Обратная сторона Луны

Мелодия, рождённая гуцинем в ответ на усилия, оказалась очень странной. Она состояла из одной-единственной ноты, и звук этот, высокий и неприятно вибрирующий, раз за разом расплывался в пустом пространстве. Ванцзи нахмурился, потерял налёт этой своей безмятежной почти божественности, тронул струны снова. Вибрация осталась прежней¹. — Что? — Вэй Ин спросил практически беззвучно, зато постарался максимально выразительно изобразить вопрос лицом. — Устал, — произнёс Ванцзи. В продолжение его слова добавилось ещё несколько звуков, чуть тише и ниже. — Тогда перерыв? — Устал. Отпусти меня, заклинатель клана Лань. — О… Ванцзи чуть склонил голову, будто обдумывая просьбу, высказанную самому себе, и снова коснулся инструмента, начав быстрее перебирать струны длинными пальцами. Изначальная мелодия все больше теряла стройность и ритм, перемежаясь повторами отдельных нот. Они рассыпались подобием слов, дробились, когда инструмент накрывала ладонь, гася извлекаемый звук или постукивая по лакированному дереву. Когда трепетавшие кисти рук взлетали, зависая над лакированным корпусом, гуцинь отвечал. Чем больше продолжался этот странный диалог, тем дольше становились промежутки, в которые струны играли сами. Ванцзи начал говорить. Сначала отрывисто, будто бы это были его собственные слова, но Вэй Ин уже понимал, что не были. Сначала слышался тихий ропот. О том, что он устал, и что хочет отдохнуть хотя бы теперь. О том, что ему же обещали, что положенные ритуалы исполнены и в фамильном храме клана зажжены благовония, и он на пути к тому, чтобы обрести покой… Потом пришел черёд жалоб на то, что благовония, должно быть, взяли «дешманские», или ритуал проводил какой-то бездарь, и даже унылые ругательства. Слышать их такими, произнесенными безэмоциональным голосом, да ещё и из уст всегда сдержанного заклинателя, было бы забавно, если бы не понимание, кому на самом деле принадлежит речь. Ванцзи продолжал настойчиво играть, и постепенно слова и обрывки фраз начали складываться в историю молодого господина из знаменитого и уважаемого ордена Цзинь. Он был известным с рождения, этот мальчик, потому что унаследовал имя. Даже не так… ИМЯ! Правда, история умалчивала, чем именно отличился так же звавшийся предок, но это, по крайней мере, не какой-то непонятный Цзинь Чжань или, того хуже, Цзинь Ибо, чьи матери, видать, выбирали имена своим отпрыскам исходя из обывательской сетевой моды. Смехотворно… Струны дробно ссыпали звуком дребезжащего смешка. Цзинь Цзысюня явно цепляло «знаменитый». Ванцзи заметил, с каким чистым звоном вибрировало «йоу-у-у-минг», как раз за разом трели жалоб и стенаний возвращаются к этой ноте. Он повторил сочетание несколько раз, в итоге спровоцировав на более долгий и развёрнутый ответ, вылившийся в подобие мелодии. Она оказалась воспоминанием о юности, о беззаботных днях, когда положение было само собой разумеющимся. Уважаемая семья, принадлежащая к основному клану ордена, изрядный достаток, положение и друзья. Цзысюнь был в центре внимания. Ему это нравилось. Его расположения искали, добивались, перед ним заискивали. Правда, все это несколько затихало, едва на горизонте маячил двоюродный братец Цзысюань, но тот пафосом и высокомерием мог переплюнуть собственного папашу, который возглавлял орден, успевая при этом крутиться в околопартийной среде, выстраивая карьеру в аграрном направлении. Цзысюнь наслаждался жизнью. Обладая куда более общительным характером, нежели унылый потенциальный прямой наследник, он оброс кругом приближенных в резиденции, где и работал над формированием ядра. То есть как работал… Регулярно откашивал скучные лекции и сбегал в город. Ему нравились клубы Пекина и ночные трассы большого города, где можно было гонять если не на мече, которым он пока не слишком овладел, то на шикарном авто точно. Вот где он был лучшим! Не всегда в скорости на дорожном полотне, но в том, как молниеносно вскрыть спорткар, ему не было равных… И всего-то надо было прилепить талисман тишины, чтобы прибить сигналку, да использовать второй, который разблокировал замки. Просто! О… Он был лучшим! В своём кругу он был знаменит! Да что там, практически легенда! В обывательских кругах его даже звали Мемфис, как в том стариковском фильме про угоны… Угнать за шестьдесят секунд? Он легко мог за десять! Но ничто хорошее не может длиться вечно. Ночной заезд, который они катали в одном из новоотстроенных и заброшенных районов, попал под оцепление. — Спалился обывателям. Был без меча… Так тупо, — с чужим сожалением в голосе проговорил Ванцзи. После ареста и вызволения из-под следствия семьей был поставлен ультиматум. Либо CAU — аграрный универ, который орден Цзинь, в силу специфики, курировал больше сотни лет, аж с года основания, — либо строгое следование пути заклинателя. Универ выбешивал вкрай. Струны гуциня чуть не полопались от приложенного к ним усилия… Цзысюня бесило не столько само учебное заведение, сколько то, что там традиционно учились все родственнички, не пожелавшие совершенствоваться. Цзысюань уже закончил и двигал в неведомую херню под названием «селекция», а ещё один, внезапно нарисовавшийся внебрачный братец Гуанъяо, разводил показушную активность на посту старосты потока. Придурок… Его успехами Цзысюню разве что в лицо не тыкали! И он выбрал путь совершенствования. Даже при том, что на дух не выносил унылые медитации, даже при том, что ночные охоты вызывали у него отвращение пополам с брезгливостью. Но… Но… Ордену нужен был наследник-заклинатель, будущий новый глава. Это звучало хорошо, это было перспективно. В теории план был шикарным, но на прямой дорожке к его осуществлению появилась небольшая проблема. Собственно, нужно было совершенствоваться. Что за пиздец… Вэй Ин ещё ни разу не слышал такого изощренного потока ругательств в исполнении заклинателя с гуцинем. Стоило признать, в этом было даже некоторое изящество. Вид Ванцзи, глядящего на него и почти безэмоционально произносившего «…меситься с мертвяками это ебаный пережиток, древний как дерьмо мамонта, и от этих трупов пиздецки воняет…», порождал удивительный диссонанс. Несмотря на первоначальные жалобы, Цзысюнь втянулся, начал охотно говорить о себе. Любой штатный психолог наверняка воспользовался бы моментом, разобрал бы личность, усмотрев… что? Ослабление личностных качеств, направленных на общество, и усиление тех, что касались самого себя? Постепенное затирание границ недозволенного? Черты развивавшейся психопатии?.. Но Вэй Ин психологом не был. Строго говоря, он даже находил в словах Цзысюня некоторые совпадения, взять хотя бы то замечание, про запах… — Не нравится, не ходил бы, — тихо пробормотал Вэй Ин. Ему, к слову, трупная вонь тоже удовольствия не доставляла. Преступления бывали разными и тела крайне редко находили в идеально свежем состоянии, но это было частью работы, а вот ее-то Усянь любил. Цзысюню же было неприятно практически все в заклинательстве, помимо главного — перспективы возглавить самый богатый орден Поднебесной. И он нашёл выход. Лучше! Он нашёл союзника. Союзника, который пообещал силу. Сразу! Ну или в обозримом времени. Что там силу… Бессмертие! А оно, как известно, является конечной целью каждого, кто следует пути! Бессмертный глава богатейшего и самого крупного ордена Поднебесной! Да ещё и без необходимости длительных практик и тренировок, без отвратительного копошения в трупах и запаха, который потом сутки не отмыть. Всего-то и требовалось — разделить заклинание на двоих и найти бабла на один небольшой стартап. Так почему бы и нет?! Предприятие, а точнее клиника по трансплантологии, постепенно отбилась и даже начала приносить прибыль. Цзысюнь не вникал ни во что, кроме экономической стороны вопроса, а она его устраивала полностью. Часть бабла, правда, уходила на медтехнику поновее и персонал получше. Помимо этого приходилось доплачивать вонючим обывателям за молчание, но прибыль, выраженная в цифрах на личном счете, в любом случае выглядела удовлетворительно. У Цзысюня даже отпала унизительная необходимость клянчить карманные деньги у старших или отчитываться о тратах перед руководством ордена. За несколько лет он прибрахлился, поставил в гараж собственное авто. Не спорткар, конечно, уж очень было бы заметно, но крепенький и стильный городской полуспорт. Все комфортнее, чем меч, которым он до сих пор управлял с некоторыми сложностями. Прогуливать золотистого малыша, впрочем, часто не получалось. Приходилось безвылазно высиживать в центральной резиденции, подле Цзинь Гуаншаня, потому что ушлый говнюк Гуанъяо умудрился закончить Универ и все чаще начал рисоваться на приемах главы. Неприятным сюрпризом стало и то, что нагулянный от какой-то шлюхи улыбчивый бывший студент сформировал-таки ядро. Сильным заклинателем он, конечно, не был, но и Цзысюнь не то чтобы блистал на избранном поприще… С бессмертием тоже обнаружились некоторые сложности. Тело постепенно начало… подгнивать. На груди и спине сначала появились пятна, потом пузыри. Партнёр, этот верткий Су Шэ, успокоил, сказал, что пройдёт, что так и должно быть, и это всего лишь переходный этап, что вот теперь пришла пора становиться лучше. Через некоторое время часть пузырей внезапно вскрылась. Со здоровьем резко произошла какая-то херня. Лёгкие отказывались качать воздух, из-под рубашки постоянно текло и слышался свист, а в районе желудка образовалась самая настоящая сквозная дыра. Цзысюнь пустил все силы золотого ядра на то, чтобы банально не сдохнуть, и немедленно улетел на остров, где располагалась клиника, вызвонив туда и Су Шэ. Паника слышалась даже теперь, потому что звуки гуциня стали поистине пронзительными. Едва партнёр явился, Цзысюнь потребовал обещанное, когда же Су Шэ снова попытался кормить его завтраками, они подрались. Точнее, Цзысюнь попробовал вломить хлипкому тонкокостному адепту Су, но тот неожиданно оказался сильнее. Короткая бурная стычка всё равно оказалась полезной. В ее ходе изрядно пострадали гусуланьские шмотки, и Су Шэ пришлось показать, для чего нужны отверстия в теле. На его груди пузырей уже не было, только дыры. Большая часть из них оказалась обработана и тщательно заклеена какими-то лоскутами, из нескольких же торчали флейты. На наложение заплат шла кожа. Человеческая, блядь! Как-то по-особенному выделанная и покрытая сложной талисманной вязью. На вживление инструментов требовалось, собственно, чье-то личное заклинательское оружие… Цзысюня тошнило от перспектив лепить на себя эти жуткие пластыри, но он тут же сложил два и два и понял, что или так, или он просто не дотянет до бессмертия… А то, что кожа человеческая?! Ну так обыватели все равно постоянно от чего-нибудь мрут. Одним-двумя меньше. Зато он — будущий наследник ордена Цзинь, он выживет. Он будет жить вечно. Его ценная личность будет сохранена! И потом… Обывательский срок краток. Разве его доноры не достигнут бессмертия вместе с ним?! В каком-то смысле… Так как желудок был уже поврежден слишком сильно, его пересадили полностью. Цзысюнь сам выбрал себе кандидата, молодого и здорового. Сначала было страшно, но результат превзошёл ожидания! Вернулись силы и уверенность, а бонусом — лучшая переносимость острого. Появилась мысль сменить и печень, уже изрядно утомленную алкоголем… Су Шэ тоже заметно менялся. Его, правда, куда больше интересовала внешность. Он мог пропасть на год, а потом появиться с новым цветом глаз. Или уехать на месяц, вернуться же с волосами, отросшими от короткой стрижки до талии за настолько короткий срок… Он становился всё более миловидным и изящным, развлекал новостями из поездок по другим землям и кланам, сплетнями и слухами. В какой-то момент он даже понравился Цзысюню, и появились мысли замутить с партнером не только общее дело, но и секс. Мысль пропала после того дня, когда этот придурок явился с заметными выпуклостями под рубашкой. — Это совершенно точно были сиськи, неплохие, кстати, — безэмоционально произнёс Ванцзи. Вэй Ин поймал себя на мысли, что было бы очень смешно, если бы не так страшно… А ещё, судя по изменённому голосу, между ног у Су Шэ кое-что пропало. Струны задрожали гаденьким смехом. Цзысюнь был не прочь присунуть красивому парню. Девке, впрочем, тоже, но совать член в того, чью природу он перестал понимать, желание как-то пропало. Вскоре между ними начался куда более серьёзный разлад. Су Шэ куда-то растерял свои занимательные рассказы и сплетни, начал появляться в Пекине внезапными наездами и без предупреждения, под завуалированный шантаж занимал денег, строил какие-то прожектёрские планы по выходу из Гусу Лань, бывал раздражён и не считал необходимым сдерживаться. Цзысюнь к тому времени уже перенёс пересадку печени и почек, но процесс воспаления и гниения пополз вверх, захватывая дыхательную систему. Ему требовались селезенка и хотя бы часть лёгкого. Эта зона затрагивала точку выхода в средний дяньтянь, а значит, в качестве донора требовался заклинатель, и нет, Цзысюнь не был согласен на первого попавшегося! Только молодой, сильный и абсолютно здоровый! Им улыбнулась удача. По крайней мере так показалось. Су Шэ заинтересовался господином, которого его собственный орден обьявил нареченным одного из наследников, на это Цзысюню было глубоко плевать. Важнее оказалось то, что Су Шэ, устроивший засаду в месте наиболее вероятного появления, уложил в лифте не только собственную цель, но и заклинателя из Вэнь! Очень подходящего заклинателя! — Ему пришлось поменять реально классную шкуру на облик уродского престарелого мужика, — гуцинь сыграл издевательский «треньк». — Хотя смысла ходить девахой уже не было. Зато получил обратно сморщенный стручок, ха-ха-ха. А то он туда уже флейту пытался приладить… Кто мог подумать, что Лань Ванцзи-то, придурок гусуланьский, оказался по мужикам. — Кому предназначалось остальное? — Вэй Ин стойко проигнорировал попытку провокации. — Лёгкие и селезёнка, это я понял. А его почки? Его сердце? — Да не знаю я, — тут же плаксиво задрожали струны. — Это не моё дело… Я не хотел знать ничего! Ни имён заказчиков, ни сотрудников! Ничего! Меня интересовали только счета! А теперь даже бабло — не моё дело… Отпусти меня, заклинатель Лань. — Ответь, и он тебя отпустит. — Не знаю! Никому! Это были дела Су Шэ! Я не занимался клиентской базой! Только финансами! — Тогда откуда приходили деньги? Отвечай. Иначе я запру тебя в этом минши, — надавил Вэй Ин, прокручивая в пальцах флейту. Он не был уверен в реальности своей угрозы, зато на дымный сгусток его слова явно подействовали. — За что?! Я уже прошёл обряды! Покой… Мне обещали… Это нечестно! Ты беззаконный тёмный заклинатель! — Можешь не сомневаться, — подтвердил Усянь. — Хорошо… Ладно… Офшоры. Ха-ха-ха, и что это даст? Ни одного прямого транша! Все через сотни рук! Считаете, в этом бизнесе идиоты? — струны было завибрировали гадким едким хихиканьем, но Ванцзи тут же пригасил их ладонью. Его пальцы заиграли снова. Что-то резкое, болезненно-звонкое. Это напоминало мелодию «Расспроса», но исполнение было настолько жестким, что Вэй Ин поморщился. Они сидели здесь уже сколько?.. Час? Три? Половину ночи? В тёмной башне минши, лишенной окон, осознать течение времени было сложно. — Больше я правда не знаю! Мне всё равно! Твои мертвецы убили меня! А я никого! Ни разу! Это я! Я жертва! — сгусток бледного дыма метнулся в сторону Вэй Ина, но его с размаху размазало о невидимую стену, барьер, установленный полосой круга. — Твои. Твои мертвецы, — спокойно уточнил Усянь. — Я ни разу не тронул ни одного человека! — Ты — причина, — жестко проговорил Ванцзи. Он сидел бледный, явно уставший. По его лбу струился блестевший в скудном свете пот. — Говори! Бесплотный туман заметало в ограниченном пространстве. Он поднялся вверх, кажется, к самым опорам крыши, стремительно упал ломаной спиралью, после чего пополз по дощатому настилу в сторону гуциня, терзавшего его своей музыкой. — Кто-то из заокеанских орденов… — чужим голосом выдавил Ванцзи. — Почему так думаешь? — больше всего Вэй Ину хотелось перестать спрашивать, прекратить это всё, перебраться через круг на затёкших от долгого сидения ногах и обнять… Да, просто обнять Ванцзи. — Вертолёт, тот, что прилетал, когда нужно было вывозить материал. Эмблема — серый треугольник на корпусе. Отрезанная вершина и глаз. Глаз на ней. Лучезарная дельта! Это кто-то в Штатах! Отпусти меня, заклинатель Лань, — застонал Ванцзи. — Клянусь тропой перерождения… я сказал всё… Где ваше хваленое милосердие? Где сострадание? Или хотя бы справедливость… Отпусти-и-и-и… — едва слышно прошептал он. Призрачный сгусток ползал по дощатому покрытию, словно кто-то невидимый вытирал ветошью пол. Он не мог преодолеть ограничительную черту, поэтому то собирался комком, то растягивался вдоль полосы в попытках облизать недоступный край белоснежных одежд. Ванцзи сыграл ещё, но ничего более того, что уже было сказано, узнать не удалось. — Отпусти его, Лань Чжань, пусть проваливает… Положено сказать, чтобы покоился с миром, но я не буду. А ты сам смотри. — Мгм… — выдохнул тот. Вэй Ин откинулся на руки, но те держали не слишком, и спина от долгого сидения ныла, так что он просто откинулся навзничь. После краткого перерыва по минши поплыла музыка упокоения, но он не стал подхватывать её, не стал играть в дуэте. Затекло примерно всё, помимо прочего от спокойной и грустной мелодии глаза стало противно залеплять потяжелевшими веками. Усянь понятия не имел, как эта композиция влияла на души умерших, но на его вполне живые по и хунь она оказывала прямо-таки снотворное действие. А возможно, его просто прибило полученными сведениями. Хотя чего он ожидал? Если так подумать, это было логично, торговать за океан. Штаты далеко, отсюда не видно и хер достанешь. Денег там валом… Большой рынок трансплантологии, хоть легальной, хоть теневой. Свои расклады по контролю, обороту, криминальные группировки. Конечно, можно будет попытаться оформить запрос, надеяться, что это всё пробьют по линии Интерпола, только на каком основании?! Дела-то нет… И теперь даже понятно, почему нет. Пятое Управление занималось только внутренними делами, а международки уходили в Первый, попадая под особый партийный контроль, а оттуда в девятнадцатый, отделение Интерпол в КНР. Ванцзи молчал. Было заметно, на него упоминание символа произвело какое-то тягостное, угнетающее впечатление. — Лань Чжань, а «лучезарная дельта» — это орден? — Союз орденов. Известен как масонская ложа или ложа свободных каменщиков. Сложно будет понять, кто конкретно. — Но всё ещё возможно? — судя по хмурому ответному взгляду, ответ обнадеживающим не был. Ванцзи попробовал чуть полнее объяснить структуру масонских лож и её связи с мафиозными кланами, но едва услышав о переплетении части старых кланов Европы с организованной преступностью, Вэй Ин покачал головой. Они не могли решать задачи такого уровня. Они разделили разочарование на двоих, а потом и на троих. Господин Лань Мингли терпеливо ждал их снаружи, сидя в тени изогнутой крыши, после чего они скоротали часок в его обители — небольшой комнатке, заваленной книгами и свитками. Отдыхали, Ванцзи после проведённой работы явно требовалась передышка, и пили чай, заваренный по всем правилам. Хранитель минши то ли понял что-то и оттого не расспрашивал, то ли просто не вмешивался в то, что происходило в стенах башни призыва… Он неспешно разливал напиток и делился с ними рассказами о своих последних находках, сделанных в местном архиве, о годах, когда орден был наиболее активен, или же периодах, когда случались затишья, о том, что-де в каком-то допотопном году был описан некий феномен хуманизации² вверенного ему орденом Гусу Лань строения, что в свою очередь связано с эффектом перейдолии³. Вэй Ин слышал незнакомые термины вскользь, глотал зелёный чай с привкусом цветков жасмина и думал о том, что когда-то попался на логичный и тоже по-научному звучащий термин «синестезия». Термин, удобно объяснявший чёрное пламя Тьмы… Сейчас ему вдруг померещилось, что и там, за историей о хохочущей воротами башней, тоже стоит чуть больше, чем эффект или воображение свидетеля, записавшего примечательный случай в хронику. Немного отстранённо Вэй Ин подумал и о том, что часть рассказа, где фигурировала ожившая отрубленная рука, его уже не удивляет вовсе. Сколько он поднял таких на острове? Десятки точно… Они возвращались домой в темноте. В Сучжоу всё сильнее чувствовалось дыхание приближающейся зимы. Было зябко и Вэй Ин немного дрожал, но рука Ванцзи была очень тёплой. И очень близкой. Это унимало дрожь, это удивительным образом смиряло с тем, что последний пазл оказался пустышкой. Точнее не так. Он был своеобразной заглушкой. Затыкал дыру, в которую лезть дальше было не по силам ни одному из них. Дело было закрыто, точнее его даже не было. У них остался ворох разрозненных эпизодов, и нужно было просто принять тот факт, что его работа на этом закончилась. Закончилась успешно, хотя где-то в глубине души Вэй Ин чувствовал неприятный осадок от того, что он не в состоянии выкорчевать уходящие вглубь корни, но тому, за кем охотился сталкер, больше ничего не угрожало… Осознание этого успокаивало. Как и звук громыхающих по стыкам плит колесиков чехла гуциня. Как и мятое ханьфу, брошенное на краю кресла, запах сандала и привкус мятной пасты, проступавший в лёгком поцелуе… Они слишком устали для чего-то большего, чем простые объятия, чем медленные и неторопливые ласки под тёплым одеялом, одним на двоих. Страстность ещё будет. Её молчаливое обещание ощущалось в том, каким жаром наливались следы от губ, медленно и влажно скользящих по загривку, по выступающим позвонкам, переходящим на обнаженное плечо, по тому, с какой силой Ванцзи иногда прижимал к себе. Словно хотел забрать, впитать, соединиться во что-то единое. С тем, каким хриплым стал его голос за мгновение до… Умоляющий его, зовущий... — Вэй Ин…

⠺∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙•∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙⠗

[1] описания стиля игры Лань Ванцзи, призыва душ и трансформации речи в музыку и обратно вдохновлено этим видео: https://youtu.be/564u39PJfUI [2] хуманизация — изображение живых существ, неодушевлённых объектов и абстрактных понятий в виде людей [3] перейдолия или парейдоли́ческая иллю́зия (от др.-греч. παρά — «рядом, около; отклонение от чего-либо» + εἴδωλον — «изображение») — разновидность зрительных иллюзий так называемые «сенсорные иллюзии дополнения», заключается в формировании иллюзорных образов на основе реальных объектов. Таким образом, смутный и невразумительный зрительный образ воспринимается как что-либо отчётливое и определённое — например, фигуры людей, животных или сказочных существ в облаках на звёздном небе, обоях на стене или ковре. В данном случае мы имеем дело с восстановлением записей о заклинании руки в ордене Гусу Лань. В найденном обрывке записей упоминается следующее: «Черная деревянная дверь резко распахнулась, дико захохотав беззубым ртом…» (глава 19 «Магистр демонического культа»)