Кошмары среди нас

Сидя на стуле посреди темной маленькой комнаты, Моно уже не думал не о чем. Комнату освещал тусклый розовый свет, от которого парня уже тошнило. Да, теперь это был не маленький девятилетний мальчик, а подросток лет четырнадцати с красивыми карими глазами, полными боли и усталости. Пять лет Моно просидел в этой чертовой башне, под пытками Ока и Бездны — черной сущности, которую сам пленник прозвал Тьмой. А все из-за чего? Из-за Шестой — девочки в желтом дождевике, маленькой дьяволицы, никогда не ценившей дружбу. За всю заботу и помощь, оказанную ей, за не единоразовое спасение, она просто напросто бросила его — отпустила руку, сбросив мальчика в бездну. Оставив одного на милость Ока и Тьмы, которые посредством пыток, боли и одиночества собирались сделать из него Тощего. Снова. Мысли о предательстве постоянно закрадывались в голову, как бы он не старался забыть о Шестой и её поступке. Его мучители издевались над ним, врываясь в душу. Но когда мальчику удавалось закрыться, они всего лишь показывали ему воспоминания из Бледного Города и предательство. Это ломало парня, и даже сейчас Моно чувствовал, что вот вот разрыдается. Почему она бросила его?! Оставила гнить в одиночестве?! Почему за все что он сделал, ему такая вот благодарность?! Почему?! До Моно донесся шепот. Такой ненавистный, давящий на сознание шепот Ока. Следом за ним по телу пронесся холодок, и перед стулом выросла темная фигура из черных частичек, которая вскоре приняла форму девушки. Ледяной громкий смех, эхом разлился по комнате, словно раскат грома. — Ну что? Ты снова плачешь? *смех* Зачем же? Тебя здесь никто не обижает. — Отстань! Задолбала. — Да ну, ты разве не хочешь поиграть? — Нет. — Посмотрите-ка! Мои труды не прошли зря! Сколько бы ты не сопротивлялся, ты все равно останешься здесь и займешь место Тощего. Ты станешь им! — Нет. Вы больше не тронете меня. Я уйду отсюда, лишь бы уничтожить башню и вас обоих! — Да ну, ты так в этом уверен? Тьма медленно подошла к узнику и коснулась плеча парня. Как бы тот не пытался увернуться, но он был словно приклеен к стулу — Моно не имел возможности поднять даже руки. Поэтому, контакта с Темной сущностью было просто не избежать. Грудная клетка сразу стала разрываться от невыносимой боли, которая отдавалась по всему телу, сильнее всего давя на голову. Парень сцепил зубы, однако, все равно через пару секунд, из горла вырвался душераздирающий крик. Но на этот раз козырь был у него. Он был Тощим — так? Значит, он смог бы контролировать свою силу, и силу прислужников трансляции — фантомов, одним из которых являлась Тьма. Око тоже стало бы рабом, подарив свободу подростку. Сконцентрировавшись сквозь боль, мальчик переправил энергию фантома себе в руку. От боли конечность мало не отвалилась, однако ладонь смогла свободно двигаться независимо от стула, и на ней стал появляться шар энергии. Подождав пока шар станет достаточно большим, подросток направил его вниз. Грохнул взрыв — Тьма с криком отскочила, и темный силуэт растворился в помехах. Стул разлетелся на щепки, отпустив Моно на волю. Око, недовольное таким поворотом событий, попытался остановить парня, но увы, почувствовав энергию внутри него, испуганно отпрянуло. Моно преспокойно разнес стену комнаты, и в итоге вышел на крышу сигнальной башни. На ней уже не светился тот маяк — без Тощего Сигнальная башня была просто зданием. Небо наконец стало светлым — на чистой глади играли краски заката, окрашивая небесный купол в красный и оранжевый цвета. Солнце медленно прятались за горизонтом, а теплый ветерок развевал взлохмаченные волосы. Он был свободен. Вдыхая чистый воздух полной грудью, которая все ещё побаливала после пыток фантома, Моно наслаждался свободой — затхлый воздух башни и ультрафиолет знатно ему поднадоели. Теперь он может свободно двигаться, туда куда он захочет, как он захочет. Его больше не будут мучать каждый день, просто ради того, чтобы вырастить монстра. Он будет засыпать под звездным небом, а не терять сознание на стуле от бесконечной боли. Всё. Он наконец почувствовал себя живым. Солнце спряталось за горизонтом, и мальчик решил отомстить. Он телепортировался вниз и посмотрел на башню. Затем, сконцентрировавшись, Моно направил мощный поток энергии в здание, о чего сразу послышался вой Ока. Прошло еще пару секунд, и башня развалилась на огромные куски. Вот и, казалось бы, всё. Однако, пять лет пыток в чертовой башне, не могли не отразиться на нем. Он должен был использовать силу, только когда стал Тощим. Этого не произошло, и за это Моно поплатился. Грудную клетку снова прорезала дикая боль. Парень вскрикнул, и упал на колени сжимая руками грудь. Со рта хлынула кровь. В глазах стало темнеть. Неужели всё закончится именно так? Неужели он никогда не увидит свободу? Возможно, он и правда должен умереть в одиночестве? Возможно, он и правда… это заслужил?

***

Противный запах спирта и лекарств, тиканье аппаратов вызывало тошноту. Солнечные лучи пробивались сквозь жалюзи, освещая палату. В светлой комнате рядами стояли больничные койки, вдоль стен лаймово-мятного цвета. Мягкий серый пол заглушал движение операционных столиков, на которых увозили особо пострадавших пациентов, на осмотр или в операционную. Моно слабо зашевелился на койке. Стоило парню приоткрыть глаза, как его сразу ослепил яркий свет. Однако, тиканье аппарата и шаги рядом с собой сразу привели мальчика в чувство. Спустя пару секунд до него донеслись приглушенные голоса: — …даже не представляю, что могло случится. — Мы даже еще не успели привести здание в норму, только три палаты. Вся больница была усеяна манекенами с живыми конечностями, а большая часть здания разгромлена. И так во всем городе. Люди тоже пострадали. Многие не помнили где находятся и кто они такие, но потом память возвращалась. — Угу. А что с этим? — Каким? Парнишкой? А, люди нашли его возле разрушенного здания. Вроде бы это была башня. Видели бы вы в каком он был состоянии. Одежда вся разодрана, руки ноги тоже. Со рта кровь течет. Весь худой, бледный. Наверное, ударился где-то — органы в грудной клетке повреждены. — Странно. Все люди как люди, пусть и напуганные, но целые-здоровые, а этот весь ободранный какой-то. Может быть он знает что произошло? — Может быть. Наверное, он спас человечество… На этой ноте разговор закончился. Один из неизвестных собеседников удалился, а второй неспеша подошел к койке с парнем — им оказался доктор, которого Моно с Шестой встретили в больнице. Теперь он уже не двигался по потолку, и пускай внушительное пузо у него осталось, вместо лысины голову покрывали рыжие растрепанные волосы. Доктор медленно приблизился к мальчику, и принялся менять лекарство в капельнице — только сейчас Моно почувствовал, что все это время был подключен к аппарату. Подростку надоело притворяться и он попытался заявить о своем присутствии. Парень дернулся, пытаясь встать, но ослабленное тело позволило ему поднять только голову, которая сразу же упала на подушку. — О, ты уже очнулся? Слава Богу, а то уже третий день так лежишь. — спокойно, и с какой-то радостью в голосе сказал врач. — Ну как ты себя чувствуешь? Моно не ответил. Сперва он испуганно шарахнулся от доктора, ведь воспоминания все еще лезли в голову, но затем успокоился и решил осмотреться. В палате было чисто, осветленная комната радовала глаза, уставшие от мрачных видов Бледного Города. Но со слов доктора, это была одна из трех целых палат во всей больнице. Сам парень был одет уже не в свою рубашку, брюки и верное пальто. Сейчас на нем была белая больничная рубашка, которые обычно одевают на людей после операции. Раны и царапины на руках и ногах были обработаны и перевязаны, а некоторые, как например, глубокий порез на спине, пришлось зашивать. Грудь еще немного побаливала, но Моно был рад своему состоянию сейчас. — Нормально — наконец прохрипел мальчик в ответ. — Уже намного лучше, чем… раньше. Удивившись своей хрипоте, подросток вспоминал случаи, когда ему было так хорошо. Только в раннем детстве, да и когда он только попал в приют. Доктор ласково потрепал его по голове и попытался завязать разговор: — Это хорошо, это хорошо. Сейчас детей очень редко встретишь, разве что в школе, да и они тоже не помнят ничего до позавчерашнего дня. Тебя как зовут? — Меня? М-моно — протянув хриплым голосом последнее слово, промямлил подросток. — Моно? Ну хоть ты что-то помнишь, а то остальные все напрочь позабывали. Может ты знаешь, что произошло? Вместо ответа парень нахмурил брови, и попытался вспомнить. Точнее сказать — придумать, как объяснить все, чтобы это звучало нормально, и не посчитали, что он лишился рассудка из-за пережитого. Затем, спустя несколько минут, ответил: — А, ну… как сказать… та башня, что в центре города, она излучала что-то, из-за чего все люди по сходили с ума, и… постоянно смотрели телевизоры. А если их выключить — в смысле, телевизоры, то они бросались на нас, то есть на меня. — Понятно. А те кто не смотрел телевизоры? — Они… как бы это не звучало, они стали превращаться в монстров… — доктор ласково улыбался, но по взгляду как на инвалида, парень понял что он ему не поверил. — Ну… точнее мутировали, как из-за радиации. Некоторые тоже потеряли рассудок, как… *парень запнулся* другие, а некоторые продолжали работать в таком виде. Ну, учительница продолжала учить детей, вы лечить манекенов…то есть пациентов. Доктор смотрел на него как на ума лишенного. Однако, стоило парню заикнуться про радиацию, врач задумался. — Людям было не когда смотреть за городом, и он стал разрушаться. Были постоянно дожди, и наверное, здания стали хрупкими из-за этого. — А ты был один, или были еще выжившие? Вопрос поставил мальчика в тупик. Да, наверное кроме них с Шестой был еще кто-то, кому удалось выжить, по крайней мере, он на это надеялся. Но, он же не может утверждать то, чего не знает, верно? — Ну… да, были дети. — Дети? — Да, нам по девять лет было, насколько я помню. — Ну и сколько вас, таких? — Ну… наверное много, но со мной была девочка… — Моно запнулся — её Шестая звали. — Шестая? Странное имя. А что с ней стало? Мальчик прикусил губу. Вспоминать предательство не хотелось, да и тем более рассказывать. К горлу подкатил ком, на глазах выступили слезы. И без того хриплый голос задрожал. Доктора посетила догадка, но парень поспешил опровергнуть её. — Она… бросила меня. Просто ушла и все. — подробности Моно решил умолчать. — Я-я не з-знаю что с-случилось, о-она просто у-ушла… — То есть, есть вероятность, что она еще жива? — Угу. — А ты не помнишь как она выглядела? — Ну… у неё была челка, она носила желтый дождевик… нашла его на улице. — Хм. А были места за городом, где бы она могла быть? — Были. Лес, где я её нашел. Там был охотник. — Был? — Ну да. Он умер. — Жаль. Это наверное Билл. А больше детей ты не встречал? — Нет. Только Шестую. Доктор задумался на пару секунд, а потом потрепал парня по голове. — Ладно. Ты полежи, отдохни, а то весь потрепанный. С этими словами врач удалился, нашептывая себе под нос: — Дети, живые… Черт с этими телевизорами… Мальчик устало, но с облегчением выдохнул, и снова откинулся на подушку. Шероховатая ткань нагрелась, создавая известную нам проблему «теплой с обоих сторон подушки». Но парень привык к постоянному холоду и сейчас наслаждался теплом, пускай и обычной ткани. Спустя два часа, Моно разрешили встать с койки дабы размяться и пообедать. Многочисленные жители, некогда зомбированные телевизорами, сейчас удивленно уставились на мальчика. Доктор говорил правду — дети сейчас были редкостью, особенно подростки, да еще и в таком состоянии. Многие не выживали вообще, а те кому повезло, сейчас находились явно не в Бледном Городе — все кто сюда попадал, спешили отсюда убраться как можно быстрей. И подросток знал пока единственного ребенка, которому это удалось — им была Шестая. Стоило парню вернуться обратно на койку, как в палату заявились неожиданные посетители — двое мужчин в офисных костюмах с черными чемоданами. Они были в шляпах, и напоминали мальчику Тощего. Однако сам Тощий — уже в виде журналиста-ведущего, зашел вслед за ними, с чехлом от камеры в руках. Его лицо уже не было таким хмурым — он приветливо улыбался, глядя на паренька. Но заметив испуг в глазах у Моно, сел чуть подальше от койки. Спустя пару минут молчания и абсолютной тишины, самый низкий, но видимо главный, из пришедших, подал голос: — Итак, Моно, верно? Подросток кивнул. — Думаю, ты уже слышал, что случилось. Тебя нашли три дня назад возле Сигнальной башни. Как ты мог заметить, детей пока на улицах не встретишь. Ты единственный. — У нас к тебе предложение — добавил второй вошедший. — Мы знаем, что за трансляция отходила от этой башни, … во всяком случае пытаемся понять. Как ты знаешь, а ты должен это знать — телевизоры подключены к спутниковому телевиденью. Мы понятия не имеем, как ты сумел отключить сигнал, но надеемся, что ты сумеешь сделать это еще раз. — Та гадость, из-за которой, как ты говоришь, произошли мутации с жителями, — продолжил первый — перебралась на спутник. Из-за этого, он стал не управляемый и через башню проецирует это на всю планету, даже туда, где нет телевизоров, используя разные приборы в качестве маяков, подобный которому ты уничтожил. — Как Чрево? — Что-что? — Да нет, ничего… — Мы запустили новые спутники, но они смогли лишь найти место нахождения этого устройства. Большего мы сделать не можем. Мы предлагаем тебе отправиться в космос, и отключить эту дрянь раз и навсегда. — закончил монолог второй мужчина. — То есть, как — один? На космическом корабле? — у Моно от услышанного округлились глаза. — Там будет связь с Землей, и если что-то пойдет не так, ты сможешь нас оповестить об этом. — Нет-нет, послушайте, я слишком долго был один. Я не хочу снова отправляться невесть куда и бороться с трансляцией. Поймите меня. Я пережил достаточно. Я-я устал. — Ты не похож на того, кто пережил столько, что не хочет жить. Но… тем не менее, тебя можно понять. Ведь в отличии от тебя мы не знаем что произошло. — До нас дошли слухи, что вне города есть еще дети, подобные тебе. Мы попытаемся найти этих детей. Они отправятся вместе с тобой. — А почему именно мы? Разве вы не можете этого сделать? — Поскольку только у вас есть иммунитет к Трансляции, как ты называл её в бреду. — заявил первый мужчина, скрывая раздражение. — Вы пережили то, чего не пережили мы. Ты смог отключить трансляцию в башне. Почему ты не можешь отключить её везде? — Я даже не знаю как я её отключил. Я просто башню разрушил. — И всё? — И всё. — Значит, всё ещё легче. Правда, каким образом ты это сделал, можешь не уточнять. — Итак, ты вместе с остальными детьми отправляетесь на спутник, отключаете его, а взамен можете рассчитывать на нашу помощь и светлое будущее. Идет? Моно нахмурился. Это был важный выбор. Ему предстояло спасти оставшийся мир от Трансляции, которая могла в любой момент снова погрузить человечество в разруху. Возвращаться в мир кошмаров парню точно не хотелось. Да и… его ждало светлое будущее, как говорили эти мужчины, чьего имени он даже не знал. Но стоит ли верить им? Он уже однажды доверился не тому человеку. Он считал Шестую своей подругой. Наверное, они правда были бы друзьями. Если бы не предательство. Она отпустила руку, хотя обещала вытащить. Когда-то, когда они только встретились, и Моно впервые прыгал через пропасть, она пообещала, что никогда его не отпустит. Но нарушила обещание. И чутье подсказывало Моно, что здесь тоже таиться обман. Но, как там ни было, от этого зависело будущее всех. И где-то в глубине, на дне искалеченной души, проснулся тот девятилетний Моно, который верил в самое хорошее в людях, дарил надежду и хотел помочь всем на свете. Он сделал выбор. — Д-да. Да, хорошо. Идет. — сказал парень, глядя на телеведущего. — Итак. Подведем итоги. Ты соглашаешься помочь нам, а заодно и всему человечеству, отправившись на спутник с остальными детьми и отключить трансляцию? Что ж, умный выбор. Надеюсь, никто об этом не пожалеет. — У тебя храброе и доброе сердце, Моно. — сказал второй посетитель. — Можно попросить тебя об еще одном одолжении? Мы бы хотели снять интервью…