Обратная сторона Луны

Деталь за деталью Вэй Ин начал воскрешать увиденное. После чашки кофе, когда к рукам вернулась твёрдость, он попросил лист бумаги. Сяо Синчэнь протянул ему целый блокнот. Лицо матери… С первой попытки получилось не очень похоже, отец вышел лучше. Второй набросок — уходящий вдаль проулок, стены, фонарь. Вэй Ин чиркал и говорил, иногда не мог сразу подобрать точных слов и поэтому начинал рисовать быстрее, портя листы, переворачивая неудачные наброски и начиная снова. Карие выразительные глаза, маленькое лицо и чуть вьющиеся растрёпанные пряди, его обрамляющие… На этой попытке лицо мамы вышло гораздо лучше, очень похоже. Когда же в рассказе Вэй Ин дошёл до серой фигуры, он извёл, наверное, половину альбома. Ему казалось, что начало каждый раз было близким, многообещающим, но в результате лицо нападающего выходило каким-то… — Нет, я не могу это нарисовать, — отчаялся он после очередной попытки. — Это… знаете, есть такой тип внешности, когда практически нет особенностей. Когда есть сходство сразу с сотней других. О! Надо в отдел… — подорвался он, — попробую фотороботом сделать. Но Сяо Синчэнь не пустил. — Приоритеты, господин Вэй. Давайте попытаемся определить, что важнее — как можно быстрее попытаться восстановить облик этого человека или закрепить целостность ваших воспоминаний и самого хода событий? Вэй Ин хотел бы возразить, но он и сам понимал, насколько призрачны шансы. Он видел нападавшего или в косом свете фонаря, или вообще против света, к тому же пыль и ночь искажали цвет, а детское восприятие было вполне способно ещё сильнее преломить детали. Взять тот же голос. Вряд ли он в самом деле был таким — странным, металлически-звонким, почти нечеловеческим. Умом взрослого он понимал, что должны были сказаться и страх, и растерянность, и привычка к ночному сну, свойственная всем детям и ещё не разрушенная поздними бдениями. Вэй Ин рухнул обратно в кресло. Он снова рассказывал и снова рисовал. На этот раз жирным чёрным маркером. От карандаша ныли пальцы, и тонкий грифель не давал возможности быстро покрывать тоном большие плоскости. А чёрного в видении было много. Очень много. Увлёкшись, он едва не начал выводить скрученные завитки Тьмы, наползающие на два полукруга — уши рисованной зверушки, которая была на груди его детского худи, — но вовремя спохватился, беспорядочно зачеркав едва оформившийся рисунок. — Простите, — пробормотал он. — Если вы снова не можете поймать увиденное, ничего страшного, — успокоил его Сяо Синчэнь, — и даже если вы намеренно испортили рисунок, это нормально. — О… Ладно, хорошо, а то я уже подумал, что и у этого есть какая-нибудь теоретическая подводка. Но иногда банан — это просто банан, да? — усмехнулся Вэй Ин. Внезапное упоминание фруктов сначала вызвало некоторое замешательство у господина Сяо. — Фрэйдизм? — предположил он и, получив подтверждение, удовлетворенно кивнул. — В данном случае — нет, и вообще, это крайне спорная теория, но объяснение вашему поступку всё же имеется. Это желание перечеркнуть непоправимое, и оно естественно. — Хм, учту, — Вэй Ину оставалось только хмыкнуть и мысленно помянуть того поэта, которого три дня отпаивали байцзю после того, как объяснили смысл его стихов… Умение людей самостоятельно находить причины поступков других, зачастую весьма далёкие от действительности, было воистину впечатляющим. — Мы обязательно проработаем это во время последующих бесед. Сейчас же куда важнее то, что мы с вами убедились, что ни на одном фрагменте не мелькнули такие детали, каких в вашей жизни быть не могло. Значит, погружение прошло успешно, и вам в самом деле удалось восстановить именно собственное прошлое. Вы позволите? — господин Сяо протянул руку. Он забрал и пролистал весь альбом, рассматривая детали, изредка комментируя. На беглом и весьма корявом намёке на талисман он задержался дольше. Назначение символов не читалось абсолютно. — Лучше не смогу, — не моргнув глазом соврал Вэй Ин. Не то чтобы он не доверял Сяо Синчэню, но осторожность взяла своё. Ванцзи однозначно отнёс талисман в разряд тёмных, то есть таких, которые так или иначе регулировали потоки ша. Наречённый второго молодого господина не мог бы выучиться этому ни в Гусу, ни в Юньмэн. Такому в принципе не учили в орденах. — Сами понимаете, я только-только начал во всё это въезжать. — Да-да, это вполне ожидаемо, однако если в дальнейшем, когда вы будете в большей степени осведомлены, вам захочется разобраться в виде применённого талисмана, можно предпринять повторную попытку. — Если честно, я бы хотел попробовать вспомнить и кое-что из более позднего прошлого, — пробормотал Вэй Ин. Да, родители были важны и обретённые воспоминания бесценны, но когда Сяо Синчэнь сказал «приоритеты», со всей ясностью накатило осознание, что изначальной причиной сложной цепочки, в конце которой стояло уютное кресло в кабинете «психозаклинателя», был Ванцзи, точнее, день их первой встречи, по какой-то причине выпавший из памяти. Господин Сяо объяснял блокировку воспоминаний о родителях стрессом. Хорошо. Отлично! Тогда какая неведомая херня приключилась в Лояне?! Ну не могла же так сказаться первая влюбленность?! Пусть даже и в парня! Да сам Не Минцзюэ сто раз подчеркивал, насколько Вэй Ин стрессоустойчивый! Именно поэтому на него и валили всякую дичь, типа юнаньского людоеда или инцидента с лисой… Несмотря на пресловутую эмоциональную устойчивость, из кабинета Вэй Ин буквально выполз, вывалившись в холл и чувствуя себя выжатым тряпьем. Во-первых, он наговорился на полдня вперёд, с запасом, во-вторых, задницу ломило от двухчасового сидения в чересчур мягком кресле, в-третьих, наваливалась необходимость откровенного разговора с приемными родителями. Дядя Цзян говорил, что был знаком с отцом, вроде бы дружил с матерью. Мадам Юй в такие моменты даже не напрягала себя попытками скрыть раздражение. Ревность? Она была понятным оправданием, осталось разобраться, было ли что-то кроме неё. В этот раз Вэй Ин отказался от моральной поддержки в виде ладони Ванцзи, ушёл в спальню, чтобы гарантированно не отвлекаться. Разговор обещал быть долгим и... сложным. Мадам Юй взяла почти сразу и впервые за очень долгое время была неподдельно удивлена. — Так быстро определились с датой приезда в Лоян? — в свойственной ей прямолинейной манере она перешла к делу, едва выслушав набор обязательных приветствий. — Да, то есть… не совсем. — Не мямли. — Нет, — твёрже ответил Вэй Ин. — На самом деле я звоню не поэтому. — Если Фэнмянь не берет прямо сейчас, перезвони ему вечером, — сухо прокомментировала она. — Он улетел на объект. Рада была… — Я хотел спросить о своей матери, — перебивать было невежливо, но ещё немного, и мадам Юй сбросила бы звонок. Это было ожидаемо. В конце концов, у них редко находились общие темы для разговоров, разве что битые стекла в школьном зале или список прогулянных занятий. — Она была заклинательницей. Я знаю. И отец. Они погибли в Лояне, — без намёка на вопросительную интонацию добавил он. — Лотосы. Конечная остановка у пристани, и там пахло водой. Ответа не последовало. Вместо него повисла тишина. Пауза тянулась и тянулась, и только какие-то посторонние шумы нарушали её, но вскоре пропали и они. — Хорошо. Что ещё ты вспомнил? — наконец произнесла мадам Юй. Её голос изменился, стал звучать напряжённее. — Всё. Я думаю, всё, что произошло в ту ночь. — Тогда это ты должен отвечать на вопросы, а не я, но если тебе нужно моё подтверждение, то да, в последний раз их видели здесь. — Их… тела, — Вэй Ин сглотнул. Он думал, что был морально готов к разговору, тогда откуда, демоны дери, этот ком в горле?! — Мы не знаем, что с ними стало, — в трубке послышался приглушенный характерный скрип. Вэй Ин узнал... так скрипело большое кожаное кресло в рабочем кабинете. — Остановка на пристани, да… Раньше автобусная станция была рядом с паромом. Вероятно, ты её имеешь в виду. За неделю до приезда Фэнмяню позвонил Вэй Чанцзэ. Она говорила чётко по делу, как человек, который привык к тому, что его слова слушаются внимательно, а распоряжения выполняются максимально точно. — Я могу спросить?.. — Ты можешь спрашивать всё, что тебя интересует, — раньше к этой фразе частенько прилагалось продолжение в виде «я отвечу, если посчитаю нужным», но не в этот раз. — Мой отец. Кем он был? — Вэй Ин сжал и разжал пальцы свободной руки, потёр лоб. Нужно было сосредоточиться. — Адептом в ордене. Я бы хотела сказать рядовым, но на самом деле они были дружны, ещё до того, как я вышла замуж и переехала в Лоян. — Хорошим? — тихо уточнил он. — Обычным. Твоя мать была сильнее, — перед глазами буквально мелькнуло то, как мадам поджала губы, произнося это. — Она была одной из самых талантливых заклинательниц, с которыми мне доводилось работать. Нет, мы никогда не были дружны. И да! — с вызовом в голосе произнесла она, — я была рада, когда узнала, что Фэнмянь отпустил Вэй Чанцзэ из ордена, чтобы тот мог жениться на ней! Но ты должен понимать, что когда им потребовалась защита, я не сказала ни слова против того, чтобы принять их! Если хочешь, можешь спросить любого старейшину в ордене! — Это… Это не нужно. Спасибо, — произнёс Вэй Ин, просто чтобы не дать повиснуть новой паузе. Им по-прежнему было трудно говорить друг с другом. И дело было не в манере речи и не в отсутствии общих тем. Всё-таки это была неподдельная ревность, и она буквально сочилась сквозь слова даже сейчас. Вэй Ин не знал, была ли на то реальная причина и в самом ли деле дядя увлекся, и это было неважно. Готовность помочь и то, что в конечном итоге Вэй Ин вырос в доме главы ордена Цзян, перевешивали сложное общее прошлое его родителей. — Они попросили убежища на некоторое время, а также спрашивали о том, есть ли возможность принять тебя на обучение до достижения положенного возраста. Тебе было шесть. Самый младший возраст в Юньмэн — восемь, и то в исключительных случаях. — Ясно. Может быть, они намекали на что-то? Я не знаю… Преследование? — Вэй Ин отчётливо помнил, с чего начиналось видение. Тесное пространство, где он прятался или его... Его прятали. Темнота и ощущение опасности. — Преследование… — повторила мадам, растягивая слово, словно пробуя его. Она обдумывала ответ некоторое время, — нет. Ничего настораживающего. У нас не было причин что-либо подозревать. Временное проживание — рядовая ситуация для свободных заклинателей, особенно учитывая сложную обстановку тех лет. — Сложную? Почему сложную? — внезапно дошло, что Вэй Ин ничего не знает о том, что происходило в мире. То есть... в той его части, которая долгое время для него даже не существовала. — Старейшина Цзян Юнси читает прекрасные лекции по истории заклинательства, — с нотками язвительности произнесла она, но оттенок улыбки в её голосе испортил назидательный эффект. — Прошу мадам преподать урок этому ученику, — Вэй Ин впервые за их разговор тоже улыбнулся, потому что в этих словах явственно услышал приглашение. Их с Ванцзи ждали в ордене. В его ордене. — Несносный ребенок, — вздохнула она. — Трудно перебороть то, что стало привычкой. Совет с трудом позволил нам это усыновление. Долгие годы моим долгом было удерживать тебя от того, чтобы совать нос куда не следует, и как я должна говорить нечто подобное сейчас? — Скажите… Оно того стоило? Эта привычка. У меня уже не было ядра и я ничего не помнил. Можно было просто оставить меня в том приюте, — его передернуло даже от мимолетного упоминания. — Я прекрасно понимаю, что даже если бы дядя настаивал, но вы не захотели… — Мы впервые говорим так откровенно, — перебила его мадам Юй. — Ты позвонил мне, очевидно, полагая, что Фэнмянь может не знать части деталей. Я же рассчитываю на то, что он останется в неведении и дальше. — Если мадам угодно, весь разговор останется строго между нами. — Угодно. Как я и сказала, мы не были дружны с твоей матерью. Это не было секретом ни от кого, в том числе и от неё. В день, когда стало известно, что Вэй Чанцзэ попросил об убежище, я говорила с Цансэ. Она позвонила в резиденцию и попросила именно меня. Я должна была заподозрить неладное уже в тот момент… — вздохнула мадам Юй, — но меня заботило только то, что она сказала. Если орден сможет обучать тебя, они уйдут в течение месяца. И я пообещала. Я дала слово, что если её не будет здесь, рядом с… наш орден позаботится о тебе. — Ясно. — Наш брак, союз Юй и Цзян, был предопределён с момента рождения, но это не значит, что это было просто. — Я понимаю… — Глупый ребёнок. Тебе надо понимать, что несмотря на… некоторые сложности в нашем с тобой взаимодействии, — выговорила она, — я никогда не жалела об этом решении. — Даже когда мы с Чэном поступили в Академию? — Ты неисправим… Звонишь, чтобы снова это услышать? Или положение орденов в конце девяностых тебя больше интересует? — Прошу прощения, — пробормотал Вэй Ин. — Ордена, не только Мэйшань Юй или Юньмэн Цзян, вообще все, довольно сильно пострадали в период правления Мао, особенно в годы хунвэйбинов. Цзян тогда чуть не потеряли права управления землей Ситань, Цзинь лишились нескольких храмов на границе с Монголией. Какие-то идиоты даже кусок китайской стены разобрали на постройку свинарников, — презрительно фыркнула мадам, — но речь не об этом. Необходимость в работе заклинателей никуда не делась, но число совершенствующихся стало настолько ничтожным, что государство открыло границы. В Поднебесную хлынули специалисты из Европы и Америки. — Я не совсем улавливаю… — Что ты не улавливаешь? Взаимосвязи?! — судя по интонации, она закатила глаза. — Ордена еле отстаивали свою целостность и неприкосновенность территорий, а твои родители подались в свободное заклинательнство. Что тут неясного? Они приехали из Пекина. Что это значит? — О… Мне надо в Пекин, — дошло до Вэй Ина. — Парадоксально неверный вывод, — констатировала мадам Юй. — Хорошо, что курс истории тебе буду читать не я. По-моему, это значит, что они либо вмешались в разборки Ланьлин Цзинь, которые тогда были заняты тем, что пытались пригасить последствия «политики открытости» и параллельно выдавливали из-под Пекина какой-то приезжий клан, либо напрямую схлестнулись с кем-то из чужаков на охоте. Самонадеянности у твоей матери на это бы… — Точно надо в Пекин, — утвердился в своей мысли Вэй Ин. — Не вздумай беспокоить всем этим Яньли. Ланьлин Цзинь в этой истории совершенно ни при чём. — И в мыслях не было, — вообще-то было, но от павлина в этой истории толка могло быть больше, чем от сестры. Цзинь Цзысюань, как сын главы, наверняка имел доступ в архивы… — Сразу после пропажи твоих родителей мы пытались что-то разузнать, Фэнмянь ездил, говорил с Цзинь Гуаншанем, но тел мы так и не нашли, и не тебе объяснять, что нет тела… — …нет дела, — закончил Вэй Ин. — На самом деле оно было, — задумчиво произнесла мадам Юй. — Да-да, в Совете дело о пропаже рассматривалось вместе с вопросом о процедуре усыновления. Был поднят вопрос о твоём статусе, и тогда от имени учителя твоей матери приезжал представитель… — Я думал, она училась в Юньмэн, — не понял Вэй Ин. — Какое-то время, в рамках курса, но изначально она — воспитанница Баошань Санжэнь. Ты, разумеется, не послушаешь меня, поедешь в Пекин и будешь пытаться беспокоить нашего дорогого зятя, но учти, куда больше толку может быть, если ты сможешь добиться встречи с госпожой Баошань. — Это так сложно? — Практически невозможно. Уже около полутора сотен лет она не покидает пределы своей резиденции. И насколько я знаю, практически никого не принимает. — Полутора десятков… — Невежественный ребёнок, грубо проявлять высокомерие и поправлять старших, даже если они немного ошиблись. Я же даже не ошиблась! Баошань Санжэнь застала расцвет заклинательства и достигла бессмертия. — Что… Реально бессмертная?! — опешил Вэй Ин. — И насколько ранний расцвет ей удалось наблюдать? — Когда орден твоего будущего супруга только-только был основан, она уже ступила на путь самосовершенствования, — в интонации послышалось неподдельное уважение. — Воу… — Сколько раз повторять… — прошипела мадам Юй, — не «вовкай» при мне! После разговора на Вэй Ина нахлынуло разное. Благодарность. Да, потому что что бы ни говорила мадам, что бы ни случилось в прошлом, она вырастила его. Вырастила сына женщины, которую воспринимала как соперницу. Замешательство. Впервые он задумался, насколько само его существование в семье Цзян могло сказаться на характере мадам Юй. Если бы не он, была бы она мягче? Или может быть, если бы он не лишился ядра и не пришлось держать его на дистанции… Это был тот самый набор многочисленных «если бы», ответов на которые не было. Тоска. Впервые за очень-очень долгое время так отчётливо захотелось вернуться в Лоян. Сорваться прямо сейчас, едва собрав необходимое, показать Ванцзи старый сыхэюань, где прошло детство, дворы, сад, свою комнату… Сейчас Вэй Ин точно знал, что никто из домашних не был бы против, даже наоборот. Было бы Ванцзи интересно? Почему-то казалось, что да. Если нет — не беда. Можно было бы уйти в центр города, на поиски самой острой курицы, или кататься на лодке, даже если уже слишком поздно для того, чтобы воровать лотосы. Вэй Ин внезапно понял, что понятия не имеет, где родился. Озёрный край действительно стал его родиной, местом, куда будет стремиться душа, потому что сердце… Он вышел в гостиную. Ванцзи не было. — Блядь… Вот что называется «сердце не на месте».