***
Чимин проснулся поздним вечером, чувствуя тупую боль внизу живота. Между ног все было липким и неприятно тянуло кожу. На чистом любопытстве он опустил руку вниз, собирая густую неоднородную смазку себе на пальцы и принюхиваясь к ним. Она пахла чертовски приторно, словно карамельный сироп, хоть и была почти полностью прозрачна. Было так странно знать, что собственное тело может произвести что-то подобное, но липкие нити, тянущиеся между пальцев, были абсолютно реальны. — Минни, — Намджун завозился под ним, тоже учуяв запах сладости у себя под носом. — Уже началось, да? — он глубоко втянул воздух, чувствуя, как мигом в паху затянуло тугое возбуждение. В ноздрях кололо от плотного запаха омежьих феромонов, влекущих отведать давно желанный плод. Чимин неуверенно кивнул, откидывая голову и заискивающе глядя старшему в глаза. Напряженный член, спертое дыхание и алеющие щеки, — он знал это чувство и не раз испытывал его в постели с альфой. Оно было приятным и приносило волнующее предвкушение, но в этот раз он не мог расслабиться, зная, что им придется зайти гораздо дальше и стать ближе, чем когда-либо. Страх в нем был силен и душил поперек горла, но ничто не могло остановить его на пути к самой крепкой связи со своей парой. — Как себя чувствуешь? Сильно болит? — Намджун привалился на подушки полубоком, чуть отодвигая омегу от себя и осторожно притрагиваясь ладонью к опухшему мягкому животу. — Н-нормально, — Чимин все же не мог с абсолютным спокойствием лежать в руках альфы, ощущая бедром его напряженный член. Он видел его со всех сторон, трогал руками и доводил до разрядки, но все равно не мог справиться со своим смущением. Ему до сих пор было нужно вытереть обо что-то свои пальцы, но он все никак не мог улучить момент, чтобы Намджун не следил коршуном за каждым его движением. — Хорошо, это уже неплохое начало, — альфа ободряюще ему улыбнулся, все же подмечая, как неловко Чимин держит у себя рядом с бедром левую руку. — А тут что, м? — раньше, чем младший успел бы его опередить, он схватил чужое запястье, притягивая к лицу пахнущую смазкой кисть под возмущенный писк. — Господи, Чимин, — Намджун едва не задохнулся от концентрации феромонов, несдержанно рыча и опаляя горячим дыханием нежную кожу. Он не должен был делать этого, но рука сама потянула в рот чужие пальцы. Липкие, густые соки растворялись на языке, даруя невероятный пряно-сливочный вкус. Чимин смотрел на него, вытаращив глаза и не смея остановить. Намджун выглядел так грязно и так горячо, что живот сводило новым приступом желания. Глаза альфы покраснели, пристально следя за реакцией младшего. Он вылизывал каждую фалангу пальца, щекоча языком между и забираясь им чуть ли не под коготки. — Джуна, — Чимину казалось, что он покраснел с головы до самых пяток, прикрывая тыльной стороной ладони налившиеся кровью щеки. — М-могу я вылизать тебя? — его голос звучал так отчаянно и хрипло, что Чимин был не в силах ему отказать. Их взгляды зациклились друг на друге на долгие секунды, пока омега не сорвался первым, жадно целуя и вгрызаясь в чужие пухлые губы, до сих пор липкие от его собственной смазки. Ему так хотелось этого — чтобы губы к губам, руки на бедрах и возбуждение через край, но он был слишком стеснителен, чтобы просить, а потому в глубине души только и ждал столь решительного шага от старшего. Их губы сминались друг об друга, хлюпая стекающей на подбородки слюной. Чимин поморщился, когда в порыве страсти собственные зубы болезненно стукнулись о чужие, вызывая неловкий, но такой необходимый смех, помогающий сбросить наэлектризовавшееся напряжение. Руки Намджуна вовсю гуляли по крепкой пояснице, откровенно сползая на пышные ягодицы, блестящие от влаги даже в полумраке пещеры. Подрагивающий лисий хвост насквозь промок у самого основания, но все равно выглядел неимоверно чарующе в своей статной пышности. Прикасаться к нему было истинным наслаждением, что услаждало уши альфы визгливыми стонами сквозь прикушенную губу. Чимин был таким чувствительным там, что Намджун не мог не пользоваться этим. — Пожалуйста, пот-трогай, — омега сладко взвыл, прикусывая его за кожу на челюсти и оставляя на ней красные следы от заострившихся зубов. — Здесь? — Намджун ухмыльнулся, обхватив небольшой горячий член ладонью и бесстыдно обдавая жаром пушистое ушко, что мигом прижалось к голове. — Или здесь? — он игриво прикусил зубами мех, продвигаясь рукой дальше и бесстыдно надавливая большим пальцем на вспухшую дырочку до громкого омежьего вскрика. — П-прекрати дразниться! — Чимин шлепнул его ладонью по взмокшей от пота груди. — Правда хочешь, чтобы я прекратил? — Намджун совсем по-детски хихикнул, с нажимом проводя ребром ладони по промежности омеги, заставляя того дергать ногами, в попытках уйти от слишком острого прикосновения. — Д-дурак, — он прошептал это едва слышно, прекрасно зная, что волчий слух уловит даже такой тихий шепот. — Давай, сползай и ложись на живот, — чувство расслабления настигло Намджуна совершенно неожиданно. Он думал, что на протяжении всей течки будет чувствовать себя так напряженно, словно натянутая струна, но то, насколько Чимин продолжал быть самим собой — уютным и домашним, делало его неимоверно счастливым и умиротворенным. Чимин поворчал, вредничая и не желая ложиться в холодное гнездо после разгоряченной груди альфы, но все же перекатился на бок, поджимая коленки к самой груди. Намджун ловко подхватил пару подушек, отточенным движением подкладывая их омеге под поясницу и переворачивая того на живот. — Раздвинь немного ножки и выпяти попу. Он вылизывал Чимина бессчетное количество раз, но сейчас все было по-другому. Они оба были возбуждены до предела и готовы были вгрызаться друг другу в шеи, но отчего-то терпели и старались сделать все правильно. Намджун знал, что в данную секунду ему было необходимо уделить все свое внимание омеге. Тот был уже слишком возбужден и будет просить больше и больше внимания, пока окончательно не выбьется из сил от усталости, а волк Намджуна явно не был настолько вынослив, как течная омега. Чимин нетерпеливо ерзал, потираясь членом о жесткую ткань наволочки почти до боли. Теперь он начинал в полной мере понимать слова Джина о желании, которое затмит все сознание, словно в его жизни не существовало ничего, кроме мускусного аромата альфы и желания удовлетворить свои сексуальные потребности. Внутри все чесалось и свербело даже в тех местах, где он никогда не мог бы это чувство представить. В такие минуты Намджун готов был благодарить всех Богов за то, что родился оборотнем с отличным ночным зрением, позволяющим ему разглядеть каждую родинку на узкой спине. Он с благоговением опустил ладони на взмокшие полушария, покрытые слоем блестящей, вкуснейшей смазки. — Минни, подними хвостик, — он чувствовал, как собственную спину обдавало прохладным ветром, но надеялся, что Чимину достаточно тепло в защищенном гнезде. Намджун от голода готов был проглотить собственный язык. Перед ним открылась самая прекрасная картина в его жизни. Алая дырочка была настолько вспухшей и мокрой, что губы сами тянулись приласкать и успокоить раздраженную кожу. Чимин всегда выглядел прекрасно со всех ракурсов, но еще никогда не доводил его до такого звериного возбуждения и желания присвоить себе каждый миллиметр чужого тела одним только видом. Намджун не скупился на засосы, оставляя их под коленками, на бедрах. Он перешел на ягодицы, завершая свой шедевр кровавыми укусами у самого отверстия, доводившими Чимина до изнеможения. Он скулил так громко, что Намджун в глубине души благодарил его за выбор места для гнезда подальше от чужих любопытных ушей. Чимин был совершенно не готов к такому напору. Обычно Намджун обходился с ним до тошноты трепетно и осторожно. Они могли переходить приторную грань в порыве игривости, но такого между ними не было никогда, и Чимин точно не собирался жаловаться. Альфа даже не успел начать его вылизывать, а хвост уже метался в истерике, мешаясь у того прямо под носом. — Черт возьми, да придержи ты его руками, — Намджун рыкнул, впиваясь пальцами в ягодицы и раздвигая их едва не до боли. Чимин взвизгнул, но послушно закивал, притягивая хвост к груди и громко всхлипывая. Ему было так хорошо, что он был готов заплакать, как вдруг горячий влажный язык коснулся его прямо там. Намджун умел вылизывать как-то по-особенному, не брезгливо, а с аппетитом, плотно приникая языком к шовчику на тончайшей коже промежности. — Не могу больше, — Чимин плаксиво всхлипнул, срываясь на настоящие крики. Намджун нещадно вгрызался в его плоть, будто пытался высосать всю смазку до последней капли. Он ввинчивал язык внутрь так глубоко, как только мог, помогая себе большими пальцами и растягивая дырочку за раздраженные края. Чимин дергался, словно его било током, жалобно воя и с трудом удерживая свой беснующийся хвост. Он пытался не зажиматься, но ничего не выходило. При всей умелости альфы он чувствовал себя беспокойно. Он не мог позволить ему творить такое, но еще чуть-чуть и он был бы готов потерять сознание. Намджун, словно услышав его мысли на секунду отстранился, давая ему передышку и принимаясь за свое излюбленное оставление меток на бедрах. — Джуна, — омега всхлипнул, выползая из его рук и неловко переворачиваясь на бок. — Это с-слишком, — он выпустил хвост, что тут же приник к промежности, плотно закрывая ее от настырного альфы, фыркнувшего на колкие иголки влажной шерсти. Нежная кожа вспыхнула, обожженная слишком жестким мехом, но Чимин только пододвинулся дальше, стыдливо прикрываясь руками. Он боялся даже представлять, как выглядело его лицо, наверняка вспотевшее, красное и зареванное. — Почему? — Намджун выглядел невероятно смешно — весь мокрый, с носом, смущающе блестящим смазкой, и таким расстроенным взглядом. — Т-там ведь все в… этом, — он неопределенно повел руками, вжимая шею в плечи. — Давай лучше сразу займемся делом. — Прекрати, тебе же нравится, — Намджун ухватил его ладонью за вертлявый зад, вновь переворачивая непослушного омегу на живот и прижимая его к гнезду. — Да, но это слишком грязно, — он пытался подставить под себя руки, чтобы хоть немного приподняться и обернуться на старшего, вот только ничего не выходило. — Даже не думай об этом, — альфа только отмахнулся от него, вновь руками раздвигая ягодицы и отодвигая хвост, чтобы полюбоваться намокшей дырочкой. — Ты чертовски вкусный, — он втянул носом воздух, едва не задевая им кожу. — И Чимин, — Намджун ослабил хватку и позволил их взглядам встретиться. — Это ведь я. Ты был голым при мне миллион раз, я помогал тебе мыться и видел, как тебя тошнило от кофе в кусты у нас на заднем дворе. Я люблю тебя, Чимин, — он снисходительно улыбнулся. Щеки омеги запылали еще ярче, хотя казалось, что больше уже было некуда. Он притупил взгляд и вздрогнул, задев хвостом свой перевозбужденный член. В чем-то Намджун был прав и, пожалуй, после его слов Чимин не был против позволить ему продолжить начатое. Не сразу, но все же, сделав пару глубоких вдохов, он прикрыл глаза, отворачиваясь и падая лицом обратно в ворох тканей. Ким не стал ничего говорить, хоть и очень хотелось сострить. Чимин порой сам не понимал, насколько был очаровательно милым и простым. Намджун по-настоящему обожал в нем это. Смущенный, немного вредничающий, чтобы показать свое недовольство, но все равно соглашающийся на любую авантюру, что предложит альфа. — Только сделай уже хоть что-нибудь. Оно все так зудит, — его голос был сильно приглушен, но Намджун все равно с легкостью разобрал его слова. — Не пытайся сдерживаться, сегодня тебе придется постараться и кончить несколько раз, чтобы мы могли немного поспать потом до полудня, — он поощрительно похлопал Чимина по попе, сразу же опускаясь и приникая языком к сморщенным яичкам и основанию небольшого члена. Омега тут же ответил бурной реакцией, извиваясь и тяжело дыша. Его организм вел себя странно и требовал такого количества непристойностей, что Чимин едва понимал, как это все могло умещаться в его скромной фантазии. Лисья сущность в глубине груди игриво рычала, довольная присутствием внимательного альфы. Он весь стал таким чувствительным, что стоило Намджуну ввести в узкую дырочку конец своего пальца, как Чимин бурно кончил, дергаясь и пытаясь посильнее приподнять попу, чтобы пурпурная головка не соприкасалась с тканью на подушке. — Вот умница, ты отлично потрудился, — Намджун тут же похвалил его, ловко подхватывая под животом и переворачивая того на спину. Весь живот омеги был заляпан прозрачной жидкой спермой, а мышцы под его кожей судорожно сокращались. Чимин протяжно простонал, обхватывая себя внизу и чувствуя новый прилив боли. Обычно он едва ли мог кончить дважды и чувствовал себя вымотанным и сытым уже после первого раза, но сегодня все было не так. Желание никуда не делось, а противный, непонятный зуд, казалось, только усиливался. Он смотрел на Намджуна ошалелыми глазами, не понимая, как его тело могло стать таким. — Порядок? — Чимин на вопрос только неуверенно кивнул, чуть ерзая и, наконец, расслабляясь и раздвигая бедра, чтобы лечь удобнее. — Я начну потихоньку растягивать тебя, хорошо? Только помнишь, о чем мы договаривались? — Д-да, я должен сразу же сказать, если будет больно, неприятно или если мне понадобится передышка, — они обсуждали это перед течкой столько раз, что заученные слова буквально отлетали от зубов. — Хорошо. Намджун и сам нервничал не меньше омеги. Он чувствовал, как пот крупными каплями скатывался по вискам, собравшийся то ли от жара, то ли от волнения. Так далеко они еще не заходили. Это было чем-то невероятным — знать, что через считанные минуты связь между ними станет полноценной. Разумеется, она установится не сразу, им придется долго привыкать к новым ощущениям и учиться отличать свои эмоции и чувства от чужих. Собственное возбуждение не давало покоя, мешая думать здраво, но он умел держать себя в руках, ведь этот навык не раз спасал его на охоте. Им невероятно повезло, что опасения Джина не подтвердились и естественной смазки было более, чем достаточно. Намджун с трудом держал себя от того, чтобы вновь не наброситься на привлекательную дырочку своим ртом. Липкая жидкость оказалась вкуснейшим нектаром, который он был готов испивать целыми днями, но сейчас он должен был отодвинуть свои желания на задний план. Намджун с благоговейным трепетом прикоснулся к дырочке указательным пальцем, мягко массируя все еще сверхчувствительные из-за недавнего оргазма морщинистые складочки. Чимин уперся пятками в гнездо, вздергивая бедра вверх, не зная, как бы получить побольше сладкой ласки. Его аромат благоухал, приобретая все большую глубину. Он был пьянящим, влекущим, заставляющим альфу терять разум. Заботиться о Чимине с такими ватными мозгами было невероятно тяжело, но он, сцепив зубы, продолжал мягко улыбаться и гладить хлюпающую звездочку. Омега отзывался громкими визгливыми стонами на каждое движение, стоило только Намджуну ввести внутрь палец на две фаланги. Он был очень чувствительным и пытался как можно скорее насадиться сильнее, чтобы хоть как-то унять неприятные ощущения. Намджун крепко держал его за поясницу, растягивая понемногу узкую дырочку. Течка помогала ему не зажиматься, но девственные стеночки все равно были пока слишком тугими. Добавлять пальцы приходилось постепенно, очень медленно прокручивая их внутри. Чимин сладко выл, хватаясь за запястье старшего и пытаясь то ли остановить, то ли ускорить процесс. Этого было совершенно недостаточно для того, чтобы он мог кончить вновь. Вертясь на спине, Чимин уже сбил все подушки куда-то в углы. Ему было жарко, душно, просто нечем дышать, но он старался, несмотря ни на что, цепляться за родные ноты запаха Намджуна. Сам альфа пристально следил за реакцией омеги на каждое свое движение. Он видел, как медово-огненные глаза закатились, прячась под дрожащими веками. Чимин явно был уже где-то не здесь, продолжая скулить совсем вяло и как-то отчаянно. Его тело начало выделять еще больше смазки, что уже лилась с руки старшего на плед. Нащупав простату, Намджун сильнее задвигал пальцами, вырывая из вяло вздымающейся груди омеги новые крики. Чимин заламывал брови, мотая головой и кусая обветренные пухлые губы. Ему было так хорошо. Зуд наконец отступил и теперь он мог по-настоящему насладиться процессом. Новая волна знакомого удовольствия накатывала на него, накрывая с головой. В ушах будто бы образовался вакуум, что немало напугало его. Он сам не знал шептал или кричал имя старшего, но тот не заставил себя долго ждать, поднимаясь и нежно целуя задыхающиеся губы, пока его омега вновь кончал, судорожно вздергивая таз и сотрясаясь всем телом. Всего этого было слишком много. Они оба судорожно дышали, прислонившись друг к другу лбами. Чимин никак не мог успокоиться, теперь гораздо ярче ощущая три длинных пальца, до сих пор едва заметно гладящих его изнутри. Вмиг стало так стыдно за свое распутство, что он, едва не задевая когтями щеки Намджуна, поспешил прикрыть свое лицо. Он так открыто раздвигал ноги и предлагал свое тело, сам просил большего и вел себя просто непозволительно. Ему было так тошно от себя, что он совершенно не мог понять, отчего старший продолжал улыбаться и целовать его шею. — Не закрывайся, ты очень красивый и отлично справляешься, — Намджун не понимал, что так сильно смутило Чимина, но он ни на секунду не сомневался в сказанных ему словах. — А как же т-ты? — его голос был сиплым, сорванным и теперь едва слышным, после столь продолжительных стонов. Его голосовые связки всегда сильно страдали от них, ведь лисы отчего-то издавали очень высокие звуки, больше похожие на самый обычный визг. — Я буду в порядке. Не думай об этом ладно? Я обо всем позабочусь, отдыхай, — он поцеловал его во взмокший висок, затем принимаясь оставлять губами влажные дорожки вдоль всего тела. Намджун на пробу повел пальцами внутри сильнее, но Чимин тут же запротестовал, вырываясь. Он все еще был слишком чувствительным, хоть и очень хотел продолжить и доставить не меньшее удовольствие самому альфе. — Тише, все, хочешь полежать на мне, м? — Намджун свободной рукой поправил взмокшие рыжие волосы, убирая прилипшие пряди с раскрасневшегося лица. — Угу, — Чимин расслабленно прикрыл глаза, позволяя альфе крепко обхватить себя и перевернуть. Пальцы вновь случайно задели простату, вызывая крупную судорогу, но затем все стихло. Горячая грудь Намджуна была самым излюбленным местом для отдыха. Чимин довольно терся щекой о крепкие мышцы, неосознанно вдавливая свой запах в чужую кожу. Собственный живот был отвратительно липким и мокрым, но альфу, по всей видимости, нисколько не смущало то, что он сам теперь был испачкан чужой спермой. Все это казалось невероятно правильным. Их ароматы сплелись так тесно, что теперь было невозможно их разделить. В груди разливалось спокойствие и умиротворение. Накинув на Чимина легкое покрывало, Намджун стал любовно водить ладонью по влажной от пота омежьей спине. Наконец-то все было так, как должно было быть уже очень давно. Чимину не нужно было просить, чтобы Намджун по хриплому дыханию понял, что ему нужно попить. — Д-давай сделаем это, — Чимин сказал это так неожиданно, что альфа едва не подавился водой. — Я так хочу этого, — он плаксиво свел брови на переносице, потираясь вновь возбужденным членом о живот старшего. Обычно от Чимина было не дождаться проявления инициативы, но течка делала его куда более прямолинейным и открытым. Намджун только коротко кивнул, сглатывая и мягко вытягивая пальцы из смущающе хлюпнувшей дырочки. Собственный член был столь болезненно возбужден, что он не смог сдержать шипения, пока обхватывал его ладонью и подставлял к Чимину. — Держись крепко и не пытайся принять его сразу целиком, ладно? — Намджун с трудом заставлял себя фокусироваться на любимых перепуганных глазах. — Дай мне руку и помоги немного, — альфа поймал его дрожащую вспотевшую ладошку, укладывая ее на свой пульсирующий член, чтобы Чимин и сам мог контролировать процесс. Он весь дрожал и смотрел на Намджуна таким взглядом, что тот уже был готов плюнуть на все и не мучать омегу. Но время шло, течка напирала на Чимина и тратила слишком много его сил. Пока желания омежьей сущности не будут удовлетворены, никто из них не сможет отдохнуть. Намджун бы не нервничал так сильно, если бы лис Чимина спрятал бы свои уши и хвост, но тот явно считал такую меру необходимой, хоть и постоянное поддержание новых органов отнимало еще больше энергии. — Я вхожу, — крепко обхватив омегу за поясницу, Намджун приставил крупную головку своего члена к его дырочке, потихоньку усиливая давление, пока та миллиметр за миллиметром не вошла внутрь. Чимин вскрикнул, проронив пару крупных слезинок, скопившихся в уголках глаз без его ведома просто от щиплющей тянущей боли. Он все еще держал руку на толстом члене, прекрасно зная, что внутрь еще должно войти очень много. Это казалось чем-то просто непредставимым. Его распирало изнутри так сильно, что это не шло в сравнение с ощущением от пальцев. Ох, как же Намджун жалел сейчас о том, что не прислушался в полной мере к словам Джина, который неоднократно советовал растягивать Чимина при каждом сексуальном контакте. Он думал, что это было перебором, да и казалось, что столь интимный процесс стоит припасти на течку, когда никто из них не будет смущаться, но теперь он признавал, что был чертовски неправ. Чимин даже приподнялся на коленях, лишь бы случайно не сесть на член глубже. Его маленькое тело точно не было готово к таким размерам, но отступать теперь было глупо. Он всхлипывал, глубоко дыша под руководством старшего, сам того не замечая, но все же понемногу опускаясь на толстый ствол. Стенки распирало невероятно сильно. Он буквально чувствовал каждую клеточку своего тела там, внизу. Они пульсировали, отдавая искрами боли, нисколько не приносившими удовольствия, но хоть помогавшими унять ненавистный зуд. — Прости меня, потерпи еще чуть-чуть, — Намджун уговаривал его, не зная, как может просить о таком, ведь сам ощущал сильнейшую боль от того, как туго дырочка Чимина сдавливала его член. Омега закивал, изо всех сил упираясь ладонями в напряженный пресс старшего. Он старался не думать о том, насколько обманчивыми были слова взрослых о прелести ночи, проведенной с альфой. Чимин терпеливо сцепил зубы, мысленно повторяя себе, что это нужно для вязки. Он сможет всегда знать все об эмоциях пары и не будет нужды в том, чтобы находиться рядом и разбирать значение горьких нот, увязших в родном запахе. Оно того стоило, просто обязано было. Намджун оставил дрожащую ладошку Чимина на своем члене, разминая пальцами до предела растянутые края ануса. Он был расширен так болезненно, что было удивительно, как омега еще не порвался. Хорошо, что они оба не видели то, насколько тяжело приходится его телу. Намджун постарался взять себя в руки. Под подушечками дырочка судорожно сжалась, а затем разом расслабилась, пропуская в себя еще пару сантиметров. Чимин пискнул, до белых искр под веками жмуря глаза. Это было слишком глубоко, где пальцы еще не успели растянуть даже немного. Повезло, что смазка текла буквально рекой, хлюпая и пузырясь на стыке с бедрами, помогая члену проникать еще глубже, пока не осталось совсем немного. — Ты можешь отпустить, Минни, ты справишься, — неимоверный жар обволакивал Намджуна в самом чувствительном месте. Терпеть дольше было уже невозможно. Они очень долго бились за жалкие миллиметры, но теперь Чимин боялся убрать пальцы с самого основания, будто оставшаяся длина могла пронзить его насквозь, словно копьем. — Я буду держать тебя за бедра, ты сядешь постепенно, давай, — омега мотал головой, задерживая дыхание, чтобы лишний раз не двинуться слишком резко. — Чимин, — Намджун грозно рыкнул на него, замечая, как младший уже настолько глубоко погрузился в собственный страх, что вовсе не слышал его слов. Он позволил себе взять ответственность за двоих и отдернул за запястье руку омеги. Чимин на его рык разом притих, ловя воздух ртом и глядя на старшего, словно на предателя. Член альфы в два коротких рывка вошел целиком и теперь омега мог наконец расслабить напряженные бедра. Чимин осел, хрупко ломаясь в плечах и дрожа. Его ноги болезненно кололо от нового притока крови. Он вдыхал и выдыхал, продолжая крепко держаться пальцами за торс Намджуна, чтобы хоть как-то успокоить клокочущие внутри неприятные ощущения. С другой стороны, он был так наполнен, будто бы в нем не осталось ни капли свободного места, хоть и до недавних пор он даже не подозревал о том, что в нем может поместиться что-то настолько огромное. Это произошло. Теперь между ними не было никаких преград. Стерлись даже самые тонкие барьеры. Чимин не мог не признать, что чувства были пугающими. Он чувствовал Намджуна так явно, как никогда раньше, и, несмотря на боль, его переполняла любовь и привязанность. Они замерли на долгие мгновения, хоть и оба уже с нетерпением желали большего. Намджун мягко притянул его за шею к себе, целуя излюбленные медовые губы — непривычно сухие, но оттого не менее желанные. Их хотелось обласкать лишь сильнее, только бы стереть эту болезненность, наводящую тревогу. Он ненавязчиво водил большим пальцем за рыжим ухом Чимина, сплетаясь с ним языком в каком-то безумном танце. Намджун незаметно скользнул ладонью между их тел, обхватывая омегу за чуть опухший, мягкий живот. Он набрал немало веса, но до сих пор был худым и маленьким настолько, что Намджун совершенно без усилий мог прощупать свой собственный член. Чимин плаксиво заныл ему в губы, впиваясь когтями в широкие плечи. — Больно или приятно? — Намджун оторвался от него на секунду, едва заметно поглаживая низ живота. — С-сильн-нх, — он простонал, безвольно роняя голову. — Слишком сильно? — старший встревоженно отнял ладонь, прикасаясь к коже лишь кончиками пальцев, но Чимин вдруг дернулся и протестующе замычал. — Хочешь, чтобы я погладил сильнее? — неуверенно произнес Намджун, пытаясь заглянуть под закрывающую обзор на заплаканное лицо огненную челку. Омега закивал, слюняво покусывая челюсть альфы до красных точек от заострившихся клыков. Намджун тут же принялся массировать его ноющий живот. Чимин буквально чувствовал, как собственные мышцы расслаблялись, а спазмы отступали. Пожалуй, после всей пережитой боли, эти прикосновения были едва ли не даром Богов. Ему было так хорошо, что он не мог контролировать поджавшиеся на ногах пальцы и забивший по бедрам альфы хвост. Намджун не сдержался и позволил себе легкий смешок. Чимин выглядел очаровательно с прижатыми к голове ушами и своим огромным хвостом, который он совершенно не знал, куда деть, то поджимая между ягодиц, то вновь укладывая в стороне. Хоть шерсть на нем и была вымокшей в смазке, а ее цвет приобрел мрачную тусклость, он все еще был великолепен, как и сам омега, с достоинством демонстрирующий свою сущность. Намджун завороженно смотрел на него, восхищаясь такой красотой. Он был без ума от этой животной изюминки, словно сам лис омеги признавал его и любил в качестве своего альфы. — И-и что теперь? — Чимин всхлипнул, поднимая взгляд на раскрасневшееся от жара лицо старшего. — Я могу начать двигаться? — он пристально следил за эмоциями омеги, до сих пор не отпуская руки со взволнованно поджавшегося живота. — Двигаться? — то, что собирался сделать Намджун, было рискованно, но они сидели неподвижно уже очень долго, давая организму омеги время приспособиться. Он поймал поплывший взгляд Чимина, дожидаясь, когда тот будет смотреть только на него, не отвлекаясь на собственный хвост или жучка, ползущего по стене. Решившись, он помог омеге снова сесть ровно, а затем резко убрал руку у него из-под поясницы, немного толкая ладонью в живот и заставляя сильно отклониться. Он видел, как глаза Чимина расширились в ужасе, но уже спустя секунду омега удивленно взвизгнул, чувствуя прошибающее током удовольствие. Член альфы с усилием уперся в простату. Чимин тяжело дышал, немного ерзая. Это было гораздо сильнее и приятнее, чем пальцы. Намджун помог ему вновь сесть ровнее, поглаживая напоследок основание хвоста. Омега на его фривольный жест только нахмурился и крупно вздрогнул. Эта часть его тела всегда была слишком чувствительной, и он обычно очень злился, когда Намджун пытался использовать ее в своих целях, чтобы расслабить его во время ссоры или сильного стресса, но сейчас ситуация была другой. Возбужденный и абсолютно вымотанный долгой растяжкой он был готов кончить от любого движения, но чего-то все никак не хватало. — Помоги мне немного, приподнимись чуть-чуть, — Намджун обхватил его под бедрами, медленно стягивая его со своего члена, а затем вновь опуская до тихого шлепка кожи о кожу. Чимин протяжно простонал, едва успевая подставить руки, чтобы не потерять равновесие. Казалось, что за органом альфы тянутся и все его внутренности, хоть это было и абсурдно. Он чувствовал свои невероятно растянутые и прилично расслабленные стеночки, остро отдающие пульсацией в ответ на трение о такую же плоть. Ох, как же неимоверно хорошо ему было. Давление обволакивало все внутренности так правильно и горячо, что теперь он был обязан пересмотреть все свое представление об истинном наслаждении. Не меньшее блаженство прошивало его тело от каждого несдержанного рыка альфы, залетавшего во встревоженно поджатые уши. Намджун задвигался активнее, когда Чимин немного приподнялся на коленях, напрягая мышцы и принимаясь насаживаться самостоятельно так, чтобы при каждом новом толчке была задета простата. Они стонали в унисон, на полпути сталкиваясь губами. Чимин впивался когтями в плечи альфы, кусаясь и рыча, словно настоящее животное, но Намджуну было не впервой видеть его в таком состоянии во время секса. Он прекрасно знал эту особенность омеги, хоть поначалу ему казалось, что такая реакция может быть только на боль. Теперь он умел различать оттенки и общаться с самим зверем. Тот обволакивал всю человеческую сущность Чимина перед оргазмом, будто пытался защитить его в самый уязвимый момент. — Я п-почти, — звонкий голос омеги отлетал от каменных стен. Его мышцы судорожно сокращались от неимоверного напряжения. Намджун перекатил его на бок, задирая ногу Чимина себе на поясницу и продолжая активно толкаться. Омега жалобно плакал, мотая головой и что-то мыча от удовольствия, совершенно переставая реагировать на слова старшего. Силы Намджуна были уже на исходе. Рука затекла держать на весу чужое бедро, норовившее того и гляди выскользнуть из крепкой хватки, но он продолжал, сцепив зубы, гнаться за оргазмом. Они достигли невероятно быстрого темпа. Намджун чувствовал, как стенки туже обхватывают набухающее от притока крови основание члена. Чимин был настолько глубоко погружен в себя, что даже толком не замечал изменений, что было только на руку альфе. Тяжело дыша друг другу рот в рот, они подошли к краю почти синхронно, интенсивно кончая. Чимин согнулся пополам, упираясь лбом в грудь альфы. Его сперма вязко стекала по животу, пока член Намджуна крупно пульсировал внутри. Сцепка произошла. Чимин попробовал перевернуться на спину, уставший от не самого удобного положения, но не смог пошевелиться ни на миллиметр из-за острой боли. Живот тяжелел от того, насколько был заполнен гигантским узлом и порцией густой спермы. Сознание возвращалось так медленно и вяло, что он чувствовал себя не лучше, чем в лихорадочном бреду. Его тело не воспринимало столь сильную нагрузку, но лис заботливо ограждал его от того, насколько в действительности большим был член альфы внутри него. — Минни, малыш, — омега едва ли отреагировал на его голос, продолжая лежать свернувшись у него на груди. — Ответь мне хоть что-нибудь, — Намджун был встревожен его молчанием. Чимин так и не произнес ни слова, но Намджун видел, как мягко раздувались его ноздри. Он все еще был скован вновь и вновь наплывающими волнами удовольствия от сцепки. Намджун чувствовал, как омега судорожно сжимался внутри, больно сдавливая его член. Так не должно было быть, но Джин успел не раз предупредить его о том, что Чимин слишком маленький для большого волка. Он не мог не содрогаться от мысли о том, насколько болезненной была вязка для омеги, и только благодарил лиса за то, что придавал тому сил. Прошло немало времени до тех пор, пока узел не стал ослабевать. Чимин к тому времени успел задремать, пригревшись у старшего под боком и тихо засопев. Намджун старался действовать очень осторожно, чтобы не нарушить его покой, слегка приподнимая ягодицу и плавно отодвигая собственные бедра, чтобы вытащить член. Смазка громко хлюпнула, смешиваясь с белесыми подтеками спермы. Глядя на это через чужое хрупкое плечо, он в очередной раз вспоминал Джина, который принес им целый кувшин омежьего отвара, предотвращающего беременность после течки. Он бы и рад обтереть себя и Чимина, но под рукой не было ничего, кроме полотенца, которое наверняка будет слишком жестким для раздраженной кожи. Омега на его действия только немного нахмурился, продолжая прижимать к голове треугольные рыжие уши. Он беспокойно подтянул к себе поближе колени, все еще держа левую ногу на боку у альфы. Сладкие ароматы, смешавшиеся воедино, кололи нос, но Намджун был только счастлив утопать в них, наблюдая за Чимином, чья пухлая щечка очаровательно смялась об подушку.***
Намджун дремал, едва ощутимо проваливаясь в сон, чтобы продолжать держать ситуацию под собственным контролем. Прикрыв глаза, он отсчитывал в голове мерное биение чужого сердца, порой сбиваясь от тихого ветра или внезапного шороха вблизи пещеры. Ночь становилась все холоднее, и он видел, как омега начал зябко подрагивать, прижимаясь все сильнее к его телу. — Минни, — тот крепко спал, только морщась на лишний раздражитель, но Намджун не собирался отступать. Он не хотел, чтобы омега замерз и простудился. Его организм сейчас как никогда был уязвим к разного рода недугам. Приподнявшись на локте, Намджун склонился над свернутым клубком, кусая Чимина за дернувшееся ухо. — Какого черта, Джун? — омега тут же встрепенулся, возмущенно взвизгнув и прикрыв свои чувствительные уши ладонями. — Нам обоим нужно перевоплотиться, иначе ты замерзнешь. Я не могу развести костер, чтобы не оставлять тебя, — Чимин недовольно сморщил нос, мстительно откатываясь от старшего в дальний угол гнезда. Намджун уже устал закатывать глаза на такие выходки. В этом был весь Чимин: вредный, смешливый и совершенно прекрасный. Перевоплотившись первым, он встал на лапы, подходя к омеге и безжалостно тычась мокрым носом прямо ему в губы. — Фу, Джуна-а, — он страдальчески простонал, прикрывая лицо руками, что нисколько не спасало от слюней, капающих с вылизывающего его языка. — Прекрати, я понял, понял — он извивался, хныча от щекотки. Отсмеявшись, Чимин утер полотенцем свое лицо, переворачиваясь на живот и все же обращаясь. Он все еще немного сонно встал на лапы, подлезая под альфу и мстительно кусая того за нежный голый живот. Оскорбленный до глубины души, Намджун тоже не остался в долгу, ввязываясь в шуточную игривую драку. Они катались по гнезду, сцепившись в клубок до тех пор, пока у них не закружились головы. Уставшие, чуть потрепанные, но все же невероятно счастливые, они вновь улеглись, прижимаясь друг к другу как можно теснее. Ночь и правда выдалась крайне морозной, но даже несмотря на отсутствие огня, они смогли удержать тепло между собой. Сцепка помогла надолго снять симптомы течки и ослабить ее сводящие с ума феромоны, так что теперь они могли проспать почти до обеда.***
Намджун проснулся гораздо раньше омеги, чувствуя, как продрогла спина, несмотря на все усилия волка сохранять температуру в норме. Чимин вновь выглядел неважно, но пока его желание не пересиливало усталость. Шерсть у хвоста, едва успев просохнуть, вновь намокла, превращаясь в жесткие иголки, а смазка все прибывала. Намджун перевоплотился и плотно укрыл лиса одеялами, прислушиваясь к его дыханию и надеясь, что тот продолжает спать. Он вставал так медленно и аккуратно, что к моменту, когда он наконец покинул гнездо, Чимин успел достаточно согреться, чтобы вновь вернуть себе человеческую форму. Нужно было как можно быстрее и тише развести костер и подогреть молоко. С него специально не снимали сливки, чтобы сохранить всю естественную жирность и питательность. Омега продолжал спать как убитый. Намджун бы даже начал беспокоиться, если бы не уши, локаторами оборачивавшиеся на каждый неосторожный стук. Посчитав, что времени еще предостаточно, он все же решил сварить сладкую кашу. Походные условия не располагали к кулинарным шедеврам, но он старался как мог, зная, что Чимину очень понадобятся силы от этой еды. — Джун! — омега проснулся словно по щелчку пальцев, когда в какой-то момент до его сонного сознания дошло, что альфа оставил его в гнезде одного. — Я здесь, — он тут же отозвался, приподнимаясь, чтобы заглянуть в чугунный котелок. — Я, — Чимин так и не закончил свою фразу, потирая опухшие от вчерашних слез глаза. Во всем теле сквозила невероятная ломота и усталость, хоть он и чувствовал себя достаточно отдохнувшим за прошедшую ночь. Он никогда не был настолько возбужден с самого утра. Член твердо стоял и истекал смазкой ему на бедро. Между ягодиц все неприятно стянуло от подсохших подтеков смазки. Она все еще выделялась и мочила все вокруг. Это было невероятно стыдно, но остановить ее он был не в силах. — Ты в порядке? — Намджун подошел к нему совершенно незаметно, оглядывая при свете дня жуткий беспорядок. — Наверное, — он ответил негромко, прислушиваясь к собственным ощущениям. Чимин едва ли чувствовал нижнюю часть своего тела и был невероятно рад тому, что не мог видеть то, что стало с его дырочкой. — Наверное? — старший был обеспокоен неоднозначным ответом, но и без того прекрасно понимал, что омеге сейчас очень нелегко. — Нужно поесть, Минни, — он присел рядом с гнездом на корточки, впутывая собственные узловатые пальцы в чужие влажные волосы. Чимин вмиг разомлел от нехитрой ласки, постанывая и ластясь к любимым рукам. — Не уходи больше, — он и сам удивился тому, насколько обиженно звучал собственный голос, смущенно заворачиваясь в плед и садясь в самый центр вороха подушек. — Не уйду. Дрова уже почти прогорели, так что за костром можно не следить. Только принесу нам еды на завтрак, да? — Чимин согласно кивнул, не желая навязываться еще сильнее. Овсянка была немного переваренной и комковатой, но от того не менее вкусной. Чимин с удовольствием уплетал кашу за обе щеки, едва не треща от какого-то одному ему известного счастья. Его хвост мягко скользил взад и вперед, подергивая белой кисточкой. Горячая еда наполняла его энергией до самых кончиков ушей, а то, что ее приготовил альфа, делало его таким невероятно влюбленным. Если бы не ноющая боль, он бы и думать забыл про свою течку, но та никак не отпускала его тело. Возбуждение током искрилось в нем, вызывая мурашки и неприятную неудовлетворенность, переходящую едва ли не в обиду. Сидеть было страшно неудобно из-за собственных же выделений, пачкающих все под попой, и он не мог не ерзать, хоть и видел, что альфа явно замечал его дерганные движения. Намджун знал, что желание вновь переполняло Чимина, хоть в обычное время после стольких оргазмов он бы не желал ничего даже близко похожего на секс не меньше недели. Омега крупно вздрагивал от напряжения, стараясь всеми силами скрыть свое состояние, что только вредило его и без того плохому положению. — Тебе не холодно? — поинтересовался Намджун, отложив подальше грязную посуду. — Нет, ни капли, — его голос звучал уверенно, хоть он и силился скрыть то, что пытался незаметно подложить себе под попу подушку, чтобы хоть что-то впитывало лишнюю смазку. Он проспал почти до обеда, так что морозный воздух успел немало прогреться весенним солнцем. Благодаря Намджуну теперь и камень пещеры под слоем мха излучал приятное влажное тепло. Тут было душновато, а смешанные феромоны пропитали все вокруг, но благодаря их совместным усилиям пещера выглядела обжитой, если так вообще можно было сказать про подобное место. — Ну-ка, пододвигайся повыше, — Намджун игриво подпихнул омегу в бедро, кое-как залезая в гнездо и на ходу избавляясь от надетой ранним утром одежды. Он уверенным движением раздвинул бедра Чимина, открывая себе обзор на залитые смазкой ягодицы и трусливо поджатый хвост. Это он делал не впервые, хоть порой приходилось бодаться с чужими упертостью и смущением. Его рот привычно наполнился слюной в предвкушении желанной сладости. — Только не говори, что собираешься… — Чимин не успел договорить, смущенно прикрывая ладонями член, когда Намджун без промедления прижался губами к мягкой опухшей дырочке, до сих пор не стянувшейся после толстого члена с узлом. Омега жарко простонал, скатываясь спиной по подушкам на самое дно гнезда. Язык Намджуна доводил его до настоящего безумия. Твердый, юркий и такой умелый. Он ласкал самые чувствительные места его тела так нежно и так грязно, что Чимин чувствовал себя чуть живым. Его член набух и пульсировал от прикосновений к бугорку простаты. Намджун без устали вылизывал его широкими мазками, пока вся смазка не была полностью им съедена. Чимин визжал от удовольствия, неловко оттягивая собственный член и мошонку, не умея нормально мастурбировать. Ему было так хорошо, что он вмиг забыл обо всем, кроме всепоглощающего тепла у входа. Он кончил очень быстро, распаляясь только сильнее. Все это походило на какое-то безумие. Сознание вновь уплывало, делая его безвольным. Он мог только стонать и всхлипывать, несмотря на то что очень хотел помочь кончить и альфе. Намджун не обращал внимания на его неумелые попытки хоть как-то доставить ему удовольствие. Он продолжал доводить его ртом, помогая себе пальцами и интенсивно массируя набухшую простату. Чимин кончил еще несколько раз, пока совсем не превратился в полный беспорядок. Слюна стекала по подбородку на шею и грудь, пачкая все вокруг не хуже смазки. Его глаза были зареваны, они опухли как при сильной аллергии, но возбуждение наконец начало отпускать. Внизу все зудело и чесалось от сверхчувствительности и долгого трения, но немало помогало то, что Намджун мягко поглаживал его пальцами, успокаивая расслабленную дырочку.***
Так они провели почти неделю. Течка Чимина невероятно сильно затянулась. Они оба устали и обессилели. Запасы еды уже подходили к концу, а от такого количества активностей омеге хотелось есть постоянно. Вода кончилась еще на второй день, отчего Намджуну пришлось целый вечер упрашивать младшего отпустить его ненадолго к реке. Уговоры на него так и не подействовали, инстинкты и иррациональный страх остаться одному оказались сильнее. Повезло, что вымотать его не составило труда: несколько оргазмов благодаря пальцам и долгая сцепка с узлом выбили Чимина из сил по щелчку пальцев. Он спал как младенец, и обмануть его в таком состоянии не составило труда. Намджун чувствовал себя виноватым лишь немного, ведь все же он принес воду, которая уходила с невероятной скоростью из-за обильной выработки смазки. Он не мог не переживать за Чимина. Казалось, что он того и гляди дойдет до обезвоживания: вечно сухие губы, полупрозрачная кожа и жар. Его приходилось постоянно отпаивать, но это мало помогало. Намджун понял, насколько сам был неопытен. Чимин в течку был настолько беспомощным и слабым, что ему нужен был уход и забота, как новорожденному щенку. Настоящим чудом было то, что никто из них не пострадал, не считая легких растяжений в связках и болезненных ощущений в натруженной дырочке, уже не способной принимать в себя член. Ночью порой заморозки были столь сильны, что на стенах оставался белесый налет инея. Заболеть в такой обстановке не составило бы труда. Они согревались как могли — сжигали кучу веток и бревен, укутывались в три слоя одеял, но все же, едва ли это можно было назвать гарантией безопасности. Чимин перед течкой опасался, что попросту потеряет разум и власть над собственным телом и желаниями, но это было не так. Он был абсолютно вменяем, хоть его природная стеснительность и правда куда-то исчезла. С Намджуном ему было комфортно. Несмотря на стыд и некоторую неловкость, он все равно знал, что у него никогда не было и не будет настолько близкого человека, как Ким. Он был заботлив, нежен и порой чрезмерно осторожен, даже когда Чимин без прикрас просил его о большем. Сейчас, когда с глаз спала мутная пелена перманентного возбуждения, он чувствовал себя невероятно посвежевшим. Тело приятно ныло, как после долгой пробежки по полям. Но самым приятным было другое. Он очнулся, буквально чувствуя Намджуна кончиками пальцев, хоть тот и вовсе не был рядом. Это ощущение переполняло его, словно никогда раньше они не были друг без друга. Эмоции альфы едва можно было отделить от своих. Его накрыло лавиной сбалансированного спокойствия, любви и нерастраченной заботы. Эти чувства были невероятны и так не похожи на собственные беспорядочные всполохи. Намджунова зрелость впервые стала для него настолько очевидной. Первые часы они нарадоваться не могли своей новой способности, ловя взгляды друг друга, скользящие над кружками с горячим целебным отваром. Они не произносили ни звука, общаясь на абсолютно другом уровне. Эта молчаливая беседа длилась бы вечно, если бы не пришлось возвращаться в деревню. Вещи они оставили в пещере, собирая только легкую, мягкую одежду, что не будет натирать нежную кожу Чимина. Он с наслаждением выпустил своего лиса напоследок, зная, что столь вольно побегать ему в ближайшее время вряд ли удастся. Если Намджун еще украдкой выбирался из их убежища, то он не выходил на прогулки неделю, знатно осунувшись и ослабнув. Звериному телу нужны были постоянные вылазки на природу, но в течку едва хватало сил на сам секс, что уж говорить о больших активностях. Нос ловил сладкий аромат вступающей в полные права весны. Прелые, перегнившие за зиму листья, морозная роса и свежая едва проклевывающаяся трава. Лапы вминались в мокрую рыхлую землю, оставляя за собой вереницу когтистых следов. Намджун несся вслед за ним с мешком наперевес, едва поспевая за юркой рыжей спинкой, мелькавшей впереди. Волки могли быть в десять раз сильнее лисиц, но в ловкости и скорости им равных не было. Чимин был бы превосходным охотником, и Намджун впервые понял, что больше он не был готов идти на уступки и потакать его трусости. Ему захотелось, чтобы каждый в стае гордился его парой так же, как гордился омегой он сам. Ему захотелось вновь вернуться в коллектив, в их большую семью и знать, что Чимин где-то с ними, поблизости и в безопасности. Чтобы не рваться домой при первой же возможности, сходя с ума от волнения, чтобы знать, что у омеги есть друзья и есть к кому обратиться, кроме него самого. Он бежал, не слыша ничего, кроме веселого лисьего стрекота, пропитанного довольством и игривостью. Чимин визжал, щелкая белоснежными зубами и затевая догонялки. И, черт, кем был бы альфа, если бы не сорвался вмиг за своей нахальной жертвой? Он чувствовал невероятное счастье и свободу, так беспечно развлекаясь теперь окончательно со своим омегой. Эйфория лилась по крови с адреналином в обоих зверях в унисон. Они делили эмоции на двоих в каком-то диком танце. Чимин юркнул под поваленный сук, а Намджун вскочил над ним, приземляясь всем телом на омегу и придавливая того к земле с громогласным ревом. Младший вывернулся у него из лап, переворачиваясь на спину и оголяя живот. Он не любил проигрывать, терпеть не мог, но его омежья сущность была в восторге от такой охоты и спешила поскорее отдаться в сильные лапы. Намджун рыкнул, хватаясь зубами сбоку за хрупкую лебединую шею. Как потрясающе было чувствовать биение острой запаховой жилки под языком, безвольно принявшимся вылизывать всю шерсть вокруг. Мех Чимина после течки знатно поредел и облез. Теперь он выглядел еще более худым и маленьким, но Намджун знал, что это нормально и омега полноценно сменит шубку ближе к лету. Чимин устал от его бездействия и тяжести на себе. Он фыркнул и с тихим ворчанием перевоплотился, упираясь руками в мощную волчью грудь. Намджун прищурился, пытаясь показать свое недовольство, и щелкнул зубами, принимаясь навязчиво лизать губы и лицо омеги, пока тот не начал кричать и отплевываться. — Джун-а, пошли домой, — Чимин очень быстро выбился из сил и вновь стал капризным. Намджун сразу же слез с него, поднимаясь на лапах и отыскивая брошенный в кусты мешок с одеждой. Чимин показательно страдальчески приподнялся на локтях, переворачиваясь кверху попой и перевоплощаясь обратно в лису. Они возвращались домой медленно и не охотно, пытаясь растянуть подольше момент сладостного единения. Целая неделя только вдвоем, будто бы стаи не существовало. И… это не радовало. Намджун до сих пор крутил в голове жуткие кадры того, как Чимина било крупной дрожью от холода, а сам он был не в силах обогреть лисье тельце, и без того встревоженное лихорадочным жаром. Будь они в родном доме, а не под промозглыми ветрами, до такого бы никогда не дошло, но Чимин был так загнан волнением о своей первой течке, что попросту не смог преодолеть свой страх перед волками. Как бы прекрасна не была маленькая горная пещерка, находиться в ней целую неделю, так еще и в течку, когда никто из них не мог трезво смотреть на состояние друг друга, было по-настоящему опасно. Намджун не хотел больше так рисковать здоровьем своей пары. Им нужна была забота и опека бет стаи, неподвластных всем всплескам феромонов.***
С возвращением в деревню их жизнь начала меняться, да так резко, что они едва поспевали продохнуть от обилия новых знакомств. Как оказалось, помимо огромного числа недоброжелателей, в деревне нашлось немало оборотней готовых поддержать их необычный союз. Даже старейшины сжалились над Намджуном, когда вязка показала серьезность его намерений в отношении омеги. Чимину было непросто. Он запирался в доме, визжал и отказывался перевоплощаться в свою человеческую форму, но их нового друга Тэхена это никогда не останавливало. Многие считали его ненормальным, однако самого омегу и его альфу Чонгука это нисколько не смущало. Тэхен, не ленясь, скидывал с себя всю одежду и влетал в дом к Чимину сразу в форме волка, принимаясь гонять маленький рыжий клубок по всем комнатам, пока тот окончательно не выбивался из сил. Намджун переживал едва не до истерики, благо Чонгук после жизни со своим взбалмошным омегой стал невероятно спокойным. Его флегматичность передавалась и старшему альфе, но поначалу он все равно сгрызал все свои когти, слушая жалобный плач Чимина, умоляющего о пощаде. Их отношения тоже претерпели некоторые изменения. Они стали ближе, чем когда бы то ни было. И близость эта проявлялась в том, что они наконец-то смогли отпустить друг друга. Раньше и представить сложно было, что они будут проводить порознь почти целые сутки, но теперь это стало реальностью. Вот только одно оставалось неизменным — ночь всегда принадлежала только им двоим. Спать они ложились перевоплотившись, сплетенные в настоящий клубок, из которого только и торчали, что лисьи лапы, да волчий хвост.