневные уколы в зад и полезные капельницы за пару недель поставили его на ноги. Инфекция, несмотря на тяжесть течения, прошла без последствий. Всё, что осталось — запись в детской истории болезни. — Ладно, допустим, я был просто малолетним долбоебом, — негромко проговорил Вэй Ин, выворачивая на развязку, ведущую к центру Сучжоу. В конце концов, это было довольно частым объяснением целого ряда поступков. Однако, сколь бы ни привычной была формулировка, мысли крутились и крутились в голове. Они чуть приглушились суетой момента — Ванцзи окончательно встрепенулся, едва они въехали в центр и стали чаще останавливаться на светофорах, потом петух решил, что машина чудесное место для его «кукареку», в дополнение к этому уже в гостинице Усянь забыл место парковки и намотал пару ненужных кругов… Однако когда они оказались дома, мелкие несостыковки снова начали колоть сонный мозг, заставляя сначала раздраженно фыркать душевой водой, потом крутиться в кровати, сбивая простынь. — Переутомился? — Устал… и этот пернатый раритет руку рассадил, — Вэй Ин вывернул разодранное предплечье, — шпорой, наверное. — Почему не сказал? — Ванцзи предсказуемо подорвался за аптечкой. — До этого не чувствовал, думал, просто содрал, но в душе как защиплет, — из открытой баночки запахло травянистой горечью, — подуешь? — Мгм. Пф-ф-ф, — наложив ещё полосу, Ванцзи снова осторожно подул, — пф-ф-ф… — Ты, кстати, мог честно сказать, что был на свадьбе Яньли, — кожу в этот момент накрыла тонкая марлевая повязка. Пальцы заклинателя замерли. — Чэн сказал, но я и сам мог бы догадаться. Несколько церемоний и так не редкость, а родители всё-таки довольно известные люди в городе. Для заклинателей устраивали отдельно, да? — Мгм, мне жаль, — тихо произнёс Ванцзи. Он не стал отрицать, понимая, чем выдал себя, — пироги? — Пироги, — согласился Вэй Ин. — Это мы с Чэном их на свадьбу готовили. Если по-честному, острая начинка — редкость. — Понятно. Я присутствовал. Тебя не было. — Ммм, Чэн примерно так и сказал. — Тебя беспокоит что-то ещё? — пальцы снова пришли в движение, расправили тонкую ткань. — Нет. Да… Да чтоб я знал, — он умолк, давая время на то, чтобы полосы пластыря аккуратно зафиксировали повязку, но на самом деле пытаясь унять мерзкое ощущение беспокоящих сознание сомнений. — Почему-то кажется, что я что-то упускаю или просто тупо забыл. Как родителей, или как тот день, когда зачем-то искупался и умудрился простудиться. Но я даже не могу понять, есть ли в этом всем что-то ценное, или, может, там просто ничего не значащая муть, — вздохнул Вэй Ин, откидываясь на спину. — Нахер всё, достало думать… иди, — он протянул руки, обвивая Ванцзи, притягивая к себе и целуя в шею, — иди ко мне… — Осторожно. Ножницы. — И их нахер… Люди бывают очень разные. То есть, как индивидуумы по сравнению друг с другом. Но и сам отдельно взятый человек бывает очень-очень противоречивым. Например, Чэн-Чэн в целом был грубоватым, борзым и резким, но иногда на него нападала какая-то вселенская тоска, и тогда он бывал… словно улитка, вытащенная из очень-очень твёрдой раковины. Хуайсан в целом производил приятное и мягкое впечатление, но временами за его улыбкой Вэй Ину представлялся то ли теневой кукловод, то ли сколопендра. Изворотливый, изощренный… Конечно, так всего лишь казалось, но по-другому объяснить то, что Сан-Сан умудрялся быть в курсе такого количества новостей и слухов, никак не получалось. Ванцзи был очень прямолинейным. Точно… как рельса. Вижу цель — не замечаю препятствий. Так было в момент, когда заклинатель появился в отделе. Так было, когда, брякнувшись на колени, он решился на предложение брака. Таким Вэй Ин увидел заклинателя и в сражении. Сильный, жёсткий, но по сути довольно открытый, если захотеть это видеть, а не попадаться на некоторые проблемы с речью. В сексе Ванцзи тоже оказался честным, откровенным. Ясно давал понять, чего и как хочет, сам ласкал настойчиво, не позволяя сбегать. Это нравилось, заводило, позволяло отбросить стыд, которого Вэй Ин был отнюдь не лишен, просто с Ванцзи казалось, что стыдиться желания как-то неестественно, что ли… Этим утром, однако, Ванцзи был странным, словно не самим собой. Ласкался нежно, слишком мягко, едва-едва касаясь губами кожи, всё ещё пахнущей гелем. Гладил бережно, не переходя черты почти невинных ласк, так что Вэй Ин никак не мог понять, чего тот хочет. А ещё он говорил… непривычно много. — Красивый, — шептал Ванцзи, и от такого его голоса мурашки срывались табуном от шеи до копчика, — ты очень… — он нежно целовал загривок. Усянь лежал на животе, спиной ощущая тяжесть тела сверху, а ягодицами то, какой выдержки стоит эта затянувшаяся прелюдия. — Очень красивый. — Чёрт… Лань Чжань, — прогнувшись, Вэй Ин приподнял задницу, потираясь и чувствуя отклик. — Как в прошлый раз давай? — шею согрело долгим выдохом. — Меня реально рубит. Ещё немного, и тебе достанется только тушка, а сам я буду спать… — Даже ещё… — почему-то шутка не завела и не породила едва слышную улыбку в интонации, — ещё красивее, чем в первый день. Правда не помнишь, — Ванцзи произнес это так невыразимо печально, что Вэй Ин вздрогнул. — Чего ты, — он попробовал перевернуться, но сильные руки не дали, сжали, заставили лежать вот так, спиной к груди. — Лань Чжань, что? — Я надеялся, осталось хоть что-то, — Ванцзи говорил глухо, уткнувшись лбом в плечо. — Красивым девочкам не положено киснуть. Я, кажется, не видел никого красивее. «Кажется» лишнее, — неожиданно произнес он. — Ты… ты пугаешь, — Вэй Ин вывернулся, перекатился на спину. Возбуждение и сонливость сбило так, словно его ледяной водой окатили. — Нет? — Ванцзи смотрел, нависая сверху, не мигал, только ресницы подрагивали, когда он переводил взгляд с правого зрачка на левый и обратно. — Я не хотел, но ты поцеловал сам… Нет. Не помнишь, — обречённо выдохнул он, и белки его глаз заблестели так, словно в них стояли слезы. Слезы?! — Значит, это было неважно. Муть. — Какого хрена? Может, ты того?! — лоб на ощупь оказался вроде бы нормальным. — Птичий грипп? Нет… — Ванцзи скатился с него, сполз с кровати, но Вэй Ин тоже мог быть и прямолинейным, и настойчивым. Он поймал руку, дёрнул назад и вниз, заставил повалиться обратно на кровать, тут же забираясь сверху. — Что? Я что-то забыл, да? Что это было? Гусу?! Я бывал там раньше? — Ванцзи покачал головой, попытался спрятать лицо в сгибе руки, но Вэй Ин не позволил. — Тогда что? Скажи… Что это было? Сюэлянди? Ситань?! Когда мы только приехали, ты же сказал что-то такое? Лань Чжань, я очень, очень устал, я хочу спать, и в голове вертится такая мозаика, словно на стекольном заводе немного поиграли в бейсбол. Яньли упомянула, что туда приезжал этот ваш, «сжигающий мозги», оно? — Я… не знаю. Я ушел. Ты сказал, что будешь помнить всегда. Меня. Всегда, — Ванцзи моргнул, и по его виску потекла прозрачная капля, — но ты оказался тем, кто забыл. — Шшш, — Вэй Ин склонился, пытаясь заставить собственную голову соображать хоть чуточку лучше. — Не надо. Это… — он стёр пальцем соленую дорожку, найдя её не глядя, на ощупь, — …это очень сбивает. Разрывает мне сердце, и я не могу думать. Это был остров? Мы виделись там раньше? — …мгм, — это было даже не привычное мычание, просто беззвучный выдох. — Блядь, как чувствовал, — он прикусил губу, стараясь болью вернуть уползающий контроль. — Сколько тебе было? Шестнадцать? — Ты… — Ванцзи раскрыл глаза так, словно готов был уверовать в чудо прямо здесь, сейчас и немедленно. — Нет-нет, ничего не помню, — поспешно замотал головой Вэй Ин, не поднимая головы, — но это была середина сентября, да? — ангина, провал в памяти, чёрный человек, напугавший Яньли… Всё вставало на место. Всё сыпалось цветными пазлами. — Мгм. — Ясно, — он сглотнул. Грудь сжало так, словно её придавило многотонным прессом. — Что я сделал? Расскажи мне. Просто расскажи. Я не вспомню, Лань Чжань, но я хочу хотя бы знать. Я имею право знать. Вэй Ин слушал отрывистые слова, постепенно складывающиеся в картинку. В воспоминание одного тёплого осеннего дня. Оно было дорого Ванцзи, и он так старательно подбирал слова, словно хотел заставить своего слушателя влюбиться в маленький полудикий пляж на острове, в ощущение уходящего тепла, впитавшегося в доски деревянного настила, врезающегося в воду, в ветви ивы, склонившиеся к самой воде на закате. — Я сам виноват. Знал, что в Юньмэн есть обыватель с именем Вэй Усянь, но поехал. Всё равно поехал. Съезд орденов — большое событие. Раз в пять лет… В тот год был черёд Юньмэн Цзян. — Это так важно? Моё имя? — Мгм. Старейшина Илин. Ты уже слышал. Старейшина по имени Вэй Усянь. Меня нарекли Ванцзи. Так было нужно. Дядя сказал — судьба предначертана. Но потом сказал, судьба — вопрос выбора. Тот Лань Ванцзи выбрал неверный путь. Достиг просветления, но отказался от бессмертия, выбрав его. Вэй Усяня. — О-о-о, — только и смог выдохнуть Вэй Ин. — Гордость наказуема. Я знал, но думал, смогу сделать лучший выбор. Верный. — Получилось? — Мгм, — Ванцзи обнял его. — Мгм. Там было людно. Невыносимо. Я ушел, гулял, читал. Ситань — красивое место, если никого нет, — задумчиво произнес он, — особенно берег. Настил был старым, пристань заброшенной. Я подумал, хорошее место, чтобы читать, но потом ты вынырнул. Я подумал, ты гуль. Был весь в листьях. — Пф… — Ты держал лотос. Один цветок. Совсем маленький. — Оу, это же была осень. Должно быть, один из последних… — Мгм. А потом… — Дай угадаю. Я вылез голый, мокрый и прекрасный, словно богиня красоты, и ты влюбился в меня с первого взгляда? — Мгм. — Что, правда, что ли?! — опешил от собственной прозорливости Вэй Ин. — Почти. Принял меня за девочку. Сказал, что лотос для сестры, но мне нужнее. Подарил… — Жесть… — Ты замёрз. Я пытался тебя согреть, но ты лез с цветком. Такой назойливый. Такой… Затащил в воду, потом мы сушились оба... На Ситань были допущены только заклинатели, и я спросил, кто ты. Когда ты ответил, я подумал, что смог. Что сделал верный выбор. — Не улавливаю логики, — Вэй Ин поднял голову. Глаза Ванцзи были покрасневшими, и веки опухли. Он невидяще уставился вверх, в потолок, и виски его блестели мокрыми полосами. Склонившись, Усянь осторожно коснулся, чувствуя солоноватость кожи губами. — Цзян, — размеренно, почти не дрогнув голосом, произнёс Ванцзи, — ты сказал, что из семьи Цзян. Я должен был услышать. Почему семьи? Положено говорить «из клана» или «из ордена». Но я не услышал…. Думал только, что судьба изменилась. Я встретил человека, заклинателя, который забрал моё сердце, и это не он. Не Вэй Усянь. — Цзян… В смысле?! Зачем?! Бред какой-то… А потом? — Потом ты испортил тетрадь. Нарисовал… меня, обещал, что будешь чистить для меня семена. Я сказал, что ты красивый, и что я женюсь на тебе, как Цзинь Цзысюань женится на твоей сестре. Ты… ты смеялся и сказал, что красные конверты уже никто не посылает, но я все равно… — Нет… нет-нет-нет, ты ведь не писал дяде?! Это пиздец, — пробормотал Вэй Ин, роняя голову в подставленное плечо. — Написал. Я… не был уверен в начертании имени. Спросил брата. Сичэнь подтвердил. В ордене Цзян много адептов, но в семье только один заклинатель моих лет. Наследник. Цзян Чэн, — тяжело вздохнул Ванцзи. — Я написал, но не получил ответа. Это было неожиданно. Ты сказал, я смешной и нравлюсь тебе, хоть и не девочка. Что ты… не забудешь меня. — Но разве ты не встречал самого Чэна на Ситань?! Настоящего! — Нет. Слухи недопустимы, но все обсуждали драку. Младший господин Цзян был отослан в Лоян. Когда я увидел тебя… решил, ты вернулся тайком. Один… На помолвку сестры. — Но потом, позже, ты же мог приехать?! Чёрт… я бы всё равно не понял, кто ты, — осознал Вэй Ин. — Я в себя пришел в больнице, вроде как простыл и свалился с температурой. Где-как, без понятия… просто чёрная дыра. — Я сделал это. Поступил учиться в Юньмэн. Приехал. Вы уже уехали в Университет, но мы всё равно увиделись. Один раз. — Почему-то мне кажется, что я не готов знать дальше… — прошептал Вэй Ин. — Ты прошёл мимо. Кажется, удивился. Не обернулся. Я решил оставить как есть. Так ведь бывает? Увлечение юности. Но потом не смог, не смог, не смог тебя отпустить… Даже когда понял, что ошибся. Что ты — Вэй Ин. Не смог, когда увидел, каким ты вырос, — голос Ванцзи осип, стал раненым, больным. — Не смог. Не смог… — Всё, — Вэй Ин сжал его, — всё… молчи. Замолчи, пожалуйста… Больше никогда… — он зашептал торопливо, сбиваясь, — я не забуду, — он начал целовать лоб, глаза, нос, — даже если мне вырвут сердце, слышишь? …Никогда. Пусть я не помню того дня, но в этом… — он целовал и бормотал бессмыслицу, — в этом люблю… я люблю тебя… только не надо, — он поцеловал мокрые ресницы, — ты с меня словно кожу сдираешь… Ванцзи сначала лежал как деревянный, но потом, под поцелуями и ласками, постепенно ожил, начал отвечать, нежно и так робко, словно до этого они не делали друг с другом кучи других смущающих вещей. В этот раз возбуждения не было, только опустошение и какая-то ватная, звенящая усталость. Так и уснули — Вэй Ин, распластавшись сверху, и Ванцзи под ним, обнимая спину ладонями, и им не мешал ни утренний свет, ни пение горластой птицы, ни треньканье садящегося мобильника.