***
Утро наступало особенно тяжело и медленно. Облака не пропускали солнечных лучей, ветер был холодным и, кажется, накапывал дождь. Ветер дернулась от сквозняка, проснулась и осознала, что вокруг еще даже не думает о пробуждении. Часы над дверью подсказывали, что до завтрака уже рукой подать, а если она пойдет туда одна, то почти вся стая останется голодной. Борясь со здравым порывом разбудить хотя бы кого-нибудь и неприятными мыслями, что за это может и получить по шее, Ветер выбирает второе и резко поднимается с кровати, подходя в плотную к спящей Копейке. - Доброе утро. Или ты собираешься проспать завтрак? - Ветер легонько толкает девушку в плечо, от чего та сонно поднимает голову от подушки. Копейка смотрит сначала на причину оборванного сна, а затем переводит взгляд на часы. Она медленно отталкивается от кровати и вертит головой, прогоняя дрему. - Ты пока буди остальных, а я умываться, - полушепотом говорит Ветер, оставляя Копейку в комнате. В душевой еще холоднее. "Зато так легче проснуться". Ветер подходит к раковинам и вскользь смотрит на себя в зеркало, и мысли перестают находиться под ее контролем. Точно такое же зеркало разбилось от ее истерики в первые дни после приезда в Дом. Тогда в ее голове не могла уложиться простая истина: родные не были готовы к ее появлению. Родители старались уделять ей время, но делали это, потому что надо, а не от любви. Со временем стало ясно, что теперь легче и им, и ей. Они бы никогда в жизни не дали ей того тепла, в котором она так нуждалась, даже если бы каждый день дарили подарки и читали сказки. В их голосах всегда была сталь и ни грамма нежности. Всегда прямые и резкие, будто из картин идеального будущего. Ни чувств, ни эмоций они не имели, они просто будто сошли с конвейера абсолютно одинаковых наипростейших моделек. Ветер потрясла головой, отгоняя ненужные мысли и умылась. В комнате ее уже ждали сонные Копейка, Венера, Струна и Фретка. Тихими шагами они вышли из спальни после звонка и направились в столовую. - Как Цезарь? - спросила Фретка, когда они уже подходили к столовой. - Стабильно. Спасибо и на этом, - на выдохе произнесла Струна и зевнула. - Надеюсь, улучшения не за горами. Столовая казалась особенно пустой этим тяжелым утром. Кухарки с тяжелым скрипом перекатывали тележки туда-сюда, будто сами находились в полусонном состоянии, а ложка все наровила выскользнуть из руки Ветра. Копейка укладывала бутерброды для всей стаи, Венера возила ложкой по тарелке, Струна помогала укладывать в пакет еду, а Фретка выглядела самой бодрой из них. - Вернусь в спальню и лягу обратно спать, - сказала Венера. - Ты даже не съела ничего, - заметила Ветер. - Нет аппетита, - ответила Венера и отвернулась к окну. После завтрака Копейка положила пакетики с едой на тумбочки и скрылась на подоконнике, а Венера, как и обещала, уснула. До полного пробуждения оставалось еще слишком много времени, так что Ветер решила заняться тем, что каждый раз ее так манило. Она взяла блокнот Травницы и, тихо перелистывая страницы, читала. Она знала, что это неправильно, и Травница снова будет ругаться, но Ветер слишком привлекало то, как она пишет и желание читать это снова и снова было слишком велико, что бы сдерживать его долго.***
Кошмары. Кошмары мучили и не давали спать, вселяли страх перед самим сном. Док мог часами просто смотреть в потолок, потому что как только закрывал глаза видел смерти и огонь. Горел его детский дом, горели его воспитатели, горели его друзья. Просыпаться в слезах было ужасно. Не спать ночами было тяжело. Оставалось отключаться буквально на ходу или под утро, когда сознание уже было не в силах подкинуть ужасающие картинки из прошлого. Док ненавидел Дом. Его будто дали на замену, будто впихнули его туда, где было больше места. Здесь все было неправильным. Неправильное отсутствие режима, расписанные стены, отстувие строгого надзора. В Доме было невыносимо. Хотелось бежать без оглядки хоть куда-то, где было бы хоть капельку похоже на его старый дом. В эту ночь Док так и не смог заснуть, но проигнорировал Копейку, когда та звала на завтрак. Он избегал разговоров и расспросов. Состайники говорили, что это просто адаптация, но Док знал, что никогда не привыкнет к этому. По крайней мере, ему кажется так. - До-о-ок, - раздалось под ухом, от чего он подскочил. - Чего тебе? - проскрипел Док, поворачивая голову на звук. Перед ним на корточках сидела Река. Док даже не успел заметить, когда она проснулась и подошла к нему, хотя внимательно прислушивался ко всему, что происходит в комнате. - Прости, могу я лечь к тебе? С тобой спокойнее, - Док был шокирован, потому что нельзя было сказать, что они с Рекой прям так хорошо сдружились, что бы ночевать в одной кровати. Просто пару раз разговаривали, когда он пытался отвлечься от воспоминаний. Не выходя из состояния шока, Док все же подвинулся, освобождая место Реке. Та улыбнулась уголками губ и забралась на кровать, забрав у него большую часть одеяла. Повернувшись к Реке лицом, он прикрыл глаза, хоть и понимал, что все равно не уснет. Но сон настиг его и, он мог поклясться обеими руками, что уже засыпая, почувствовал как его обнимают и крепко прижимают к себе.***
Ближе к обеду Хлебная стая проснулась. Осадок практически сразу после пробуждения вышла на Перекресток и очень удивилась, поняв, что хвостиком за ней не бежит Высоцкий. Без него было слишком тихо. Даже через чур. Уже на Перекрестке Осадок взяла из пачки сигарету и закурила, прикрыв глаза. - Ос, - девушка почувствовала чью-то голову на своих коленях, но глаза не открыла. Тут даже не нужно было гадать, кто пришел. - Что ты думаешь о любви как таковой? - Хах, - Осадок положила руку на волосы Высоцкому и начала перебирать их пальцами, - Если говорить о любви, как о чувствах, то, наверное, это желание проявлять заботу, давать все и даже больше. А еще умение уважать и отпускать. Высоцкий развернулся лицом к Осадку и смотрел прямо в глаза, дожидаясь, пока девушка их откроет. Как только это произошло, Осадок будто прошибло током. Сигарета полетела из рук, а она не могла даже пошевелиться или что-то сказать. Так умел смотреть только Высоцкий, жадно глазами собирать каждую частичку твоей души, собирая в своей собственной голове пазл. Он лишь самодовольно ухмыльнулся и огладил пальцами кисть Осадка. - Что ж, я с тобой согласен, - проговорил Высоцкий, поднимая голову с колен и садясь рядом на диван. - А чувствовала ли когда-нибудь эту самую любовь? Такую, что нога из-под ног выходит, мысли ходят кругом, а в горле будто огромный ком, который появляется, когда видишь человека и дышать не дает? Ответить Осадку не дал звонок на обед. Девушка выдохнула, встала и протянула руку Высоцкому, приглашая пойти вместе. Высоцкий с улыбкой принял приглашение, переплел их пальцы и потянул девушку в столовую. Не смотря на внешнее спокойствие, оба сердца норовили выпрыгнуть из груди, что ты с ними не делай.