Падение огненной звезды

В то время, когда Джинни отдала команду к наступлению и когорта двинулась вперед, Темная Метка на руке откровенно отлынивавшего от обязанностей профессора зельеварения потемнела и налилась болью. Темный Лорд вернулся. И призывал своих соратников. Снейп тоскливо оглядел лавку, в которой находился. Будь сейчас он в Хогвартсе, можно было бы проигнорировать вызов и оправдаться присутствием Дамблдора рядом. Но... Не в Лондоне. Не стоя перед одним из сильнейших лигиллиментов Британии. Он его убьет за такое воспоминание. Просто прикончит. И, обреченно кивнув, мужчина вышел из лавки и аппарировал. Нападение одного из них на мерзкую змеюку вполне себе впечатляющим способом Снейп не увидел, поскольку, решив рискнуть и выяснить, куда делись две главных кары в его жизни разом, перенесся в Хогсмит. И почти бегом направился к Замку, решив срезать через погост. Оказался декан Слизерина на границе территории Школы аккурат в момент, когда пламя отрезало всех действующих лиц трагедии от окружающего мира. И, как ни бился, прорваться внутрь не мог, холодея от мысли, насколько же возросла сила Лорда, если эту чертовщину сотворил он... В то время, как та, кто некогда была Джиневрой, не подозревая о своем сходстве с безумной Беллой, что в свое время тоже пошла за сильнейшим и пришла к подобному, хоть и менее впечатляющему и безысходному, концу, в то же самое время Люциус Малфой пугливо изучал флакон с серебристыми нитями воспоминаний. Он уже давно аппарировал с кладбища, как и прочие, как только погибла Нагайна. До того момента все, кто там находились, пусть и были несколько удивлены исчезновением их Лорда вместе с мальчишкой, но решили ожидать их возвращения. Однако, убийство змеи человеком в маске и плаще, которого все почему-то приняли за Руквуда, показало, что на кладбище не безопасно. И теперь, находясь в своем мэноре, Лорд Малфой удивленно изучал жутковатый флакон, появившийся на его столе из ниоткуда. Проверка никаких чар не выявила. Вообще. А потому, собравшись с духом, Люциус призвал Омут Памяти и нырнул в воспоминание, что явило магу жестокую и пламенную картину одной-единственной смерти. Через полчаса Нарцисса нашла мужа в кабинете без сознания. В то самое время, когда все представители победившей стороны, закончив с замком (а Заориш - еще и проверив, доставили ли воспоминание о смерти Драко Малфоя адресату) исчезли в портале, покидая эту реальность и забирая с собой новую Охотницу, в то самое время, когда эта Охотница среди пламени и тьмы с восторгом принимала в качестве подарка и спутников Адских Гончих, в то же самое время двое человек, не в силах сдвинуться с места, обозревали окровавленные руины. Пламенеющий барьер исчез вместе с тем, кто его сотворил, и ничто не мешало взъерошенной Нарциссе и потерявшему дар речи Северусу не верить своим глазам. Опомнившись, Снейп рванул вперед. Впрочем, как и леди Малфой, что ориентировалась на содержимое Омута Памяти. Они оба искали мальчиков. Только совершенно разных. Рассвет окрасил алым багровую землю и камни. Авроры, прибывшие по анонимному сообщению на место, придя в себя от ужаса и оправившись от тошноты, вызванной побоищем, нашли лишь одно живое существо, в котором с трудом смогли опознать сиятельную и утонченную леди. Безумие Блэков все же взяло верх над разумом убитой горем женщины. Весь остаток ночи обнимая пепел и рыдая над тем, что осталось от ее сына, волшебница сорвала голос и лишилась всех волос, планомерно их вырывая. В тех, кто пытался ее увести с места трагедии, она бросалась Непростительными, а потому был большой вопрос, куда ее отправлять, в Мунго или Комнату Дознания. Могла ли безумица быть в курсе того, что здесь произошло? Северус Снейп тем временем был в Тупике Прядильшиков. Можно было, конечно, сказать, что не повторить судьбу Нарциссы Малфой ему помогло чудо, но нет, это была Окклюменция. Именно благодаря систематизации и контролю над собственным разумом ему хватило сил отправить сообщение в Аврорат, убедившись, что выживших не осталось по всей территории. А затем собрать силы на аппарацию. И сейчас он, что бывало с зельеваром крайне редко, планомерно и горько напивался, вымывая алкоголем из головы суеверный ужас и боль. О, да, он прекрасно смог убедиться, как и по трупу, так и по исчезнувшей Метке, что Лорда больше нет. И никогда не будет. Но если гибель коллег, друзей, детей и его зеленоглазого персонального наказания в особенности была тому ценой - пусть бы его. Лишь бы не это все... Бродя среди покореженных тел и кусков плоти, с трудом опознавая погибших по частям, бывший профессор был твердо уверен, что, ежели переживет ближайшую неделю и не отправится делить палату с Лонгботтомами, отныне эти предрассветные блуждания среди крови и теней станут его наихудшим воспоминанием... До самой смерти картина геноцида и разрушений будет стоять перед глазами у тех, кто ее лицезрел, и вызывать дрожь в пальцах. Потому что почти поголовное истребление целого поколения волшебников было лишь вступлением к ещё более чудовищному событию. Страшная энергетическая рана, оставленная Заоришем при выкачивании магической силы Хогвартса, послужила существенному ослаблению магического поля всей Земли, и даже волшебные палочки уже мало помогали охватываемым страхом магам и ведьмам... Пройдёт много лет, рана затянется, а руины школы Чародйства и Волшебства перестанут быть местом нестабильных магических аномалий, но мир все равно более никогда не будет прежним. И событие это станет более трагичным, чем террор Вол-де-Морта и костры Инквизиции, приравниваясь к влиянию Грин-де-Вальда на судьбу Европы и Азии и даже в чем-то его превосходя. Потому что рыжеволосая девочка, желавшая изменить мир, всё же его изменила. Навсегда.