To survive after

Улицы освещают еле заметные лучи солнца. Если бы Тэхену кто-нибудь сказал, что он в пять часов утра будет тащить на своей спине полуживую муранью, которую он, кстати, ненавидит, он бы искренне посмеялся ему в лицо. Реальность затмила вина, будто мутный туман перед глазами. Это все неправильно. Неправильно, что омега цепляется за него маленькими пальцами, как за спасательный круг, что не переставая шепчет его имя, словно других слов больше не знает. Но сейчас об этом думать не хочется. Тэхен поднимается по лестнице, ища открытую квартиру. Руки зудят, Чонгук явно не пушинка. Он невольно вспоминает дни, когда они были счастливы. Его друзья жили по-соседству и Тэхену нравилось перекрикиваться глупыми фразами через окна. Он осторожно кладет омегу на немного сгнившую кровать. В квартире всего два спальных места: диван в гостиной, и кровать в спальной. Ладно, сегодня он готов пожертвовать своим сном. Порывшись в шкафу, он находит пару тёплых одеял, и несколькими укутывает омегу, словно маленького ребёнка, которого нужно уложить спать. О кровоточащей ране он тоже позаботился. Промыл, как следует, от чего Чон чуть морщился во сне, и замотал на тысячу слоев, на всякий случай. Он мысленно просит прощения у омеги за то, что доктор из него так себе. Тэхен более менее удобно устраивается на диване. Только уснуть не может — здесь до жути холодно. Лежит, содрогаясь от холода и подставив ко рту ладони, пытаясь согреться. Думает о том, как его будут искать Синдай, скорее всего, начнётся бунт. Намджун просто так это не оставит, так что нужно возвращаться по-хорошему. Тэхен уже сбрасывает накинутую поверх кофту, собираясь встать, как слышит осторожные шажки в коридоре. — Ви? — муранья подходит к закрытой двери (Тэ заперся, на всякий случай). — Ви, ты здесь? — голос Чона дрожит, будто он вот-вот заплачет. Омега стучит по двери и дергает ручку, пытаясь войти. — Впусти меня. Впусти меня. В свою жизнь? Убить себя добровольно? Тэхен на такую щедрость не соглашался. — Пожалуйста… Сгореть заживо. Альфа не выдержав, открывает дверь. Чонгук смотрит на него опухшими, зареванными глазами. Чон устал быть сильным перед ним, устал держать планку, будто он все может. Вот он настоящий Чонгук. Обиженный, слабый нуждающийся в ласке. — Я… Можно я посплю с тобой? — вопрос виснет в воздухе несколько секунд, затем Тэ разворачивается, ложась на диван. Он освобождает место, приглашая омегу к себе. Вот так. Без слов. Чонгук укладывается рядом, не нарушая личного пространства Тэ, будто боится прикоснуться. — Прости, — едва слышно шепчет Чонгук, — Я сам не знаю, что со мной. И плачет, осознавая сколько боли он доставил Тэхену. Его Тэхену. Чон начинает часто дышать, будто словил панику. Это чувство вины разъедает грудную клетку, хочется исчезнуть, раствориться, не быть здесь. А дальше…дальше Чон вовсе забывает как дышать, потому что Тэхен шепчет успокоительное «тише, лучик, все хорошо» и притягивает ближе, заключая в объятия. Горит.Омега зарывается лицом в шею парня, ещё больше начиная реветь. А Тэхен вдруг осознаёт, что сам был тварью, был тем кто отталкивал с самого начала. Он сам убил своих людей, не Чон, он сам. От этой мысли в горле ком застревает, неприятно оседая на стенки. — Ты не виноват. Все верно, он не виноват. Утром сердце Тэхена растопило солнце. Ну или его лучик. Чонгук ещё не проснувшийся, мирно посапывал напротив Тэхена. Ресницы во сне легко подрагивают, отчего Тэхену хочется прикоснуться. Маленькие губы чуть вытянуты вперёд и Чон периодически от сухости облизывает их языком. На щеках нет румянца, но кожа светлая, будто из облаков. Демон в облике Ангела. Тэхен долго собирался с мыслями, он честно не знал, что делать дальше. Ненависть, бурлящая в нем каждый раз при виде Чона улетучивалась, испарялась на время, будто не была вовсе. Страшно, Тэ боится последствий, на нем висит огромный долг Синдай, Лидера Синдай. Поэтому альфа собрав в кучу все свои чувства, уходит. Сбегает от Чонгука, легонько прикрыв дверь. Тэ знает, что эта не последняя их встреча. Ему хочется в это верить.

🐜

— Юнги~я, я ему не доверяю, — омега плетётся хвостиком за Юнги, смотрит зверем на этого очкарика, а внутри все сворачивается — неладное чувствует. — Юнги! — более злобно говорит Чимин, стукнув коленкой по ноге Юна. — Блять, Чимин. Ты шугаешься от него гребаных два дня и за это время он тебя и пальцем не тронул. Пожалуйста, утихомирь свой пыл, монстрик мой. Конечно Чимин успокаивается. Всегда успокаивался. Потому что «монстрик», потому что «мой». — Ребята, не отставайте! Немного осталось. Тяжелая металлическая дверь со скрипом открывается. Внутри пустота темная. Борым заходит первым, за ним альфа и омега. Деревянные полы слишком громко скрипят, от чего сердце омеги сжимается — всё ещё что-то не так. Из далека начинают слышаться крики мураний, возможно — учуяли, возможно- Чимин. Они шагают по длинному коридору, останавливаясь на одной из нескольких справа. — Они рядом, — шепчет омега. Борым, распахнув дверь, врывается внутрь и отходит в сторону, пропуская гостей. Затем быстро захлопнув ее и закрыв на ключ, проходит вглубь кабинета. — Профессор! Мин Джун-щи! Я вернулся! Юнги ружьё далеко не убирает, он омегу чувствует, как кровь свою. Чимин липнет к спине альфы, глядя из-за плеча и, кажется, тихонько шипит. — Где же… — парень что-то бормочет, нависнув над столом с документами. — Как я вижу, здесь никого нет, очкарик. У меня рука не дрогнет прострелить тебе череп, чтобы лживых фраз с языка не сделал. — Юн направляет дуло пистолета на парня. — Я бы так не горячился. Вы уже проиграли. — Что ты, блядь, — альфа не заканчивает фразу, из-за углов выходят несколько вооруженных людей. Чимина хватают двое огромных альф, затыкая ему рот. Юнги слышит его сердце, слишком громкое сейчас. Ему нужно, чтобы его защитили. Монстрик только его. Юна. — У меня есть выгодное предложение для тебя. Согласишься — твоя собачка будет жить, — альфа внимательно слушает, любой исход примет, если омега будет в порядке, — Если же нет, я убью ее, как и всех других тварей. — Валяй, очкарик. Борым поднимает ружьё в воздух, целиться, выстрелив альфе в плечо. Юнги падает на колени, болезненно морщась. Твари тоже умеют плакать. Плечо Чимина начинает жутко зудеть, он кричит в руку вооруженного, хочет упасть, но крепкие руки вцепились в омегу, что на нежной коже распускаются синие бутоны. — Как я и думал. Нам нужна вакцина, а твоя омега из-за любви к тебе может быть ключом для ее изобретения. Мы будем проводить опыты, а ты поможешь нам в этом, — Борым скалится, кивнув, чтобы омегу увели. Юнги заторможено моргает, чувствуя как силы медленно покидают его. В глазах темнеет, картинки расплываются и меркнут, в глазах только Чимин. — Обработайте ему рану и уложите спать. Борым хлопает в ладоши, поражаясь своей гнилой гениальности. Он спасёт этот мир, герой. Нет места монстрам, есть людям. Только как быть, если сам не человек? — Дамы и Господа, завтра мы начинаем наше путешествие! Силуэт движется в сторону закрытых ворот, обмотанных цепью. — Полная готовность, — командует Джун. Неужели учуяли? Придётся менять место укрытия, не предупредив Лидера. Намджуну отбрасывал эти мысли, на лучшее он больше не надеется. — Это…это Ви! Он вернулся! Тэхен медленно перебирает ногами, в его голове крутятся события вчерашней ночи. Он не помнит, как дошёл до сюда, но, кажется, мураньи, которых он встречал по дороге, расходились в стороны, будто приветствуя. Давно понял, что Чон всегда знает, где он находится. Они чувствуют друг друга. — Стойте на месте, Лидер. — Нам, я чист. — Я должен быть внимателен, моя обязанность, Лидер. — Хорошо, — к альфе подходят, заглядывая в зрачки и разглядывая руки на наличие чёрных вен. — Он здоров. Намджун подходит ближе, заключая в объятия. Волновался, переживал за Ви. Сейчас этот человек единственное, что осталось от его огня. Брат. — Все хорошо, я здесь. — Тебе нужно отдохнуть, идём. Закат мягко окрашивает горизонт. Сейчас он кажется по-настоящему красив, потому что внутри цепи оборвались. Добравшись до кровати и тут же впадая в глубокий сон, Ви чувствует долгожданное облегчение.