***
– Не смей это поднимать! Альфа, увешанный сумками и пакетами, подскочил к Джину, вырывая из его рук пакет с продуктами. Ещё не очень, но уже пузатый омега надул губу, а его плечи поникли. – Дорогой, я чувствую себя бытовым инвалидом. – вполне серьёзно заявил омега, шмыгая носом и закутывая мужа в свой шарф. Свой он забыл, когда выбегал за забывшим своё пальто Джином. – Я только на пятом месяце беременности. Успокойся. – Да как мне успокоится, совершенство моё, если ты постоянно поднимаешь тяжести, гуляешь под дождём без зонта и ходишь без носков? Я же волнуюсь. Вдруг ты заболеешь. Джин закатил глаза, обнимая мужа за торс и целуя в щёку. Они уже пять минут стоят около выхода из парка, который расположен прямо под окнами их квартиры. Омега всё же отстраняется и тянет мужа за полы пальто домой. В тепло и уют их достаточно большой квартиры. На дворе ноябрь, зима обещает быть холодной, но им всё равно. Они греют друг друга теплом их любящих сердец.***
– Джин, ты должен отпустить меня. Омега чуть ли не плакал от безысходности. А что делать? Его любимый, единственный, ненаглядный и родной сердцу альфа должен уйти на работу и доложить об уходе в отпуск на время недалёких от сегодняшнего дня родов. – Родной, я вернусь через час. Или даже быстрее. Беременный растёкся бесформенной лужей на полу в прихожей. Альфа тут же поднял того на руки и понёс на диван в гостиной. Восьмой месяц выдался очень сложным. Джин стал тактильным настолько, что даже отпуская мужа справлять нужду, начинал зверски скучать и чуть ли не впадал в истерику при отсутствии любимого. – Не плачь, любовь моя. Я приеду сразу же, как подпишу бумагу об уходе в отпуск. По дороге я куплю тебе твои любимые апельсины. И грейпфрутов, и лимонов, и лаймов куплю. Ты только не плачь, душа моя. Ты делаешь мне физически больно своими слезами.***
Всё же отпустив альфу, Джин идёт в ванную, а точнее к корзине с бельём. Цитрусовый аромат мужа ещё держится на вещах. Его отсутствие они не компенсируют, но явно облегчат страдания.***
Придя домой с большими пакетами фруктов альфа готов был ловить на входе подлетевшего бы мужа, но его не было. Техён очень испугался. Мелькнувшая мысль о похищении чуть не подарила инфаркт, но звонкий зевок из спальни привёл Кима в чувства. Скинув пальто и кроссовки, альфа помчался в спальню. Его жизнь, его любовь, его радость, его омега… свил гнездо. Шокированный альфа остановился подле их кровати, заинтересованно разглядывая строение из… его вещей. Всех его вещей. Футболки, рубашки, толстовки, брюки, даже трусы были в составе сложной постройки, которая хранила внутри себя его радость. Взъерошенная голова Сокджина показалась где-то сбоку, со стороны выхода на балкон. Сонный, милый и просто совершенный омега причмокивал и пытался понять, что происходит. – Техён-а… Альфа тут же подлетел к любимому, целуя его в идеальные губы и падая перед ним на колени. Он не раз падал на колени перед красотой своего возлюбленного. Он даже сделал предложение руки и сердца стоя на коленях перед лежавшим в больничной койке Сокджином после отравления младшего. Омега тогда страшно смущался и старался не залиться краской полностью, но такой взволнованный тогда ещё парень, неподдельный испуг и постоянное сопровождение наводили на него постоянные приступы нежности, любви и счастья. – Техён-а, где ты был. Тебя не было почти три часа… – сонный и чуть недовольный голос омеги вывел Кима из мыслей. – Искал лимоны. Найти свежие лимоны в марте сложновато, родной. Но я постарался и нашёл. А потом летел к тебе. Так соскучился. – Иди ко мне. – Ты уверен, милый? – Моё гнездо плохое и ты не хочешь ко мне?.. – брови Джина дрогнули, предвещая слёзы. – Нет-нет-нет. Просто ты раньше строил гнездо только в течку, но и то было очень маленьким. Я боюсь разрушить. – Не бойся. Я люблю тебя. Техён кивнул и, обогнув мужа, лёг за его спиной, обнимая того и поглаживая по животу. Какое-то время они лежали молча, но тишину нарушил альфа, высказав то, что было на душе. – Я так люблю тебя, родной. Я знаю, что беременность – и чудо, и наказание. Сложный период формирование новой души и нового тела. А поддерживать тебя стараюсь, обниматься с тобой чаще стараюсь. Ты мне кажешься идеальным и совершенным. Я всё ещё не могу осознать, что ты выбрал меня. Такого не идеального, не самого сильного, не самого красивого. Я стараюсь сделать тебя самым счастливым. Очень стараюсь. Омега молчал, перебирая в руках край рукава Техёна. – Я люблю тебя не меньше. Я понимаю, что не смогу дать тебе покоя своей спонтанностью, вспыльчивостью, эмоциональностью, но потерять тебя для меня равноценно смерти. Я так боюсь, что ты не выдержишь моего характера и покинешь меня. Ты ведь такой зрелый, спокойный… любимый. Джин перевернулся лицом к мужу и со слезами на глазах зашептал. – Обещай мне, что мы вместе будем самыми счастливыми. Обещай мне, что мы вместе будем радоваться Новому Году, Рождеству и дням рождениям. Обещай, что мы вместе будем счастье наше строить. Обещай, что мы будем вместе на веки и вопреки. – Клянусь.***
Вновь гнездо. Вновь вечер. Вновь март. Но теперь всё по-другому. Теперь Ким Техён обнимает мужа, который кормит грудью их малыша Суёна, ещё не заснувшего, но уже скоро. Теперь Сокджин не боится отпускать мужа дольше, чем на двое суток. Теперь малыш вне организма омеги и может пинать не только папу, но и отца. Теперь они все вместе. – Заснул? – шёпот мужа над ухом посылает волны мурашек по спине молодого папы. – Да… – Джин встаёт, чтобы уложить сына в небольшую кроватку рядом с их. – Устал? – Техён встал и теперь обнимает мужа со спины, целуя шею, уши и затылок любимого. – Да… – омега и правда устал. Сын отнимал всё больше и больше сил. Любимый муж поддерживал, разделял обязанности, но был вынужден выйти на работу два месяца назад. Теперь Джин тоскует по мужу вместе с сыном. Омега с маленьким альфой ждут отца каждый вечер на кухне, выпивая на нервах литры воды. Джин переживал не только из-за занятости мужа на работе, но и из-за того, что не был таким же как раньше. Хоть и был он тем же, но набрал вес, появились страшные растяжки, живот не был идеально плоским как когда-то. Интимность была только душевная. На физическую альфа намекал, но не настаивал. Из его омеги вышел новый человек, у него права не было давить на своего хрупкого и любимого мужа. – Спать? – Не смогу уснуть. Джин поджал губы. Его мучает бессонница, которая не поддавалась таблеткам, медитациям и выматывающим упражнениям. Он ночами вглядывался в изящное лицо дорого сердцу мужа и покачивал кроватку с их сыном. Психолог назвал это «Синдром послеродовой обязанности». Организм готов был не спать неделями в целях защиты и заботы. Редкий, но диагноз. – Милый… Повернув печальное лицо омеги за подбородок двумя пальцами, Техён поцеловал слабого мужа в губы и потянул в кровать. В гнезде омегам всегда легче. Забравшись первым, альфа посадил омегу к себе боком на колени, обнимая и чуть качая. Он сделает всё, чтобы его личное совершенство поспало в эту ночь. – Знаешь, я всё ещё думаю над своим решением. – начал издалека альфа, вводя мужа в страх неизвестности. «Что? Какое решение? Может он про меня? Или про Суёна?» – мысли носились по голове Джина. – Не слишком ли тёмная краска в спальне Суёна? Всё-таки миртовый достаточно тёмный оттенок зелёного. Может стоило покрасить стены в серо-бежевый? Или лучше медно-розовый? – рассуждения альфы были прерваны выдохом Джина. – Что ты там напридумывал себе, мой прекрасный? – Я уже не такой и прекрасный… – Кто тебе сказал эту чушь? Ты стал только прекраснее. – Растяжки… – Трофеи за то чудо, которое ты совершил. – Пять килограмм… – Твой организм ещё не восстановился. – Живот уже не плоский… – Он восхитительный. Как же я сильно пометить тебя всего хочу, с головы до пят... Плечи, руки, бёдра, живот, грудь, попа, икры – всё моё. Всё хочу целовать, кусать. У меня… – альфа глубоко вдохнул аромат мужа. Самая изящная роза с шафраном дурманили голову. – У меня с самих твоих родов жуткое желание пометить, вылизать тебя. Чтобы только мой. Чтобы не было другого. Только мои цитрусы и твоя роза с шафраном. Только так. Я так хочу пометить тебя везде, где позволит твоё тело. Я так тебя хочу. Джин, залившись краской, спрятался в груди мужа. Цитрусы не бодрили сейчас, а успокаивали. Уносили в край спокойствия и тишины. – Ты говоришь страшные слова, любимый. – Я люблю тебя. Отдохни. Я тут, рядом. И получилось. Сокджин сразу же заснул, забывая о бессоннице и беспокойстве.***
– Папа! Папа! Папа! Папа! Суён выучил слово «Папа», которое дарило ему вкусняшки, обнимашки и полное внимание обоих родителей. – Что такое, родной? – Техён взял сына на руки, желая остановить слёзы сына. – Авуу! Папа! Только какой именно «папа» он говорить не научился. – Суён, милый, не надо так кричать. Только папа-омега взял малыша на руки, тот сразу успокоился. – Он меня не любит, мой прекрасный. – обиженно пробубнил Техён, дуя губу. Омега рассмеялся, целуя мужа в родинку на носу.Вот так хорошо. Вот так всё идеально. Вот так они все счастливы.