Великая сила любви

      Альбус долго ворочался в постели: не мог уснуть, вспоминая то, что было в спальне Геллерта. Он снова почувствовал себя возбужденным, среди взбитых простыней, с обнажённой грудью и бедрами, переполненный до краев мыслями о том, где и как Геллерт научился быть таким горячим и опытным любовником. Ведь Альбус старше его… Гриндевальду едва-едва исполнилось семнадцать в начале января. Откуда столько опыта?       Дамблдор скинул с себя одеяло, поднялся с кровати и отправился на улицу, затянул туже тесемки спальных штанов на бедрах. Аберфорт крепко спал и как обычно храпел, отвернувшись к стенке и обняв угол одеяла. Альбус выдохнул и босиком осторожно отправился прочь из их комнаты, не наступая на скрипящие доски в полу и коря себя за то, что когда-то он обещал себе починить их при помощи магии.       Звездное небо рассыпалось над Годриковой Впадиной: звезды ярко мерцали в теплом ночном воздухе, вокруг было темно, ни души, только шелест листвы в саду. Альбус с грустью подумал о том, что окно Геллерта не выходит на эту сторону, и он не узнает, чем сейчас занят его друг. Вероятнее всего, спит или читает интересную книгу.       Хотелось снова увидеть Геллерта, поцеловать его, прикоснуться рукой к голой коже, к бёдрам. Почувствовать кончиками пальцев рельеф мышц под кожей. Вдохнуть сладковатый запах его волос, почувствовать нежное тепло его губ. Произнести снова это имя — Геллерт…       Утром на кровать кто-то шумно приземлился и начал тормошить Дамблдора и щекотать его пятки, отбросив одеяло со ступней, ежашихся от утренней прохлады. — Подъем, соня, ты проспишь весь квиддич, — сказал Геллерт, нависнув над ухом Альбуса.       Последний лежал под одеялом, тяжело дыша от утреннего возбуждения и вполне реальной и возникшей рядом причине его утренней эрекции. — Ты меня слышишь? — промурлыкал Геллерт, поглаживая одеяло там, где было бедро Альбуса. — Вставай, — рука мягко скользит к ягодице и крепко сжимает её. — Гел… — сдавленно просипел Альбус из-под одеяла и выглянул. — Пожалуйста, не надо… — А что такое? — Геллерт продолжил наминать ягодицу друга. — Ты проснулся с утра со стояком? — В том-то проблема, что да. — Давай исправим это утреннее недоразумение, — ухмыльнулся Геллерт, попытавшись содрать с Альбуса одеяло. — Ты что? — шикнул Дамблдор, пытаясь удержать одеяло на месте, щеки Альбуса залил румянец. — А вдруг Аберфорт увидит? — Аберфорт с Арианой завтракает у Батти, поэтому нас никто не побеспокоит, — ответил Геллерт все же сдирая одеяло с Альбуса и скидывая его на пол. Тяжелое ватное одеяло с глухим шумом упало на пол и ещё долго оседало на полу, разваливаясь на складки. Геллерт не сводил плотоядного взгляда с Альбуса, а именно с бёдер гриффиндорца: последний действительно был возбужден с утра, возле головки на спальных штанах уже появилось влажное пятно предкама. Геллерт ухмыльнулся и облизнулся. — Что тебе снилось, Альбус-проказник? Ты весь мокрый, — Геллерт скинул с себя рубашку и сел на кровать, чтобы избавиться от обуви. — Снимай эти штаны к чертовой матери, пока я их не порвал. Заклятья, штопающего кальсоны, ещё не придумали, поэтому, если не торопишься, потом исколешь все свои нежные пальчики.       Альбус виновато подчинился, развязывая тесемки на штанах, пальцы не подчинялись ему, Геллерт недовольно рыкнул и дернул штаны вниз с помощью заклинания. Дамблдор вскрикнул, ощущая, как кровь приливает к его лицу и к члену, усиливая смущение. Гриндевальд недолго думая тут же прильнул к другу, прижимаясь щекой к вставшему члену и ластясь к нему как кошка. Альбус судорожно выдохнул, когда губы дурмстрангца сомкнулись вокруг головки члена. — Я сейчас… — он почувствовал, как следом за губами на головке сомкнулись зубы Геллерта, Альбус зарычал, стараясь не дергать бедрами и ощущая, как при ослабевшей хватке зубов он излился в рот Гриндевальду.       Геллерт зажмурился, поднимаясь. Он тряхнул головой, взял уголок одеяла и сплюнул сперму туда, а после невербальным заклинанием очистил ткань. — Так быстро, — Геллерт вытер рот тыльной стороной руки. — Какой ты сладкий, словно клюковка…       После этих слов Альбус смутился ещё сильнее. — А ведь и действительно… Клюковка, — ухмыльнулся Геллерт, бросая штаны на грудь Альбусу. — Одевайся, нас ждет матч по квиддичу после завтрака. Твой братишка все уши мне прожужжал о желании попасть в команду Гриффиндора. — У него вполне есть все шансы, — задумчиво сказал Альбус, натягивая на себя штаны. Ему не нравилось вспоминать школьный квиддич. Совсем не нравилось.       Батильда уже достала фотоальбом и показывала фотографии своего внучатого племянника, ловца Дурмстранга. Их школьная сборная регулярно выезжала выступать за пределы школы, и Геллерт явно был блистателен в мантии для квиддича, кроваво-бордового цвета с золотым вышитым гербом школы на спине. Между цепких пальцев в перчатках из драконьей кожи был сжат снитч, активно машущий крылышками. Влажные белокурые локоны Геллерта красиво лежали на плечах. — Геллерт восхитительно парит в воздухе, — поделилась Батильда. — А вот и он сам… Альбус, доброе утро, соня! Ты так долго спал!       Батильда поднялась и начала наполнять тарелки для Альбуса и Геллерта, пока мальчики садились на свои места. Аберфорт с интересом смотрел на фотографии Гриндевальда, а маленькая Ариана гоняла цветочки космеи в большой тарелке с водой. — Я великолепно держусь в седле, — сказал Геллерт, приступая к завтраку. — С самого детства меня посадили на метлу и обнаружили талант к полётам. — Геллерт ещё и умудряется во время полетов всякие трюкачества исполнять на метле… Каждый раз, как увижу, мое сердце разрывается, — посетовала Батильда, но потом рассмеялась. — Выглядит это жутко… — Ты хотела сказать, жутко потрясающе, ба, — поправил её Геллерт. — Ну, разумеется… — Альбус ковырял ложкой кашу, аппетита не было совсем. Разговоры о квиддиче не нравились ему, более того, они причиняли ему боль.       Геллерт и Аберфорт вытащили сундук с игровыми мячами для квиддича.У Альбуса задергался глаз, когда он увидел, что Геллерт и Аберфорт вытаскивают сундук с игровыми мячами для квиддича. Оба были довольные до задницы, широко улыбались в предвкушении игры. Аберфорт уже мечтал поскорее вернуться в школу, чтобы попытать удачу и попасть в школьную команду по квиддичу. Альбус вспомнил и себя: на третьем курсе ему нравилось играть в квиддич, он даже стал частью команды и был великолепным ловцом из-за стройного и небольшого телосложения, легкости и маневренности. Он действительно изумительно летал, пока однажды Гарольд Тэффет на четвертом курсе не избил Альбуса после матча за то, что он поймал снитч, но это не принесло их команде победу. Аберфорт тогда учился на первом курсе…       С тех пор Альбус занял позицию, что в квиддич играют одни идиоты, которые не способны ценить ни свою жизнь, ни жизни окружающих. Гарольд Тэффет три года назад нарочно сбил Альбуса на метле, и с тех пор у него напрочь отпало желание летать на метлах и смотреть на соревнования по квиддичу. Тэффет подумал, что это было вполне справедливо, и команда его практически полностью поддержала. Альбусу пришлось носить воротник для шеи, пить целую неделю костерост. И покинуть команду Гриффиндора, разумеется.       Альбус помог Ариане одеться и заплел её волосы в «штрудель», вместе они пошли на лужайку, где и планировалось поиграть в квиддич. Мисс Бэгшот тоже пошла вместе с ними и прихватила с собой большую корзину для пикника. Впереди шли Аберфорт и Геллерт, каждый нес свою метлу, Геллерт помимо Стрелы нёс ещё и Синюю Муху, метлу Батильды. — Альбус, я слышала, ты играл раньше в квиддич, — сказала Батильда. Альбус невольно повернулся и взглянул на неё. Выглядел он так, словно за ним гнался шершень или Гарольд Тэффет. Впрочем, одно и то же. — Я… Было дело… Но я больше не летаю. — Что случилось? — ласково спросила Батильда, вообще не подозревая, что своими вопросами давит на больную мозоль. — Это длинная и скучная история… — Длинные и скучные истории как раз для меня, — Батильда улыбнулась, и Альбус пожалел о том, что сказал. А ведь действительно, Батильда Бэгшот из длинных и скучных историй писала интересные материалы и статьи, её книги расходились многотысячными тиражами по магическому сообществу. — Я был ловцом. И… Капитан команды, Гарольд Тэффет избил меня за то, что поимкой снитча я не принес команде победу, — выдохнул Альбус. — Вот и вся история. С тех пор я ни разу не седлал метлу. — Гэлик, ты слышал? — спросила изумленно Батильда. — Что, Батти? — Геллерт остановился, обернувшись. — Альбуса избили, и он больше не летает.       Геллерт хищно, практически плотоядно посмотрел на Альбуса, ехидно улыбнулся и сказал: — Так вот, почему ты не играешь… Ты был в команде? — Да, он был ловцом! — Причем, великолепным ловцом! — воскликнул Аберфорт. — Я видел его игру, он потрясающе летал и был неуловим!       Геллерт продолжал смотреть на Альбуса, не отрываясь. — Так, как ты сказал, звал того, кто отбил у тебя желание даже прикасаться к метле? — Гарольд Тэффет. — Хорошо, ну а сегодня ты вернешься к полетам на метле, — ответил Геллерт. — Я не сяду на метлу. — Здесь нет никакого Гарольда Тэффета, и за семейный матч тебя никто бить не будет. Гарольд Тэффет остался в школьных воспоминаниях, на скамье запасных. А ты будешь летать. Альбус тяжело выдохнул и рухнул на траву, принялся помогать Батильде и Ариане разобрать корзину для пикника, не заметив, как за его спиной Геллерт наколдовал из-под земли высокие кольца для квиддича, они сияли магическим серебром на солнце и притягивали взгляд. — Ого, — восхищённо присвистнул Аберфорт. — Вот это да! Это где ты так научился? — В Дурмстранге, — спокойно ответил Геллерт. — Не будем терять ни минуты, Берти, прыгай на метлу, и давай сыграем. После услышанных слов у Альбуса засосало под ложечкой. Глаза Геллерта наполнились чем-то бесчеловечным и жестоким, словно представься ему возможность убить Аберфорта, он сделал бы это без задней мысли. Без толики сочувствия. У младшего брата Альбуса же глаза горели от желания сыграть, а потом и погонять метлу Геллерта. Батильда согласилась быть судьей и ловко взметнулась ввысь, над макушками леса на своей чудной Синей Мухе. Ариана восхищённо ахнула и спросила: — А я смогу когда-нибудь также летать? — Думаю, да, детка, ты все сможешь, — заверил её Альбус, поглаживая ласково по волосам. Ариана удовлетворённо кивнула и продолжила свое занятие: выщипывать травинки вокруг них, а потом превращать их в стрекоз. Получались, конечно, не стрекозы, а какие-то жуткие летающие пауки, но все же она старалась, прикладывая все свои магические способности, какими наградила её природа. Быть может, не будь она повреждена умом, её магия бы раскрывалась, подобно утренней розе, и сейчас тут летали бы не жуткие пауки, а миловидные стрекозы. Ариана не заслуживает плохой жизни, но… Разве могут обскуры жить долго? Дольше 12 лет? Альбус с каким-то приятным и непонятным упоением для себя подумал о том, с какой лёгкостью бы похоронил ещё и сестрицу, чтобы скинуть с себя ответственность. Так у него не будет необходимости возвращаться в гости из долгих путешествий, а жить самому по себе. Он с такой лёгкостью представил себе, как бросает горсть земли на гроб Арианы, разумеется, закрытый. Только на этот раз он не испытал внутри никаких сожалений, только восторг и неутолимое чувство свободы. Ему даже стало проще смотреть на действо, происходящее в небе. Как Геллерт летал на своей Серебряной Стреле, неуловимый и вообще незаметный в воздухе, в то время как Аберфорт казался неуклюжим рядом с ним в небе. Все бы ничего, но Гриндевальд ещё и успевал покривляться перед всеми, выделывая сложные трюки на метле. От увиденного у Альбуса засосало под ложечкой: он прежде никогда не видел таких лихачеств на метле. Собственные полёты теперь казались ему такими же грациозными, как полёты мухи, бьющейся об стекло осенью. Геллерт был великолепен. Он всухую уделал Аберфорта, но последний даже не расстроился, а лишь восхищенно ликовал, глядя на Гриндевальда, и кричал со своей метлы: «А научи, научи меня тоже!» — И для чего тебе? Ты понимаешь, что на своей колымаге ты такого вытворять не сможешь, — хмыкнул Геллерт. Альбус подавил презренную улыбку: он же просил друга не говорить плохих вещей о подарке для Форти. — Ну научи меня, ну пожалуйста, — не унимался Аберфорт, когда они сели чаевничать. — На самом деле, все просто, достаточно хорошенько разогнаться и потом уже… Вытворять всякие штуки. Главное держаться крепче, — пояснил Геллерт, наливая себе чашку чая. Только вот Гриндевальд умолчал о своей способности летать без метлы, словно он хотел этот день закончить одним трупом по имени Аберфорт Дамблдор. — Ух, я так хочу попробовать, тогда я точно буду лучшим! И Гретта Милфорд не откажется пойти со мной на бал, — мечтательно произнес Аберфорт. — Альбус, ну почему ты не купил мне Серебряную Стрелу, как у Геллерта? — Я до вчерашнего дня, как и ты, понятия не имел, что Геллерт летает на эксклюзивной, выпускаемой под заказ метле, стоящей, наверное, как половина годового бюджета в Хогвартсе, под названием Серебряная Стрела, — чеканил слова Альбус. — И если ты хочешь Серебряную Стрелу, накопи и заработай на неё себе сам! — Как? — недоуменно поинтересовался Аберфорт. — Коз дои, у тебя это отлично получается, — фыркнул Альбус. — Ну-ну, Альбус, он ведь прав! Ты отправишься путешествовать по свету, улучшать свои магические навыки. А высококлассные волшебники получают очень хорошие гонорары за свои таланты и способности, — мягко ответила Батильда. — Уверена, что довольно скоро ты сможешь позволить себе подарить такую метлу для Аберфорта без ущерба своему бюджету. Случилось две вещи: с одной… Альбусу хотелось самозаавадиться, а с другой… Глаза его загорелись только ещё ярче. — Погоди, что? Ты собираешься уехать от нас? От меня и Ари? — изумлённо спросил Аберфорт, подавившись печеньем с земляничным джемом. — Разве я этого не говорил? — почти язвительно произнёс Альбус: пускай этот сопляк только попробует что-нибудь вякнуть. — Кажется, пару дней назад ты клялся, ты чуть ли Непреложный Обет дал, утверждая, что будешь с нами, что не оставишь ни меня, ни сестру. Что ты будешь помогать нам, Ал! Ты обещал! — Аберфорт шумно хлебнул чая из своей кружки, а потом поставил её на траву. — Хэй-хэй, что за вздор, Берти? — спросил Геллерт. — Какой ты умник! Твой брат один из величайших волшебников Хогвартса, неужели ты хочешь, чтобы он потерял лучшие годы своей жизни, сидя возле тебя и твоей сестры Ари? Неужели ты хочешь несчастного будущего своему старшему брату? — интонация Гриндевальда была убийственно вежливой и дружелюбной, так обычно приходят ластиться вечерами кошки к своим хозяевам. — А кто будет заботиться об Ари в его отсутствие? Он старший в семье, папа и мама всегда о нас заботились, теперь его очередь! — не унимался Аберфорт, явно не понимая и не чувствуя, чего от него добивается Геллерт. Альбус молчал, чувствуя себя так, словно его придавил огромный валун. — Уверен, что Альбус хочет лучшей жизни, чем нянчиться с детьми, — пожал плечами Геллерт, все ещё сохраняя снисходительный настрой. Однако в его голосе уже можно было уловить опасные нотки. — Альбус, ты обещал! Ты обещал исправиться, стать внимательнее к нам! Мы — единственное, что у тебя осталось! — Абефорт словно не слышал Гриндевальда, он продолжал словесно бомбардировать своего брата, который и вовсе не знал, что сказать. Спорить ему не хотелось, не при Ари точно. — Ты не прав, Берти, у него теперь есть ещё мы с Батти, — вставил Геллерт, чувствуя состояние своего друга. — Глупо выбрасывать нас из списка тех, кто хочет помочь. И кто стал вам всем семьей в эти нелегкие времена. — Но ты не сможешь быть всегда рядом, ты нам не родня по крови! — наконец-то заметил его Аберфорт. Для чистокровных волшебников всегда звучит обидно подозрение в нечистокровном статусе, так и фраза «ты нам не родня по крови», потому что все маги так или иначе привыкли приходиться друг другу родственниками, пускай и дальними. — Так и Альбус не сможет быть всегда с вами рядом, а будь ты чуточку лояльнее к своему старшему брату, он мог бы добиться успехов, обеспечить тебе и Ариане достойную жизнь. Неужели ты не хочешь этого? — было слышно, как леденеет голос Геллерта, остатки снисходительности испаряются, а в глазах появляется знакомый убийственный блеск. По лицу Аберфорта было видно, что он об этом не подумал. Глубоко в душе он все ещё оставался ребёнком, который явно не понимал, о чем начинают задумываться люди в возрасте постарше, после выпуска из магической школы, когда перед ними открывается множество дверей. Аберфорт искренне не понимал тонкой натуры брата, не воспринимал всерьёз его способности и магические таланты, он все это списывал на занудство Ала и на желание угодить учителям и родителям. Младший брат никогда не пытался понять Альбуса, он оценивал его через себя, через свои среднестатистичные показатели, через слова своих друзей и команду Гриффиндора, где Альбуса считали нытиком и слабаком. Он всегда считал, что братец прикидывается, а не то, что Альбус и есть такой на самом деле. Именно поэтому сейчас слова Геллерта произвели на Аберфорта такое неизгладимое впечатление. И казалось бы, Форти должен был извиниться, но он только нахмурился со словами: — Ты предатель! Если ты собираешься бросить меня и Ари, ты предатель! Ты нытик и слабак, не зря о тебе так говорил Гарольд Тэффет, когда вышвырнул тебя из команды! Ты не о нас с Ари думаешь, а о себе! Уехав в путешествие, ты уже никогда не вернёшься, ни на мой день рождения, ни на день рождения Ари, на свой и подавно! Ты будешь путешествовать и странствовать, посылать многостраничные письма, не более того! А мы нуждаемся в тебе, Ал! — сказал Аберфорт. Он швырнул свою метлу, подарок Альбуса, в траву и ушёл. Альбус проследил за тем, как метла, еще недавний желанный подарок, полетел в траву. Он не стал смотреть вслед Аберфорту, а лишь убедился в том, что Геллерт и Батти правы — он должен уехать и начать новую жизнь. — Почему он ушёл? — тихонечко спросила Ари. — Ему нужно побыть наедине с собой, все переварить, принцесса, — Геллерт ласково потрепал Ариану по волосам. Возвращались домой они уже в тишине. Батильда как всегда проявила заботу и отвела Ари к себе в дом спать, а Геллерт и Альбус отправились на берег реки. — Не хочешь об этом поговорить? — спросил Гриндевальд, шагая рядом. — О чем же? — еле слышно спросил Альбус, голос его почти сел. — Об этом, о ситуации с Аберфортом. Ты разве ему не сказал? — спросил Геллерт, а потом, словно что-то вспомнив, он беззвучно усмехнулся и сказал. — Ах да, поэтому и не сказал. И в кого он у тебя такой невоспитанный? — В отца, — фыркнул Альбус. — Ну-ну, тем паче, — ласково заметил Геллерт, положив руку на плечо друга. — Я больше не хочу, чтобы ты оставался здесь, и уже с нетерпением жду, когда мы уедем вместе с тобой на поиски Даров Смерти! Представь, сколько славы обрушится на нас, когда мы их найдем! А представь, сколько магов будут благодарны нам за то, что мы выведем магов из тени магглов! Ты сможешь выписывать своему братцу хоть каждый месяц новую Серебряную Стрелу с такими успехами, получить образование в любом магическом университете, получить уважение от магического сообщества! Сколько плюсов! — он упал на траву рядом с Дамблдором. — Ах да, есть ещё один плюс! — Какой же? — недоумевающе спросил Альбус. — Рядом с тобой теперь всегда буду я, — ласково мурлыкнул Геллерт. Эти слова были отравляюще хороши. Они были прекрасны. Это самый действенный аргумент в пользу того, чтобы уехать. Они будут все делать вместе, начиная от глобальных целей вроде магической революции, заканчивая поцелуями и сексом. Альбусу становилось так хорошо от этих мыслей, что даже дурно. Хотелось утянуть Геллерта в горячий поцелуй, почувствовать его каждой клеточкой тела, зарыться пальцами в его волосы. Альбус все меньше думал о том, что пропасть между ним и его семьей стала необратимо широкой, он все больше думал о том, как сбежать с Геллертом в далекие странствия.