Kami-sama Hajimemashitе

Завтрак проходил под музыку кото. Мальчишка, явно кастрат играл и пел так высоко, что многие певицы могли позавидовать. Фуджигая сидел, смущаясь, и почти ничего не ел. А вот любитель попробовать что-нибудь новенькое был готов съесть все. А есть тут было что. Если стандартный рис, мисо суп и жаренный тофу Казу признал, то все остальное многообразие яств для него до сего дня просто не существовало. - Ты почему не ешь? – спросил он у Тайске. – Очень вкусно. - Каменаши-семпай… - раздался тихий голос Фуджи. – Не могу есть… - Надо подумать, как мы сюда попали, чтобы понять, как отсюда выбраться, а для этого нужно поесть. Ешь. Тон голоса сейчас тоже казался не своим более уверенным, властным. - Меня еще императорский суд ждет, хотя я совершенно не понимаю, что это такое. Осознание это вселяло в Каменаши ужас. - Я ведь даже старшую школу не закончил. Это Мару у нас мистер-мозг. – Каме тяжело вздохнул. – Он бы обязательно что-нибудь придумал. Возникла сильная тоска по группе, по семье. Как они там? Даже по работе, на которой всегда было шумно, и время летело мгновенно, он и то тосковал. «Что произойдет, когда все узнают, что мы пропали? Когда поймут что пропали вместе?» Казуя посмотрел на Фуджи. Тот пытался запихать в себя кусок рыбы, но аппетита видать у парня совсем не было, и он просто ковырялся в ней палочками. - Боишься? – заботливо спросил Каме у кохая. В ответ Фуджи лишь коротко кивнул. - Пока шел сюда, видел, как слуги выносят воду из ванны, чтобы раздать ее людям. – Вспомнил парнишка. – Когда я об этом спросил, они удивились. Распорядитель покоев спросил, что между нами произошло, и не перестал ли я быть любимым наложником. Спросил, почему в последнее время ты спишь один и позовешь ли меня сегодня ночью. - Конечно, позову. – Выпалил Казуя. – Теперь ты будешь спать только со мной. И что бы не случилось, мы всегда будем вместе. Иначе как я смогу вернуться без тебя. Тайске счастливо улыбнулся и стал есть. - Вообще, по возможности старайся быть всегда по ближе ко мне, – добавил Казу. - Каменаши-семпай, у меня после завтрака будут занятия: каллиграфия, изучение классической японской литературы, истории, игра на сямисэне, потом танцы… - он тяжело вздохнул. – А ты говоришь, будь рядом. Казуя улыбнулся и, протянув руку, коснулся пальцами щеки Тайске. - Не волнуйся, мы выберемся отсюда. Кохай жутко смутился от этого прикосновения и опустил голову. Какое-то теплое нежное чувство разливалось в груди Казуи при взгляде на этого парнишку. После завтрака наложник отправился на занятия, а император в зал суда, где собралось уже много горожан. Каменаши в дрожь бросало от мыслей об этом императорском суде. Его посадили за прозрачную ширму. Хоть рядом было много воинов, но все равно было очень страшно. По ту сторону собрались крестьяне. Все одетые в кимоно и никого в брюках, джинсах, костюмах так привычных Каменаши. Очень странный мир. Сотовых нет, телевизоров нет, светильников нет. Тут вообще, какое-то темное средневековье. - Ками-сама… - раздался голос и Казуя вздрогнул. Толпа крестьян ахнула и попятилась назад, а неизменный пресмыкающийся грохнулся ниц. - Начнем. – Сказал Казуя. «Когда я перестану вздрагивать каждый раз, когда он так благоговейно говорит «Ками-сама»?» То, что стало происходить дальше, показалось жутко странным и не похожим на суд, к которому привык Казуя. Из толпы стали выходить люди в сопровождении самураев, правда, каких-то странных самураев. Они именовали себя «императорским отделом» и являлись аналогом полиции. Они же были и обвинителями. А вот в роли судьи, защитника и присяжных, почему то выступал сам император. Но обвиняемые зачастую, не противились обвинению. Кроме тех редких случаев, когда люди обвинялись ложно. Каменаши готов был в очередной раз испугаться, ведь он не имел право решать судьбы людей. Но как только послышалось первое обвинение, он увидел ясно появившийся ореол вокруг обвиняемого. Что-то похожее на ауру, о которой Каме читал. Аура колебалась, меняла цвет и словно говорила с ним рассказывая о произошедшем, и он понял, что человек виновен. - Ками-сама, сочтете ли вы его достойного помилования, ибо он раскаивается, или придадите его смерти через казнь? – громогласно вопрошал тот или иной рекрут императорского отдела. Каменаши смотрел на обвиняемого и четко понимал, раскаялся тот или нет. Об этом он и сообщал, далее следовало назначение казни и обвиняемого уводили. Спустя четыре часа Каме понял, что это чертовски выматывает. А люди все не убывали. Спустя еще час он был готов уже потерять сознание. Голова начинала раскалываться, а перед глазами стало двоиться. Пресмыкающийся увидев состояние императора, тут же возвестил, что императорский суд на сегодня окончен. Он подполз к Казуи и произнес: - Вы не должны так мучить себя, Ками-сама, вы сразу должны мне давать знак и я закрою суд. «Какой знак?» - подумал Казуя, смотря на слугу. - Вы сегодня плохо поели, – заявил пресмыкающийся. – Поэтому сейчас вы опустошены. Я прикажу подать обед, чтобы вы восстановились, а потом отдыхайте перед военными тренировками. Казуя не понимал, не соображал, не слышал, и вообще готов был лишиться чувств от усталости. «Даже работая сутки напролет я не чувствовал себя таким разбитым», – пришла ему в голову мысль. Как же хорошо, что слуги поняв его состояние, подхватили под руки и почти унесли в императорские покои. Почти сразу же прибежал взволнованный, зареванный Фуджигая. Бросился рядом на ложе и прижался к Казуе, обнимая его. - Ты чего? – спросил Каме. Тайске сейчас выглядел странно, и это напугало Каменаши больше, чем свое собственное состояние. - Ты что, оставить меня решил? – взахлеб проговорил Фуджи. – Здесь? Одного? - С чего это тебе вдруг пришло в голову? – спросил Казуя. - Весь дворец говорит о том, что тебя сюда принесли бездыханного. - Нагло врут! – заявил Каме, обнимая кохая и прижимая к себе. - Ты бледный, усталый, глаза потухли, щеки ввалились… - Это все потому, что ты утром плохо меня кормил, – попытался пошутить Каме. - Я тебя не кормил. – Тайске шмыгнул носом. - Вот видишь. Не кормил, – он усмехнулся. – Тай-чан, лучше расскажи, чем занимался. - О-о-о! – Фуджигая оживился. Он сел, смотря на Каме, вытер заплаканные глаза. Улыбнулся. Каме показалось, что солнышко только что комнату осветило. Он лежал с нежностью смотря на Тайпи. – Историю изучал. Очень! Очень познавательно. Так много узнал. Попросил учить меня с 1543 года. Оказывается, в этой реальности европейцев сюда не пустили. А еще знаешь что? Япония это один большой остров! – он развел руками. – А когда я спросил о последнем мощном землетрясении, мне ответили, что землетрясений тут вообще нет, представляешь? – Рассказывая, Фуджи впал в какое-то феерическое состояние. Смотря на его сверкающие азартом глазки, Казуя смеялся. Видеть парня таким счастливым было для него одно удовольствие. - А знаешь, какие страны входят в состав Японской империи? – спросил Тайске. Казуя отрицательно помотал головой. Казалось, что этот парень, просто находясь рядом, заряжает его энергией. - Корея, Китай… - Тайске поднял руку и стал загибать пальцы. – Да, остров Сахалин это тоже часть острова Японии. Я на карте видел, – отвлекся он, но тут же вернулся к перечислению. – Монголия, Вьетнам, Тайланд, Камбоджия и Лаос. Еще, как оказалось, хотят присоединиться Филиппины, и по этому поводу ты думаешь? - А чего я думаю? – смеясь, спросил Казуя. - Пускай присоединяются. В ответ Фуджи лишь пожал плечами и звонко рассмеялся. - Да, а еще нет сотовых телефонов, телевизоров, машин и вообще технических средств, которые делают жизнь проще. - Вот! – Фуджи щелкнул пальцами. – Я к этому и виду. – В истории есть свиток, который рассказывает о том, что Ками пришли к императору и сказали, если он хочет могущества Японии, то он ни за что не должен пускать сюда европейцев. Что могущество Японии лишь в нее неизменности и поклонению Ками. - И? – спросил Казуя. - Ну, сам видишь, не пустили европейцев. - Значит Япония по-прежнему самобытная, закрытая страна. - Империя, – поправил Фуджи. – Настолько любимая Ками, что даже в императорской семье часто появляются полубоги. - И кто же это? – поинтересовался семпай. Ему было жутко интересно, рассказ Фуджи просто завораживал. Вроде просто факты, но с таким удовольствием парнишка рассказывал о них. Но вместо ответа Фуджигая лишь показал на него пальцем. - Я? – удивился Казуя. Фуджи лыбясь закивал. - Ну, тогда это многое объясняет. - Смотри не зазнайся! - Так я всего лишь замена видать, настоящего императора. Знаешь, даже если это сон, бред и я сошел сума… и все вместе. Мне нравится. Фуджигая, смотря на него, вдруг стал серьезным очень. - Каменаши-семпай, не пугай меня так больше. - Не буду, – ответил Казуя. - Я тут один умру! – заявил Тайске и бросился к нему на грудь. Каме сначала замер, а потом положил руку ему на голову и погладил по волосам. В груди снова стало тепло, а сердце сжалось от боли. - Я тебя не оставлю, – пообещал он. Тайске лежал тихо, как мышка, положив голову на грудь Казуи и слушал, как бешено бьется его сердце. - С тобой точно все в порядке? - Да, - ответил Каме. – Полежи так еще немного и со мной совсем все станет хорошо. Они вдвоем могли бы лежать так вечность, потому что во всем этом чужом мире своими были только они, но вот, снизу, снова с полу послышалось: - Ками-сама… обед подан. «Пресмыкающийся…» - подумал Казуя. - Как тебя зовут? – спросил он. Ведь называть человека пресмыкающимся совсем унизительно. - Рока. – Ответил слуга. - Хорошо, Рока, мы идем. От неожиданности слуга даже сел и часто заморгал, сначала он вдруг взглянул на императора, но тут же отвел взгляд и снова упал ниц. - Ками-сама, позвольте мне по прежнему быть пресмыкающимся, – затянул он. «Так оказывается его так, и звали здесь? Император так его зовет?» - Возможно, так и будет, потом. – Ответил Казуя, садясь. – Ну что, пойдем, хорошо покушаем? - Ками-сааамааа… - затянул Рока. – Вы не можете есть с наложником, на обеде присутствуют министры и советники, ваш любимый наложник только ваш и никто не может видеть его кроме вас. - Как так? – изумился парень, – так что ему бедному всю жизнь в заточении провести? - Любимый наложник государя не может покидать внутренний дворец. - А кто-то это изменить может? – хмурясь, спросил Казуя. - Можете, вы, – ответил Рока. - Ну, вот тогда я и меняю это правило. Мой любимый наложник должен быть рядом со мной. «Интересно, а почему все говорят только словосочетание «любимый наложник», и какое у Фуджи здесь имя. И какое имя у меня?» - Тай-чан… - шепнул он. – А ты узнал, как меня здесь зовут? - Так же как и дома, – ответил Фуджигая. - Значит и тебя так же зовут? Тайске кивнул. *** Обед… Каме сидел и рассматривал министров, как хорошо, что они бояться поднять глаза на императора и значит можно разглядывать их. Делать это свободно было так не свойственно Казуи, только на концертах он позволял себе встречаться взглядами с фанатками. «И почему же правление императора неоспоримо? - подумал он. – В Японии всегда любили бунты, травлю и прочие ухищрения для смены власти. А тут такая тишь да гладь, что аж кости ломит». - Брат, - вдруг раздался голос одного из министров. Каме вздрогнул и уставился на говорившего. Рока был готов в очередной раз брякнуться головой об пол, но Казуя остановил его жестом. Тот, кто назвал императора братом, явно не был похож не на одного из братьев в семье Каменаши. - Я слышал, Ками-сама, тебе нездоровилось сегодня. Коль этот «брат» и путал в одном мотке и фамильярность и учтивость, но подвоха в этом не было. - Перенапрягся на суде, – ответил Казуя. Он совсем не представлял, как тут общается император. - Да сохранят тебя четыре священных зверя, – произнес министр, остальные же подняли руки вверх и повторили последние слова «брата». «Если он брат, почему не борется за трон?» - подумал Казуя. Брат же продолжал милую беседу о моде, о погоде, о том, кого поймали в море при попытке провезти контрабандный товар. - Хорошо кушай, брат! – сказал министр ложа в чашку Каме огромную жареную креветку. – Ты залог нашего благополучия. Остальные закивали. «Ничего себе заявочки…» - подумал Казуя. Конечно же, Каме ел! А что оставалось еще делать, если он был ужасно голодным. А после суда так вообще, словно похудел на несколько килограмм. Того, что вернется его болезнь из молодости он даже испугался. - Суды всегда отнимали у тебя много сил, – посетовал брат. «Ксо! Да как же тебя зовут?» - про себя спросил Каменаши. - Спасибо за заботу обо мне, брат, – ответил император. Министр расплылся в довольной улыбке и походил сейчас на ребенка, которому дали конфетку. «Японская утопия…» - от этой мысли стало не по себе. Хотелось спросить что-нибудь колкое, но тут один из министром сказал, что американский черный президент по-прежнему настаивает на размещение в Японской империи своих миротворцев. - А мы что, постоянно на кого-то нападаем? – изумился Казуя. - Думаю, он просто боится, – ответил министр. - Если сказано, что никого пускать нельзя, значит нельзя, – резко отрезал Казуя. – Не будет здесь европейцев. Министры согласно закивали. - С завтрашнего дня меня будет сопровождать Фуджигая Тайске, – осведомил Казу собравшихся министров. – Я хочу изменить закон по поводу любимого наложника. Мужчины опешили, сразу даже нужных слов никто подобрать не смог. - Красота вашего любимого наложника может свести людей с ума, к тому же, вы прекрасно знаете о том, какой силой он обладает, к вам бояться подойти, но с ним могут поступить плохо. - Его будут охранять, – заявил парень, а про себя подумал: «Ни о какой силе не знаю, но Фуджи всегда должен быть рядом». - Но разве не проще ему быть под охраной во внутреннем дворце? - Он должен быть рядом со мной! – повторил Казуя. Тон его голоса был на столько холоден, что министрам ничего не оставалось, как ответить: «Хай!» *** Тайске, тем временем, сел обедать на террасе смотря на пруд с кои. Если еще утром внутренний дворец его пугал своим холодом и безразличием, то теперь мир стал на много ярче и теплее. Вокруг сновали слуги, с ним обращались, как с самым большим сокровищем. Он вкусно ел, красиво одевался, изучал то, что было безумно интересно. Но, он соскучился по парням из группы, по своей одежде и по песням, по телефону и телевизору, по видеоиграм и роликам. По баскетболу, черт возьми! А тут обращаются почти как с девчонкой, пылинки сдувают. Тайске фыркнул и надул губки. - О! Фуджигая-кун, снова чем-то не доволен? К нему подплыла девушка в красивом богатом кимоно в сопровождении дюжины служанок. Ее многослойная одежда с трудом скрывала большой живот. «Кто она? - изумился и удивился Фуджи. – Беременная девушка во внутреннем дворце? Богато одетая и увешенная цацками? Жена? Нет, у императора нет жены. Наложница? Беременная наложница?» Девушка сама ответила на все вопросы заданные Тайске у себя в мозгу. Поглаживая себя по животу, она пропела медовым голосом: - Скоро я подарю императору наследника, а ты никогда не сможешь сделать своему мужчине такое же. - И что с того? – тупанул Фуджи. – Меня должно это расстраивать? Она просто опешила. - А как же… ты мне завидуешь… что ты никогда не сможешь обрадовать императора… - Что? – переспросил Фуджи. – Меня это парило? Но он тут же заткнулся, понимая, что несет явно что-то не то. - Я расстроен, а что я могу изменить? – произнес он почти загробным голосом подыгрывая этой ненормальной. Девушке это видно очень понравилось и она, прикрыв рот веером, приторно так захихикала. - Когда-нибудь ты ему надоешь, – заявила она. "Соперница... она моя соперница." - Тай с интересом разглядывал ее. "Странно как то она ко мне относится, в голосе ненависть сквозит. Словно она мне принесла яд в восточной сладости." С чего вдруг возникают такие мысли? - Как хорошо, что ты оставила попытки стать императрицей, – поддел ее Фуджи. - Я! Я! Я все равно останусь матерью его наследника! – заистерила девчонка. – И буду купаться в роскоши! - А я буду купаться в любви и ласке императора, – выдал Фуджи почти не задумываясь. говорить ей колкости видать было коньком местного Фуджигаи. «Ты дурак, Тайске?» - тут же спросил он у самого себя. - Ты всегда был ужасно груб! И что тэнно в тебе нашел? Фраза, высказанная Тайпи наобум, на девушку влияние произвела сильное. Она насупилась, надула губы и, хныкая, удалилась под причитание своих фрейлин. Тайске снова продолжал обедать в одиночестве. «Ну ничего, скоро Каменаши-семпай это все изменит», – подумал парень. *** Наконец-то обед закончился, можно было прогуляться по саду внутреннего дворца вместе с Тайске, переодеться и пойти на тренировку вместе с воинами. «Длинные волосы Тай-куну очень идут… - подумал Казуя идя во внутренний дворец в сопровождении Рока и парочки евнухов. – И чего я вдруг об этом подумал?» У него самого были волосы длинные, собранные в пучок наверху. как и обязан носить император, а вот Тайске пытались вечно сделать какую-то почти эльфийскую прическу. «По-императорски меня никогда не одевали», – вдруг подумалось Казу. Национальная японская культура ему всегда очень нравилась, а тут она накрыла с головой. Из приятных мыслей его вывел женский голосок лилейный и приторно сладкий. - Киндзё тэнно, вы пришли нас проведать? Каме посмотрел на девушку, опустившуюся перед ним в почтительном поклоне. «Нас? Кого это нас?» - он перевел взгляд на Рока. - Ваша наложница уже на сносях, – произнес пресмыкающийся. - Мой господин уже так давно не навещал меня. «Местный Каменаши Казуя ушел, оставив девушку беременную от него одну?» - Каменаши нахмурился. – Поднимитесь, – произнес император. – Вам, наверное, сидеть так очень неудобно. Она поднялась, но стояла, опустив голову. - Как вы себя чувствуете? – спросил Каменаши. Как он понял, император предпочел ее наложнику и девушку было искренне жаль. «Но почему нет императрицы?» - это тоже был вопрос не из легких. - Очень замечательно, что вы навестили нас, – почтительно ответила девушка. Казуя улыбнулся. Девушка казалось неестественной, наигранной. Но видать, чем-то она сразила императора. - Навестите меня как-нибудь еще, – попросила она. - Конечно, – пообещал Казуя и пошел дальше. Спустя пару минут ему на встречу выбежал довольный Тайске. Семенящий следом старичок, явно какой-то учитель, говорил, что парень ведет себя неправильно. Но увидев императора, сразу замолчал и согнулся в поклоне. - И чего же ты расстраиваешь своего учителя? – деловито поинтересовался Казуя. - Я услышал, что ты идешь, – ответил Фуджи, останавливаясь в шаге от императора. – Устроил своим внезапным появлением переполох, поднял на уши всю прислугу. Казуя этим поступком оказался доволен, хоть и не желал устраивать переполох, но было приятно что ради него все так носятся. - И ты готов был пропустить урок? - О, ну что ты. Это мой учитель классической литературы и истории, он очень интересно все рассказывает, так легко все запоминается. - Ну что ж, тогда, пожалуй, я тоже послушаю, – сказал Каменаши, чем поверг в шок старика. Учитель попятился назад, жестом приглашая пройти их внутрь. Преподавать для императора была большая честь. Казуя стоял на террасе, смотря на сад, и, слушая тихий голос старика. Его сказки были и правда потрясающими. Иногда Каме смотрел на Фуджигаю и улыбался, видя, как слушает рассказы парнишка, приоткрыв рот и иногда прерывисто вздыхая. «Ах, эти губы…» - подумал Казу. – «Столько раз смотрел на них, иногда даже касался их. Но почему не понимал, какие они манящие?» Так хотелось снова коснуться этих губ и не только пальцами, но и губами. Каменаши облизнул свои губы. Голос старика совсем затих, а вот вздохи Фуджигаи казалось стали громче. - Ками-сама…. Голос Рока стал уже таким привычным, что Казуя не сразу сообразил, что его зовут. - Ваши тренировки, Ками-сама… ваши компаньоны по-военному искусству ждут вас. Очнувшись от чертовски приятного забытья, Казуя кивнул. И снова переодевания. Каменаши стоял в своих покоях и, смотрел в никуда. «Сколько раз можно на дню переодеваться?» - думал он. Это его забавляло, пока. Но что будет через день или два? "это действо начнет меня раздражать." Богатые одеяния императора сменились на весьма скромный наряд самурая. «Вот, как выглядит император-самурай» - подумал Казу. Одеяние самурая было классическим, но вот материалы и расцветка давали понять, что это император. Казуя спешил на тренировочный двор, чтобы наконец-то размяться, сделать что-то полезное для тела. Побыть с настоящими самураями, ведь он мечтал об этом с самого детства. На площадке был шум, если не сказать больше, творился беспредел. Четверо из самураев затеяли драку. Один орудовал кулаками, другой махал ногами, третий дерзкий и громкий, использовал все свое тело для драки, а четвертый наоборот пытался всех разнять и ему постоянно прилетало. - Мне это сниться? – спросил Казуя сам у себя. Увиденное в очередной раз повергло его в шок. - Мару? Коки? Уэпи? Джуно? Он раскрыл веер, чтобы скрыть улыбку, глаза заискрились. Они то как сюда попали? Или эта четверка местная? - Быть не может! – прошептал Казуя.