Гнездо

      Уже неделя прошла с того момента, как Джин не только принимает все ухаживания со стороны альфы, но и сам активно дарит сладостные минуты в объятиях и волнующие мгновения в уже совсем не робких поцелуях. Только появилось одно но. Жирное такое, знаете. Внимание. нежелательное внимание.       – Эй, Ким! – Джин поворачивается на голос однокурсницы и вопросительно выгибает бровь.       Из-за тренировок баскетбольной команды Техён вынужден покидать своего парня на две длинные перемены. Джин же, привыкший к любвеобильному старшему под боком и тёплым объятиям, немного грустил. Цитрусового древа не хватает, а пиджак Техёна, который омега бессовестно отнял перед тренировкой, лишь отголоском свежести успокаивает натянутые до предела нервы.       – А это правда, что наш прынц снизошёл до простого капитана баскетбольной команды? – смеётся противно Чон Даён и показывает пальцем на заколку-корону, которую подарил пару дней назад альфа, прикреплённую на не уложенных в попыхах волосах.       – А это правда, что ты откровенно завидуешь? – да, Джин не из робкого десятка, но ныне, сидя без альфы в парке при университете, ему тревожно и гадко.       – Я? – тут же усмехнулась Даён, – Я знаю, что он поматросит и бросит такую шлюху как ты. Ты ему не подходишь!       – А кто же ему тогда подходит? – со смешком спрашивает Ким, а внутренне плачет, как сильно хочет к Техёну в объятия и утешающему: "Хочешь я их всех заставлю страдать, прекрасный мой принц?"       – Я! – гордо выпячивает грудь колесом омега.       – Мм... – мычит что-то явно матерное Джин, – Тогда от чего же он не выбрал тебя и не искал с тобой встреч? – усмехается младший, но внутри трясётся от страха перед однокурсницей своего альфы.       Внезапно за спиной Джина кто-то хихикает. Повернувшись, Ким видит сокомандника Техёна. Мокрого, потного, чуть вонючего, но не насмехающегося над Джином, а забавляющегося над глупостью старшей омеги.       – Джин-ия, тебя так Тэ-хён зовёт и просил взять воды по дороге. – улыбается по-доброму альфа и протягивает руку, чтобы забрать вещи Техёна.       – Спасибо, Джихан. – кивает омега, но закидывает сумку альфы на плечо и берёт в руки свой небольшой рюкзак. – Иди переодеваться, я и сам смогу дойти, у тебя же сейчас ещё зачет? – тот кивает и нехотя уходит.       На подходе к спортивной площадке с несколькими стойками трибун, Джин чувствует лёгкую радость. Впервые всю красоту и силу Техёна он увидел именно на игре с Восточной школой, которая бросила тогда вызов "нашим". Ким попал на трибуны почти случайно, его одногруппник, Ким Чимин, достал два билета и пригласил сходить вдоём, потому что его муж, Намджун, заболел.       В тот день Сокджин понял, что Ким Техён божественный. Придурок. Не пропустив ни одного мяча от вражеской команды, он словил затылком пять. Пять баскетбольных мячей оставили шишки на голове "отбитого". Джин тогда попросился помочь медсестре, перед тем, как баскетбольная команда ввалилась в медкабинет. Пожилая омега всё сразу поняла и разрешила омеге оказать первую помощь "отбитому" спортсмену.       Но это всё лирика. Только вот вид на постукивающего мячом Техёна всё равно вводит младшего сильное волнение. По жилистой пряничной шее стекают бисеринки пота, а бандана отделяет почти полностью мокрые волосы от не менее мокрого лба. У Джина, кажется, а если точнее, то железо-бетонно, есть фетиш на чуть уставшего после тренировки альфу. Ма-а-аленький такой фетиш.       – Л-любимый! – бросает, совсем немного замявшись, омега и видит почти смешную сцену.       Техён цепенеет, резко поворачивает голову в сторону младшего, смотрит обожаемо-влюблённо-волнительно. И ловит мяч. Головой. Казалось, что альфа даже не заметил, но его как-то в бок повело. Да так повело, что упал звёздочкой морской на резиновую поверхность. Сильно заволновавшись за целостность своего альфы, Джин подрывается и бежит к грохнувшемуся. падая рядом с лицом альфы на колени и, кажется сдирая тонкую кожу на коленке, обхватывает абсолютно счастливое лицо альфы.       – Техёночка... ты как? – дрогнувшим голосом спрашивает омега и гладит аккуратно кончиками пальцев родинку на щеке.       Альфа бурчит что-то про любовь и бабочки, но омеге кажется, что он сейчас на его руках дух испустит. – Я так люблю тебя, прекрасный мой, Джин-ни-я... Сил нет передать тебе всю мою любовь... – всё-таки разбирает младший и целует парня в место "катастрофы". – Так люблю, что... стоп. Ты один нёс сумки? – хмуриться внезапно альфа и резко садиться, удерживая своими руки Джина на щеках. – Я же попросил...       – У него сейчас зачёт, пусть лучше подготовится. Тем более мне совсем не сложно. – шепчет немного успокоившись, но всё еще от чего-то грустно младший. Невесомые прикосновения в горячим щекам Техёна, вводят его в прострацию, – Техён-а, а ты как? Головка не болит?       Старший хмуриться, но головой отрицательно качает. Внезапно он подхватывает Джина под подмышки и сажает меж своих бёдер, словно огораживая от внешнего мира. Неспокойная душа младшего хочет отвести любимого альфу в медпункт, но здравое зерно всё же контролирует почти накатившую панику.       – Прекрасный мой, что-то случилось? – с явным беспокойством спрашивает старший и Джин отводит взгляд.       – Всё норма...       – Будешь это преподавателям втирать. Мне правду скажи. – стальным голосом твердит альфа и немного давит феромонами.       И тут же об этом жалеет.       Красные от подступающих слёз белки глаз и сжатый в точку зрачок заставляют табуны мурашек пробежать по спине старшего. Джин не плакал, на памяти Техёна нет ни одной слезы прекрасного Кима, но сейчас... Будто тёплый август сменился морозным январём.       – Джин-и... Что случилось? Кто обидел моё солнце?.. – голос старшего звучал глухо, отдаваясь в голове омеги набатом. Техён не знал, кто посмел обидеть его прекрасное солнце, которое ныне прижалось близко-близко, трётся носом о шею и цепляется словно из последних сил.       – Т-т... Те-хён... – с запинкой шепчет сипло младший, а у старшего сердце рвётся и душа в мясорубке. Его прекрасное солнце не счастливо, что-то случилось, кто-то обидел.       – Чш-ш... – альфа обнимает крепко и в грудь омегу вжимает, целуя старшего в висок и ухо. – Я рядом, никто не посмеет обидеть тебя пока я рядом. Не позволю, порву любого.       – Но достоин ли я...       – В каком таком смысле?... Достоин. Ты всего самого лучшего достоин. И самого хорошего. Ты чего? Какая... плохая личность посмела внушить тебе подобное? – шёпотом опаляя ухо младшего, спрашивает Техён, вдыхая полной грудью аромат розы и шалфея.       – Д...       – Говори.       – Доён. – шепчет затравленно Джин и целует мягко адамово яблоко. – Не трогай её, она того не стоит.       – Она довела тебя до слёз, прекрасный. Я сил не имею подобное спустить с рук этой... плохой личности.       Джин улыбается слабо. Техён это сердцем, душой и кожей чувствует. Младший просил не выражаться нецензурной лексикой при нём поэтому... Ким-старший старается сдерживать эмоциональные порывы.       – Оставь её. Потом разберёшься с ней. – шепчет мягко Джин и носом по шее старшего водит, ароматом желанным насыщаясь. – Папа приглашает нас на официальное знакомство-ужин. Сегодня.       Техён улыбается, отстраняясь немного. Пухлые губы манят и он поддаётся, даря поцелуй.       Вкусно пахнущий после душа альфа в чёрной рубашке и красном галстуке сидит в комнате своего омеги и залипает. На омегу. Свою прекрасную омегу, которая уже пятнадцать минут не может выбрать брюки. Красные, вписываясь с галстуком альфы, или чёрные, подчёркивающие ноги. Одна длинная серая рубашка и чёрные боксеры скрывают омегу от пылающего чем-то таким взгляда альфы.       – Или может всё-таки чёрные?.. – вновь крутится омега.       – Ты прекрасен во всём, прекрасное солнце, но я считаю, что тебе больше пойдут красные. – хрипя от долгого молчания, встревает альфа и мысленно добавляет:       "А вот голым и в моей кровати был бы вообще прелестным..."       – Думаешь, любимый? – деловито вертит попой Джин, втайне издевающийся над альфой.       – Да... – хрипит громко Техён и, поворачиваясь спиной к омеге, отходит к окну, перевести дух.       Джин доволен. Техёна ломает. Сколько раз альфа осквернял светлый образ омеги тем, что дрочил на него не счесть. И, как бы не был поражён фактом, но да, потерял всякий интерес к кому-то другому, кроме Джина. Лишь рваный вдох заставлял Кима ловить космос и почти падать на колени перед своим омегой.       – Ребятки вы скоро? – тактично не заходит в комнату сына папа Джина.       – Пару минут пап, я только выбрал брюки. – отвечает мгновенно омега и бесшумно подплывает к альфе, обнимая того сзади. – Люби-и-имый, а ты не поможешь мне с пуговицами на рубашке?       У Техёна дёргается всё: глаз от нервов, руки от желания, уголок губ от комичности ситуации и член в штанах. Но альфа стойко поворачивается к своему парню, долго смотрит на открытую грудную клетку, вставшие бисеринки сосков и прикусившего губу омегу. Теперь дрягается и кадык, от избытка слюны к слову.       Дёрганными движениями он застёгивает пуговицы от горла к низу. на уровне пупка он чувствует нежный поцелуй на скуле, а уже на последней загребущие ручки любимого омеги на шее. Большие руки альфы быстро перемещаются на узкую талию, а настойчивые губы захватывают нижнюю напротив.       Выходя через пять минут с зацелованными губами, чуть помятой рубашкой и довольным альфой под руку, Джин чувствует себя таким счастливым, что не верит в предстоящую катастрофу, которая обязательно случиться, когда глава семейства Ким узнает о знакомстве-ужине. На самом ужине непосредственно, конечно же.       Тяжёлая тёплая рука альфы грела поясницу, побуждая желание элегантно прогнуться и простонать. Но внутренний голос разума орал о том, что тогда его нежно, аккуратно, любя, но нагнут на ближайшей поверхности и лишится он своей девственности от мимолётного желания поиграться на нервах альфы. Впервые в жизни омега решил прислушаться к разуму.       Звонок в дверь оповещает о прибытии главного альфы, которому предстоит сегодня перестроить свои взгляды ради счастья сына и сохранности брака. Скалки нынче летают часто. Бэкхён знает об этом хорошо. Сам виноват. Когда глава семейства проходит в зал-гостиную, то явно не ожидает увидеть там того самого "наглого" альфу. Рука на чистом автомате тянется к висевшему на стене ружью для охоты на кабанов.       – Папа! – его маленький Джин уже не бежит к нему, путаясь в коротких ножках и не виснет на папкиной шее. Теперь он сидит с каким-то сомнительным альфой, который обнимает омегу за талию и кормит собственноручно своими же палочками.       – Бэк-и! – подлетает муж и, целуя щёку, шлёпает по руке, вытянувшейся в направлении огнестрельного оружия. Пусть старший омега и вынул из ружья патроны, но и холостым оружием можно убить. – Знакомься, это альфа нашего сына – Техён.       Бровь Бэкхёна дёргается от слишком доброго голоса мужа. Обычно они шуточно подкалывают друг друга или даже шуточно угрожают задушить во сне подушкой, но всё это лишь отголоски очень бурной молодости и предпосылки нескучной старости. Но сегодня Минхёк не цепляется за мужа коалой, а вертит в руках с нервов лопатку для пирога.       – Он мне не нравится. – открыто, прямо и громко сообщил Бэкхён.       – Джин-ни тоже так сначала на меня отреагировал. – хмыкает младший альфа, вспоминая первую встречу в университетском кафетерии. Омега тогда точно так же сказал, слово в слово.       – Ну Техён-а..! – смущённо клянчит всегда гордый младший Ким и ловит взгляд отца. – Дай ему, пожалуйста, шанс. Ради меня. – ох уж эти глазки...       – Один шанс, шкет, – Техён уже светиться как новогодняя гирлянда, – но руки свои от моего сына убери.       Альфа на это фыркает и глаза закатывает, омегу вместе со стулом к себе ближе двигая.       – Много хотите, дорогой дядюшка. (прим.: так называют отцов своих жён в Корее. т. е. он его буквально тестем назвал)       Джинова улыбка сползает с лица, а руки вцепляются в рубашку альфы. Минхёк хмыкает, незаметно нож кухонный за спину пряча от покрасневшего от такой наглости Техёна мужа.       – Бегаешь быстро? – спрашивает вроде как дружелюбно Бэкхён, а сам к стене с оружием отходит.       Техён сглатывает, с Джином вместе поднимется, младшего за спину затаскивая свою и улыбается вроде как беззаботно.       – Лучший на потоке, баскетболист как никак, дорогой дядюшка.       – Ну так беги, шкет.