Вот черт, вот черт, вот черт Я так запутан Одним дыханьем, я взаперти Вот черт, вот черт, вот черт Я так запутан Этим, это почти что удивительно Я знаю, я знаю, понимаешь, ты испугана Твое сердце, твой разум, твоя душа, твое тело, Они не будут, они не будут, они не будут осторожными Но я полагаю, ты не знаешь меня... Потому что если я захочу тебя, а я хочу тебя, детка Пути обратно не будет, не попрошу о пространстве Потому что пространство — это слово, придуманное тем, кто боится приблизиться слишком... Близко Оу, слишком близко Я хочу быть с тобой рядом Потому что пространство — это слово, придуманное тем, кто боится приблизиться близко Оу, слишком близко Я хочу быть с тобой рядом Оу, я хочу быть с тобой рядом, а рядом это недостаточно близко, нет О боже, о боже... Про меня говорят, что я за словом в карман не полезу, Но сейчас, сейчас почему-то Мои слова скатываются с кончика моего языка прямо на твои губы, Я остаюсь хладнокровной, а ты продолжаешь улыбаешься, Говоря вслух всё то, о чём я думаю. О боже, о боже... Я, как ты, поэтому хочу доказать тебе твои же чувства
Сомин сидит на кровати, поджав ноги к подбородку. Слоняться по номеру отеля ей порядком надоело. Время предательски лениво тянется, мучает непонятным ожиданием, играет на нервах. Ей кажется, что разговор с Мёнщин был так давно. А с прошлого вечера прошла вечность. Спать не получалось, она будто выспалась на неделю вперед. Что теперь ей делать, куда себя деть, какое будущее себе рисовать? Весь ее мир скомкался до этой невзрачной комнатушки и он слишком большой для нее одной теперь. Сомин кажется, что она слышит шаги за дверью. Как мышка, навострившая ушки, та замирает. Ей не кажется, дверная ручка быстро поворачивается и в комнату, на пару с сырым воздухом заходит Мэттью. Он запыхался, словно бежал, но взгляд его ясный, оживший, как никогда. Сомин не верит глазам. Он тут, все порядке! Его волосы слегка влажные и спутанные от дождя. От чувства облегчения хочется рыдать и смеяться. Какая она глупая. - Я чуть с ума не сошла! - ее голос дрожит, тело не слушаясь, будто живет своей жизнью, срывается с места, обнимает, прижимает тонкими руками. - Почему ты меня бросил? Мэттью молчит, не зная что сказать в свое оправдание, но неуверенно обнимает девушку в ответ, успокаивая, вдыхает аромат мыла с ее волос. Становится неожиданно хорошо, будто он вернулся домой. Это затягивает. Беспечно. Легкомысленно. - Я думала, что и тебя потеряю. - откровенные признания сбивают с толку. Всем существом он чувствует - то, что говорит Сомин - правда. Не хочется думать, что это лишь беспомощность в момент скорби. Это эгоистично? Хочется знать, что она нуждается в нем. Остро этого желать. - Где ты был? - вдруг отпрянув, позабыв, что так волновалась, Сомин, в одно время страшно рассержена и одновременно рассматривает, все ли с ним в порядке, цел ли он. - Хочешь услышать оправдания? - язвит Мэттью и Сомин это нравится. Мэттью через чур правильный, до скрежета зубов. Но когда он говорит что-то подобное, это заставляет ее трепетать. Она не может разобрать выражение его лица. В нем мелькает что-то, похожее на сомнение, колебание. - Хочу... - она правда хочет. - Ходил за этим/ - не скрывая, Мэттью вытягивает из-за спины пистолет. - Ох! - вздрагивает Сомин, судорожно обдумывая, что успел за это время натворить Мэттью. - И... - Мэттью мнется. - И? - выжидает Сомин. - И не применить его у меня хватило мозгов... - мужчина вертит в руках оружие. Сомин растеряно качает головой. Ее так и тянет коснуться холодного железа. - И я этому очень рада, - поджимает губы Сомин. - Но... Но в следующий раз посоветуйся сначала со мной! - храбрится она и грозно сжимает маленькие кулачки, тыча ими в грудь мужчины. - Следующего раза не будет, - Мэттью силой заставляет себя отдалиться. - Это почему? - неудоменно застывает Сомин. - Потому что ты сейчас уезжаешь. - суетится по комнате Мэттью, сам не знает в поисках чего. - С какой это стати? - внутри Сомин будто спичка чиркает. - С такой, что я так решил. Ты же понимаешь, что смертью Тэхена все не закончится? Дураку понятно - Хонг все знает. И так просто тебе тут жить не даст. Тебе нужно уезжать. Как можно дальше. Лучше из Кореи. - А.... А ты...? - Сомин молчит какое-то время, прежде чем спросить. - А я закончу начатое. - рубит с плеча Мэттью. - Так нечестно! - взрывается Сомин. - Это и моя месть тоже, я имею права сама решать! И я хочу остаться и... и отомстить вместе с тобой. - Ты будешь только мешаться под ногами! И тормозить меня! Какой от тебя прок? Так что, ты уезжаешь! На этом вопрос закрыт! - Мэттью не смотрит на Сомин, бессмысленно собирает по номеру раскиданные вещи девушки, уходя от разговора. - Зачем ты так? - у Сомин ком в горле стоит. - Я же не робот, не могу просто так все забыть и уехать, будто дело только в том, что я боюсь за свою шкуру? - А в чем должно быть еще дело? - Например в том, что мы все-таки стали ближе, чем этого ожидали. Не ты ли сам просил меня не уходить? Вот тут, на этом самом месте? - Черт, Сомин, - Мэттью со злостью швыряет какую-то тряпку на пол. - Этого я и боюсь. Что мои... мои... Я... - Твои что? Чувства ко мне? Почему ты боишься произнести это вслух? - Потому что это полная нелепица! Это безумие какое-то... - Ты считаешь, что полюбить меня это нелепо и безумно? - на глазах Сомин наворачиваются слезы обиды. - Да чтоб тебя... Я не это имел ввиду! - мечется Мэттью, боясь подойти. - А по-моему именно это! Раз ты так стараешься меня выгнать, то значит мне все таки пора. - Нет! - Мэттью правда не может допустить, чтобы Сомин думала о нем недостойно. Достоинство - это все, что у него еще осталось. - Я не считаю, что полюбить тебя это нелепица, просто все так быстро завертелось, что я не могу разобраться в том, что испытываю. Или принять это... Но одно я знаю точно - я хочу чтобы ты была как можно дальше отсюда, пока... Пока я не покончу с этим дерьмом. Сейчас я не могу спокойно дышать одним воздухом с этим ублюдком. - он сглатывает сухим языком. - И да! Мои чувства к тебе не дают мне трезво рассуждать. Ты будто магнит. Я с ума схожу от той мысли, что и тебя не смогу спасти. И еще страшнее от того, что все повторяется! Опять! - Мэттью будто камень скидывает с плеч, удивительно, но становится легче. Правда лечит, какая бы она не была. Потрясенная Сомин смотрит с сочувствием, но не с жалостью. Она так понимает Мэттью. Такие же смятения разрывали ее сердце совсем недавно. Мэттью должно быть в сотню раз сложнее. Да, она может и не знает его так хорошо, но сердцу не прикажешь. - Я слишком устал, чтобы спорить, Сомин. - Мэттью садится на край кровати. - Все и так едва ли вписывается в мою привычную жизнь, я хочу чтобы хоть это немногое было под мои контролем. Хотя бы так мне будет спокойней. Сомин не может придумать аргументов, кроме того, что ей хочется остаться в этом городе сильнее, чем когда либо. - Почему все именно так? Именно сейчас? - голос ее дрожит. - Мне же и взять с собой нечего и денег нет при себе, и я ведь даже не знаю, куда мне ехать. Хотя бы дай мне несколько дней. - У нас вряд ли есть такая роскошь. До утра пара часов и нужно уезжать. - Если бы Хонг хотел, то уже давно нашел бы меня и убил. - Хонг играет с тобой, ему доставляет удовольствие знать, что ты напугана и загнана. - Поехали со мной... - пробует снова Сомин. - Никакая месть не нужна такой ценой! Какой смысл идти на это и рисковать собственной головой ради того, что было так давно? Ты... Я... Мы... здесь и сейчас, пожалуйста... - Сомин в последнем порыве отчаяния идет к мужчине, которому готова доверить свою жизнь, безоговорочно. - И убегать вечно, не имея ничего? В страхе оглядываться? - качает из стороны в сторону головой полицейский. Ей ничего не остается, кроме как смириться с этим решением. Безысходность накрывает с головой. Наступает тот момент, когда нужно отступиться, отступиться и принять решение. Когда катишься пол жизни по инерции, то отказываться от чего-то желанного, ставшего родным и важным просит именно тот, кто разбудил в тебе эти чувства , вызывает недоумение, несправедливость, даже гнев! Она будет смелой для них обоих. Сомин чувствует это по тому, как напрягаются плечи Мэттью, когда ее руки ложатся на них. Для него это такое же тяжелое и пугающее решение. Сомин не нашла больше слов. Все эти дни они только и делают , что говорят и говорят. Ее руки с особой нежностью скользят по затылку мужчины, смыкаются пальцами, гладят, будто утешая. Сомин так близко, что ее мыски упираются в край кровати, ее колени между разведенных ног Мэттью. Дикая усталость от нескончаемой беготни наваливается на него, уютное тепло девушки дразнит, плавит. Руки сами ищут ее талию, ложатся крепкой хваткой, опоясывая хрупкую фигуру, измеряя стройность большими ладонями. У Сомин дыхание перехватывает, в тишине и Мэттью шумно втягивает воздух через нос. Аромат тела, чужого желания, щекотит ноздри. Мэттью устало утыкается лбом под теплые ребра, слышит как маленькое сердечко заходится, ускоряет темп. Нужно что-то сказать, но полицейский молчит. - Только будь со мной этой ночью? - не выдерживает молчаливого ожидания Сомин и протяжно шепчет. Она считает, что отказа не перенесет и охватывая подбородок мужчины приподнимает его на себя, смотрит прямо в глаза. Цепкие, почти черные, в полумраке комнаты глаза, пронзительно просят. - Сомин...не думаю, что нам стоит... - его голос ломается, но руки, что жадно впиваются пальцами в бока, говорят об обратном. - Не надо думать, подумаем завтра. - Сомин тянется за поцелуем, а Мэттью не сопротивляется. Девушка лишь играет губами, дразнит, хочет проверить, по- прежнему Мэттью считает это плохой идеей? Она ликует, когда короткие ногти впиваются в ее футболку, притягивая к себе, а губы затягивают в поцелуй первым. Слаба же твоя воля, Ким Джинcок! Сегодня ночью, на этой ничейной территории отеля они переступят грань, перейдут черту - обратно не вернуть. Даже если их души не знают друг друга так хорошо - то тела поймут все без слов. Мэттью сам противоречит себе, говорит и думает одно, но сопротивляться нет сил. Опьяненный сладостью губ, понимая, что не способен оттолкнуть, только подчиниться своим же скрытым желаниям, он тянет девушку к себе, желая лишь одного - почувствовать податливое ласковое тело под его собственным. Готовая сейчас на все, лишь это не прекращалось, Сомин цепляется за футболку мужчины, которого желает, как никого раньше. В бездумном порыве седлает колени Мэттью, выстанывая в сомкнутые губы. Мэттью аккуратен и нежен, но в то же время и нетерпелив, так голоден. Как они оказываются в кровати, а она, Сомин, под ним, никто из них не успевает понять. В полумраке номера Мэттью приподнимается на локтях, любуясь девушкой, что сейчас с ним, от которой кружит голову. - Ты такая красивая... - шепчет Мэттью низко, бархатисто, а у Сомин узел в животе скручивает от такого невинного признания. Мэтью будто просит разрешения быть с ней, приводит в чувство. - Пожалуйста, не останавливайся, - избитая фраза, но в голову больше ничего не приходи - это именно то, чего она сейчас хочет больше всего. Для Сомин нет ничего важнее сейчас, чем вдавливающие в эту кровать крепкие руки. Властные поцелуи горячих губ на ее шее, на остром подбородке, большие ладони сжимающие ее ягодицы. Сомин хочет его всего, а одежда сковывает, мешает почувствовать кожей. Будто услышав ее мысли, Мэттью тянет с нее футболку вверх, избавляя от одной преграды. Повторяя за ним, девушка намекает, что его одежда тоже лишняя и Мэттью скидывает свою футболку, приподнимаясь на коленях, нависая над ней. От картины, представшей перед глазами, Сомин лихорадочно сглатывает. Тело мужчины точеное, будто слеплено по ее вкусу. Руки так и тянутся коснуться каждого крепкого изгиба. Четко очерченные мышцы бугрятся под пальцами. Плоский подтянутый живот со втянутым плоским пупком дергается под прикосновением тонких пальцев. Опережая все благородные помыслы Мэттью, Сомин тянется к поясу брюк, тонкими пальцами слегка задевая кожу, скрытую за полоской ткани. Мэттью рычит, набросившись на девушку, как на добычу. Такие ласки для него сейчас подобны пытке. Мэттью тянет бедра девушки на себя, та в ответ опоясывает его кольцом своих ног. Их бедра соприкасаются, ощущая жар друг друга, оба сдавленно стонут, когда чувствительные точки находят трение. Они снова целуются, а Сомин задумывается, когда ее последний раз кто-то трогал так же. Мэттью излучает такую любовь, что может без слов находить ее чувствительные точки. Сомин целует страстно, покусывая. Елозя по бедрам, где шероховатая ткань джинс мешает рукам прикоснуться к коже, Мэттью тянется к молнии и умело освобождает девушку от предмета одежды. Касается нежной кожи живота, наслаждаясь бархатистостью. Сомин мягкая и соблазнительная, хоть и худощавая. Пальцы Мэттью сами натыкаются на шереховатость на теплом бедре. Старые шрамы. Сомин давно не ощущает там боли, но неосознанно отстраняется. Утаивает этот уродливый изъян. Мэттью не настаивает. Любуясь ладно сложенной девушкой, Мэттью забывает о ласках, от чего Сомин нетерпеливо ерзает, направляет его руку сама. Мэттью чувствует, какая Сомин горячая и манящая, стоит горячей ладони накрыть ноющую промежность через невесомую ткань трусиков, которая тут же бесстыдно намокает. Девушка выгибается, цепляется за сильные широкие плечи, с губ срывается глухой стон, а по телу прокатывается томительная волна возбуждения. Пальцы массируют, нажимают, трут. В то время, как губы нащупывают пульс на колотящейся венке на изгибе шеи. Нахлынувшие эмоции кружат голову, Мэттью не может надышаться ароматом пряной кожи, запахом самой Сомин. Он будто знакомый и родной, от него в животе скребет до судорог. В паху мучительно ноет, жесткая ткань брюк болезненно сжимает напрягшееся возбуждение. Нежные руки тянут Мэттью к себе, заставляя забыть о его приятном занятии и губы страстно завладевают его ртом. Сомин пылкая и чувственная, любит целовать глубоко и долго, до исступления, пока не немеют губы. Ее ноготки больно впиваются в спину, полосуя красным лопатки. Мэттью выдыхает в рот, тянет и стонет гулко, когда стройные ноги девушки обвивают крепкую талию и бедра толкаются вверх, потираясь. Лицо Сомин раскрасневшееся, распухшие губы алеют от покусываний, эта картина безумно заводит, хочется откинуть все осторожности и овладеть девушкой прямо сейчас. Читая это в его глазах, замутненных желанием, Сомин сама не в силах ждать, нутро сводит, ноет, хочет разрядки как можно быстрее. Руки тянутся к поясу брюк, что все еще на Мэттью. Плевать на условности, кто сказал, что их первый раз должен быть переполнен осторожности и неторопливости? Затягивать нет сил, они изучат друг друга позднее, их тела готовы прямо сейчас. Дрожащие пальцы справляются с тугой пуговицей, Мэттью приходит ей на помощь. Молния с натугой разъезжается, Сомин тянет брюки вниз вместе с бельем едва приспуская до колен, освобождая твердую плоть. Вот она под ним, влажная, открытая, с призывно разведенными ногами. Для него, только для него. Длинные пальцы Мэттью ныряют между их телами, просто отодвигают ткань трусиков в сторону. Сомин утопает в своем же стоне облегчения, когда нежной кожей внутренней стороны бедра ощущает нечто горячее и желанное, а затем с легким толчком, умопомрачительное, восхитительное чувство наполненности выбивает воздух из легких. Лицо Мэттью утыкается куда-то в ключицы, он замирает, давая ее телу привыкнуть к размерам. Сомин тесная и жаркая, что практически невыносимо держаться и не толкнуться снова и снова. - Не тяни, умоляю... - шепчет хрипло она и подается бедрами, вызывая очередной хриплый стон. Вдавливая в кровать сильнее чтобы не потерять самообладание, комкая простыни пальцами, побелевших до костяшек, Мэттью аккуратно делает первый толчок, скользя по нежным бархатистым стенкам. Воздух между ними будто смолянистый, густой, раскаленный и их тела покрыты капельками соленого пота. От напористых движений кровать поскрипывает и в стерильной ночной тишине, кажется, весь Сеул слышит то, как они занимаются любовью. Сомин плевать, пусть хоть сам бог слышит, что они делают. Ей не стыдно. Сейчас она принадлежит ему, а он ей! Этой ночью она не должна думать, только прикасаться, трогать, наслаждаться, стонать и любить. Рука скользит вверх, по талии, отсчитывая выпирающие ребра, поддевает лямки бюстгалтера. Сомин откидывает голову назад, мечется на влажных подушках, когда ладонь охватывает ее грудь. Небольшая, аккуратная, полная и чувствительная. Не прекращая движений, до краев наполняя ее вновь и вновь, так удивительно точно подходя именно ей, Мэттью ловит губам напряжённый сосок, играет с ним, легко покусывает. Сомин протяжно скулит от накатившего наслаждения, кажется, что лучше быть и не может. От трения, от того, что она так сильно желает, от захлестывающих эмоций. Зарождающаяся волна от потаенной точки где - то внизу живота, там где все горит, требует завершения, сметая все лишние мысли и тревоги, накрывает оглушительным оргазмом. Комната наполняется звонким стоном. Сомин растерянно хватает воздух ртом, а Мэттью усилием воли, наконец, сбавляет обороты. Тугое нутро сжимается, охватывает его так сильно, пульсируя от полученного наслаждения, что ему чудом удается не последовать за ней в тот же миг. Он не хочет спешить. То, как Сомин в его руках так исступленно стонет уже может привести его к краю. Пока узкие и нежные ладошки ласково гладят его по затылку, он покрывает разомлевшую девушку поцелуями, лёгкими и невесомыми.Сейчас только я и ты Я ждала этого. И я хочу сделать сейчас этот шаг. Малыш, скажи, тебе это нравится? (Скажи мне, если нравится) Сейчас только я и ты Я ждала этого. И я хочу сделать сейчас этот шаг. Малыш, скажи, тебе это нравится?
Cassie - Me u (witchcraft remix slowed down)
Ненужные трусики теперь летят в сторону и штаны Мэттью за ними валяться куда-то вниз, на пол. Воспользовавшись недолгой заминкой, Сомин толкает мужчину маленькими ладошками, намекая поменяться местами. Мэттью повинуется, легкая фигурка порхает сверху, седлает любовника, торжествующе прикусывая нижнюю губу. Потирается бедрами подразнивая мужчину, но все же в нетерпении опускается на напряженную плоть, помогая себе рукой. Шумно вдыхая носом, Мэттью гортанно стонет, изучая девушку, которая возвышается над ним, оглушенный ее красотой, силой, что она излучает. Длинные каштановые волосы спутались и разметались по груди и плечам, налипли на влажный от испарины лоб. Глаза полузакрыты от удовольствия, полные влажные губы блестят в тусклом свете окна. Он будто увидел Сомин впервые и красивей женщины нет на свете. Длинные гибкие руки упираются ему в живот, медленные и размеренные подхлестыващие движения тазом дают ему шанс продержаться еще немного. Полюбоваться невероятным зрелищем покачивающейся полной груди. Белое кружево бюстгалтера все еще на ней, лямки спущены и лишь под грудью полоска стягивает нежную кожу. Мэттью ловко щелкает застежкой и предмет летит к другим вещам. С восторгом, мужчина в больших ладонях прячет белоснежные полушария, пропуская розовые бусинки сосков между пальцев, легко покручивая. Сомин его порыв встречает сильным толчком и влажная теснота подрагивает, что немедленно заставляет Мэттью податься бедрами навстречу. Они тяжело дышат, тело девушки удивительно быстро готово вспыхнуть снова и сгореть уже вместе с тем, кто так искусно ведет ее к этому. Девушка теснее сжимает бедра, движения становятся более порывистыми, жадными, нетерпеливыми. Подхватывая темп, Мэттью ловит талию Сомин руками, впивается пальцами, толкается в нее глубже уже сам, от чего любовница так вызывающе стонет. Подкидывая бедра вверх, вбивается в податливое тело так, как оно того просит. Порывистые, в такт его движениям, стоны, только распаляют, мужчина одним движением подминает хрупкую фигурку под себя, стараясь не раздавить своим весом. Желание владеть в его крови, проявить силу, видеть реакцию , смотреть в полные удовольствия глаза. Это всего лишь игра и только с разрешения, которое она без слов дает. Женские руки тут же обвивают шею, Мэттью что-то шепчет Сомин на ухо, какие-то нежные глупости, от которых у нее бабочки порхают в животе и дыхание перехватывает. Несколько мгновений и она вновь содрагается от экстаза, выкрикивая имя полицейского в сладкой истоме. А Мэттью следует за ней спустя секунду, низко стонет в изгиб плеча, наполняет горячее лоно своим семенем. Мэттью целует Сомин в мягкие сладкие губы, хочет продлить момент, а она не отдаляется, ласково гладит кончиками пальцев его черты, хочет сохранить образ своего мужчины подольше в памяти. Скоро им придется расстаться и оба верят, что ненадолго.***
- Так? - тонкий пальчик с силой давит на курок, но он не поддается. - Так ты и прицелиться не успеешь! - ругает Сомин полицейский и из-за плеча берет своей рукой руку девушки и старается еще раз показать. - Тогда и я начинать не хочу, - дует губы девушка и задирает нос. - Невозможно за час научиться стрелять. Тебе легко говорить. - она не любит стараться ухватить что-то новое на бегу. - Ладно, надеюсь тебе никогда не придется таким воспользоваться. - Мэттью откладывает оружие в сторону. Сомин снова растягивается на кровати, которая еще не остыла от их страсти. Рядом Мэттью, которого все подмывает спросить. - Откуда они? - он ложится рядом и поглаживая соблазнительный изгиб бедра, ненароком касается рубцов на коже. - Это? - решает не темнить Сомин, все равно они знают друг о друге уже слишком много. - В память о моем "папочке". Каждый раз, когда я лажала с деньгами, ну или просто так, отчим решал меня наказать за какой - нибудь проступок. Он ставил меня перед собой и тушил сигареты прямо о кожу. Спасибо, что не о лицо. Может имел на меня виды в будущем, - хмыкает девушка. - Так он меня учил жизни, видимо. - желваки на лице мужчины тут же раздраженно ходят, челюсти сжимаются, ярость полыхает в его глазах. - Справедливости ради, бывало попадало мне и заслуженно, - улыбается Сомин. - Я та еще была дрянь. - И деньги я иногда приворовывала, зная, что просто можно потерпеть пять минут. - оправдываеться она, но глаза ее блестят. - Мне придется убить его? - совершенно серьёзно предлагает Мэттью и он вовсе не спрашивает. - Он давно червей кормит, уже много лет. Дружки зарезали по пьяни. Туда ему и дорога! - Мэттью согласно кивает. - А твоя мать? - затрагивает тему глубже полицейский. - Мама умерла раньше, родной отец тоже когда - то был, но я его не помню. А в долговой тюрьме трудно быть одним...Мама посчитала, что лучше с таким. - Мне жаль, я бы хотел избавить тебя от всего этого.... - с грустью смотрит Мэттью, ему хочется сказать, как ему жаль. Вот только он четко уяснил, что Сомин жалость не нужна. - А мне нет, - Сомин тянется на тумбочку возле кровати в поисках пачки сигарет, оставленных ей Мёнщин, с капелькой надежды, что там ещё что-то осталось. Трясет. - Есть!!!Последняя... - густой белый дым клубится над ними. - Да, я покурю в кровати. - пресекает замечания полицейского Сомин. Мужчина не возражает. - Так вот, а мне не жаль, - возвращается к разговору девушка. - Все это сделало меня собой. Мы бы и не встретились вовсе, будь все по другому. - Сомин глубоко затягивается. - Да и похоже, что тебе просто нравятся сложные женщины. - Возможно и так. - Мэттью тянется к девушке. - Давно хотел сказать, что бы ты бросала курить, но... удивительно, даже эта пагубная привычка тебе чертовски идет! - рука мужчины ползёт выше по обнаженной фигуре едва прикрытой белой простыней. - Офицер Ким Джинсок, как же так... вы разве не должны меня отговаривать? - иронизирует девушка. Тяжелая тема внезапно утратила трагический характер, чему Сомин очень благодарна. Ей куда более интересно снова оказаться в сильных объятиях Мэттью, чем ворошить свое дерьмовое прошлое. - Никогда еще это имя не звучало так пикантно. Почему ты называешь меня так? - шепчет на ухо мужчина, щекоча губами кожу. - Мне нравится так, а "Мэттью" как - то сухо. Пусть тебя подруга называет так. - вспоминает девушка и испепеляет хитрым взглядом. Какая глупость, не об этом сейчас бы ей думать. - Ревнуешь? - Мэттью не тратит время зря, ныряет под простынь рукой, притягивает вновь к себе, заставляет изогнуться в пояснице. - Безумно, - говорит правду Сомин. - Ты только мой... - слова сами льются, не успевая за разумом. - Почему-то я не против..., - Мэттью прокладывает дорожку из поцелуев вниз по длинной шее, впадинке у плеча, кусает и зализывает там, где ей нравится. Сомин немного обескуражена, когда губы касаются уродливых шрамов, а потом, когда горячий рот накрывает самую ее чувствительную точку, безвольно откидывается на подушках, пытаясь запомнить все настолько, насколько может. Согреться и помнить желанные объятия, которыми она не успела насладиться вдоволь. Раствориться в моменте, когда она счастлива и любима, пусть это и продлится совсем недолго. Потом они могли бы долго-долго говорить о себе, расспрашивать, залечивать раны друг друга, но это все после... Оно обязательно будет, это после! У судьбы есть план, приготовленный специально для них...