***
Стоило бы начать со знакомства Тэхена и Чимина, ведь точкой отсчёта событий, которые привели его в лапы неведомого зверя Мин Юнги, можно считать именно тот день. Первый курс. Пак, благодаря усердию и невероятной целеустремлённости, осуществил детскую мечту — приехал покорять Сеул, поступил в Национальный университет на факультет дизайна. Заселение в общежитие прошло бы гладко, без сучка и задоринки, если бы буквально возле порога здания не сбил, как выразился травмированный Чимин, «сраный велосипидор» и по совместительству потом лучший друг и собутыльник. Тэхен так яро извинялся, что блондин неожиданно для незнакомца и самого себя начал заливаться диким хохотом. Когда же посттравматическая истерика сбавила обороты, Чимин с искренней улыбкой похлопал по плечу того: «Все пучком». — Меня, кстати, Пак Чимин зовут, — протянул руку. — Ким Тэхен. Прости-прости ещё тысячу раз. Проси чего хочешь в качестве компенсации. — Да ладно тебе, — отмахнулся, мол, «расслабь булки». — Но я учту. Как оказалось, новый, скажем так, приятель, родом из Тэгу, очень общительный и взвинченный. Как раз под стать такому же Чимину, которому на месте не сидится. Парни за первую неделю успели трижды вляпаться в неловкие ситуации на улице, разбить экран телефона Тэхёна, в попытке сделать красивую форточку на фоне заката. И текла бы их жизнь так же весело и безбашенно, если бы не одно «но», в виде начала учёбы в университете. — Охереть, у меня друг оказался книжным червём, — Ким, культурно выражаясь, пребывал в шоковом состоянии, когда узнал, что в аттестате Чимина из школы были одни «пятёрки», а очаровательная булочка-дружище зарылся в стопки конспектов сразу же, после первых лекций. — Какой уродился, — Пак отмахивался и продолжал читать. В такие моменты ТэТэ всегда молча усаживался рядышком и выполнял свои задания. Да, не так правильно и не в таком объёме, но хоть что-то делал, а после уходил к себе в комнату — в другой корпус общежития. Так они жили не тужили, ровно до середины первого курса. И за это время Тэхён успел перезнакомиться, казалось, со всеми учащимися, вплоть до четвёртого курса. Ким не бросал Чимина, нет, что вы. Просто иногда уходил на тусовки без друга, после двухчасовой попытки вытащить Пака из его логова. Чимин, будучи очень, ну прям очень, заинтересованным лекциями Чипа Кидда, чувствовал себя счастливым и без моря алкоголя, огромных компаний и посиделок каждую субботу в боулинг-клубе. И, казалось бы, что могло изменить этот закоренившийся устав? День рождение Тэхёна. Точнее, то, что Ким попросил у Чимина одно одолжение — на следующих выходных развеяться с ним. Пак, что в тот момент жевал кимчи, поморщил нос, но кивнул в знак согласия. — Только, чур, не спаивать меня! — звонкий смех и обещание на «святом пособие для дизайнеров» возымело своё влияние на Чимина, который явно не подозревал в какую, как бы выразился сейчас Намджун, жопень, попадёт. В трёхкомнатной квартире люди разных прослоек общества: вот вам модники, тут полюбуйтесь на спортсменов, что заливали в себя третью стопку дешёвого вискаря, а здесь сбор тех, кто не то, чтобы гопники, но и, явно, не великие аристократы-интеллигенты. Пак хватался за рукав Тэхёна как потерянный мальчик. После первого стакана какого-то коктейля (о, Боже, лучше бы это был крепкий «Негрони») и двух новых знакомых с отделения Тэ — маркетологии, Чимин расслабился, выдохнул. Только вот это дало возможность ему знатно проебаться. Вот так, с чувством, с толком… Будто мастер в вечных оплошностях. Пак пролил содержимое своего стакана на какого-то амбала-убийцу, что за свою «блять, дохуя дорогую футболку» был готов оторвать голову Пака, как бумажку в туалете. Чимин извинился, правда, только вот по-своему, по-пусански: на своём родном диалекте, с таким выражением лица, будто это он тут пострадавший. Парень ненавидел, когда какие-то головорезы строили из себя важных и давили на всех своим «авторитетом». За это Чим-Чим чуть не поплатился рукой, той самой, которая пережила одну поломку при встрече с Тэхёном. Тем самым Тэхёном, который растворился в толпе тел и незнакомых лиц со своим чёртовым «Негрони», будь он неладен. — Предатель, — Чимин пытался отойти от окна, куда его загнал тот самый амбал. И плакало бы прекрасное лицо Пака от побоев, если бы не чудо. Такое спокойное, с бирюзовыми волосами и, судя по всему, с хорошей репутацией в кругах недо-гопников — недо-аристократов. — Что случилось, Ыну? — грубоватый голос звучал спокойно, и Чимин на минутку подумал, что сейчас этот яркоокрашенный парень присоединиться к стороне «зла», а не бедного первокурсника Пак Чимина. — Этот ушлепок пролил мне своё винище на футболку. — С кем не бывает? Тем более, я извинился, — Чимин надул щеки, как обиженный бурундук, у которого орешки забрали. — Боже, детский сад, — бирюзовая макушка скрылась за стенкой, которая отделяла кухню и гостиную. Чимин надеялся, что всё, на этом приятнейший диалог с милейшими людьми на сегодня закончится, только вот хрен там был. Ыну, коим назвали его, не хотел просто так отставать от Пака. Именно поэтому бедный парень-первокурсник, что проклинал своего друга, решил играть в прятки, параллельно пытаться свалить из этого пекла. Уворачиваясь от локтей танцующих ребят, Чимин добрался к своей обуви, но, какая, блять, удача, Ыну тоже внезапно решил выйти «покурить». «Что ж, план «А» — говно, переходим к плану «Б» — бежим отсюда, куда глаза глядят», — Чимин слащаво улыбнулся своему врагу и быстро проскользнул обратно вглубь квартиры. В углу большой гостиной сидел тот же парень с яркими бирюзовыми волосами в гордом одиночестве, потягивая пиво в жестяной банке. В другом конце комнаты, возле небольшого столика обнаружилась пропажа — Ким, ебучий ты случай, Тэхён. Пак, метнулся к другу, хватая его за капюшон кофты и сотрясая так, что бедняга чуть не пролил свой коктейль на собеседника. — Какого…? Чимин-а? — Тэ, явно не ожидавший такого от друга, шокировано распахнул глаза. — Меня тут один гоблин пытается сожрать, а ты свои байки толкаешь, — Пак оглянулся по сторонам. Яркая бирюзовая макушка продолжала маячить в углу гостиной, словно этому парню было наплевать на тусовку вокруг, и он тут решил познать дзен. И пофиг, что медитируют явно не с пивом в руках. — Так, а что случилось? — Чимин рассказал, разложил все по полочкам, на что Тэхён грустно вздохнул. — Тут три выхода, либо через мордобой вдвоём пройдём в дверь, либо в окно на кухне, чего я не очень хочу, либо же проси Шугу, чтобы он тебя вывел. Другого не дано. — Шуга? Кто это? — Пак вновь обрёл веру в своё спасение. — Он этот… Решало, во. Его тут все знают и уважают, — с видом мудреца ответил Ким. — Знаешь, ТэТэ, срал я на его место в этой иерархии. Скажи мне кто он из всех этих людей? Я собираюсь свалить по-тихому, без шумихи. Просто домой утопать и учить ебучий реферат по колориметрии. — Видишь того парня с голубыми волосами? — Тэхён повернул лицо друга за подбородок. — Они бирюзовые, дурак, — шикнул Чимин. — Один фиг, я не дизайнер в отличие от некоторых. Так вот, к нему подойди. Не забудь, его зовут Шуга. Понял? Ш-у-г-а. — Не дебил. До завтра, — Чимин отсалютовал Киму и поспешил к Ш-у-г-е, что продолжал спокойно залипать в телефон, сидя в кресле. Со стороны, это выглядело так, будто гиена подкрадывается ко льву, который лакомится свежей заваленной тушкой. По дороге к цели Пак обдумал как бы удачнее обратиться, попутно вспоминая одно из главных правил жизни — у всего есть цена. Рациональность покинула чат, поэтому сильно и не заморачивался парень, лавируя между конвульсирующих тел — какой-то идиот врубил дабстеп. И вот как теперь просить «решалу» о помощи и быть услышанным? Лучшим решением на тот момент казалось плюхнуться рядом и кратко, по сути, излагать. — Ш-Шуга! Дело есть! — как-то резво получилось, вовсе не в духе воспитанного Пака. Ещё и собеседник лениво отстранился от «соски», морщась от собственного погоняла, что звучало ужас как дисгармонично из уст милой булки с корицей, которая вызывала рвотный рефлекс, а не бесчисленная тара с алкоголем, влитая за этот вечер, вовсе нет, вы что, мы же стойкий оловянный солдатик. — Да? — Я — Пак Чимин, — парень пропустил мимо ушей эту очень «важную» информацию. — Чего тебе, смертник? — не заинтересованно. — Тут такое дело… Помощь твоя нужна, — вся уверенность и энтузиазм пали при виде Ыну, что появился в проёме двери в коридоре. — Какая? — Шуга выглядел скучающим, сонным. — В общем, тот парень, которого я случайно облил, все ещё желает меня огреть чем-нибудь. А в мои планы на вечер это не входило. Можешь помочь мне свалить отсюда без травм, а? — Пак состроил умоляющие глазки. — Мне какой с этого толк? Что взамен? — Боже, все что угодно, главное… — Чимина заткнули резким движением — Шуга встал с кресла рывком, практически моментально равняясь ростом с Паком. — Пошли, смертник, будем спасать твой тощий зад, — Чимин хотел бы возмутиться, мол, нехрена зад у него не тощий, но получить пиздюлин ещё и от «решалы» ему не хотелось. А то пришлось бы реально через окно в газон с кустами падать. Пробравшись к выходу из квартиры, Шуга пару раз с кем-то поздоровался, а затем недовольно вздохнул — за спиной Чимина вырос все тот же неугомонный Ыну. — Ну и? — Шуга поднял бровь, а-ля «и что теперь будешь делать?» — А ты чего это? С ним что ли? — амбал задал вопрос Чимину, который неуверенно, но кивнул. Шуга оскалился. — М, ладно-ладно, — Ыну продолжил стоять на месте, не решаясь уйти вглубь квартиры. Казалось, что он ждёт, пока Шуга свалит куда-то и не сможет помочь Паку. — Я провожу тебя домой, — Чимин обернулся на такое заявление, встречаясь глазами со своим спасителем. Тот кратко кивнул и принялся шнуровать свои ботинки. Пару минут неловкого молчания, в присутствии двух едва ли знакомых людей, Паку дались сложно. Шуга первый вышел за порог коридора. Его фигура утонула во мраке лестничного пролёта, где он уже вызвал лифт. Чимин прошмыгнул к нему под правый бок, отходя подальше от квартиры, где все ещё стоял Ыну со своей испорченной футболкой. — Почему он так взъелся из-за какой-то тряпки? — вздохнул Пак, оказавшись в лифте. — Ему лишь бы морду кому-то набить. А повод, как видишь, ты ему сам дал. Тем более, ты тут новенький, и в случае чего, никто за тебя вписываться не будет, — Шуга облокотился спиной о металлическую стенку кабинки. — Спасибо. Я… Я потом сам пойду, а ты… Ну, делай что хотел делать, — Чимин опять потерял хоть маленькую каплю уверенности. — Да ладно тебе, проведу домой. Всё ровно сидеть и тухнуть там, желания нет. Скажем так, чтобы тебя точно никто по пути не прихлопнули как муху, — Шуга хмыкнул и вышел из лифта. — Ты где живёшь? — В третьем корпусе общежития национального университета, — Пак следовал позади, оглядываясь по сторонам. Улица вообще утонула в темноте ночи. — О, ты тоже там учишься. Какой курс и факультет? — Шуга остановился, дабы поравняться с собеседником. — Первый курс, дизайн. — Третий курс. И тоже дизайн. Ты не местный? — вопрос прозвучал больше, как утверждение. — Как ты понял? — Чимин удивился. — Во-первых, иногда ты переходишь на свой родной диалект неосознанно. В принципе, у меня такая же фигня была, да, и сейчас иногда проскакивает. А ещё ты живёшь в общаге, в то время, когда местные в ней живут лишь в случае попытки сбежать от родаков. — Ты ведь тоже не из Сеула? — Пак ухмыльнулся. Тэхён, который был родом из Тэгу тоже говорил в такой манере, с такими же ударениями. — Ты из Тэгу? — Как узнал? — Шуга прищурился. — Ты говоришь, прямо как мой друг, — на услышанное парень хмыкнул, а Чимин слабо улыбнулся. Дальше они шли молча, время от времени поглядывая в стороны, будто бы там, вдалеке происходит что-то интересное. Бродя по залитым тёплым светом от фонарей улицам столицы, парни перекинулись парой фраз, ничего не значащих. Не то, чтобы им было неловко, скорее Шуга создавал впечатление холодного, замкнутого человека. Он постоянно что-то листал в телефоне, ответил на один звонок, во время которого из динамика разносился женский максимально недовольный голос. Чимин шёл рядом, на расстоянии вытянутой руки, боясь нарушить личные границы второго. Уже возле парадного входа третьего корпуса Пак кивнул, в очередной раз поблагодарив. — Что я тебе должен, за то, что спас меня от пары сломанных костей? — Чимин неловко топтался у дверей. — Как-нибудь сочтёмся, все равно в одном универе учимся, — Шуга махнул рукой, разворачиваясь на пятках на сто восемьдесят градусов и направляясь в противоположную от корпусов общежития сторону. — Адьёс. Пак кивнул, хотя понимал, что его не увидят, и тихонько поплёлся к своей комнате.***
Чиминовская душа, после того вечера, искала приключений — адреналин оказался тем ещё наркотиком. Одним прекрасным вечером, когда Тэхен вновь завалился к другу в гости, парни смотрели боевик, громко комментируя происходящее на экране. И ничто не предвещало беды, пока в сюжете главной героине не пришлось кардинально сменить свой образ — покрасить и обрезать волосы. Глаза Чимина ярко загорелись, и он, с громким возгласом «ТэТэ, поднимай задницу, мы идём покупать краску!» убежал натягивать на себя ботинки. Набрав две баночки осветлителя, упаковку тоники и бальзама с запахом лаванды, студенты вышли из ближайшего магазина «красоты и здоровья». Хотя, судя по планам двух оболтусов, здоровье волосом Пака не светит ближайшие лет сто. Накинув на оголённые плечи старое полотенце выцветшего зелёного цвета, Чимин расчесал волосы и сделал пробор, как было показано на инструкции. Ким усадил его на табуретку, и стал наносить краску хорошим слоем, явно не жалея осветляющей жижи. — Чимин-а, оно не жжётся? — Тэхен осматривал прокрашенный затылок и слегка покрасневшую кожу на шее Пака. — Нет, все в порядке, — Чимин улыбнулся и поскакал на кухню, стараясь не задеть головой косяк двери или обои. Сидел Чимин с краской на голове целых пятьдесят минут. Время от времени поглядывая на себя во фронтальную камеру на телефоне, словно это могло ему помочь увидеть итоговый цвет прядей. — Хэй, детка, я теперь блондин, — крикнул Пак, вылитая из ванны. Тэхен, что мирно жевал печенье, подавился от вида друга. Волосы были желтовато-белого цвета, на удивление, более-менее равномерно прокрашенными, и, при этом, все остались на голове. Конечно, назвать это «салонным» окрашиванием было очень трудно, потому что рыжий оттенок создавал персиковый цвет на голове Пака, но это так, мелочи. — Теперь настал час тоникой тебя захреначить, — Ким потёр руки, усыпая покрывало крошками печенья. — Эй-эй! Мне надоело засыпать с остатками твоей еды в постели, — Чимин неодобрительно цокнул языком и вернулся в ванную. Следующий день в универе казался для Пака сплошным его личным выступлением — каждый спрашивал о смене имиджа. Преподаватель на первой паре — очень милая женщина — сделала Чимину комплимент, мол, молодец парень, так держать. Но вот новость о том, что с сегодняшнего дня у первокурсников будут общие пары по экономике организации с третьим курсом графического дизайна. И Пак спокойно бы жил себе дальше, если бы в огромной аудитории его взгляд не зацепился сначала за амбала — Ыну, лицо которого продолжало выражать максимальную неприязнь ко всему сущему, а затем в помещение появилась бирюзовая макушка. Чимин узнал Шугу. На том висела чёрная худи с какой-то надписью, черные джинсы и белые кроссовки. Хотя, «белыми» Пак их бы уже не назвал. Мин вновь залипал в телефон, ловко минуя препятствия в виде собравшихся студентов и стульев со ступеньками. А вот Ыну, к большому сожалению Чимина, заметил не только одногруппницу Пака с четвертым размером груди, но и самого парня, волосы которого напоминали переспевший персик. Сначала было видно, что амбал был сбит с толку, ведь цвет волос у его «обидчика» изменился, но потом, гаденько усмехнувшись, Ыну отвернулся от Чимина. Лекция началась спокойно. Преподаватель, обожавший засыпать своих учеников вопросами по теме, начал с азов, перед этим раз двадцать напомнив, что «третий курс, для вас это повторение, так что не позорьтесь перед младшими». Чимин записывал, время от времени поглядывая на телефон — Тэхён очень вовремя начал отправлять сообщение о своих приключениях на одно место, пока его друг учился. В целом для Чимина было очень сложной задачей не отвлекаться на раздражителя-Ыну и незаинтересованную ни в чём, что здесь происходит, фигуру Шуги. — Бон Ыну, вы меня слушаете? — преподаватель оборвался на середине своего рассказа, так как крупногабаритная туша парня в пятом ряду слишком активно себя вела. — Слушаю, профессор. — По Вам незаметно. Прекратите шуметь и отвлекать учащихся, — на просьбу преподавателя Ыну закатил глаза и, пока мужчина продолжил свой рассказ, начал перекривлять его. Чимину было смешно смотреть на эти глупые рожицы неандертальца, только вот Пак из принципа держал себя в руках и продолжал тихонько записывать нужные факты. Спустя час, когда лекция успешно закончилась, Чимин сложил все свои вещи в рюкзак и медленно поплёлся к выходу. В тот момент бирюзовая макушка уже не виднелась на горизонте. Пак поспешно спустился по лестнице и вышел из корпуса на свежий воздух. Прохладный ветер обжигал щёки и раздражал горло. Светловолосый немного закашлялся и, подождав, пока толпа на крыльце разойдётся, кто куда, ушёл в сторону отдела маркетологии, где его ждал Тэхён. За поворотом стоял Юнги. Чимин чуть было не упал на него, засмотревшись на статью о выпуске новой дорамы. — Аккуратнее ходи, пока лоб не расшиб, — Шуга сделал затяжку сигареты. — А, ой. Прости? — Пак отошёл от парня. — Угу, — незаинтересованно. — Я заметил, тебе учёба не особо нравится, — Чимин решил поговорить со своим спасителем, но тот, похоже, был не настроен на душевные беседы. — Смысла в этом нет, — сигарета впечаталась в кирпич здания, а Юнги, одним ловким движением отправил окурок в урну. — Ты за Ыну следи, то он всё ещё не успокоился, — и ушёл в противоположную сторону. Чимин хотел было крикнуть «хорошо» или «спасибо, Шуга», но лишь молча направился к ТэТэ.***
Жизнь протекала в обычном ритме: дважды в неделю Пак ловил панику, когда осознавал, что находится с машиней-убицей Ыну в одном помещении целые полтора часа, готовился ко всем парам максимально тщательно и отвечал на все вопросы профессоров, за что уже получил у них звание любимчика. Но в один прекрасный день, когда ко всему готовый Чимин слушал о том, как стоит рассчитывать деньги при закупке материалов, всё перевернулось верх дном. Ыну в университете не было, Шуга опоздал на пару на целых полчаса, а после третьего вопроса лектора, на который парень не ответил, началось то, что Чимин не любил больше всего — Пака поставили в пример Шуге. Ох, будь проклят тот миг, когда профессор произнёс: «А вот Пак Чимин, что младше вас на два года и слушает этот курс впервые, отвечает на все вопросы и осознает, о чем идёт речь!» — Тащите гроб, — шепчет Чимин, хватаясь за свои персиковые волосы. Шуга нашёл взглядом того самого отличника Пака, недовольно хмыкнул и сел на свой стул обратно. Его лицо нечитаемое — не ясно, собирался ли он после окончания пары убить Чимина, аль нет. Пак был готов начать молиться прямо здесь и сейчас, потому что плюс один враг мог означать стопроцентное поражение, но даже после того, как профессор отпустить всех, Шуга выглядел таким же спокойным. Хотя, скорее холодным, чем спокойным. — Готовься к конкуренции, смертник. Покажу тебе, как нужно отвечать на вопросы старика Кан, — бирюзововолосый сказал это Чимину у выхода из аудитории, а потом направился к проходной корпуса. Пак так и стоял посреди коридора с открытым ртом и непониманием на лице. И вот, с того самого дня началось «веселье» у первокурсника дизайнерского факультета.***
«Каждую пару по экономике организации проводить как на войне? Да, пожалуйста, упакуйте с собой», — Чимин думал, что именно так и выглядела его сделка с дьяволом в прошлой жизни. Иначе как прикажете реагировать на то, что Мин, будь ты не ладен и трижды упокоен лектором, Юнги теперь открыто соперничал с Паком? — Задавайте любой вопрос по теме, на всё отвечу! — Чимин смотрел на цирк «Шапито» в аудитории и не понимал, за что ему это всё. — Вы не даёте возможность мне проверить готовность других студентов, — профессор Кан снял очки и протёр их, словно это могло помочь изгнать активного, прости, Господи, за такое словосочетание, Шугу. Юнги сел на место с лицом человека, которого прервали в самый неподходящий момент, но, когда его взгляд пересёкся с потерянным взглядом Чимина — состроил из себя победителя. Пак сжал челюсть до боли в зубах и демонстративно отвернулся к окну. И так происходило изо дня в день на протяжении месяца. Чимин не понимал, какого чёрта, спрашивал у самого Юнги, но тот лишь довольно скалился. Знаете, так себе ответ на вопрос, но Пак не терялся и отвечал на все выпады Мина с таким же ядом. Иногда эта повёрнутость и зацикленность на одном человеке пугала и самого первокурсника: Юнги ответил на все вопросы? Значит необходимо ответить на большее количество! Юнги похвалили за информативную презентацию? Значит жизненно важно сделать не только информативную, но и красивую! Юнги опять проявлял себя как крутой мэн? Значит нужно быть таким же крутым! Юнги, Юнги, Юнги, Юнги… Слишком много этого имя в последнее время мелькало в лексиконе Чимина. Тэхён сначала игнорировал это, мол, ну наконец-то парень друзей завёл. Но после очередного сравнения, которое было явно не в тему, Ким перебил трёхчасовую тираду о завале в учёбе Пака: — Черти тебя бы драли, Чимин-и, ну хватит упоминать этого «решалу» в каждом разговоре. Я от всей души и почек рад, что тебе не скучно, но это перебор. — Ты о чём? — Пак моргал часто, а потом впал в ступор — привычная реакция на осознание чего-то весьма очевидного. — Ой, фу. — Что «фу»? — вздохнул Тэ. — Переборщил… — усмешка, а Киму казалось, что его друг мыслями совсем на другой планете.***
— Хэй, малышня! — Тэхён закатил глаза, увидев в университетской столовой бирюзовую копну волос, со стороны которой послышался возглас. — Сам ты малышня! — шикнул Чимин. — Ой, а ты коротышка, но мы же как-то не жалуемся, — Ким демонстративно улыбнулся. — Попизди мне тут, — Юнги уселся за стол к первокурсникам. — Я чего пришёл-то… Сегодня отмечаем день рождение нашего старосты, и вы приглашены. — Мы? — уточнил Чимин. — Вы — это ты, — пальцем ткнул в плечо Пака, — и ты, — перевёл взгляд на Тэхёна. А после Мин спокойно стал жевать свой рис. — Я надеюсь, вы знаете, на какой квартире происходят застолья? — Дома у Хан. Грех такое не знать, — ответил Тэ. — О! Молодец, быстро учишься, в отличие от тебя, Чимин-а, — Шуга быстро схватил поднос и убежал с ним в сторону сокурсников. Чимин не то, чтобы не был рад отдохнуть, но Юнги, как заноза в пятке, мешался постоянно. Стоило выпить одну порцию спрайта, смешанного с водкой, как жизнь стала казаться ярче. Пак до смеха быстро пьянел. Его молодой худой организм мог впасть в алкогольное забытьё с одного бокала вина или банки пива. Чимин начал танцевать с Тэхёном, что в этот вечер приглядывал за другом, пару раз больно вписавшись рукой об дверной косяк. Гирлянда над окном упорно игнорировала такт музыки, резво мигая огнями. Чимин хохотал, когда девушка рядом с ним начала пританцовывать с ним, казалось, что они на одной волне. — Будешь? — Юнги появился в поле зрения внезапно. В его ярких волосах запуталось конфетти, создавая взъерошенный вид. — Что это? — Чимин недоверчиво покосился на содержимое стакана. Тэхён поджал губы, а потом наклонился и громко вдохнул аромат напитка. — Виски с колой, — сказал он. — О! — выкрикнул светловолосый и потянулся к Юнги, но его удержал Тэ. — Тебя унесёт к чертям. Не стоит, Чим… — его проигнорировали, вырвав руку и забрав угощение. Юнги довольно скалился. — Паскуда. — Развлекайтесь, девочки, — Шуга пропал в толпе студентов. Ким предположил, что он ушёл на кухню. Чимин стоял какое-то время под стеночкой, попивая виски с колой. Тэхен ушёл к своим однокурсникам, просто поприветствовать их. Голова начала кружится от духоты, поэтому Пак медленно пошёл в сторону кухни, дабы взять холодной минеральной воды. Она была ему сейчас жизненно необходима. На кухне никого. Все тела отрывались под попсовый трек в гостиной, чуть ли не разбивая всё вокруг. И как соседи ещё не вызвали полицию? Ах, да, бармену, что работал в ночную смену как-то всё равно. Чимин вытащил литровую бутылку из холодильника и жадными глотками стал поглощать воду, игнорируя открывшуюся на балкон дверь. Он стоял так полминуты, уткнувшись лицом в стену, и содрогнулся, когда на его плечо легла чья-то рука. — Sei fuori di testa? — в сердцах возмущается Юнги. Его кофта пропитана водой, которую от неожиданности сжал Чимин. — Чего? — светловолосый захлопал глазами и пытался переварить услышанное. — Это что ещё за заклинание? Ты меня проклял? — О боже… — вздохнул Шуга, пальцами оттягивая мокрую ткань от тела. — Я сказал: «Ты в своём уме?». Но, похоже, что нет. Ты чего тут? — Башка болит, — Пак опять отпил остатки воды. — Пошли, — Юнги потянул младшего за рукав джемпера на балкон, где пахло сигаретами и сыростью улицы. Чимин шёл покорно, путаясь в ногах и чуть ли не падая на пороге. — Не думал я, что тебя так накроет. — Я тоже не думал, — промямлил Пак. Он сполз по стене на пол. Его затылок упёрся в холодную обшивку балкона, а руки обхватили прижатые к животу колени. Парень дышал громко. Его глаза были закрыты. В тусклом освещении фонарного столба он выглядел уставшим. Хотя, таким он и был на самом деле. — Может домой? — как бы, между прочим, спросил Юнги. — Угу. Сейчас уйду, — отозвался снизу Чимин. — Я проведу, — и прежде, чем услышать протесты, добавил. — Мне все равно по дороге. Пак умылся на кухне, пытаясь собрать разум в одну кучу, но получилось лишь кашу намешать. Парни вдвоём обулись, Чимин помахал Тэхену, что сверлил взглядом Юнги. Они ввалились в лифт, пихаясь локтями. Шуга шипел, когда младший схватил за всё ещё мокрую кофту пальцами, чтобы не грохнуться на пол. Выйдя на улицу, Юнги закурил. Его волосы колыхались на ветру, и Чимин залип. Так бесстыже пялился на слегка хмельного третьекурсника, что выдыхал дым в небо. Пак остолбенел посреди улицы, упиваясь видом на шею с отчётливым кадыком, на вены на руках, что держали сигарету, на яркие волосы, что в ночной темноте казались белым пятном на фоне черных домов. — Я сейчас сделаю глупость, только не бей, — Чимин подошёл к Шуге, сжимая рукой плечо и глядя так пристально, что Юнги начал подрагивать от напряжения. Но Пак лишь забрал сигарету из губ старшего и сам затянулся. Он не закашлялся, не стал пыхтеть как паровоз. Он сделал лишь одну затяжку и медленно выдохнул в лицо Юнги. Шуга стоял не мигая. Кажется, что в его голове гулял ветер как в пустыне, гоняя перекати-поле. — Я сейчас тоже глупость сделаю, так что ты тоже не бей, — сипел бирюзововолосый, и наклонился к Чимину. Поцеловал аккуратно и осторожно, следя за реакцией и выпадая в осадок — ему ответили. Цепляясь за плечи, потянув на себя, больно укусив за нижнюю губу, но ответили. Сигарета тлела на асфальте — какое безобразие, но им всё равно на это. Юнги сжал в кулак ткань джемпера на спине Чимина, наваливаясь на того и возвышаясь. Младшего ноги не слушались вообще, подключились, и парни вдвоём полетели на землю. Юнги сбил ладонь в кровь, зато спас Пака от разбитого затылка — это сейчас важнее. — Не буду, — тихо ответил светловолосый. — Чего? — Юнги часто заморгал, переваривая услышанное. — Бить не буду, если ещё раз поцелуешь, — Чимин хихикнул гаденько так, словно главный злодей истории. А Мин потерялся. Он смотрел на лицо парня напротив, анализируя ситуацию, пытаясь подняться с холодного асфальта, но его силком утянули назад. — Или ты против? Не хочешь? — Sicuramente non sei intelligente, — Юнги улыбается так счастливо, как ребёнок, которому купили мороженое с двумя рожками, вместо одного. — Что ты опять несёшь? Точно проклял! — захохотал Чимин. Но не долго, ведь Шуга склонился к нему вновь, восседая на бёдрах младшего. Плевать на то, что шея ныла от неудобной позы, плевать на окровавленную ладонь и боль в лопатках рыжего, на свист с балкона. Плевать на весь мир, ведь теперь от Чимина пёрло одеколоном Юнги, алкоголем и сигаретами.***
Пак проснулся на своей одноместной кровати, которая, как выяснилось позже, даже не была расстелена. Голова парня была похожа на чугун или пустую кастрюлю, по которой долбили ложкой. Ох, уж это похмелье, когда в глазах темнеет, в ушах звенит, а состояние такое, будто катафалк по тебе проехался. Дважды при чём. Лопатки отдавали тупой болью, а на локте ссадина, из-за которой Чимин чертыхнулся. Еле как он выполз из своего гнезда, и поплёлся в пункт «возрождения» — душ был явно жизненно необходим в этой ситуации. Минута. Две. Три. Десять. Почищенные зубы и горячий крепкий кофе, вкус которого граничил между «фу, какое горькое» и «о, боже, дайте мне ещё одну кружку». В отражении зеркала — явный синяк на левой лопатке, немного счёсанная кожа спины. Чимин нахмурился, пытаясь вспомнить, с кем он мог подраться, и кто мог его волочить по земле, но вместо ярких битв в сознании мелькает довольное лицо Шуги, мать твою спасителя, и привкус табака на губах. Пиздец. Вот тут можно уже было вырыть могилу, похоронить Пака и засыпать его тело сырой землёй. Потому что, походу, он совсем потерял страх и остатки адекватности. Целоваться с Юнги! С тем самым Шугой! Тот явно жизни больше не даст. Убьёт, когда с трезвой головой осознает всё? А, быть может, будет до скончания веков шутить и обзывать?! Чимин громко застонал от отчаяния, а потом схватился за голову — боль ещё не ушла. На часах без пяти минут девять. Успеть ко второй паре — задача не из лёгких, но Чимин верил в себя. Именно поэтому он нёсся от общежития к своему учебному корпусу, дважды чуть ли не теряя рюкзак по пути. Парень запнулся о ступеньки, практически теряя равновесие, но вовремя схватился за поручни. До начала пары оставалось две минуты, и увидев ещё закрытый кабинет рыжий блаженно выдохнул — успел. — Чимин… — донеслось к его сознанию. — Ой, привет. Ты что-то хотел? — Пак оторвался от созерцания экрана телефона. В паре метров стоял Юнги. Видок его намного лучше, чем похмельное состояние первокурсника. — Эм…по поводу того, что произошло вчера, — Шуга подошёл ближе, стоял на расстоянии двух вытянутых рук. — А, это. Ну, с кем не бывает, — легко улыбнулся Пак, а внутри маленькие Чимины бегали с транспарантами «эвакуируйся, кто может». — Что прости? — Я имел в виду, что сильно напился, и поэтому полез на тебя, но прощения просить не собираюсь. — Чимин-и, ты дурак или да? Ты хоть помнишь, что я тебе говорил? — Если честно, то ни капельки. Узнал о поцелуе со слов одногруппников, что заперлись на балкон, после нашего ухода, — о, ложь слетела с губ непроизвольно и легко, словно и вправду ему об этом напомнил кто-то, а не собственный мозг. — Так что ничего не требую и ни на что не претендую. Юнги второй день подряд (или отсчёт пошёл с их первой встречи) выпал из реальности из-за этого несносного мальчишки, который без зазрения совести опять смылся, оставив своего хёна хватать воздух от возмущения. На самом деле Чимин переживал как никто, но он не мог позволить себе быть падким на соперника, на минуточку, в борьбе за первенство на парах по экономике организации. Судя по всему, Пак снова заставил черепную коробку Шуги сломаться, а потом самостоятельно починиться. Иначе как объяснить возникшую идею? Наш умник теперь намерен вести две войны на двух фронтах — учебном и любовном, поэтому зашёл в аудиторию, полностью игнорируя младшего, как сильный и независимый мужчина, хоть и немного обиженный. Занял полюбившееся место за период усердной работы на парах, то, что позволяло усидеть и тут на двух стульях: обратить на себя внимание преподавателя и объекта обожания. Ну-с, держись, Пак Чимин. Живым из этой катки ты не выйдешь.***
Неделя прошла в постоянной гонке. Чимин и Юнги тянули одеяло, каждый в свою сторону, не волнуясь о том, как это выглядит со стороны. Пак старался вне аудиторий избегать Шугу, который ходил как призрак: вот он был на четвёртом этаже отделения, а потом бах, и встречаешь его в библиотеке на первом этаже восьмого корпуса, что находится в двух остановках от общежития. Чимин за это время откровенно заебался вздрагивать от внезапных появлений Мина. Парень смирился с тем, что даже, прости, Господи, в туалете ему покоя не было, но, иногда люди не знают границ. А как вы понимаете, Мин Юнги тоже человек. Бессмертный, правда, если судить по тому, сколько сигарет в день он выкуривал, только это уже не суть важно. Чимин знал, что пройдёт сложный учебный день, а потом его ждёт тёплая кровать в комнате общежития, Тэхён под боком, что вечно будет хрустеть закусками, и отсутствие соседа, ведь тот на каждые выходные уезжал к семье и своей девушке. Чимин знал и в этот раз ждал выходные как второго пришествия, и, когда в дверь его комнаты постучались аккурат в семь часов вечера пятницы, Пак подумал, что вот оно — спокойствие, но… — Какого?! — прикинул светловолосый. — И тебе доброе время суток, Чимин-и, — Юнги стоял в коридоре третьего корпуса общежития спокойно, словно он тут живёт. Вахтёр, кто впустил эту ходячую болячку? — Чего тебе? — Чимин ссутулился, облокотился на шкаф, что стоял у двери, и смотрел на Шугу так, словно секунда другая, и будут искать бирюзововолосое нечто на дне реки Ханганг. — Разговор есть. Впустишь в своё логово? — Милости не просим, — Чимин отошёл от двери, давая возможность Юнги войти на территорию Пака. — А у тебя тут мило. Давай угадаю кто повесил этот прекрасный плакат на стену, — Шуга довольно плюхнулся на стул у окна и стал осматривать комнату Пака. — Ты слушаешь линков? — Тебе то какое дело? Или ты об этом поговорить хотел? — Чимин расправил плечи и вытянулся во весь рост, пытаясь прикрыть своим телом несчастный плакат Linkin Park. — Да-да… О том случае, после дня рождения старосты, — Мин незаинтересованно покачнулся на стуле. Конец. Чимин прям почувствовал, как он пришёл к нему, поставив большой каменный крест на его могиле. То, чего избегал Пак целую неделю, настигло его. Так ещё где?! В собственной комнате! — Что именно? — поинтересовался Пак. Юнги окинул взглядом первокурсника, нервно покусывая свою нижнюю губу, а потом и вовсе опустил взгляд в пол. Такое поведение было совершенно не свойственно Шуге, и Чимин мог поклясться, что что-то тут не так. — Ты би? — Мин взглянул из-под чёлки насторожено. — Нет, — спокойно ответил Чимин, и сел на кровать соседа так, чтобы между ним и Шугой было приличное расстояние. — Но… Так, окей. Давай зайдём с другой стороны. Тебе с парнями в кайф, или это было только из-за алкоголя? — Ну, как тебе сказать, ты второй, с кем я вообще целовался, — Пак пожал плечами. — Блять, Чимин-а, можешь ответить: ты по мальчикам, девочкам или по всем? — наконец-то терпение старшего не выдержало, и он спросил напрямую. — Мальчикам, но какая разница? — ох, не понравилось это всё Чимину. — А теперь скажи мне, только честно, то, что произошло на улице тогда — это действие алкоголя или желание? — Это интерес, подкреплённый градусом в крови, — светловолосый неловко стал заламывать пальцы. — Чимин-и… — голос Шуги стал тише. — М? — промычал тот. — А интерес всё ещё есть, или уже поздно? — Чего?! — Чимин аж подпрыгнул на кровати. Не ожидал он такого. — Говорю, хочешь повторить? — Юнги — ни стыда, ни совести, ни понятий как правильно признаваться в чувствах. Стыдоба, а ещё бэд боем считался в университете. — Какая разница, а? — Так, бля! Не юли от ответа. Да или нет? — повысил голос Мин. — Допустим, да. — Мне нужно без «допустим». — Да, блять! Да! Доволен?! — Пак встал с кровати. Он поставил руки на бока и нахмурился — такой милый. — Вот и славно. А встречаться со мной хочешь? — уже более адекватно и спокойно спросил третьекурсник. — Какого хуя тут происходит?! — Тэхён, душка, ты, как всегда, вовремя. — Чтоб тебя, — прохрипел Шуга. — Так, ребятки, — Чимин громко втянул в лёгкие воздух. — Ты, — палец указал на Юнги, — тебе ответ «да», но обсуждать ничего я сейчас не намерен, так что попрошу свалить к себе в обитель проклятых искусителей. А ты, — Ким вопросительно вскинул бровь, — заваливайся сюда и не задавай никаких вопросов. Всем всё ясно?! — Да, — подал голос старший. Юнги помахал рукой и вышел за дверь. — До встречи, Чимин-и. — Угу, до встречи, Шуга, — Пак закрыл дверь на ключ изнутри. Тишина повисла в комнате на целых две минуты, пока рыжий стоял у двери, прислонившись к ней лбом. Но, когда у вас друг Ким Тэхён, то тишина вам противопоказана самим. — И что это, мать вашу, было? — спросил он. — Признание в любви? Предложение встречаться? И ты, как всегда, вовремя, дружище, — нервный смешок сорвался с губ Чимина. — То есть, Юнги и ты теперь вместе, а я даже и не знал о том, что ты по нему сохнешь. Какой кошмар, — цокнул языком Ким. — Не сохну. Просто нравится. Это разные вещи, дорогой мой, — буркнул в ответ страдалец. — Фу, это ж вы теперь будете, как те слащавые парочки, сосаться на каждом углу? — Окстись. Лучше утешь меня, — попросил Чимин и завалился на свою кровать лицом в подушку. Такой развязки вечера он явно не ожидал. Так же, как не ожидал простыть. Ох, кондиционеры — творения дьявола и благословение в одном флаконе. Кто же мог знать, что организм Пака не выдержит перепада температуры. И вот лежал Чимин в огромной худи и шерстяными носками на ногах. Тэхён бегал вокруг него похлеще матери над своим чадом. Следил, чтобы рыжеволосый пил все таблетки, чтобы суп съел до последней капли, и не дай бог, не пил холодную воду. — ТэТэ, иди к себе, поспи и приготовься к завтрашним парам. Не помру я за один вечер, — обессиленно стонал Пак. — Чимин-а, ну как я могу? — тут же упирался Ким. — Молча, Тэхён, молча. Ничего не было возразить, поэтому наседка-Ким ушёл, но вот на смену ему пришла артиллерия помощнее. — Ты как себя чувствуешь? — бирюзовая копна волос в проёме двери — дурной знак. Этот урок жизни Чимин запомнил навсегда. — Как может себя чувствовать человек с повышенной температурой при ангине? — недовольное бормотание донеслось из-под слоёв одеял. — Хреново… — недовольно выдал Мин, присаживаясь рядом с Чимином. Юнги нежно прикоснулся ко лбу блондина, проверяя насколько горячий сейчас первокурсник, и решил не отстранятся — погладил по макушке. А у «пациента» в этот момент в голове бегала орда тараканов с транспарантами «S.O.S.» в лапках. Чимин медленно убрал руку хёна и произнёс смущённое: — Если не хочешь и дальше заботиться так обо мне, быть рядом, то и не начинай. Иди, займись чем-нибудь поинтереснее опеки над сопливым первокурсником, — с грустной улыбкой. — Но мне нравится этот сопливый первокурсник, — щёлкнул по носу младшего, делая голосок, как когда говорят с пупсом. — Чимин, я люблю тебя до посинения в члене. Иначе и не предложил бы встречаться, — добавил уже серьёзно, ложа ладошки на пухлые щёчки булочки и притягивая для нежного поцелуя, останавливаясь в миллиметрах от цели. — Можно? — ему быстро-быстро закивали в ответ, как игрушечная собачка на бардачке у водителя автобуса. Губы друг друга сминались с таким трепетом и лаской, каждый не хотел торопиться, делать ошибки. Они были счастливы в тот момент, не задумываясь о проблемах. — Заболеешь теперь, — прогнусавил рыжий. — Не беда. С тобой и болеть не страшно, — Юнги уложил голову на живот Пака, наблюдая за сонными глазами-щёлочками. «Это Юнги. Он честно ответил бы на вопрос дрочил ли он на Чимина до того, как они стали парой. А это Чимин. И он никогда не хотел бы об этом знать.»***
Со временем Чимин привык, что беспардонному парню рубиново насрать, где зажиматься, игнорируя любые правила университета. Но что никак не укладывалось в голове, так это желание оградить от новых знакомств. Проще говоря, Юнги появлялся из ниоткуда и распугивал всякого, кто смел заговорить с его прелестью. Так было и сейчас. Новенький в группе пытался наладить общение, подсев во время пары, но оказался изгнан на перерыве хищной аурой священника Мина Юнги, который решил внезапно проведать своего малыша. Никаких угроз и рукоприкладства, просто: «Привет и пока, новобранец», — похлопав по плечу побелевшего в лице студента, освободил себе место, а затем, как ни в чем не бывало, жадный поцелуй собственника со словами: «Минни, я соскучился!» Властно и нагло, но Паку нравилось.***
Каждый день их совместной жизни можно было назвать настоящим сумасшествием, а всё потому, что складывалось впечатление, что у них полиаморные отношения: Чимин, Юнги и Ким-зараза-которую-не-отлепить-Тэхён. Это не нравилось Шуге. Он и так и сяк показывал это своими действиями, и прямо говорил, но ТэТэ такой же упрямый, как и Мин. — Он знает меня больше, чем тебя. Это, во-первых. Во-вторых, я его лучший друг, так что имею полное право. — А трахаться мы тоже при тебе будем? — рявкнул Юнги. — Да завалитесь вы нахрен. Тэ, читай молча долбаный конспект, а ты… — Чимин вздохнул. — Успокойся. Хорошо, хён? — но ответ он так и не получил. Ближе к вечеру следующего дня Ким не пришёл в гости к Паку, как это было принято, написав предварительно «Прости, сегодня отец по делам приезжал, поэтому решил со мной встретиться». Спустя час в дверь Чиминовой комнаты постучали. На пороге стоял Юнги с бутылкой шампанского. — Погнали тусить, — и утянул рыжего из общежития. Парни шли в жилой квартал, пока Юнги что-то рассказывал. Они зашли в шестнадцатиэтажное здание и поднялись на крышу. — Ты уверен, что нас не выгонят, — беспокоился Пак. — Всё улажено, Минни, — заверил Шуга, расстилая чёрное покрывало и доставая из рюкзака два стаканчика. — Сорян, сегодня без бокалов из хрусталя. Чимин похихикал и обнял Юнги. Он всё ещё не верил, что это правда. Вот тепло Мина, его запах, вкус на кончике языка, дыхание путалось в волосах. Парни сидели, держась за руки и тихо обсуждая совершенно незначительные мелочи. — Гляди какой закат! — младший поднялся на ноги, подходя ближе к парапету крыши. Здесь, с верхней точки жилого квартала открывался шикарный вид на университетский городок и мост на реке Ханганг. — Такой же тёплый, как и ты, — мурлыкнул Юнги, нежным котом прижимаясь к спине любимого. — Петь хочется от такой красоты. — А? — рыжий глупо хлопнул глазами. — Петь? — Да… Шуга глубоко вдохнул и прикрыл глаза, втягивая аромат Чиминового шампуня: «Sarò il fuoco ed il freddoЯ буду огнём и холодом,
Riparo d'invernoУкрытием зимой,
Sarò ciò che respiriЯ буду тем, чем ты дышишь,
Capirò cosa hai dentroЯ пойму, что у тебя на душе,
E sarò l'acqua da bereЯ буду питьевой водой,
Il significato del beneСмыслом добра,
Sarò anche un soldatoА ещё буду солдатом,
O la luce di seraЗакатными лучами,
E in cambio non chiedo nienteИ ничего не попрошу взамен,
Soltanto un sorrisoОдну лишь улыбку,
Ogni tua piccola lacrima è oceano sopra al mio visoКаждая твоя слезинка — океан у меня на лице,
E in cambio non chiedo nienteИ я ничего не попрошу взамен,
Solo un po' di tempoЛишь немного времени,
Sarò vessillo, scudoЯ буду знаменем, щитом
O la tua spada d'argentoИли твоим серебряным мечом
» Юнги стих, смущённо утыкаясь носом в макушку Чимина, пока тот шокировано наблюдал за городом, что постепенно уходил в сумерки. — Я не знал, что ты поёшь. Ещё и на иностранном языке, — тихо прошептал Пак. — Отец очень тесно связан с Италией, вот и научил нас с братом языку. Мол, никогда не помешает. Хотя, мой уровень знаний — перевести песню и попросить принести счёт в кафе, — Шуга хмыкнул, вспоминая долгие мучительные уроки с репетитором и мистером Мином. Чимин вернулся к себе до ужаса поздно, получив нагоняй от консьержа и любопытный взгляд соседа по комнате.***
— Как мило, — Хосок внимательно слушает каждую деталь, пытаясь уловить, в какой момент всё пойдёт по тому самому месту. — Мило, что прям фэ, — закатывает глаза Тэхён. — Да ладно тебе, Тэ, — скулит Чимин, утыкаясь подбородком в стол. — Не ладно, — шикают в ответ. — А теперь Хоби-хён, начинается самое «весёлое», — воздушные кавычки задевают что-то глубоко в сознании подвыпившего Пака. Хочется плакать.***
Ыну, чьи чувства так больно задел на давней вечеринке Чимин, активизировался, как только застал целующуюся парочку Мина и Пака. — Ты его личной подстилкой заделался? — вопрос прозвучал выстрелом в один из обычных дней. Тогда, когда Чимин даже не задумывался о том, что Бон его вообще помнит. — Что, прости? — первокурсник глупо раскрыл рот, не зная, что сказать. — Как тебя теперь величать, м? Шлюха? Девочка Шуги? Или просто…блядь? — парень поиграл бровями и усмехнулся. Его гордый и довольный вид заставил внутри Чимина всё сжаться от напряжения. — Ты только у Шуги сосёшь, или всем отдаёшься? Пак начал пятится назад, намереваясь уйти прочь, как можно дальше от этого громилы. Только Ыну не дурак: схватил его за подол рубашки, неуклюже переминая ткань пальцами. — Отпусти, мразь, — зашипел Чимин. — Ой, булочка, ну ты чего. Тебе же нравится такое, — Бон склонился над первокурсником, пытаясь поцеловать. — Отвали, — крикнул Пак. Его маленький кулак, что доселе никогда не использовался для драк, больно впечатался в плечо Ыну. — Какая же ты всё-таки сука, — удар. Жгучий и звонкий. Бон с силой вжал младшего в стену, пару раз больно приложив затылком. — Надеюсь, что он тебя трахнет и бросит, как последнюю шалаву. Ведь таких приезжих красавцев как ты, у нас навалом. Чимин тихо сполз на пол, прикладывая ладонь к ноющей щеке. На пальцах виднелась кровь из разбитой губы. Всхлип сам вырвался наружу, разносясь по пустому коридору здания. Пак поднялся на ноги, забрал сумку и быстро, по мере сил и возможности, ушёл к себе в комнату. Вечером к Чимину прилетел Юнги, потому что тот не отвечал на сообщения и звонки. Шуга даже у Тэхёна спросил, но парень сказал, что они сегодня не виделись. Тревожные мысли били набатом в черепной коробке, заставляя сердце неприятно ныть. Чимин рыдал в подушку в своей комнате, закрыв дверь на ключ без желания открывать кому-либо. Но стук повторялся из раза в раз, снова и снова, а грозное «Чимин, блять, я знаю, что ты там!» голосом Мина, заставляло вжаться в угол кровати от страха. Тихий плач заполнял маленькую комнатушку, и Пак молился, чтобы Шуга его не слышал, но Юнги обладал прекрасным слухом и умением чуять неладное. Мин стушевался и принял решения взять запасной ключ на вахте. Вернувшись через несколько минут, он осторожно открыл двери. Из угла помещения раздалось тихое «уходи». Юнги проигнорировал просьбу, подошёл к кровати и сел на неё, сразу же обнимая Чимина со спины. — Нет…никогда. Чимин развернулся всем телом к лицу Юнги и начал ещё громче рыдать ему в грудь, хватаясь пальчиками за кофту и пряча глаза. Шуга молчал, пытаясь переварить сложившуюся картину. Какое-то время они так сидели пока старший не спросил: — Ангел мой, что случилось? Кто тебя обидел? — вдруг он взял Чимина за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, и услышал, как тот шипит от боли. Убрав взмокшие волосы, Мин увидел на лице любимого побои. Настал час третьекурсника говорить тихо, пытаясь сдержать порыв гнева: — Кто посмел? — Пак в ответ помотал головой в стороны, говоря этим «нет». — Чимин… — Рыжий не хотел отвечать, но под серьёзным взглядом подчинился. И рассказал всё: о том, что задержался в библиотеке, о том, что встретил Ыну, и что было после. — Тихо-тихо, Минни. Мы решим этот вопрос, главное, не плач. И дай мне обработать раны. Хорошо, котёнок? — Шуга аккуратно поцеловал в бровь, стараясь не тревожить ссадины. Мин неловко улёгся возле сонного Чимина, что не хотел отпускать любимого хоть на шаг — сильно испугался.***
Рано утром Юнги выпутался из тёплых объятий Пака. Быстро добравшись до туалета на этаже общежития, где находилась комната первокурсника, он набрал номер, на который звонил дважды за всю жизнь: — Алло? Тэхён? — Какого хрена ты мне звонишь? Тем более в семь утра субботы? — Ким был явно не рад. — Короче, сейчас не смей сбрасывать и слушай внимательно. Прямо в эту секунду поднимай свою тушу и быстро к Чимину в комнату. Полежишь с ним, обнимешь его во сне, чтобы он не начал ворочаться, — Юнги и сам не верил, что говорил это. — Дело важное, поймёшь по его лицу. И не вздумай его из общаги выпускать. Ситуация не терпит отлагательств, так что резче. — Оу… Дай мне пять минут, — Тэхён со скоростью света понёсся обуваться. Когда Ким пришёл, Шуга убедился, что всё нормально, если можно было так сказать, в то время. Пришлось потерпеть странный взгляд Тэхёна минуты три, а потом Мин выбежал из третьего корпуса общежития, не оглядываясь. В голове чётко прорисованный план: найти и побить до полусмерти. Быстро добравшись до своего корпуса и поднявшись на четвёртый этаж, Юнги постучал громко и настойчиво в комнату номер четыреста восемнадцать. — Какого хуя? — первый вопрос сонного и очень потрёпанного однокурсника оказался спусковым курком. — Пизда тебе, тварь, — Мин с ноги ударил Ыну в живот, заваливаясь с ним в комнату. Кубарем, переворачивая стул с ноутбуком, нанося удар за ударом. Кулаки содрались в кровь, но это последнее, что волновало в этот момент Шугу. Замах, ещё раз, ещё, хруст костей не останавливает разъярённого парня. В комнату влетели два человека, которых проигнорировал Юнги. Злой вахтёр и шокированный студент с параллели оттаскивали бирюзововолосого за руки, стараясь не отхватить по лицу. Бон лежал на полу, скрючившись от боли и плюясь кровью прямо на пол. Юнги пришёл в себя тогда, когда два человека в погонах заломали ему руки и усадили в машину, а рядом мигала сирена скорой. Чимин хмурился сквозь сон, пытаясь отогнать от себя противный звук извне. Только ничего не получалось, поэтому Пак открыл глаза, и когда перед его глазами оказалась не чёрная ткань толстовки Шуги, а жёлтая мягкая ткань пижамы Тэхёна, рыжик завопил: — Где Юнги? — Не знаю, — прикинулся дурачком Ким. — Ты кому тут чешешь? Тэ?! — Чимин пытался встать с кровати, но младший обвил его ногами и руками, заваливаясь всем весом. — Дай встать. — Нельзя. Паку было искренне всё равно на запрет, поэтому ударив несильно под дых друга, быстро поднялся на ноги, и единственное, что успел уловить взгляд: бирюзовая макушка, которую небрежно запихивают в полицейский уазик, а рядом карету скорой помощи. — Не-е-ет! — захрипел Чимин, падая головой на руки. — Нахрена, Юнги… Зачем?***
После ареста Чимин не виделся с Шугой, потому что отец Юнги успел приехать раньше в отделение и сообщить Паку, что все хорошо. — Тебе нужно поговорить с Ыну, несмотря на неприязнь, чтобы тот забрал заявление. По-другому без залогов не получится, — господин Мин объяснил всё первокурснику, стараясь не сильно давить. — В любом случае — это твоё дело. — Спасибо большое, — Чимин сбросил звонок и впервые был так рад тому, что отец Юнги так сильно любит сына и самого Пака. Чимин, как Формула-1, полетел в больницу и попросил Ыну забрать заявление на Шугу. В голове засела мысль, что в этом всём вина только одного человека — самого Чимина. — С хера ли? У меня сломано два ребра, а я должен отмазать этого придурка? — Бон с неприязнью посмотрел на Пака. — Иначе, дорогой мой, я напишу заявление на тебя, за домогательство. И знаешь, твой отец, узнай об этом, будет не очень рад, что его отпрыск приставал к парню. Смекаешь? — рыжий довольно уловил реакцию амбала. — Валяй, чего ты там хотел? — О, ты видимо не до конца понял меня. Знаешь ли…я не собираюсь распространять по универу, заметь, правдивые слухи о том, что ты гей. Да-да, ты спалился. Но вот, когда твой гомофобный папаша узнает, что ты домогался именно парня, ой, не завидую тебе. Будет очень грустно, если из-за твоей упертости наши ряды поредеют. Именно поэтому советую забрать заявление на Юнги, а я не буду писать на тебя, — Пак говорил уверенно, потому что по лицу Ыну было ясно одно… — Я согласен! — чуть ли не подскочил, быстро падая обратно на койку от ноющей боли в рёбрах. — Вот и славненько. А как бонус за скорость принятия решения, я после выписки помогу найти парня тебе, — Пак в очередной рад своей внимательности и умению наобум угадывать важные нюансы человеческого нутра.***
— То есть, ты пострадал, а потом ещё и начал расхлёбывать это говно, прикрываясь стоматологией? — Тэхён, слушая впервые правду той ситуации, ахуевает знатно. — Я не хотел тебе это всё рассказывать, потому что потом бы начался пиздец ещё больших масштабов, — отмахивается Чимин. — Если ты смог забрать заявление, то Юнги отпустили? — Хоби покусывает губу в размышлениях. — Во-о-от, не перебивайте, раз интересно, — Пак осушает стакан в три глотка и продолжает рассказывать.***
Как только Юнги переступил порог отделения он увидел стоящего у крыльца своего парня. Тот нежно улыбался и быстро пошёл ему навстречу. Как внезапно, оказавшись вблизи, ударил Мина рюкзаком по голове. — Дубина! Ты захотел, чтобы я тебя ждал до конца отсидки?! Предпочёл романтику зоны моей жопе? Ох, я тебе сейчас устрою, — максимально спокойный, несмотря на нападение Юнги, закинул на плече агрессивного лилипута и понёс в сторону автобусной остановки. — И тебе привет, милый, — откровенно насмехался над беспомощностью груза. Через несколько минут матерных попыток высвободиться и одного укуса за лопатку, блондин сдался и затих, сказав вежливое: «Спасибо за все».***
— Мне казалось, что тут всё. Хэппи энд со свадьбой в Европе. Потому что, ну, проблемы решены, что может быть ещё, но хрен там, — Чимин грустнеет и, не выдержав взгляда Кима, пересаживается в кресло. — Мы потом встречались ещё около двух месяцев, но за мной начали всё чаще ходить разные мутные типы. — Какие такие «типы»? — уточняет Чон. — Как потом оказалось, это пешки тех тварей, что хотели семье Юнги нагадить. Они ведь влиятельные были. Начали с самого беспомощного меня, — болезненная улыбка. — Меня избивали несколько раз, грозились пристрелить. Сначала Юнги сильно бушевал, обещал их всех собакам скормить, а потом… — Чимин нервно сглотнул. — Я перестал ему об этом говорить. Делал вид, что все хорошо. Это было нарушением его просьбы, не скрывать свои проблемы. В итоге ему осточертело всё.***
Отношения, некогда бывшие мирным убежищем для обоих, сейчас напоминали клетку, открытую с обеих сторон, но каждый боялся выйти первым наружу, вдохнуть свободу, такую желанную. Какая она? Истосковались по ней, но и бросить друг друга не могли. Обстоятельства отравляли сознание, заставляли в который раз сомневаться, а стоит ли оно того. Такова ли цена любви? Неужели ради неё нужно жить в страхе, когда в очередной раз какие-то ублюдки захотят вести дела с Шугой через Чимина — слабое место старшего. Это не всегда был криминал, но серьёзность дел была не меньшей. Если Паку хоть иногда удавалось отогнать мрачные мысли, заботясь о своей второй половинке, то Юнги они поглощали. Он захлёбывался ими, до последнего стараясь вынырнуть, но все больше утягиваемый на дно, медленно приближался к тому роковому решению, что разделило их жизни на «до» и… А после и нет. Нет ничего. Пустота. Очередные «друзья», решившие поиграть с блондином в кошки мышки, довели его до панической атаки. Последняя капля на чаше весов здравого смысла. — Хен, все хорошо. Они и пальцем не тронули, — снова врал. Кулаки Мина сжались до боли. Злость. Её в нем с лихвой. А виноват был во всем он сам. Знал же, что не сможет вечно оберегать его от собственного прошлого, что так стремилось разрушить настоящее и будущее. Так почему бы не опередить их? — Я устал. Устал. Мать твою, как же я устал, — шептал, но заставлял такое хрупкое тело напротив поёжиться. Комната пропитана гневом, будто бы всех демонов выпустили из Ада на прогулку. — Не переживай. Все будет хорошо, справимся… — грозовая туча отвернулась к нему спиной, не желая видеть ложное спокойствие. Чимин не смел прикоснуться и повторить вранье, которое и самому не по душе. Не сказал, что на самом деле стычка с уродами, отнюдь не простая токсичная беседа, подробности не нужны. Знали ведь как бить, чтобы и синяков не оставить. Это не первый раз, но Юнги не должен волноваться. Пак мирился каждый день. Мирился с ролью автоответчика. Верил, что любимый не понял все и без слов. Наивный. — Мне надоело, — прервал драматическую паузу похлеще, чем в театре. — Что? Ты о чем? — мозг накидывал кучу вариантов, но уж точно не то, что услышал дальше. — Говорил же, не доверяй никому. Не заводи новых знакомств. Держись меня. Береги себя, в конце концов. Черт возьми, слушай хоть когда-нибудь. Сколько раз мы это обсуждали? Сотню? Может две? — опять плевался ядом, хочет оттолкнуть. — Прости… — спрятал глаза. Чувство вины его парень всегда умел вызывать мастерски, прирождённый манипулятор. Молчание повисло дамокловым мечом над головами обоих. — Нет… Помнишь ты мне должен одно желание? — наконец-то обернулся и медленно приблизился для контрольного. — Так вот, я придумал. — К-какое? — лучше бы не знал. — Оставь. Меня. В покое, — лица слишком близко, но романтикой тут и не пахло. — А? Не понимаю. Объяснись, пожалуйста. Что значит «оставь»? — ступор. — Желательно навсегда, — холодно произнёс, а у самого внутри все умерло от того, что сейчас был вынужден сделать. — Уходи. Все кончено и не попадайся мне на глаза, смертник, — давно к нему так не обращался. Слез не чувствуется, но младший знал, что те во всю бежали по щекам. Не успел закричать, что-либо спросить. А зачем? Все и так ясно. Кому нужна грязная подстилка-второкурсник? Никто не захочет чинить сломанную игрушку. Его выбросили, как надоевшую вещь, выставив за дверь. Время уйти, как и попросили. Мёртв. Больше нет их. Нет того, что казалось смыслом жизни еще какой-то час назад. Тот, от кого не ждал подвоха, вырвал сердце и втоптал в асфальт. Боль давила на голову так, что ощущалась физически, слезы смешались с алыми струйками, хлынувшими из носа, пачкая подушку, заглушающую вопль раненого зверя. Будет умирать каждый день, но не вернётся. Ни за что. Они не в сказке «Красавица и чудовище», второго не расколдуешь, из монстра в человека не превратится. Тут все наоборот происходит. История не закончиться хэппи эндом. Пытаться понять поступок старшего — значит подписать себе приговор. Гордость не позволит валяться в ногах и молить ни оставлять, ни лишать тепла, что казалось таким настоящим и родным. Дал обещание двигаться вперёд, не оборачиваясь назад. Бегство — удачный способ спастись от мук, терзающих, противных, но не забыть. Это будет с ним всегда и не покинет в отличие от причины горечи. Пути разошлись. Теперь у каждого свой. Тэхену не расскажет, у того и так проблем навалом. Расстались и расстались. Если бы у разбитых сердец были могилы, то у них стояла одна надгробная плита на двоих с датой: 14.02.2016. Каждое воскресенье друзья приносили бы по два белых пиона, клали рядом и уходили, не решившись остаться подольше. Но даже так царил покой. Вечный холодный мрак, что невозможно больше разогнать. Конец спектакля. Занавес опущен, а главные герои теперь лежат без сил подняться. Такова сущность настоящих чувств.***
На кухне повисает гробовая тишина. Никому не хватает смелости и слов, чтобы нарушить ее. Тэхен и Хосок пребывали в шоковом состоянии так, как оба слышали это впервые. В душу лучшего друга закралась лёгкая обида от того, что ему не доверились раньше, ещё тогда, пять лет назад, когда он мог помочь или хотя бы утешить. Обида даже не на Чимина, а на самого себя, не докопался до истины, не защитил, не позаботился. Паку неуютно. Сердце и так сжимается, а в следующее мгновение готово облиться кровью от внезапного вопроса Кима, произнесённого голосом полным спокойствия, с привкусом стали. — Ты все ещё любишь его? Парень молчал с минуту, не поднимая глаз, пока за него не ответили подступающие к ним опаляющие кожу щёк слезы. Любит. Все ещё так безбожно и самоотверженно любит своего Юнги, которой больше не желал быть таковым. — Приплыли… — Чон выносит вердикт, готовясь вызывать скорую: у рассказчика сердце замедляет ритм.«Такова реальность. Такова цена любви».