Обратная сторона Луны

Вэй Ин провалился в сон. Ему частенько снилась какая-нибудь хрень. Больше всего нравились варианты, где, отталкиваясь от земли, можно было прыгать всё выше и выше, раскрывая руки в самой высокой точке, вращаться и вообще делать всякие замысловатые кувырки и фляки. В детстве Яньли говорила, что такое снится потому, что он растёт, однако пик роста давно миновал, а полётные сны всё равно время от времени возвращались. В этот раз он стоял на мече, сквозь тонкую подошву сапог чувствуя жесткость стали и край кромок лезвия. Вэй Ин скосил глаза вниз, видя самое остриё и мелькающие под ним верхушки деревьев. Он летел не слишком высоко, внизу виднелись какие-то крыши, штрихи стен, очерчивающих поместья, цветные заплатки полей… Зелёное марево сменилось изумрудом воды и отражением в нём — голубое небо и несущееся тёмное пятно его самого. — Лань Чжань?! — вместе с отражением пришло осознание. Вэй Ин был один. Он стоял на мече, со свистом разрезающем воздух, и длинные полы тёмных одежд вились вокруг. — Как это?! — он же не мог! Без ядра, без Тьмы, без Ванцзи! Он тут же неловко дернулся, пытаясь обернуться, потерял равновесие, заваливаясь набок и обреченно понимая, что срывается, падает с тонкой полосы металла… — Блядь, — беззвучно выдохнул он за мгновение до того, как встретился со своим отражением. Вэй Ин вздрогнул. Где-то рядом тихо тренькнул подыхающий телефон, оповещая о приземлении в реальность. В ту, где он не мог летать на мече один. В раскрытое окно проникал легкий ветерок, уже посвежевший, предвещавший неизбежную зиму. Свет спальни приглушали слабо колышущиеся легкие занавеси. Ванцзи лежал рядом, спал. Вэй Ин повернулся, осторожно, беззвучно… разглядывая. Вот оно, значит, как — проснуться раньше. Видеть абрис профиля, расслабленные, чуть разомкнутые губы, ровный нос, лоб со смешно откинувшейся назад прядью. Не слышать, но словно бы чувствовать, угадывать лёгкое дыхание, понимать, что можешь приподняться на локте и, склонившись, украсть его. И тот, кто мгновение назад спал, даже не будет возражать. Вэй Ин никогда не возражал. Он просто целовал в ответ, сквозь сон… и засыпал снова. Сейчас же упасть в нежные объятия сна снова не удалось. Нет, он никогда не страдал бессонницей, но дремота отступила, едва он облизнул губы, чувствуя соль… Память угодливо подсунула причину того, что ресницы Ванцзи так слиплись, торчали чуть склеенными иголочками. Память. Он привык полагаться на неё. Редко зубрил, точнее никогда, быстро выхватывая и запечатлевая нужные фразы, события, образы. Ключевое — нужные. Чэн закатывал глаза, удивляясь умению Вэй Ина помнить всякую херню, типа прозвища физрука в началке, напрочь забывая важное, вроде необходимости заполнить ведомость. Кто сказал, что учительская кликуха уступала в приоритете отчетной нуднятине?! Сам Вэй Ин отсылал брата к основам и азам, то есть к сэру Артуру Конан Дойлю с несравненным Шерлоком и теорией про чердак. Хранить в нем полагалось только нужное. Часть про порядок Усянь благоразумно опускал. Главное, чтобы все нужное было под рукой, а не то, стоят ли слоны на полке по росту. Правда, в этой стройной теории, как и везде, было исключение. Вэй Ин не помнил родителей. Долгое время он считал, что просто был маленьким. Мало кто помнит себя до шести, ведь так? Разве что какие-то жалкие обрывки. Такой лоскут у него был — чёрное пламя Тьмы, пожирающее хрупкий изящный силуэт. Почему-то эта пугающая картинка запечатлелась, показалась настолько важной, что вытеснила собой воспоминания о других днях, счастливых, которые наверняка тоже были. Ведь были? Так Вэй Ин думал до недавнего времени, до того, как мироздание повернулось к нему своей другой, скрытой стороной… И на этой стороне существовали создания, порожденные Тьмой, и ордена, что умели с ними справляться. Вэй Ин лежал, уже проснувшись, но всё ещё сдерживая дыхание, сквозь полуприкрытые веки разглядывая профиль спящего рядом Ванцзи, или складку занавеси за ним, которую утренний бриз наполнял, раздувая подобно парусу. Лежал тихо, не шевелясь, просто разглядывая или принимаясь бездумно считать такты плавного движения. Законы заклинательских орденов. Совет с его решениями, призванными оградить и спрятать всё, что вышло за рамки понятной обывателям обыденности. Чёрный человек, сжигающий воспоминания. Внезапно стало интересно, как это. Остаётся ли потом хоть что-то? Головная боль, тошнота, спутанность… или это просто безболезненное небытие? Незнание. Невоспоминание. Хотя нет, теперь Вэй Ин знал, однако от этого, кажется, стало только хуже. Тяжелее. Он не мог закрыть глаза и вызвать в памяти юного Ванцзи, был способен только представлять картинку, полагаясь на собственное воображение и услышанные вчера слова. Хуже этого чувства отстраненности, ощущения выброшености из собственного прошлого, был только тот вопрос, что назойливой мухой крутился в голове. Что ещё он потерял? Что ещё было вытащено из его прошлого, когда решением Совета семья Цзян забрала его? Снова жалобно жужнул телефон. Вэй Ин еле заметно пошевелился, стараясь не разбудить и не потревожить, тихонько выполз из-под одеяла, тут же наваливая его на Ванцзи. Тот обнял пухлый жгут, прижал к себе, и сначала даже показалось, что обман удался. — …Ин, — сонно пробормотал Ванцзи, приоткрывая узкие щелочки глаз. — Спи, — Вэй Ин натянул домашние штаны, — ещё даже одиннадцати нет. — Ты? — М-нах, — поморщился он, — телефон достал своим треньканьем. Пойду воткну на зарядку и глотну че-нить. — Вернёшься? — Да-да, скоро, спи… Он, конечно, не вернулся. Не то чтобы выспался, но закрывать глаза и снова утопать в бесполезных мыслях о потерянном прошлом уже не мог… Потом отвлёк закипающий чайник и понимание того, что кофе они так и не купили. Хотя бы растворимый. Вэй Ин пошуровал в полке, намутил какой-то условный чай, просыпав часть мимо чашки, потому что разрывался между кухонным столом и высаженным мобильником, который к столу было не поднести из-за идиотского короткого провода. Хуайсан ссыпал в рабочий чат пару любопытных заключений и туеву хучу пояснений к ним. Зацепившись глазом за пару сообщений, дальше было уже не оторваться, так что в итоге к моменту, когда Вэй Ин потонул в видах лака и особенностях резьбы по оному, Ванцзи вышел в гостиную сам. — Нафига ты подорвался?! — Усянь взялся за чашку и хлебнул получившийся напиток, сморщившись от терпкости. Пока он читал, листья перезаварились, а вода остыла. — Кашу? — Я б лучше пару ютяо навернул, но если готовишь ты, что угодно подойдет! — это оказалось простым… Спрятаться за болтовней, шутейками и рутиной, сделать вид, что вчерашний разговор остался там, в сумраке спальни. — Лань Чжань, что знаешь про ци? — Вэй Ин проигнорировал направленный на него взгляд и продолжил катать пальцами вкладку на экране, пристроившись на диване так, чтобы при чтении не сильно дергать шнур. — Ци — основа жизни, энергия… — Ванцзи говорил чуть медленнее обычного, всё ещё смаргивая остатки сонной пелены. — Да?! — не дослушал Усянь. — Нафига тогда Хуайсан скинул мне подборку каких-то мутных горшков? — развернув экран, он продемонстрировал фотографию ярко-красной поверхности, сплошь покрытой резными лепестками хризантемы. — О. Ци¹… Это лак. — Прикинь… пишут, им вообще всякое покрывали, ремни, украшения… — он бегло скроллил длинное полотнище текста с редкими картинками, — и ещё, что его как-то особо замороченно сушили. Пыль и всё такое… — Мгм, на плотах. Над водой её меньше. — Тогда вопрос знатокам, нахера он в заклинательстве? — Вэй Ин выжидательно посмотрел на Ванцзи. — Зачем нужно? — тот даже перестал помешивать содержимое небольшой кастрюльки. — Я вообще-то первый спросил… Из лабы пришли результаты по вещам из комнат, где жили Су и Оуян. В целом ничего странного, за исключением того, что на полу в номере первого были небольшие пятна. Сан-Сан взял пробы и, прикинь, это некий свежий состав, полученный из сока растения, — пришлось проскроллить обратно, почти к самому началу сообщений Хуайсана, — так, вот тут. Токсидендрона верин… вирнин… Блядь, вот любит же воткнуть такое, что хер вслух прочтёшь! — Вернисифлум. Ипритка, — кивнул Ванцзи. — Ванцзи покрыт ци. Твоя флейта. Используется также для ремонта инструмента. Но свежий никогда. — Почему? — Токсичен. Оставляет ожоги. Но ни у одного, ни у другого не было. — Не было или ты не замечал, — поправил его Вэй Ин, откладывая телефон. — У вас в Гусу есть медпункт или типа того? Тут штука вот в чём… Подкинь ложку, — он сел напротив, принимаясь за завтрак, — там есть пятно у кровати, довольно большое. В чате фотки, кстати… потом, россыпь мелких отметин на полу. Хуайсан даже сначала подумал, что они старые. Но потом несколько капель обнаружилось на брошенном покрывале, вникаешь? Жидкость протекла после того, как покрывало сняли, и точки прослеживаются даже в крытой галерее у номеров. На дороге, понятно, все затоптали к демонам… Тот, кто там был, пришел, зачем-то взял эту жижу, ещё и заляпал всё вокруг. Торопился, я думаю, поэтому… — Ешь молча. — Не могу! Я подавлюсь невысказанными соображениями! Ты понимаешь, что наш неизвестный должен был знать, что эта весьма специфическая ботва там стояла?! Если меня кто-то спросит, — он выжидательно посмотрел на Ванцзи, пытающегося сосредоточенно жевать свой завтрак, — но никто не спросит, да? Да?! Ну Лань Чжа-а-а-ань… — Подозреваешь Су Шэ, — заклинатель, разумеется, ответил, только когда доскрёб дно тарелки. Вот зануда… — Я его пока подозреваю только в том, что он не утонул и непонятно зачем скрылся из поля зрения ордена, — отозвался Вэй Ин. Стоило признать, что длинные паузы в их диалоге за завтраком давали больше времени на мысленное обмусоливание деталей и предположений. — Не знаешь, у него ожоги бывали? Не обязательно свежие, а вообще. — Можно узнать. — В Гусу есть клиника или типа того? — едва он договорил, как по двору разлилось голосистое «кукареку». — Ой-бля! — Вэй Ин от неожиданности чуть не выронил ложку. — Цып-цып-цып… Слушай, его ж тоже покормить чем-то надо?! Чёрт, у нас же даже булок нет! Кашу? Они вообще жрут такое, или это байки из серии «мыши любят сыр»? — Здесь не место, — Ванцзи глянул в сторону петуха, любопытно высунувшего украшенную гребнем башку из-за дверного косяка. Насколько редкой птице было не место в поместье, стало ясно, едва они покончили с завтраком и вышли во двор. Местами плиты оказались украшены кляксами помета и редкими мелкими перышками. Помимо этого петух обклевал часть травы, что росла в низкой кадке у стены, и та теперь свисала, словно олицетворение жертвы начинающего парикмахера. — А ещё умный… — Вэй Ин перешёл заминированный куриными художествами двор и взялся за поддон, в котором они привезли птицу, — мог бы в лоток ходить! — петух повернул к нему голову и чуть свернул набок, отчего гребень свесился, а яркие сережки упруго подпрыгнули, — и не надо на меня так смотреть, — добавил он. — Физиология, — Ванцзи выволок откуда-то длинный тонкий шланг и подключил воду, — птицы не могут контролировать. — Значит, и те белые однокрылые? О! А фениксы?! Они же существуют? Жесть, они же, наверное, и крупные бывают? — И фениксы, — со вздохом кивнул заклинатель. Они привели в порядок двор. Впрочем, этого хватило ненадолго. Постоянно сидеть в лотке петух явно желанием не горел, к тому же у них не было ни кормов, ни точных знаний о том, что делать с этим редким созданием. Вэй Ин, впрочем, подал одну идею, добавив, что в острой панировке очень даже, за что был удостоен прямо-таки презрительного взгляда со стороны не особо выразительной клювастой башки. Когда же зелёная клякса помета упала в стратегически опасной близости от кроссовка, выставленного у ступеньки, Усянь окончательно уверовал в птичий интеллект. — Ученые, которые не зря едят свой хлеб, говорят, что чувство юмора — прямое следствие ума, между прочим. Это была шутка! — возмутился он, спасая свою единственную пару обуви. — Не контролирует он, как же… — Отвезём? — предложил Ванцзи. — День отдыха. До Гусу два часа. К вечеру дома. — Можно, — кивнул Вэй Ин, — думаю, даже нужно. Ща Чэну черкану… Идея смотаться в Гусу у Цзян Чэна, впрочем, радости не вызвала. Во-первых, до момента звонка он безбожно дрых, во-вторых, несколько минут никак не мог въехать, как это Усяню удалось подорваться раньше него, в-третьих, параллельно он, видимо, читал рабочий чат, потому что в итоге ехать отказался. — В смысле нет? — потратив четверть часа на живописания урона, нанесённого петухом, не поверил Вэй Ин, — он нам весь двор… погоди, я внутрь зайду, а то у некоторых пернатых натура обидчивая. Он нахер засрет нам тут весь дом, бро! — Веришь, похуй. Дай мне хотя бы день отдыха, блядь, и бумажную работу никто не отменял. Тогда завтра я снова буду морально готов присматривать за вашими… — зевая, он пробухтел что-то похожее на «брачные танцы», — за вашим взаимодействием, короче. Ты экспертизу-то видел? По веществу. — Да-да, Лань Чжань сказал, это типа токсичная жижа, ожоги вызывает. Чёрт, с этой курицей я так и не понял, ведётся ли в ордене Лань медицинский учёт или типа того. Должен ведь? — Теоретически, но, вообще, сейчас вся травма на Вэнь, — усомнился Цзян Чэн. — Я бы скорее предпочёл в Цишань направить запрос. Можно поднять карты и по пропавшим, и по тем, кто обращался с характерными ожогами. И ещё, не буду тыкать пальцем, но отчёт по вчерашнему курятнику с тебя! Сегодня, — тут же добавил он, — и нет, в этот раз ты не ранен и не при смерти, и я не буду делать всю эту хуету на стопятьсот ебаных листов один! Короче, нет! Никаких романтических прогулок на природе с пернатыми питомцами! Иди уже, блядь, поработай! Если так надо отвезти ценный трофей… и один скатается! — Ты сдурел?! — возмутился Вэй Ин. — Напоминаю, если верить твоей же стройной теории, которую мы все тут старательно отрабатываем, это тебе в данный момент угрожает нападение. Тебе, или любому другому объекту в окружении цели сталкера. Так что берет куру, — Чэн начал чем-то хрустеть в трубку, — прикинь, тут в номере печеньки бесплатно, и даже гринфилд можно нарыть, с барбарисом… Короче, берет, садится в тачку и пиздует в свой Гусу без остановок. Отметился, мухой метнулся обратно. Сыхэюань твой так увешан талисманами, что он надежный, блядь, как швейцарские часы. — Крепость, ты хотел сказать… — Да похую. Ща я быро кофе цапану и короткой перебежкой к тебе, принято? Тебе чего захватить? Латте? Двойной? Вэй Ин поморщился, но всё-таки выдал ожидаемое на той стороне звонка «тройной давай». По большому счету Чэн, конечно, был прав. Ванцзи мог съездить один. Дорогу до Гусу и обратно, если не тормозить и не тупить в пути, можно было осилить часа за четыре край. К тому же по версии, которую Усянь всё ещё считал верной, угрозе подвергалась не сама цель сталкера, а те люди, с которыми происходил контакт, и которые по какой-то причине могли быть уличены в некой близости с предметом болезненного обожания. Сейчас таким человеком был он сам. Вэй Усянь. Идея поездки в компании с ароматным петухом вдохновения у Ванцзи ожидаемо не вызвала, но против аргументов не попрешь. Последним стал Цзян Чэн, хмурый, бодрый и небритый. В руке он держал переноску на четыре кофейных стакана, через плечо висела сумка ноута. — Развлекаетесь, — констатировал он, окидывая взором мокрые плиты двора и подрезанную траву. — Разобрали стаканы, домашних животных, и работать. Кэп ждёт отчёт завтра край. Лучше сегодня и без грамматических проёбов. Вэнь Цин сегодня на смене, так что есть надежда ускорить ответ по запросу, который я ещё даже не написал. Он прошёл в гостиную и вытащил ноут, являя собой прямо-таки образчик рабочего рвения, размотал провода и уселся за стол. Вэй Ин вздохнул, изобразил лицом смирение с неизбежным, обнял Ванцзи и, вытащив собственный ноут, уселся напротив. Отчёт — это вам не заклинательская магия и не полеты в небесах. Сам себя не напишет и к начальству на подпись не слетает.

⠺∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙•∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙⠗

[1] Ци (кит. 漆) — обозначение произведений традиционного китайского лакового искусства и самого́ натурального лака, используемого для их изготовления. У нас больше известен японский аналог и, соответственно, японское слово для обозначения лака — уруси. Почитать подробно тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Уруси