Ты не боишься воды, ты боишься утонуть

— Зима —это, безусловно, прекрасное время года. И, по мнению моей мамы, я просто обязан поехать в лагерь на долбанный месяц, в наказание за то, что зимние каникулы я благополучно провёл на сборах. Теперь мне светит только рассматривать красоты зимней природы, наблюдать за всякими там белочками, лепить снеговиков с подростками, у которых такие же отмороженные мамочки, как и у меня, стряхивать снег с веточек ели или хвои какой-нибудь, и радоваться жизни несмотря ни на что. — жалуется Антон своему лучшему другу, Димке Позову, с которым они частенько зависают на подоконнике в школьном туалете и обсуждают насущные проблемы не только человечества, но и самих себя. — Да ладно тебе! Это ж реально прикольно, была бы у меня возможность, я бы обязательно с тобой поехал! Но, увы, мне нужно готовиться ко второму туру олимпиады по истории. — Выдыхает подросток, спрыгивает с подоконника и сладко потягивается. — Давай, пошли, звонок уже. У тебя это — сто процентов последний урок математики в месяце, а мне ещё мучиться с этой Горгоной до конца четверти, который, к слову, совсем не скоро. — Возмущённо промямлил Дима и потянул друга за рукав рубашки, буквально силой пытаясь вытолкнуть его из этого злосчастного туалета. — Да подожди ты! — Антон резко отдёрнул руку и с осуждением взглянул на товарища. — А давай прогуляем, это же до жути прикольно! — с довольным прищуром прошептал Шаст. — Погуляем по пустым коридорам, а может, и того круче, вообще сбежим! Пойдем ко мне, у меня мама сегодня допоздна на работе. — Подросток замер в ожидании ответа своего контрастно-прилежного друга, который редко соглашался на подобные авантюры. — Это уже слишком! — нахмурил брови Позов. — Я же сказал, сегодня математика, важный предмет и, к тому же, училка нас прибьет или мамам настучит! Ты как хочешь, а я пас. — Отрезал он и направился к выходу. — А если я умру?!.. Хоть сегодня! — Антон опустил на парня обречённый взгляд. — Хоть завтра! Хватит тебе занудствовать! Мало ли когда увидимся. — Антон крепко взял друга за запястье, после чего на нём остались заметные покрасневшие следы от колец, и вывел из туалета. — Пошли уже… — Позов было пытался сопротивляться, но, увы, осознал, что это бесполезно и очень громко: почти двухметровый Шастун был намного сильнее обычного ботана из 9А класса. Рискуя своими жизнями, непослушные ученики прогуливались рядом с кабинетом завуча и даже директора, то ли по дурости, то ли ради очередной порции адреналина, которую схватить они были рады при любой возможности. Минут через пятнадцать, было принято решение спуститься на первый этаж, ибо обхаживать белоснежные колонны в школьном коридоре в форме знака бесконечности казалось уже не такой смешной идеей. В школе стоит полная тишина, так что каждый шорох и шаг было слышно даже на этаже, где учились парни. Потому они, как им казалось, едва слышно спустились по широкой мраморной лестнице и остановились около массивной местной доски объявлений практически во всю стену. — Смотри, тут про твой лагерь пишут. — Окликнул друга Дима и тыкнул пальцем на красочный плакат. — «Зимняя сказка» — это лагерь для детей и подростков! В нашем лагере мы практикуем английский, поём песни под гитару, учимся новому, танцуем, поём, занимаемся наукой, шутим, рисуем, играем в футбол, дружим и развиваемся! — на одном дыхании перечислил предложенные «развлечения» Поз. — Каждый день в лагере — насыщенный! Прекрасное питание, а также дружелюбные вожатые с высшим педагогическим образованием! — облегчённо выдохнул Дима и обернулся на Шаста, опуская указательный палец с рекламного постера. — Господи… только не это! — прорычал Шастун. — Какой английский? Какие песни под гитару? Я клоун какой-то или чё?! — парень повысил голос, недовольно размахивая руками. — Ещё и каких-то дружелюбных вожатых припихнули! — возмущённый Шастун сложил руки на груди, отвёл взгляд и отошёл от доски. — Антон, хватит. — Успокаивающим тоном начал Дима. — Я уверен, что ты найдёшь себе там кучу друзей, хорошо проведёшь время, а может, и вовсе влюбишься в какую-нибудь красивую кудрявую девчонку с веснушками! — Позов, как всегда, либо начал преувеличивать, либо перескакивать на собственные желания. Это, скорее всего, было вторым. — Вот увидишь, потом вообще не захочешь оттуда уезжать! К тому же, ты совсем не знаешь, чего ждать от этого лагеря, слышишь о нём второй раз в жизни и уже так раскис. Вообще-то, обычно ты меня подбадриваешь, проявляешь ярый оптимизм, а сейчас чего? Куда делся мой-лучший-друг-королевский-шут-Шастуняо? Короче, хватит и всё! — Дима проанализировал свою речь и, бросив уговоры, устремил на подростка осуждающий взгляд. Ещё пару минут они глупо, пытаясь изображать важных взрослых, пялились друг на друга, но, не выдержав, тихонько рассмеялись и отправились к гардеробу. Там обычно сидела уборщица, на бейдже которой потёртым маркером было выписано имя Галина. Это женщина лет шестидесяти, с начёсом на голове, малиновой помадой на губах и теплой шалью на плечах. Говорят, у нее сын умер два года назад, но изменений особых никто не почувствовал — такая же добрая и открытая старушка, просто ангел воплоти. Часто помогала с домашкой, отмазывала от уроков, угощала ребят чаем у себя дома. Антон и Дима были уверены в том, что и сегодня они встретят ее за небрежно разложенным столиком в дальнем углу гардероба, на котором стоит полупустая пачка дешевого печенья, пустая кружка, и на блюдечке от неё лежит сморщенный пакетик чая, который вот-вот покроется пылью, поболтают с ней немного и со спокойной душой отправятся по домам, но… Шаст тихонько прошёл по стенке и заглянул в гардероб. Стола на месте не было. Казалось, что на полу остался лишь его отпечаток, появившийся за время работы этой прекрасной женщины в их школе. В углу, облокотившись на стену, стояла неизвестная женщина. На вид она была лет на 10 моложе тёти Гали, худая, в каком-то затасканном сером свитерке, платке, сползающим то ли на затылок, то ли уже на плечи, с очками на сверкающей цепочке. Ну, в общем, картина печальная, как говорится. — Слушай, Дим, там какая-то бабка неизвестная. Нет там нашей тёти Гали. И чё теперь нам делать? — спросил Антон в надежде на то, что Димка сходит и поговорит с ней, а может и вовсе сразит её своей невинностью и она сможет отпустить их на волю. — Я попробую с ней поговорить, но надеяться пока не на что. — Ожидаемо отрезал Позов и решительно направился к женщине, приказав Шатуну, словно малолетнему дитя, пальцем. — Добрый день. — Женщина устало подняла глаза. Перед ней предстал полный, очкастый мальчишка с писклявым голоском. Таким Димка, кажется всем, но мало кто знает, что скрывается за этим образом клишешного ботана из какого-нибудь Ералаша. — Здравствуй, а ты почему не на уроках? — хриплым, а может и вовсе прокуренным голос спросила женщина, нацепила свои очки с тонкими резными душками и уставилась на Диму. — А… мы с другом, — парень указал пальцем на Шастуна, безуспешно прячущегося за стенкой. — У нас с ним олимпиада по истории, нам срочно нужно выезжать. — Понимая, насколько план провальный, Позов обречённо выдохнул, на секунду зажмурил глаза и принялся ждать худшего. — Ну, — женщина задумчиво почесала острый подбородок, не отводя взгляда от напуганного юноши. — Так идите, только одевайтесь потеплее. Куртки тёплые у вас? — она смягчилась и заботливо улыбнулась. — Тёплые, тёплые, — Дима махнул рукой Антону, и тот шагнул вглубь гардероба. — Извините, а Вы не подскажите, где Галина Ивановна? Она обычно тут сидела. — всё еще слегка напугано добавил Поз. — Я ее заменяю, мы теперь «2 через 2» работать будем. Нормально всё с ней, не переживайте. — Женщина улыбнулась и поправила очки. — Да и я… тоже не кусаюсь, подходите, просите чего надо. Меня Людмила Алексеевна зовут, если что, — она указала морщинистой рукой с аккуратным красным маникюром на новенький бейдж с именем. — А вам удачи на олимпиаде! — женщина вытянула шею, решив взглянуть на Шастуна, стоявшего у входа в гардероб с куртками, перекрывавшими ему всё лицо, и, увидев на лице парниши ответную приветливую улыбку, проводила Диму взглядом. — А ты хороший переговорщик. — Шёпотом подметил Шаст. — Вон как быстро уговорил её отпустить нас. Что за чары, Дима? — спросил он, натягивая куртку на свои широкие, худощавые плечи. — Никаких чар. Просто незнакомая бабка оказалась не такой уж и бабкой. Похоже, это ещё один ангел в райской консерватории. — Парень приподнял брови, вспоминая о том, что ещё хотел сказать. — А с тётей Галей всё нормально, они теперь с Людмилой Алексеевной через смену работают… А мы, если что, на олимпиаде. — Добавил Димка, пустил смешок, застегнул куртку и направился к выходу. На вахте, к счастью, никого. Парни вышли из школы, морозный воздух ударил в лицо, стало тяжело дышать из-за покалывания в носу. Снежные хлопья сыпали не переставая, дальше вытянутой руки ничего было не видать. Антон достал из кармана пачку сигарет и закурил прямо на крыльце школы. Он затянулся и медленно выдохнул, голубой сигаретный дым постепенно рассеивался в воздухе. — Отошли бы хоть… не боишься, что спалят? Мамкам настучат? — возмутился вечно недовольный Дима и отошел от друга на пару метров. — Успокойся, — зажав сигарету губами, промямлил Шаст. — Нормально всё будет, мы вон с тобой какое дело только что провернули! И ты после этого будешь бояться, что меня застукают за сигаретой? — ещё после нескольких затяжек Антон потушил сигарету о ступеньку, кинул её в рядом стоящую урну, хмыкнул и быстро сбежал по ступенькам. Дима, стоя в у крыльца с приоткрытым ртом, натянул шапку на лоб и стремительно спустился за другом. Парни не спеша прогуливались, болтали, о чём попало, смеялись, от чего ловили ртом холодный воздух и ненадолго закашливались, шли машинально, не разбирая перед собой чёткого маршрута, перешагивали сугробы, тщетно добираясь до дома Антона. Обычный пятиэтажный дом, застройки шестидесятых годов, с прокуренным насквозь подъездом, на первом этаже кое в каких квартирах, у которых даже двери не заперты, а хозяева и не переживают, валяются на полу в невменяемом состоянии. Димка и Шаст, не смотря по сторонам, поднимаются по лестнице. Поз даже горлом водолазки прикрыл нос, ибо запах стоит невыносимый, состояние дома ужасает, но, несмотря на это, ребята частенько бывали в квартире Шастуна. Минуя 3 лестничных пролета, прогульщики остановились около большой обитой кожей дверью. Антон достал из кармана ключи, вставил их в дверную скважину и провернул четыре раза, вставил в другую, но этого не понадобилось, дверь открылась, а значит, кто-то дома. Парни зашли в квартиру и сразу же почуяли вкуснейший аромат свежей выпечки. Квартира у Антона большая, целых четыре комнаты, для домов того времени — полная роскошь. Почти во всем доме чёрно-красные обои, дорогая мебель, скорее всего из красного дерева, в гостиной висят невероятные картины, наверное, какие-то из них даже подлинники. Пьют Шастуны из дорогой посуды, едят серебряными вилками и ложками, на полу во всех комнатах шикарные ковры ручной работы, в общем, ни как у всех. Для полноты картины не хватало ручного тигра в бриллиантовом ошейнике. Но ни Диму, ни Шаста эта дороговизна не напрягала, поэтому они, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо захлопнули входную дверь. — Ты же сказал, что дома никого! — прошептал слегка испуганный Дима. — Да знаю я, может мам приш… — не успел Антон и слова сказать, как из-за угла выглянула женщина в фартуке. Она улыбнулась, заправила за ухо кудрявый локон, стряхнула с алой щеки муку и вновь скрылась за углом. — Мам? — Шастун изучающе потянулся на кухню. — И что, ты даже нам ничего не скажешь? Мы так-то с Димкой с уроков ушли. — Антон замолчал, его одернул Поз. — А может твоя мама и не знает вовсе?! Думай, что говоришь-то! — Я все знаю, Дим. — тихо перебила его родительница. — Мне даже учитель звонил. — тётя Майя подошла к парням. — Давайте свои куртки, мойте руки и идите на кухню, там плюшки с маком. Дима и Антон застыли от удивления, не ожидая такого добра со стороны мамы Антона. Не сказать, что она была помешана на учёбе сына, требовала от него хороших оценок или чего-нибудь подобного, но и просто так прогуливать уроки она не разрешала. Оголодавшие парни сели за стол и жадно накинулись на аппетитную выпечку. Женщина рыскала по шкафам в поисках мяты для заваренного чая, который одувал теплым паром раскрасневшиеся на морозе щёки парней. Шаст всухомятку проглотил четвёртую плюшку и поднял глаза на маму. — Мам, ты, правда, на меня не злишься? — совестью съеденный ребенок ждал ответа. — Конечно не злюсь, Тош. — она развернулась, подошла к мальчикам и кинула каждому в кружку по лепестку мяты. — Я понимаю, вы устали… я была таким же учеником, как вы, тоже уставала, и меня тоже не ругали за такие выходки. — родительница слегка зажала нос сына между пальцами, заботливо потянув на себя. — Все хорошо, вон чай пей, нос холодный! Без шапки ходил? — голос женщины стал строже. Шастун прошептал что-то смущенно невнятное и окунул нос в кружку с напитком. — Теть Май, а учительнице Вы что сказали? — Дима перестал жевать и сделал глоток. — Нас ругать будут? — Да послала я этого вашего учителя куда подальше, ничего страшного ни с вами, ни с ней не случится, если вы пропустите два урока математики. — мама чмокнула парней в макушку и ушла в сторону спальни. — Ничего себе! Это что вообще было? У тебя, безусловно, прекрасная мама, но чтоб настолько, не верю! Антон, не верю… — Поз подпер голову рукой и уставился на Шаста. — Дим, я сам в ахере полном. — Парень махнул рукой в сторону коридора, в который ушла родительница. — Иди в комнату, я подойду сейчас. — Позов встал с мягкого стула и направился в комнату друга. Антон, стараясь не шуметь, сполоснул посуду, вытер ладони висевшим рядом полотенцем, им же протёр обеденный стол, смахнув с него пару крошек, и вышел из кухни. Комната родительницы была проходной в комнату Антона, потому он заметил, как женщина дремала, заложив страницу, на которой остановилась, на груди. Накрыв ноги тёти Майи пледом, сложенным на кровати, Шастун заправил её кудри за ухо и смазано поцеловал в щёку. — Если хочешь — можешь не ехать в лагерь, — мама открыла глаза, слабо улыбнулась и сонным голосом прошептала фразу, которую Антон на тот момент хотел слышать больше всего. — Я поеду, мам, не переживай… — парень погладил женщину по плечу и вышел из спальни. — Добрый день! — именно с этими словами Шаст раздражённо зашёл в свою комнату, наблюдая за Димой, который медленно повернул голову от окна — Я — дебил! — Чё такое? — спросил друг и плюхнулся на подушки, раскинув руки звёздочкой. — Мама сказала, что я могу не ехать в лагерь, а я… дурак!.. сказал, что поеду! — Антон, казалось, вот-вот забьёт на все вопросы этики или… как там её? Эстетики! Не важно! Внутри него кипела злоба на самого себя, разочарование и, естественно, лень. Не хочет ехать, как ни крути. Хочется, так сказать, простого человеческого сидеть всё лето на балконе в два ночи, курить в открытую форточку и запивать горький привкус перегара на языке холодным кофе. — Пипец, Тоха, хватит! — Дима уселся на кровать, повышая голос. — Вот же ты умеешь раздувать из мухи слона! — он перевёл взгляд на раскиданные на столе карты, подорвался с места, и загрёб колоду в руки, тасуя её и пуская на друга ехидный улыбчивый взгляд. — Давай. — Антон уверенно кивнул, плюхнувшись на кровать и жестом «ко мне», пригласив Диму рядом. За множество лет дружбы им хватало пары секунд, чтобы читать на лицах друг друга любую эмоцию, фразу или вопрос. За игрой подростки провели несколько часов, казалось, они успели перебрать все карточные игры, что существуют. На улице стемнело рано: за окном слышались визги детишек, нашедших новую ледяную горку во дворе, глухие звуки лопат дворников, которые безуспешно пытались соскрести гололедицу с асфальта, шум машин и жужжание старых фонарей. В коридоре раздался телефонный звонок, от которого парни вздрогнули. Антон отложил карты рубашкой наверх, с подозрительным прищуром посмотрел на Диму, и, показав двумя пальцами «я слежу за тобой», выбежал из комнаты. — Алло, Антон, здравствуй. — Мужской знакомый голос пустил по телу подростка мурашки. — Думаю, Диме пора домой, пусть собирается потихоньку. — Звонок был от отца Димы — дяди Темура, — строгого мужчины, который звонил в их дом гораздо реже, чем это делала мама Позова. Шаст, слегка огорчённый звонком, вернулся в комнату. — Лавочку сворачиваем! Батя твой звонил, домой вали. — Шастун сел на кровать и принялся собирать карты обратно в потрепанную коробочку с изображением дамы червей, поверх которой красовались нарисованные черным маркером усы и сигара. — Ох, сколько же пережили эти карты. — Прошептал Антон, улыбнулся и перевел взгляд на друга, который как оказалось, тоже улыбался. Видимо в этот момент у них у обоих в голове всплыли воспоминания из детства… — Эй, Дима, смотри! Мне дедушка карты подарил, он даже научил меня играть в дурака! — Счастливый Антон, застегивая накинутую ветровку, стрелой залетел на детскую площадку, и, найдя глазами маленького Диму, принялся делиться с ним своим счастьем. — Хочешь? — Антон сел на лавочку и уложил на колени мальчишке новенькую упаковку карт. — Я… я не умею. — Дима перевел на него взгляд и погрустнел. Парню очень захотелось поиграть с лучшим другом, но, увы, прежде этого, карт в руках он никогда не держал. — Ты чего? Не переживай! — Антон спустился на корточки и заглянул в глаза Диме. — Я научу тебя! Тут всё просто, смотри… — мальчик начал с простого: с мастей. Различные названия, цвета и звания лились из уст Шастуна с таким восторгом, что что, а глаза Димы сверкали от удивления ещё ближайшие недели две. С тех далеких пор парни часто играли вместе в карты в любом удобном месте и в любое свободное время. У каждого дома была колода карт — Дима когда-то давно купил такую же колоду, как у Антона. Оба носят карты на каждую совместную походу и поход в школу. За эти несколько лет они вызубрили назубок все существующие игры и даже, на удивление, придумали парочку своих, в которые играют до сих пор…