Souvenirs de couleur menthe

— Света, твою мать, зачем ты звонишь? — Олежа встал на ноги и, виновато взглянув на Диму, спустился на первый этаж — Ты пьяная либо? — Как грубо, Олежа, — отвечала девушка заплетающимся языком — Можно я зайду? — Не можно, Светлана, я даже не в Москве! — Душнов просто ходил по коридору, начиная закипать, но он улыбнулся Диме и легонько подтолкнул его к комнате. — Я знаю, — игриво ответила Света — У нас, оказывается, в Москве есть общие знакомые. Открой мне дверь, я на пороге.       Олежа сбросил вызов, запуская руки в волосы, пока Дима просто стоял среди гостиной и пытался понять, что произошло. Глубоко вздохнув, Олегсей хотел просто уйти, не поверив услышанному, но потом по дому пронесся стук во входную дверь, и Олежа начал верить всему. Как только дверь открылась, ему в руки сразу упала пьяная девушка, что уже даже на ногах стоять не могла. Тихо выругавшись себе под нос, Олежа услышал, как Дима закрывает дверь в гостиную. В итоге, с горем пополам дотащив девушку до своей комнаты, Олежа аккуратно уложил ее на кровать и расстегнул пуховик. — Ты сумасшедшая? — причитал Олежа, стягивая с тонкой шеи шарф — Напилась, приперлась сюда. Господи, извини, но ты поправилась немного. — Я не поправилась! — капризно воскликнула девушка и ухватила Олежу за грудки, притягивая ближе к себе — Я беременна просто. От тебя, между прочим!       И она накрывает губы Олежи своими, смазывая темную помаду. Душнов даже не сразу понял, что происходит, очнулся лишь тогда, когда в дверном проеме появился Дима. Одеяло едва не свалилось с плеч парня, когда тот уходил, подняв руки вверх, словно извиняясь за неожиданное вторжение. Нет, он не собирается снова загоняться, Олегсей явно ничего не чувствует к этой дамочке, но потребность в никотине появилась. — Ты что творишь? — Олежа оттолкнул Светлану, отскочив от нее на пару шагов — Ты бесплодна, у тебя не может быть ребенка. — А, ну да, — девушка натянула на себя одеяло, поворачиваясь на бок — Забыла. А этот молодой человек - твой парень? Он милашка. — Даже если и так, тебе не стоило приходить, — Олежа снял со Светланы сапоги и кинул их рядом с кроватью — А теперь я пойду и найду этого милашку, нужно ему объяснить, что ты - просто ходячее недоразумение, которое решило напомнить о себе. — Недоразумение - это наши с тобой отношения и тот ковер на заборе! — донеслось до Олежи, когда тот уже надевал пальто.       Выскочив во двор, Олежа едва не спотыкнулся о Диму, который сидел прямо на ступеньках. Благо, додумался какую-то доску подложить. Сев рядом, мужчина взглянул на тлеющий огонек на конце сигареты, которую Дима сжимал в пальцах. Парень улыбнулся Олегсею уголками губ, вновь отведя глаза к небу. Олежа нервничал, не каждый день к нему заваливается пьяная бывшая и заявляет о ребенке. Он сначала и сам забыл о Светином бесплодии и не на шутку испугался, что аж в глазах на секунду потемнело. Молча вырвав из Диминых пальцев никотиновую палочку, Олежа сделал небольшую затяжку, и сначала все шло хорошо, помнит его организм еще, как курить нужно. Но потом горло будто прошило разрядом тока, Олежа начал кашлять, рукой схватившись за Димино предплечье. — Вы чего это? — удивленно спросил Дима, забирая у Душнова сигарету и немного наклоняясь в попытках заглянуть в покрасневшее от недостатка кислорода лицо — Не курите ведь. Или вы настолько разнервничалась от новости, что станете отцом?       Олежа, который только-только отдышался, закашлялся вновь, снова сжимая пальцами рукав Диминой дубленки. Парень тихо рассмеялся, но сердце на самом деле было не на месте. Все шансы, мечты и надежды рушились на глазах, а Димина душа оставалась под этими обломками без возможности на спасение. Шанс того, что Олегсей променяет своего ребенка на одного трудного подростка был крайне мал, вернее, отсутствовал совсем. Да парень и не надеялся на это, он ведь не бессердечный. — Я не стану отцом, совенок, скорее всего никогда, — голос Душнова был хриплым и тихим после такого приступа кашля, но Дима расслышал все, как надо — Она бесплодна, просто пытается, не знаю, на жалость надавить. Сейчас проспится, даст мне по лицу и утром уйдет. — О, ладно, — парень не знал, как реагировать.       Говорить, что он рад - как минимум некрасиво, хоть он и рад. Говорить, что ему жаль - ну вообще вранье за гранью допустимого. Остается только неопределенное "ладно" и попытки сдержать улыбку. Олежа немного съежился, выдыхая в небо клубы пара и улыбаясь непонятно чему. Дима смотрел на красивый профиль Душнова, пока в голове крутилось куча вопросов, но он упрямо молчал, уже давно докурив. — А вы хотите детей? — все-таки сорвалось с губ, и Дима отвернулся вообще в другую сторону, сделав вид, что ничего и не было. — Я хочу найти человека, с которым смог бы воспитывать ребенка, — Олегсей немного замялся, тихо посмеиваясь и снова соединяя кончики указательных пальцев. Очаровательный жест — То есть, ну, почти нашел уже, но в России это запрещено.       Щелчок, и Димин мозг отключается к чертовой бабушке, оставляя своего обладателя просто сидеть и глупо улыбаться. Он сейчас был словно в небольшой отключке, стараясь переварить ответ Олегсея. Получалось, к слову, мало что, поэтому парень лишь нахмурился, уже открыв рот, чтобы что-то сказать, но Душнов его опередил. — Странно звучало, — голос Олегсея был тихим и даже немного задумчивым — Перефразирую. Я не хочу детей, но если вдруг звезды встанут в ряд и мне приспичит стать отцом, у меня все равно не получится. Я хоть и бисексуален, но, знаешь, остаток своей жизни намерен провести в окружении, так сказать, большой и любящей семьи. И, желательно, не с невестой, а с женихом. — Понял, — глупо ответил парень — Замерз? Пошли в дом.       Олежа лишь кивнул, вставая на ноги и заходя обратно в помещение. Вздохнув, Дима вошел за ним, скидывая дубленку на кресло. Из коридора вновь послышался громкий женский голос, и Дима поморщился то ли от высоких нот, то ли от личного недоверия к этой персоне. Девушка, шатаясь, вышла к парням, широко улыбаясь. Отмахнувшись от Олежи, она направилась прямо к Диме и закинула руку на его плечи, внимательно изучая лицо Побрацкого. — Да, милашка, — вынесла она свой вердикт, и Дима саркастично поблагодарил Светлану — Тебя как зовут, очаровашка? — Свет, отстань от парня, — постарался вступиться Олегсей, но девушка просто махнула на него аккуратной рукой, даже не взглянув — С ума сойти, все, оставлю вас вдвоем. — Меня Дима зовут, — все-таки ответил на вопрос подросток, подхватывая девушку за талию, пока у нее ноги в разные стороны не разъехались. — Значит так, Дима, — по голосу понятно, что какой-то лекции Дима не избежит. Воспользовавшись моментом, парень медленно пошел в комнату Олегсея, почти неся Светлану на себе — Олежа говнюком в наших отношениях был, а сейчас поменялся, глаза прямо горят. Короче, он мальчишка хрупкий, пусть и выпендривается иногда, а ты крепкий такой. Понял намек, да? — девушка пьяно хихикнула, а потом шепнула на ухо Диме одну фразу, которая заставила его щеки загореться, словно два факела — Не знаю, спали вы или нет, но если нет, то ты многое упускаешь. Трахается он просто волшебно.       Дима уложил Светлану на кровать и, избегая взгляда голубых глаз, вышел из комнаты и ушел в гостиную. Упав на диван, он неосознанно затаил дыхание, пока в голове быстро сменялись не самые приличные кадры с Олегсеем в главной роли. Дима думал о том, как горят в полумраке голубые глаза, пока челка липнет ко лбу; как влажные губы немного приоткрываются, выпуская поток горячего воздуха, а веки, наоборот, закрываются; как длинные пальцы сжимают чьи-то запястья; как будут выглядеть следы от зубов на бледной шее.       Дима думал о том, как будут смотреться его собственные руки на талии или бедрах Олегсея. О том, как он смотрит снизу вверх, его темно-синие глаза горят желанием, а кончик языка постоянно скользит по губам, выдавая возбуждение, но сам Душнов продолжает невинно хлопать ресницами. О том, как Дима будет очерчивать самыми кончиками пальцев линию ребер и выступающий через тонкую кожу позвоночник. — Надеялся, что больше не вернусь к этому, — раздался совсем рядом раздраженный голос Олегсея, и Дима резко принял сидячее положение, закидывая ногу на ногу — Все нормально?       Олегсея и до этого хотелось касаться, но сейчас желание взять за руку или обнять стало просто непреодолимым, словно от этого контакта зависела Димина жизнь. Но парень лишь обтер влажные ладошки о простынь и оперся локтями о колени, прикрывая нижнюю часть тела по весьма понятной причине. Благо, понятна эта причина была только ему, Душнов же смотрел немного взволнованно, нахмурив темные брови. — Все нормально, я просто задумался, — и ведь не соврал — Она уснула? — Да, теперь до обеда точно проспит, а потом лечить ее придется, — Олегсей тяжело вздохнул, заваливаясь на диван рядом с Димой и раскидывая руки в разные стороны — Плавали, знаем. Эх, везет мне на алкозависимых. — Я не алкозависимый, — надулся парень, пока в голове билось одно "думай о грустном, думай об одиноких и больных котятах" — На Новый год всего пару банок выпил. — Да я не про тебя. Проехали, — Душнов поднялся, принимая сидячее положение — Нужно немного чердак разобрать. Может, вещи найдем какие. Или ты еще спать пойдешь? — Нет, вы идите, я только умоюсь.       Олегсей кивнул и вышел из комнаты, а Дима, наконец, смог расслабиться. Дойдя до ванной комнаты, парень несколько раз плеснул себе в лицо холодной водой и взглянул на себя в зеркало. Немного приоткрытые губы блестели, но щеки уже не горели так ярко, как несколько минут назад, и это радовало. Улыбнувшись самому себе, Дима отправился на второй этаж, сразу же получая указание от Олегсея начинать с коробки в углу.       Разбирая весь этот хлам, Дима немного задумался, с интересом рассматривая каждую вещь и пытаясь угадать ее историю. Старое детское полотенце с жирафиком, наверняка перешло от маленького Олежи к сестре. Светло-серый свитер, легкий, но симпатичный, скорее всего принадлежал Михаилу, но Дима нагло заберет его себе. Детское платьице сиреневого цвета, явно Олино. На самом дне лежал старый потрепанный фотоальбом с изрисованной обложкой и фотоаппарат старой модели, и Дима, обернувшись на Олегсея, который придирчиво рассматривал какую-то футболку, открыл альбом, сразу заулыбавшись.       Вот маленький мальчик, явно Олежа, лежит в детской кроватке и тянет руки к камере, ему тут года три. Его большие глаза были наполнены любопытством, а сам он улыбался, может даже смеялся. На следующей фотографии Олежа, примерно шестилетний, с восхищением смотрит на маленький сверток в руках матери. А вот он смущенно смотрит в камеру с букетом цветов, в белой рубашке и галстуке-бабочке. Вот маленькая Оля с короткими рыжими волосами по плечи со старательным выражением лица пытает карандашом альбом для рисования. А вот они с Олегсеем спят в обнимку на кресле. Дима с улыбкой отложил фотоальбом и взял в руки фотоаппарат. Зажав кнопочку, которая, по идее, должна включать фотоаппарат, Дима навел объектив на Душнова, но тот неожиданно заработал, делая фото. — Чем ты там щелкаешь? — обернулся Душнов, и Дима смог зафиксировать его вопросительное выражение лица — Ничего себе, я думал, что он уже не работает! — Я тоже, — Дима с интересом просматривал получившиеся фото в надежде, что они не единственные, но его надежды не оправдались — Мы можем его забрать? — Можем, конечно, — Олежа пожал плечами и подошел к Диме — Свитер ты тоже решил забрать? Ну, по размеру должен подойти.       Дима вновь улыбнулся, подняв взгляд на Олегсея. Немного хмурый, задумчивый, но оттого не менее красивый. Душнов заглянул в коробку, и его глаза прямо загорелись. Наклонившись, Олежа вытащил из коробки книгу, рассматривая ее с широкой улыбкой. Дима встал на ноги, смотря на белую обложку со странным рисунком, будто кто-то расписал красную ручку, но этот рисунок был похож на лицо. Морис Дрюон "Свидание в аду". Парень нахмурился, эта книга не вызывала тяги или доверия, даже немного пугала, но Олегсей, кажется, был ей рад. — Я просто обожал это произведение в детстве, — пояснил Душнов, пролистывая пожелтевшие страницы — Читал ее ночами напролет. — Я не фанат чтения, на самом деле, — Дима пожал плечами, заглядывая в почти пустую коробку — "Бедную Лизу" люблю. И "Грозу" Островского. — Я думал, что ты остановился где-то на "Каштанке" — Олежа тихо посмеялся, уворачиваясь от тычка в плечо — Да ладно, шучу я. Принесешь очки из комнаты?       Дима рассмеялся немного язвительно, но беззлобно, а Олегсей в ответ лишь показал кончик языка и уселся на диванчик перед окном, открывая книгу. Дима лишь заправил за ухо растрепанные волосы, впервые в жизни не останавливая себя от этого жеста. Раньше он старался соответствовать репутации, и подобное в его политике было немного "по пидорски", как и завязывать волосы в хвост. Но и длину он состригать не собирался, тот шрам все еще существовал и причинял чисто моральную боль, а показывать его всему миру было почти одним и тем же, что разорвать его вновь. Парень понимал, что рано или поздно Олегсей о нем узнает и придется разворошить старую рану, и он готовится к этому дню.       Дима просто спустился вниз, забирая с кухни термос с чаем и телефон. Но наверх он возвращаться не спешил, просто встал среди комнаты Олегсея и взглянул на спящую девушку. Русые длинные волосы были разбросаны по кровати, вздернутый нос иногда немного морщился во сне, а пышные ресницы немного подрагивали. Она была действительно красивой, но Дима сейчас даже не думал об этом. Он думал о том, почему она назвала Олегсея говнюком, что такого было в их отношениях. Олегсей когда-то вскользь проболтался, что у него был затяжной рецидив, около десяти месяцев, и у Димы вдруг сложился весь пазл. Ну конечно, Олегсей слишком боится кого-то обидеть, чтобы в здравом уме вести себя "как говнюк".       Забрав со стола очки, парень прикрыл дверь, поднялся обратно на второй этаж и уселся рядом с Олегсеем, отдавая ему очки. Он уже давно не видел такого Олегсея, в очках, сосредоточенного. Даже немного соскучился по школе, потому что Душнов в очках и костюме, объясняющий что-то у доски, ему нравился не меньше, чем Олежа, кутающийся в одеяло по утрам. — У тебя же зрение хорошее, вроде, — Дима поставил термос на пол и разблокировал телефон — Но очки ты носишь. — Я их ношу при работе с техникой или при чтении, — пояснил Олежа, не отвлекаясь от книги — У меня быстро устают и высыхают глаза, а тут линзы специальные, облегчают работу.       Дима кивнул, заходя в какую-то игру и терпеливо ожидая загрузки. В помещении стремительно светлело, лучи оранжевого цвета сменялись на самый обычный солнечный свет, время бежало быстро и незаметно, парень был погружен в игру, а Олежа - в любимую книгу. В конце концов, стало скучно, и Дима отложил мобильный на подлокотник, взглянув на Душнова. В голове вдруг забилось "действуй", еще никогда Диме так сильно и навязчиво не казалось, что момент пришел. Но что, если и правда пора брать быка за рога и будь что будет. Что, если попробовать, никто при отказе ведь не умрет.       Сердце парня забилось чуть быстрее, сжав пальцами собственные колени, он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, сложив губы трубочкой. Он попробует. Да, признание он себе представлял совсем не так, более романтично, желательно в полумраке какого-нибудь кафе, чтобы Олегсей не видел позорного румянца на щеках Димы. Но чувства грозились просто задушить парня, если нужные слова не сорвутся с губ прямо сейчас. — Интересно? — парень улегся на грудь Олегсея, делая вид, что вчитывается в текст книги, но на деле он лишь слушал сердцебиение учителя и пытался успокоить свое. — Интересно, но слишком привычно, я знаю сюжет почти наизусть, — ответил Олежа, стремительно краснея, а когда Дима немного повернул голову, смотря прямо в голубые глаза, внутри словно пожар случился, сжигая остатки здравого смысла — Хочется попробовать что-то новенькое. — Тогда, может, меня? — шутливо спросил парень, но потом его лицо приняло действительно серьезный вид, и Дима принял сидячее положение, повернувшись к учителю спиной — Я в том смысле, что я действительно влюблен в вас уже какое-то время. Я хочу просто обнимать или целовать вас, не боясь, что вы оттолкнете. Думаю, вы поняли, но тот поцелуй перед дискотекой… я, наверное, тогда напугал вас, поэтому сейчас намерен действовать не так радикально. Я помню, вы тогда сказали, что это сложно, но, может, у нас есть шанс? Я пойму, если нет, все хорошо, правда. — Дим, — прервал его Олежа, стараясь переварить поступившую ему информацию. Конечно, он догадался о Диминых чувствах, но когда парень сидел и вот так признавался в любви, Олежа терялся. Черт, вот и как он может отказать? — Это действительно будет чертовски сложно, ты ученик, а я твой классный руководитель. Нам придется многое пережить, но, думаю, мы должны попытаться. Вместе мы сможем справиться.       Дима вздрогнул, оборачиваясь и заглядывая в самую душу через зрачки голубых глаз. Он искал насмешку, хоть что-то, что могло выдать шутку или ложь, но, даже когда Душнов снял очки, Дима не обнаружил ничего подобного. Только буйную нежность, которая плескалась во взгляде Олежи с такой силой, словно вырвалась из заточения. Парень медленно обернулся к учителю всем телом, смотря на него с недоверием. Вот чего-чего, а такого открытого согласия он явно не ожидал. — То есть мы теперь, как бы, ну, — голос Димы дрогнул, пусть парень и говорил едва ли не шепотом — Мы пара? — Вроде того, — тихо посмеялся Олежа и отложил книгу, выпрямляясь. — И я могу в любой момент взять и, не знаю, обнять там?       Олежа кивнул, снисходительно улыбаясь, и Диму захлестнули чувства и ощущения. Ком подкатил к горлу, и последним, что он увидел перед тем, как пелена слез замылила взгляд, было немного взволнованное лицо Душнова. Кажется, Дима впервые счастлив на все сто процентов за всю свою сознательную жизнь. Тихо всхлипнув, парень просто обнял Олегсея, заваливая его на диван и пряча покрасневшее лицо в чужом плече. Теплые ладони легли на его спину, а потом одна из них поползла вверх, к шее.       Дима совсем забыл про шрам, поэтому вздрогнул, когда кончики пальцев Олегсея наткнулись на грубый рубец. Кажется, Душнов сразу все понял, судя по тому, как он замер на секунду. Дима, у которого сердце вновь забилось быстрее, но на этот раз его волнение было окрашено совсем другими цветами, разорвал объятия и вернулся в положение сидя. За ним поднялся и Олегсей, мягко улыбаясь, но взгляд его ждал объяснений. — Неудачная попытка самоубийства, — тихо произнес парень, пряча глаза за челкой. Было стыдно — Около года назад, я думаю. Пьяный был, еще и наркотики тогда принял. Вот и решил, что зачем мне жить так, если лучше вообще не жить. На гирлянде повеситься пытался, повеселее чтобы, а провод порвался, да и хлестанул по шее. — Так та вечеринка была не первой, где ты принял наркотик, — задумчиво протянул Олежа, скользя своей рукой к Диминой. — Да, но на этих двух наркотик был тяжелый, — Дима перехватил ладонь Душнова, сжимая ее в своей — До этого пару раз была травка только. Но теперь все хорошо. — Жаль, что шрамы нельзя забыть или убрать, как татуировку, — Олежа вздохнул, и Дима понял, что Олегсей знает о всех его шрамах, абсолютно — Пошли вниз, скоро Света проснется, сделаю ей чего-нибудь легкого перекусить.       Дима кивнул и поднялся на ноги, спускаясь за Олегсеем. Впервые в жизни все действительно так легко и спокойно, и только сейчас парню в голову ударило абсолютное осознание. Он в безопасности, его любят, он не один, его защитят, о нем беспокоятся. Он действительно захотел жить впервые за девять лет своей жизни. Может, именно поэтому Вселенная не дала ему умереть, когда парень так хотел этого и даже пытался. Просто его жизнь, все его чувства были прописаны, и он должен был дождаться Душнова. Такими темпами Дима со временем и в Бога начнет верить.       Как и ожидалось, Светлана, немного помятая, вышла к парням примерно через сорок минут, помады на губах уже не было, только свежая тушь на ресницах. Олегсей обернулся к ней, улыбаясь уголками губ, а Дима лишь поднял ладонь, кивнув в качестве приветствия. Девушка кивнула Диме в ответ и подошла вплотную к Душнову, внимательно смотря прямо в его глаза. И, если учитель немного напрягся, Дима был абсолютно спокоен, примерно зная, что будет дальше, и не прогадал. Веселая улыбка засияла на его лице, когда по кухне пронесся звонкий хлопок от соприкосновения ладони Светланы со щекой Олежи. Душнов так и застыл, касаясь кончиками пальцев горящего участка на лице. — Кажется, я этого заслужил, — Душнов звучал как-то неуверенно, поглядывая на Диму — Да, — кажется, Светлана была горда и довольна собой — Заслужил. Извини, что вчера вот так пришла. Надеюсь, проблем со мной или из-за меня не было. — Да нормально, — Олегсей вздохнул, снимая с плиты чайник — Как себя чувствуешь? — На удивление хорошо, — девушка стремительно повеселела и села за стол рядом с Димой, обращаясь к нему — Извини, могу не вспомнить, ты Дима? — парень кивнул и Светлана удовлетворенно улыбнулась — Рассказывай, че я тебе вчера плела? — Вы назвали меня милашкой, — Дима задумался, решая, стоит ли уточнять то, что его волновало, но сегодня явно его день — И сказали, что Олегсей очень хорошо трахается. Не соврали? — О нет, милашка. Вот этот с виду хрупкий мальчишка, — Светлана указала аккуратным пальчиком на Олегсея, который, услышав, что речь идет о нем, насторожился и обернулся через плечо — Вообще другой становится в постели, я перед ним на колени становилась, как перед Богом.       Дима видел, как резко вспыхнул Душнов, румянец растекался по щекам, шее и ушам, словно огромный лесной пожар. Парень лишь тихо рассмеялся, наблюдая за тем, как голубые глаза бегают от него к Светлане в какой-то панике. Олегсей выглядел даже немного комично и мило, пока словно гипнотизировал Диму, чтобы тот не запомнил слов девушки. Решив добить, Дима игриво поиграл бровями и коротко подмигнул, и Олегсей просто отвернулся, кажется, начав задыхаться от смущения и возмущения. — Ой, мальчики, весело с вами, — широко улыбнулась Света и встала из-за стола — Но мне пора, завтра на работу. — Может тебя подвезти? — щеки Олегсей все еще горели, но он, кажется, успокаивался.       Девушка лишь отрицательно мотнула головой, и, сказав не провожать себя, лишь подмигнула Диме. Парень широко улыбнулся ей в ответ и вновь взглянул на Душнова. Рано или поздно он проверит ее слова.