Сексуальное образование

– Таким образом, можно с уверенностью заявить, что сексуальная ориентация не является наследуемой чертой. Многие смешивают понятия «генетический» и «врожденный», однако стоит понимать, что так называемая «врожденность» является совокупностью факторов, где генетическая наследственность – только часть из них. На многие вопросы ответы может дать пренатальная среда, когда развитие эмбриона… – Что за дичь мы слушаем уже двадцать минут? – недовольно пробубнил Кейта, ненадолго оторвавшись от телефона. – Вообще-то я уже полчаса как должен быть свободен. – Тут все должны быть, – прошипел в ответ Леда.       Сойк подпер голову рукой и отчаянно пытался не заснуть. Глаза слипались сами собой, и отделяли от такой желанной сейчас дремоты только сила воли и три чашки кофе. С кофе Сойк не умел угадывать – одна чашка его не бодрила, от двух еще сильнее клонило в сон, от трех зашкаливало сердцебиение, а вот бодрости как не бывало. Но он с завидным упорством пил его в надежде, что в следующий раз все точно получится и четырех часов сна внезапно хватит. Излишняя надежда всегда его подводила. Зевок прорвался сам собой, что он едва успел прикрыть ладонью рот. – А Сойк-то наш опять дрыхнет, – он получил тычок под ребра, но только вяло дернулся. – И чем только ночами занят? – ехидный голос Леды раздался прямо над ухом, но Сойк и бровью не повел. – Скажу – не поверишь. Так что не скажу. – А чего это ты за меня решаешь? Вдруг поверю. – Не-а, – Сойк снова зевнул и уставился прямо перед собой. На самом деле, лектор рассказывал весьма занятно. Сменяли друг друга слайды презентации, молодой парень в белом халате энергично ходил из стороны в сторону и жестикулировал, а его интонациям позавидовал бы любой актер. Все это могло даже увлечь Сойка, если бы не жужжащая головная боль. Внутренний жар также не способствовал усвоению информации. – Народ, – позвал друзей Кейта, – я, конечно, не врубаюсь, но, кажись, нам что-то не то втирают. – Эту лекцию читают уже не первый раз, – отозвался Леда, – она типа про половое просвещение. – Не поздновато ли нам про пестики с тычинками? Пятый курс, как никак. – Нет, – Леда рьяно махнул головой, что его медово-рыжие аккуратно уложенные кудри возмущенно подпрыгнули. – Это про секс-меньшинства. – Про пидоров, что ли? – Можно и так сказать. Кейту перекосило. Он потер переносицу средним и безымянным пальцем и демонстративно отвернулся от лектора. – Какая мерзость. – Как не стыдно, Кейта, ты же будущий врач. А Джури рассказывает вполне реальные медицинские заключения. Вопрос сексуальности и ориентации сейчас как кусок в горле ВОЗ… – Заткнись, просто заткнись. То, что кучка извращенных фанатиков пытается представить миру как норму, априори не может быть не сфабрикованным медицинским заключением. – На таких как ты эта лекция и рассчитана. Обществу следует избавляться от предрассудков, тем более, если они научно обоснованы. – Даже говорить не хочу на эту тему. И тем более – слушать. В ответ на это Леда только тихо фыркнул и снова вернул внимание к лектору. – …таким образом, данная гипотеза не выдержала эксперимента. Несмотря на выявленную закономерность – рождение второго мальчика в семье повышает вероятность его становления гомосексуалом на тридцать три процента, с уверенностью можно заявить, что так называемого «гей-гена», как предполагалось ранее, не существует. – Вот и я говорю, спесь это, а не генетика, – буркнул Кейта и сильнее сполз по сидению. Они находились на предпоследнем ряду, куда взгляд лектора не долетал. У ученого был весьма приятный голос вкупе с хорошо поставленной речью, которую не портил и не искажал микрофон. – Если ты так против, подними руку и скажи, – отозвался на это замечание Леда. – Больно надо. Вдруг он сам пидор. – Вообще-то, Джури на самом деле открытый гей. – Чего? – Кейта подпрыгнул на месте. – И как… А что… Это же… – И снова стыдно, Кейта. Двадцать первый век на дворе, а ты со своими пуританскими взглядами. Он не раз выступал на симпозиумах, в том числе и зарубежных. Его работы представляют большую ценность и интерес… – Да какой, нахрен, интерес? – возмутился Кейта. С передних рядов повернулись несколько человек и зашикали на него. – И вообще, ты его что, защищаешь? – Я просто объективен. К тому же я и не знал, что у тебя с этим проблемы. – Нет у меня никаких проблем. Вот как раз-таки у меня с этим точно нет проблем. Я люблю женщин, а женщины любят меня. – Кстати об этом, что случилось с последней твоей любовью, которая должна была длиться вечно? – Вечности сейчас длятся не так долго, как раньше. Лекция продлилась еще около сорока минут. Сойк не слушал и не стыдился этого, смутно радуясь возможности немного отдохнуть. Кейта и Леда несколько раз вступали в перепалки, суть которых Сойк не уловил, да и не хотел улавливать. К концу лекции он все-таки задремал, и вывел его из этого состояния Леда, несильно потряхивая за плечо. – Ты как? – Нормально, – пробурчал он в ответ. Выходя из лекционной, студенты возбужденно переговаривались. Голоса сливались в гомон, надоедливый и раздражающий, провоцируя еще более сильную головную боль. Когда они покинули здание главного корпуса, Кейта процедил: – Как у Павловской собаки при виде зажженной палочки – его появление у меня ассоциируется только с плохими вестями.       Ранние сумерки окутали окрестности влажной мглой. Моросил дождь. Им навстречу шел Соно – у них с Кейтой были какие-то свои старые неразрешенные споры. О том, что именно случилось, Кейта не распространялся, но даже через изумрудно-зеленые линзы читался раздраженный взгляд. – Я догоню вас позже. Или не догоню. В общем, как получится. – Хорошо, – легко согласился Леда. – Поганый выдался денек, – резюмировал он, когда они подошли к парковке. – Как в аду, только дождик, – согласился Сойк, шаря в сумке в поисках ключей. Лазурно-синий «Лексус» приветливо мигнул фарами, разблокировав двери. – Вот черт. Я забыл отдать Кейте ключи от его машины. Ты не торопишься? – Да не особо. – Тогда я подожду у тебя в машине, – решил Леда и быстрее владельца забрался в салон. Сев, вернее сказать, устало завалившись за руль, Сойк первым делом включил печку и дворники. – Как думаешь, надолго он там завис? – Понятия не имею. – Какой-то ты не слишком разговорчивый в последнее время, – укоризненно заметил Леда. – Если у тебя какие-то проблемы… – Да нет никаких проблем, – перебил его Сойк. – Учебы столько, что впору вешаться. – Да, но последнее время твои оценки далеки от высоких, – после нескольких секунд молчания заметил староста. – Что-то случилось? – Ничего не случилось, Леда. Все со мной в порядке. Рука сама провернула ключ в замке. Заворчал прямоток. Приборная панель осветилась приглушенным белым, и Сойк уставился на нее. Леда вздохнул. – Тебя завтра вызывает декан. – Что? – Завтра. После пар. Тебе следует зайти к нему. Вероятнее всего, разговор пойдет о твоей учебе. Вернее сказать – о твоей не-учебе. – Вот черт. – Не то слово, Сойк. Если бы я знал, как тебя прикрыть, то, может, мог бы сделать что-либо, но меня подловили самого, и я просто не нашелся с ответом. Ты все пять лет был лучшим студентом потока, думаю, его не устраивает, что внезапно ты перестал учиться. Извини. – Да тебе-то что извиняться… Считаешь, меня подадут в списки на отчисление? – Я не силен в физиогномике. Но да, я считаю именно так. Если, конечно, ты перестанешь безбожно пропускать пары и закроешь сессию на отлично. В ответ на это заявление Сойк только хмыкнул. – Но я же недаром твой лучший друг, – неожиданно весело произнес Леда, – я придумал кое-что. Сегодняшний лектор, Джури, недавно остался без соавтора своей научной работы. Если ты скажешь, что все время посвящаешь совместной работе над этим проектом, возможно, у тебя будет шанс. – Что общего может быть у стоматолога и… Кто он там? – Нейробиолог. Младший научный сотрудник. – И у нейробиолога? – Тема его работы, вроде бы, не сильно связана с нейробиологией. Я не в курсе всех подробностей, но, кажется, там тоже что-то с исследованиями гомосексуальности и полового просвещения. – И на подобные исследования университет выделяет деньги, – не удержавшись хмыкнул Сойк, встречая укоризненный взгляд Леды. – С чего ты взял, что мне поверят? – С того, что это будет правда. Пару лет назад таким же образом чуть не вылетел один студент. Тогда он тоже над чем-то работал, взял его в соавторы, и они несколько раз даже выступали вместе. В университете Джури любят, даже не смотря на его открытую ориентацию. – С чего ты взял, что он мне не откажет? – Я понятия не имею, откажет он тебе или нет. Просто пока это единственное, что я придумал. Боюсь, больше у тебя шансов нет – ты завалил прошлый семестр и без уважительной причины тебя попросту отчислят. В окно неожиданно постучали. – У тебя моя вещица, – крикнул Кейта в сползающий стеклопакет. Леда вышел из машины и поток холодного весеннего ветра ворвался в салон. Автомобиль Кейты, старенькая «Тойота», стоял припаркованный рядом, с чуть заметно спущенным задним колесом. – Большое спасибо, – кивнул староста, возвращая ключи с кожаным брелоком. Пискнула сигнализация. – А это что? – Пакет от бургера… – Вы ели в моей машине? – Мы торопились на лекцию! Пришлось оставить. – И потому превратили мою машину в мусорное ведро. Господи, Леда. Знаешь, совсем как в тот раз в седьмом классе, когда я тебе одолжил мой новенький десятискоростной велик. Когда ты привез его обратно, переднее крыло было всмятку, сиденье порвано… – Меня автобус сбил!.. – возмутился Леда и хлопнул дверью «Лексуса». Оставшись наедине с собой, Сойк вздохнул. Хотелось опустить голову на кожаную обивку руля и заорать что есть сил. Но вместо этого он переключил скорость, негромко выругался, глядя на датчик бензина, и поехал к дому.