Хадриана Поттер и Мать Магия: Предательства

31 июля 1991 года - полдень. Оказалось, что Аглук порекомендовал ей более пятидесяти книг для прочтения. Многие из них были не в "Флориш и Блоттс", а в магазине в Лютном переулке. С помощью метаморфомагии Хадриана изменила черты лица и цвет волос, надеясь на то, что стала выглядеть достаточно банально, чтобы никто не смотрел в её сторону. Ей определённо нужно было попрактиковаться в этой способности, чтобы она не ощущалась так странно. Пока же, когда черты лица менялись, она чувствовала, что её щекотали сотней перьев. Рекомендованные книги были посвящены культуре волшебников и тому, что ожидает наследника древнего и благородного рода. Хадриана являлась наследницей пяти родов, и ей было необходимо знать, что всё это значит. В других книгах подробно рассказывалось о Колесе Года, которое состояло из Имболка, Остары, Белтайна, Литы, Лугнасада, Мабона, Самайна и Йоля — праздников волшебников, забытых в угоду магглорождённым и их христианским праздникам. Она втянулась в одну из таких книг посреди книжного, и её глаза расширились от осознания масштаба собственной невежественности и глупости в прошлой жизни; это было её право по рождению, её родная культура. Имболк праздновался, чтобы приветствовать весну и прощаться с зимой и неспокойными временами. Остара — весеннее равноденствие — наступала тогда, когда день и ночь были равны. С тех пор ночь уменьшалась, а день удлинялся. Белтайн, или Майский день, — это время, когда стада перегоняли на летние пастбища. Во многих местах их заставляли проходить между двумя кострами, чтобы избавить от дурного влияния. Лита — солнцестояние в середине лета, во время которого происходит мистический брак Неба и Земли, Бога и Богини. Лугнасад, или Ламмас, посвящён Лугу, кельтскому богу света и сыну солнца. Согласно легенде, бог солнца передал свою силу зерну, когда оно созревало, и его принесли в жертву во время сбора урожая. Таким образом, бог погиб за свой народ, чтобы тот мог жить. Потом зерно собрали и сделали из него первый хлеб сезона. Ламмас был праздником, посвящённым первым плодам урожая. Мабон чествовал осеннее равноденствие, наступление темноты и приближение зимы. Самайн — один из самых важных шабашей в языческом году — был праздником мёртвых в языческие и христианские времена. Его наступление означало завершение сбора урожая и начало зимнего сезона. Это было время страхов, когда «завеса» между мирами была тонкой и барьеры между человеческим и сверхъестественным мирами разрушались. Люди принимали всяческие меры предосторожности против демонов и нечистой силы. И, наконец, Йоль — самая длинная ночь в году. Праздник ассоциировался с рождением старших языческих богов, смертью и воскрешением. Примерно в это же время иудаизм отмечал праздник Ханука с зажиганием свечей и семейными посиделками в течение восьми дней. — Тебе нравятся старые традиции? Хадриана подскочила, подняв глаза от толстой книги, которую она взяла с полки во время поиска книг из списка Аглука, и встретила любопытный взгляд темно-синих глаз Люциуса Малфоя. Она быстро моргнула, невольно задаваясь вопросом, смеётся ли Судьба над её несчастьем — или удачей, в зависимости от того, как на это посмотреть. Люциус Малфой был либо лучшим союзником, которого она могла иметь, либо худшим врагом. Она надеялась на первое. — Да, сэр, — ответила она, прижимая книгу к груди. — Это действительно увлекательно. Лорд Малфой слегка улыбнулся: — Это действительно так, мисс...? Губы Хадрианы дёрнулись: — Наследница Хадриана Поттер-Блэк, сэр. Глаза лорда Малфоя расширились: — Наследница Поттер-Блэк. Я — лорд Люциус Малфой, рад познакомиться с вами. Хадриана позволила своей внешности вернуться в нормальное состояние и улыбнулась: — Я того же мнения, лорд Малфой. Согласно моей родословной, мы родственники через брак, сэр, вы можете называть меня Хадриана. — Да, это так, Хадриана, — пробормотал лорд Малфой, оглядываясь по сторонам. — Кто привёл тебя за покупками для школы? — О, никто, сэр. Видите ли, мои родственники — магглы. Они не любят магию. Моя тётя Петуния сказала мне, куда идти, и я добралась на автобусе и метро, — объяснила Хадриана, волнуясь от расчётливого взгляда Малфоя-старшего. — Не хочешь ли ты присоединиться ко мне и моей семье? У меня есть сын твоего возраста, Драко, который в этом году тоже начнёт учиться в Хогвартсе, — предложил лорд Малфой. Хадриана улыбнулась как можно более мило и невинно: — Да, сэр, спасибо! Позвольте мне только заплатить за эти книги... — Глупости, позволь мне, Хадриана. И, пожалуйста, зови меня Люциус, — настаивал лорд Малфой, аккуратно забирая книгу из рук Хадрианы и убирая её корзину. Хадриана ухмыльнулась. Игра началась, Дамблдор. *** Когда Хадриана шла за Люциусом к кафе-мороженому Фортескью, где лорд оставил свою жену и сына, она заметила семью Уизли, пробивающуюся сквозь толпу. Она услышала смешок Люциуса и сама была вынуждена сдерживать смех. — Отец! — позвал знакомый голос, и Хадриана подняла голову, чтобы увидеть Драко, который сдержанно махал рукой, хотя его лицо буквально светилось от счастья. Огромная разница с тем, как он выглядел во время битвы за Хогвартс. — Люциус, кто это? — тепло спросила Нарцисса, леди Малфой. Острый взгляд её голубых глаз окинул тощую фигуру Гарри, беспорядочно остриженные волосы, худое лицо и слишком большую одежду, и леди поджала губы. — Это наследница Хадриана Поттер-Блэк, Цисса. Я нашёл её за книгой о старых традициях в "Хиллиарде и сыновьях", — объяснил Люциус, по-рыцарски выдвигая стул для Хадрианы, чтобы она села, а затем занял место между женой и сыном. Нарцисса удивлённо посмотрела на него: — Приятно познакомиться, наследница Поттер-Блэк. Хадриана улыбнулась: — Как я уже говорила Люциусу, леди Малфой, согласно моей родословной, мы кузины, пусть и дальние, пожалуйста, зовите меня Хадриана. — Тогда ты должна звать меня Цисса, дорогая, — сказала Нарцисса, выглядя довольной. Она положила руку на плечо Драко — он выглядел взволнованным. — Это наш сын и наследник, Драко. — Приятно познакомиться, кузина, — сказал Драко, взяв протянутую руку Хадрианы, и целомудренно поцеловал костяшки её пальцев. — Приятно познакомиться, — эхом повторила Хадриана, безмолвно гадая, не является ли это какой-то частью этикета чистокровных, о которой она не знала. Вероятно. — Какой профессор сопровождает тебя, дорогая? — тепло спросила Цисса. — О, никакой, — Хадриана заглянула в меню, гадая, каково на вкус мороженое "Тараканий кластер". Она не заметила, как Люциус и Цисса переглянулись. — Моя тётя Петуния сказала мне, куда идти. — Она не захотела присоединиться к вам? — Нет. Мои родственники — магглы, которые ненавидят магию, — объяснила Хадриана, глядя вверх. — Гоблины, однако, были полезны. Мой менеджер по работе с клиентами Глоторез дал мне кольца наследника и провёл ритуал, чтобы разблокировать мою магию. Семена посеяны. Люциус выглядел ошеломлённым: — Твоя магия была заблокирована? — холодно спросил он. — О, да. А также семейные способности, например, метаморфомагия, — Хадриана сменила цвет волос на платиновый блонд, как у Драко и Люциуса, в качестве демонстрации, наслаждаясь ошеломлёнными выражениями лиц Малфоев, а затем снова сделала их черными. — Я также могу разговаривать со змеями. — Ты змееустка? — Драко вскрикнул шёпотом, его серые глаза светились очарованием и весельем. Хадриана решила, что этот Драко нравится ей гораздо больше, чем высокомерный сопляк из её прошлой жизни, и улыбнулась: — Да, когда тётя Петуния заставляла меня полоть сад, я разговаривала со змеями. — Кто такая эта тётя Петуния? — резко спросила Цисса, сузив глаза. — Сестра моей мамы. Тётя Петуния сказала, что меня оставили у них на пороге после смерти мамы и папы. Она сказала, что они погибли в автокатастрофе, но Глоторез и Аглук сказали мне, что это неправда, — продолжала Хадриана, и ей нравилось изображать из себя простушку. — Аглук? — Люциус чуть не задохнулся. — Ты имеешь в виду... короля Аглука, Хадриана? Хадриана радостно кивнула: — Да, сэр. Он предоставил мне нового менеджера и извинился от имени Нации Гоблинов, потому что мой бывший менеджер был обезглавлен за воровство или что-то в этом роде. Цисса и Люциус посмотрели друг на друга, и Драко быстро монополизировал внимание Хадрианы: — Ты собираешься завести змея-фамильяра? — Думаю, да, — Хадриана кивнула, — возможно, и сову, но мне не к кому посылать сов. — Ты можешь посылать их мне! — выпалил Драко, готовый в этот же момент расплакаться. Боги. Он был будто совершенно другим человеком. Хадриана засияла: — Спасибо, Драко. — Дорогая, — вмешалась Цисса, мягко улыбаясь, — как насчёт того, чтобы присоединиться к нам сегодня, купить школьные вещи и провести остаток лета до начала занятий в Хогвартсе с нами? Хадриана расширила глаза и прикусила губу: — Я... я... я бы хотела. Но я должна спросить свою тётю, я думаю... — Не волнуйся об этом, милая, — сказала Цисса, протягивая руку через стол, чтобы похлопать Хадриану по руке, — ты скажешь мне, где находится твой дом, и я получу разрешение. Итак, что тебе нужно сегодня купить? И семена начали прорастать. *** Наевшись клубничного мороженого, залитого шоколадным топингом, Хадриана и Малфои начали свой поход по магазинам. Они купили свои книги в "Флориш и Блоттс", где Хадриане удалось избежать встречи с Гермионой Грейнджер и её родителями. Затем они отправились в аптеку, чтобы купить наборы для зелий для первого курса. — Профессор Снейп, мать и отец учились вместе. Он мой крестный отец. Он очень строгий, но этого и следовало ожидать. Он единственный профессор зелий со времён самого Салазара Слизерина, у которого в классе не было ни одного смертельного случая, — объяснил Драко. — Зелья — это то, чего я жду больше всего. Хадриана улыбнулась: — Ну, если это похоже на кулинарию, думаю, у меня получится. Мои тётя и дядя заставляли меня готовить все блюда. Люциус и Нарцисса обменялись взглядами, которые Хадриана замечала уже не раз. Она получала огромное удовольствие, сея семена сомнения в умах людей, заставляя их задаться вопросом, какое воспитание получил их предполагаемый спаситель. После аптеки Драко и Хадриана вместе с Циссой отправились к мадам Малкин за мантиями, а Люциус — в лавку письменных принадлежностей за пергаментом, чернилами и перьями. — Хогвартс, дорогие? — весело спросила мадам Малкин, такая же пухленькая и милая, как и всегда. — Да, мадам. А вот Хадриане нужен совершенно новый гардероб, — объявила Цисса, к большому удивлению Хадрианы. Мадам Малкин, казалось, вот-вот захлебнётся слюной от перспективы получить столько галлеонов, но она решительно кивнула: — Так, так. Давайте мы вас измерим. Хадриана взошла на короткий табурет и стояла как можно более спокойно, пока Малкин с измерительными лентами носилась вокруг неё и Драко. — Как ты думаешь, на какой факультет ты попадёшь? — спросил Драко, пока Цисса советовалась с Малкин. Та выглядела обеспокоенной, наблюдая за измерениями Хадрианы. — Наверное, Рейвенкло или Слизерин, — ответила Хадриана, со злостью в очередной раз думая о том, как она отупела в угоду Рону и Гермионе. Гермиона становилась мстительной всякий раз, когда кто-то делал что-то лучше неё, а Рональд, казалось, хотел всего, но не желал для этого работать. — Я надеюсь, что ты будешь в Слизерине, это то место, куда меня, скорее всего, распределят. Мать и отец тоже были в Слизерине, — тихо пробормотал Драко. — Вот и всё, дорогие. А теперь, наследница Поттер-Блэк, какие ваши любимые цвета? — спросила Малкин. Хадриана сошла с табурета и ответила: — Зелёный и темно-синий. Затем Цисса превратилась в вихрь активности, обходя магазин и выбирая мантии, нижнее белье, тренировочные лифчики (отчего Хадриана покраснела), брюки, топы, блузки, свитера, кардиганы и всё остальное, что могло понадобиться Хадриане. Женщина была просто неотразима, она приказывала сотрудникам Малкин так, словно сама управляла магазином. Мадам Малкин, казалось, была даже рада позволить Циссе делать это, её глаза светились всё ярче по мере того, как количество заказов росло и росло. Озадаченный персонал, казалось, тоже не слишком возражал. Хадриана стояла в стороне со смущённым выражением лица и странным ощущением в груди, наблюдая, как Цисса складывает всю одежду на прилавке и при этом отказывается дать ей заплатить; она просто постучала по кассе золотой картой Гринготтса, не обращая внимания на сумму покупки (1 329 галлеонов), и уменьшила пакеты. Хадриана положила их в карманы. — Куда дальше, мама? — спросил Драко, на его лице появилась весёлая ухмылка. — В зверинец, сынок, — ответила Цисса, — там мы встретимся с твоим отцом. Хадриана шла рядом с Драко и лишь усмехнулась, когда он схватил её за руку и потащил через переулок в зоомагазин. Он протащил её сквозь башни клеток и их обитателей к задней стене магазина, где до её слуха донеслась какофония шипящих голосов; десятки змей сидели в стеклянных аквариумах, выстроенных вдоль стены, и все они смотрели на Хадриану и Драко и шипели оскорбления. — Что они говорят? — почти потребовал Драко. Хадриана заметила радужного удава-констриктора среднего размера, который грелся в свете тёплой лампы. Змея передвинулась, когда она приблизилась, и её глазах появился интерес. — У этого человека красивые глаза, — прошипела змея, её голос был бесполым, но похожим на мужской. — У тебя тоже, — ответила Хадриана, усмехнувшись, когда Драко резко вдохнул. Удав стремительно поднял голову, хотя его тело осталось свёрнутым в кольца: — Говорящая? Приветствую тебя, крошечная говорящая. Хадриана нахмурилась: — Я не такая уж маленькая! Удав издал змеиный, шипящий смех: — Ты вырастешь, говорящая. — Что он говорит? — тихо спросил Драко, нетерпеливо подталкивая её. — Он назвал меня крошечной, — проворчала Хадриана. Она не дулась, спасибо всем большое. Драко фыркнул, зажав рот рукой: — Нахальная змея. Рассмеявшись, Хадриана вернула своё внимание к змее: — Меня зовут Хадриана, не хочешь ли ты стать моим фамильяром? — Да, — прошипел удав в нетерпении, — забери меня из этого шумного, надоедливого места. — У тебя есть имя? — спросила она, указывая Драко на продавца. Он взволнованно бросился за ним. — Нет, не знаю. Ты мне его дашь? — Если хочешь, — ответила Хадриана, подняв глаза, когда Драко вернулся с его родителями и продавцом на буксире. — Здравствуйте, я бы хотела эту змею, пожалуйста. — Конечно, — непринуждённо ответил продавец — на бейдже было написано, что его зовут Саймон, — вам нужен аквариум? — Да, пожалуйста. Тёплый камень и лампа тоже, спасибо, — попросила Хадриана. Саймон кивнул и открыл аквариум, отдёргивая руку, когда удав выпрыгнул из отверстия. Хадриана засмеялась, когда он обмотался вокруг её шеи, жалуясь на злого человека и радуясь тому, какая она тёплая. Когда они выходили из магазина, на Хадриану налетел клубок возбуждённых перьев в виде Хедвиг. Ей захотелось заплакать при виде своей бывшей подруги, но она сумела подавить эмоции и купила её. После того как змея и Хедвиг были оплачены, Хадриану и Драко проводили к Олливандеру, а сову отправили в Малфой-мэнор по предложению Люциуса. — Как ты его назовёшь? — спросила Цисса, нежно поглаживая фамильяра Хадрианы. — Я ещё не уверена, — призналась Хадриана. — Тебе нравится имя Левиафан? Леви для краткости? —Да, — прошипел змей — Леви, выгнувшись от удовольствия, когда Хадриана почесала ему подбородок, — это имя нравится мне, госпожа. — Ты выбрала? — спросил Люциус, на его лице появилось слегка изумлённое выражение. — Да. Его зовут Левиафан, сокращённо Леви, — радостно ответила Хадриана, следуя за Драко и его родителями в магазин палочек. — Наследница Поттер-Блэк и наследник Малфой, — шёпотом произнёс голос, заставив Леви поднять голову и угрожающе зашипеть, — я ждал вас обоих. У вас очень заботливый фамильяр, наследница Поттер-Блэк. Хадриана натянуто улыбнулась: — Да, это так. Драко шагнул вперёд и вызвался идти первым. Рулетка Олливандера бегала вокруг светловолосого мальчика, а сам мужчина возился с полками, заставленными коробками с палочками. Прошло совсем немного времени, и Драко нашёл десятидюймовую палочку из боярышника с сердцевиной из волоса единорога, испускающую зелёные и золотые искры. Хадриана шагнула вперёд, подавляя желание отмахнуться от измерительной ленты, когда та пролетала рядом. Когда с неё сняли мерки, она ещё раз перебрала, кажется, все палочки в магазине. С полок летели коробки, разбилась ваза, Олливандер начал бормотать о всяких любопытных вещах, но наконец протянул ей одиннадцатидюймовую палочку из остролиста с сердцевиной из пера феникса. — Любопытно... очень любопытно, — произнёс Олливандер, приняв её плату в семь галлеонов. — Что любопытно? — потребовал Драко. — Я помню каждую палочку, которую когда-либо продавал, наследник Малфой, — Олливандер тревожно уставился на Хадриану своими серебряными глазами. — И так случилось, что феникс, который дал палочке наследницы Поттер-Блэк сердцевину, дал ещё одно перо. Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Олливандер дотянулся до её шрама, Леви зашипел, и Хадриана настороженно отступила назад: — Думаю, нам стоит ждать от тебя великих свершений, Хадриана Поттер-Блэк. Ведь Тот-Кого-Нельзя-Называть совершал великие дела. Ужасные, да, но великие. Хадриана натянуто улыбнулась и вышла из магазина с зажатой в руке палочкой. — Хорошо, Хадриана, скажи мне свой адрес, чтобы я могла навестить твоих тётю и дядю? А пока иди с Драко и Люциусом, — объявила Цисса с наигранным весельем. — Э-э, номер 4, Тисовая улица, — сказала Хадриана, — Литтл Уингинг, Суррей. Цисса резко улыбнулась: — Хорошо. Увидимся дома. Чувствуя лишь лёгкое опасение и сочувствие к своим непутёвым родственникам, Хадриана радостно схватила Люциуса за руку, готовясь к парной аппарации. Она затаила дыхание и с ужасом почувствовала, как в животе забурлила тошнота. К счастью, ощущения вскоре прекратились, и Хадриана стояла в знакомой комнате. Возвращение в Малфой-мэнор должно было вызвать у неё тревогу или даже страх, но это было не так. Хадриана полагала, что она уже отвыкла от своей прошлой жизни; кроме того, она хотела дать своим бывшим врагам второй шанс. Кому нужны враги, когда есть друзья? Хадриане это было более чем очевидно. — Добби, — позвал Люциус. Хадриана прикусила язык, когда появился Добби и уставился на Люциуса широкими зелёными глазами: — Да, мастер Люциус? — Отнеси вещи Хадрианы в синюю комнату, Добби, — приказал Люциус, и Хадриана почувствовала себя несколько озадаченной, поскольку мужчина не ударил эльфа и не набросился на него — что же изменилось? — Да, хозяин, — сказал Добби, щёлкнув пальцами. Карманы Хадрианы опустели, видимо Добби воспользовался магией домовых эльфов, чтобы перенести её вещи в гостевую комнату. Она молча последовала за Люциусом и Драко из несколько невзрачной комнаты — за исключением нескольких гобеленов и камина в ней ничего не было¬ — по коридору в большую и более роскошную гостиную. — Мипси, — позвал Люциус, усаживаясь в один из шезлонгов. Он положил свою трость — в которой лежала его палочка — на низкий кофейный столик и снял перчатки. Раздался небольшой хлопок, и появилась женщина-эльф, на этот раз с подёргивающимися ушами: — Дасссэр? — Чай на четверых, — приказал Люциус, скрестив одну ногу на другой. Драко сел на одно из кресел напротив, а Хадриана заняла другое, — и, может быть, бутерброды? — Да, Мипси сделает, — согласилась эльфийка и убежала, предположительно, на кухню. Хадриана сцепила руки на коленях и слегка качнула в воздухе своими короткими ногами. Ноги Драко касались пола, а её — нет. Её раздражало то, что она снова оказалась самой низкой в комнате, но также это было и грустно. Её рост был замедлен из-за жизни в шкафу настолько, что она выглядела девятилетней. — Хадриана, — начал Люциус, выглядя так, словно искал нужные слова, — твои... родственники... причиняли тебе боль? Хадриана обхватила себя руками за талию и сгорбилась. Хотя мысленно ей было восемнадцать, всё ещё было трудно обсуждать тот факт, что её тётя и дядя — люди, которые должны любить её, — причиняли ей вред. —Что? — воскликнул Драко, поворачиваясь, чтобы встретить взгляд Хадрианы — вернее, он попытался это сделать, потому что она в это время нашла увлекательный участок чешуи Леви. — Хадриана? — Ну, в некотором роде..., — замялась она, подняв глаза, чтобы встретиться с яростью на лице Люциуса. Она слегка вздрогнула, и его взгляд смягчился. — Я сержусь не на тебя, Хадриана, нет. Вовсе нет. Скорее на этих отвратительных, — Люциус сделал паузу, вдыхая для успокоения, — насилие над детьми в мире волшебников почти неслыханно, Хадриана, потому что дети волшебников редки и почитаемы. Рождение детей отнимает у ведьм много сил, поскольку зародыши питаются магией, окружающей их, а именно магией их матерей. Жестокое обращение с детьми в нашем мире иногда карается смертью в зависимости от степени тяжести. Хадриана быстро моргнула будучи совершенно ошеломлённой. Она не знала этого. С другой стороны, она всегда стыдилась своего положения. Раньше Фред и Джордж пытались заставить её рассказать о том, что они обнаружили на втором курсе; о том, как её родственники заперли её в комнате и заколотили окна. Но она отказывалась говорить, ей было слишком стыдно. — Что они делали? — спросил Люциус, нахмурив брови и яростно сжав губы в белую линию. — Иногда тётя Петуния била меня сковородкой по голове, но дядя Вернон и Дадли, мой кузен, были ещё хуже. — Продолжай, — с опаской сказал Люциус. — Если я делала что-нибудь ненормальное — случайно делала что-нибудь волшебное — дядя Вернон бил меня ремнём, а потом запирал в моей комнате, в чулане, на несколько дней без еды и воды, — рассказала Хадриана тоненьким голоском, который вовсе не был притворным. Люциус резко вдохнул, а Драко показалось, что он вот-вот расплачется. Мальчик молча взял Хадриану за руку, пока Люциус говорил: — Хадриана, мы с Циссой можем помочь тебе уйти от них, если хочешь? — Пожалуйста, — пролепетала Хадриана, сжимая руку Драко. Она знала, что Сириус скоро выйдет из Азкабана, но сейчас ей было проще анализировать эту ситуацию. Теперь она могла видеть, что этот человек не годился на роль опекуна молодой девушки; он чуть не убил кого-то в пятнадцать лет, бросил свою недавно осиротевшую крестницу и — судя по всему — приёмную дочь ради мести. Он вышел из тюрьмы ради мести, а не ради неё. Не говоря уже о том, что дементоры изрядно потрепали его и без того не самое лучшее психическое состояние. — Хорошо, — сказал Люциус, поднимаясь на ноги, — я пойду и свяжусь с семейными адвокатами. Цисса должна скоро вернуться. Люциус вышел из комнаты, а Драко встал и сел на подлокотник кресла, в котором сидела Хадриана. Он обхватил её за плечи и крепко обнял. — Я всегда хотел сестру, — решительно заявил он. Хадриана с трудом удержалась от того, чтобы не разрыдаться.