Сезон гроз

      В безмолвии ночи, лёжа на смятой постели, рассматривая тени на стене, казавшиеся причудливыми и тревожными, Шерлок, обхватив себя руками, пробирался в потаённые уголки собственного сознания, выуживая болезненные воспоминания. Он проходил мимо закрытых дверей и извилистых коридоров, точно зная дорогу, ведь однажды он уже был здесь, пусть это и было очень давно. Настолько, как ему казалось, давно, что как будто в другой жизни.       В жизни, которая ещё не была сломана.       Он часто проходил мимо этого коридора, делая вид, будто его не существует. Он не раз желал уничтожить его, не раз хотел выстрелить в ненавистную дверь, возле которой стоял теперь и с опаской держался за ручку. Ещë вчера он не думал вспоминать о самой возможности погрузиться в былые чувства вновь, но всё же прямо сейчас, когда ему было плохо, когда привычный мир рушился, Шерлок оказался именно здесь — разум сам привёл его сюда: в место, где соединялось родное и далёкое — к воспоминаниям об отце.       Было намного проще считать, что пропасть была между ними всегда, но яркие отрывки из детства до сих пор были заперты где-то глубоко внутри. И если закрыть глаза и позволить себе погрузиться в них, Шерлок мог увидеть будто наяву прогулку по парку, совместный просмотр кино или семейные уютные пикники, от воспоминаний о которых сердце сдавливало спазмом. Он даже мог уловить запах мамы, прикосновение её мягких полупрозрачных рук и родной, мелодичный голос. А если ещё немного постараться, погружаясь глубже, на какое-то время он мог остаться там, прямо в этом моменте, когда действительность была окрашена совершенно иными красками и реальность не казалась чудовищной. Мама всегда выступала своеобразным мостом между ним и отцом, который, хоть и очень старался, всё же всегда оставался человеком совершенно далёким от воспитания детей. И пускай он часто пропадал на работе, но своей готовностью слушать о интересах Шерлока, совместными научными экспериментами и вот такими походами в парк он восполнял это стократно.       Ничего этого не осталось после ужасной аварии, в которую попали родители. В один день их жизни безвозвратно изменились: солнце село, и свет их семейного счастья погас. Больше не было просмотров кино, совместного чтения на ночь, не было пикников и парков, остался лишь длинный стол, за которым, восседая по разные стороны, они с отцом с каждым годом будто увеличивали эту дистанцию и становились всё более чужими, незнакомыми друг другу людьми, один из которых погряз в саморазрушении и скорби, а второй — в одиночестве. Они не испытывали неприязни или ненависти по отношению друг к другу, просто между ними больше ничего не было, как прежде.       Порой горе безвозвратно меняет людей — Шерлок в этом убедился ещё в детстве.       — Ты опять подсел?       Шерлок дёрнулся, будто от удара, сжавшись в комок на кровати, почувствовав, как с него резко сорвали одеяло.       Майкрофт возвышался над ним громовой тучей, держа одеяло в руке. От холодных, требовательных интонаций Шерлок испытал раздражение.       — Я знаю, что ты не спишь. Только не под стимуляторами.       Шерлок резко обернулся и одним движением сел, ехидно взглянув на отца.       — Что, даже никакого кокаина? — он притворно удивился, испуская желчь. — И фен тоже нельзя? И MDMA? — с каждым словом выражение лица Шерлока становилось всё более злым. Он сжимал руками простынь и был готов, казалось, кинуться на отца.       Майкрофт не реагировал:       — Ты всё это принял?       Шерлок фыркнул.       — Только не ной, — он поднялся с кровати и подошёл к окну, закатив глаза, в то время как отец удивлённо приподнял брови.       — Ты обещал мне. Дал слово.       Не сумев сдержать раздражённый вздох, Шерлок резко обернулся.       — Я же наркоман, мне нельзя верить! — повторил он однажды высказанные в свой адрес слова. — И хватит нести бред. Нет никакой обязанности нести на себе груз обещания только для того, чтобы кому-то угодить и казаться лучше, чем ты есть на самом деле! Я не обязан быть таким, каким ты хочешь меня видеть. Не обязан терпеть твою постоянную слежку и вмешательство в мою личную жизнь. Это моя жизнь, в которой я сам выбираю, что мне делать и как поступать. И как дал слово, так могу его забрать, если посчитаю нужным, потому что дал его не ты, а я. И тебе не удастся манипулировать мной этим никчёмным социальным обязательством, придумай что-нибудь получше!       С каждым словом Майкрофт становился лишь более мрачным.       — Не следить за тобой, чтобы не знать, что ты систематически ставишься? — отец повысил голос. — Или чтобы не смотреть на то, как ты постоянно обретаешь всё новые зависимости? Ты ведь даже не нюхаешь, а колешься! Считаешь себя достаточно самостоятельным, достаточно взрослым, чтобы жить как вздумается? — он сделал шаг навстречу. — Тогда хватит жить на мои деньги и снимать квартиру за мой счёт!       Шерлок побледнел от злости.       — Ты сам предложил! И теперь я понимаю зачем. Ещё опять скажи, что я тебя позорю! Поэтому пришёл?       Майкрофт вздохнул и прижал ладонь ко лбу в попытке успокоиться и унять собственное раздражение. Он не собирался ссориться и не хотел, чтобы всё обернулось таким образом. Он обещал себе, что не обернётся.       — Шерлок, послушай…       — Я не собираюсь тебя слушать!       Майкрофт вздохнул.       — Ты ведëшь себя, как ребёнок.       — Это ты виноват во всём! Если бы не ты, она бы не умерла! — голос Шерлока сорвался, когда он резко обернулся.       Майкрофт чуть шире распахнул глаза и застыл, будто ошпаренный. Казалось, он превратился в статую или просто забыл, как двигаться. Со стороны могло показаться, что он и вовсе прекратил дышать.       Шерлок подошёл к нему ближе:       — Я всё знаю.       — Сомневаюсь, — в тон отозвался отец.       Холмс ухмыльнулся.       — Да ну?       Майкрофт взял себя в руки и бесстрастно вскинул подбородок, будто это не он минуту назад словно бы выпал из реальности.       — Я пришёл поговорить не об этом.       — Я знаю, ты пришёл говорить о моей зависимости, но вот незадача — я не собираюсь об этом говорить, — сурово произнёс Шерлок.       — Я даже не знал, что ты подсел! Ты держался, я тебе верил. Мои люди больше не вмешиваются в твою жизнь, просто следят за безопасностью…       — Это и есть вмешательство!       — Я знаю, ты был у меня в кабинете. Не знаю, как тебе удалось взломать ноутбук, который ты явно брал, но могу уверить, что я пришёл именно по этой причине. И раз уж ты обнаружен в компании шприцов, будь добр нести за это ответственность!       — Ответственность? Это её ты нёс, когда закрылся в себе после смерти мамы?       Майкрофт на мгновение запнулся.       — Хватит.       — Или ты нёс её, когда понял, что оставил своего сына одного? Когда предпочёл горевать, вместо того, чтобы справляться вместе?       — Прекрати.       — Или ты нёс ее, когда никогда о ней не говорил?!       — Хватит. Довольно!       Шерлок криво ухмыльнулся.       — Просто ты знаешь, что я прав. Знаешь и не хочешь это слышать. Можешь забрать свои деньги и убираться. Я сам буду себя обеспечивать, ты мне не нужен, — он резко указал на дверь.       — Шерлок, прошу. Позволь мне объясниться. Я знаю, это говоришь не ты. Это наркотики, — Майкрофт попытался дотронуться до него, но Шерлок не позволил. — Я понимаю, почему ты взломал ноутбук, тебе была нужна информа… Дай мне рассказать тебе всё.       — Да мне всё равно на твои чëртовы рассказы! На все твои нелепые оправдания. Ты бросил меня, когда я больше всего в тебе нуждался! Бросил из-за чувства вины! Своего сына!       Не говори это. Не говори. Не говори. Не говори.       — Я ненавижу тебя! Ненавижу! — по щекам Шерлока потекли слëзы. — Это ты во всём виноват! Если бы не ты, мама была бы жива.       Шерлок зажмурился сильнее.       — Лучше бы ты тогда умер, а не она!       Звонкая пощёчина стала следующим звуком в густой тишине комнаты. Шерлок уставился на отца, который смотрел в ответ в абсолютном неверии. Щека горела, как и всё тело. Шерлок не двигался.       Никто не говорил. Время будто замерло. Застыло. Шерлок слышал лишь тяжёлый стук собственного сердца.       Майкрофта оглушило.       Молчание затянулось.       Стало напряжённым.       — Я более тебя не потревожу, — в итоге проговорил отец и быстро вышел из квартиры, оставляя его одного. Одного вместе с наркотиками, своими чувствами и обещанием больше не брать у отца ни фунта.       Холмс вжался лицом в подушку и разрыдался, яростно избивая руками матрас. Ему было так одиноко и так больно, будто внутренности пожирали изнутри. Он ненавидел себя за то, что когда-то сказал. Он ненавидел себя за совершённый когда-то необдуманный выбор. За то, кем являлся сейчас и чем зарабатывал на жизнь. За то, что это клеймо было больше не смыть, от этого нельзя было избавиться и невозможно забыть. Он не мог вернуться в прошлое и всё исправить, не мог предугадать, что такое произойдёт именно с ним. И даже осознавая риск, Шерлок, уверенный в себе, не предполагал, что его реакция будет такой.       Он казался себе более крепким.       Если бы вдруг отец принял его, если бы они начали общаться вновь, рано или поздно он бы обязательно узнал, чем Шерлок занимался всё это время. Он бы узнал и никогда не смотрел на него как прежде.       Или он и так знает?       Паническая мысль накрыла Шерлока в с головой. Он обхватил себя руками и задрожал, лихорадочно размышляя, насколько вероятна была эта теория. Он не заметил слежки, но вдруг отец продолжил наблюдать, вдруг он давно знает о его работе, вдруг Шерлок просто стал ему омерзителен?       Вдруг ему просто не нужен такой сын?       Выдохнув, сжав зубы, Шерлок взглянул на шприц, который всё это время сжимал в ладони. Он уже как будто чувствовал лёгкое онемение в конечностях. Как затуманенный чувствами разум становится ясным, как по венам вместо крови течёт энергия. Так — хорошо, осмысленно. Хочется двигаться, что-то делать.       Хочется разгадать какое-нибудь убийство.       Шерлок моргнул. Облизал губы. Втянул руку и подставил иглу к коже.       В голове отец из последнего воспоминания вдруг начал говорить не по сценарию, а с ним, утверждая, что он именно этого и ожидал, ведь теперь Шерлоку нельзя верить.       Он ведь всего лишь наркоман.       Телефон издал трель, как и каждые полчаса до этого, заставляя Холмса поморщиться. Они знали, что звонила Адлер. Уменьшив звук, Шерлок увидел, как вызов сбросили.       «Если не поднимешь, я обязательно приеду», — сообщение было лаконичным и простым.       «Да не буду я себя убивать!»       Какое-то время сообщение не приходило. Холмс даже немного криво ухмыльнулся — ему показалось это забавным, как экран моргнул, привлекая к себе внимание.             «Я буду к двенадцати утра. Привезу тебе круассаны и кофе».       Холмс ещё раз взглянул на шприц в своей руке и отбросил его в сторону, закрывая глаза.

***

      За долгие годы работы в секс-индустрии Ирэн повстречала множество юношей, так или иначе занимавшихся эскортом: среди них были как желающие оплатить учëбу в престижном универе, так и те, кто попросту был соблазнён возможностью быстрых и лёгких денег. Эскортом занимались как молодые актёры, так и модели, выступавшие на показах люксовых брендов. Были и те, кому нужно расквитаться с долгами, но большинство из них так и не решалось отказаться от нового, ставшего привычным, уровня дохода.       Шерлок не знал, что Ирэн считала его особенным не только на словах. Мисс Адлер не подозревала о том, насколько могущественным был отец еë подопечного, но она чувствовала, что Холмс был очень образованным и родился в благородной семье. Он не изучал этикет, как все остальные. Ему не нужно было зубрить отличия столовых приборов и приукрашивать собственные знания, потому что Шерлок был умён не понарошку. Их отношения начальницы-подчинённого всегда подразумевали субординацию, но это не означало, что Ирэн было всë равно на судьбу своих подопечных и их ментальное состояние. Вот только Шерлок в это не верил. Роковая встреча со Смитом перечеркнула всю дружелюбность Ирэн к своим «моделям» и вмиг сделала каждую еë улыбку и учтивость фальшивыми. Адлер прекрасно это понимала и пришла не из-за того, что могла потерять возможность заработка.       Она решительно постучала в нужную дверь, подозревая, что ей удастся далеко не сразу попасть внутрь.       Так и оказалось.       Холмс открыл глаза и нашёл в себе силы встать, лишь когда понял, что Адлер была достаточно упряма, чтобы не уйти после десяти минут ожидания и постоянного стука в дверь. Он уже не был раздражён и скорее принял тот факт, что она придёт. Но это не значит, что он не злился или верил в её искренность.       — Я не нуждаюсь в поддержке, — это было первым, что произнёс Холмс, оглядывая свою начальницу с ног головы и разворачиваясь, пропуская её в квартиру, в которой Адлер выглядела несколько неуместно в своём элегантном платье.       Шерлок почувствовал запах выпечки.       — Это круассаны? — припомнил он, оборачиваясь.       Ирэн протянула ему бумажный пакетик с едой и кофе.       — Так и знала, что ты ничего не ел.       Ирэн осмотрелась, пройдя внутрь, очевидно оценивая обстановку. Всё в квартире Шерлока говорило о том, что деньги он тратит уж точно не на себя любимого.       Более того, ни одна деталь не указывала на то, что тот работал проституткой. Адлер окружали творческий беспорядок и бардак, в котором всë лежало на своём месте, как считал сам Шерлок, хаос из кучи листков с разными заметками, нотные тетради, книги с потëртыми корешками, непонятные вырезки из газет, справочники, самоучители по иностранным языкам, пустые коробки из-под китайской еды, купленной ещё несколько дней назад, и многое другое.       — Я переживала за тебя, — сказала она.       Шерлок прищурился и откусил круассан, запивая его кофе.       Ирэн держала инициативу в своих руках. Она не отступала и продолжила:       — Я не знала, Шерлок. Смит был постоянным клиентом на протяжении двух лет. Я знала, что он извращенец, что любит жёсткий секс и синяки, но никогда не подозревала, насколько тот ненормальный на самом деле, — сказала она. — Никто из мальчиков не желал говорить о нëм, и все как один уходили от темы. Полагаю, он их запугивал, но ты явно не из тех, на кого это подействует, — взгляд Адлер упал на фотографию мужчины, пришпоренную к стене дротиками. То было фото Майкрофта.       У Шерлока было не особо много сил на спор: тяжёлая ночь проявила себя в полном упадке сил и энергии. Ему было не просто тяжело говорить, а даже просто слушать. Казалось, ещё немного — и голос Адлер совсем затихнет.       — Ты в этом бизнесе не первый год, могла бы и понять, что что-то не так, — подметил он, бесцеремонно падая на кровать. — Тебе просто было удобно не замечать, если это вообще правда.       Шерлок ухмыльнулся.       — Не приравнивай меня к сутенëрам, которым плевать на всё, — сказала она. — До тебя никто даже словом не намекал, что что-то не так. Не было ни одной жалобы. Никто не хотел приходить к нему второй раз, но это немудрено — в нашем деле мало приятных клиентов. Я не могла и представить, что он настолько больной извращенец, — спокойно убеждала она. — Я больше не работаю со Смитом и предупредила остальных не брать его. Это меньшее, что я сейчас могу сделать. В конце концов… — она вздохнула. — Я не могу залезть в голову каждому клиенту.       Шерлок лежал молча, никак не реагируя.       — Лет пятнадцать назад, когда я переехала из Штатов, то поначалу работала в апартаментах в Германии, — Ирэн села на край кровати, на которой лежал Шерлок. — Нас было четыре девочки в одной квартире, затем с одной из них, Кейт, я сдружилась, и мы съехали, сняв жильё на двоих. Работа сблизила нас, мы стали лучшими подругами. Поначалу всё шло в гору, деньги текли рекой, но в один прекрасный день под видом клиента к нам постучал мужчина. Кейт открыла, и он приставил к ней пистолет.       Шерлок с интересом взглянул на Ирэн.       — Я испугалась. Он сказал, что теперь мы будем отдавать ему пятьдесят процентов, либо нам не дадут работать. Кейт не поверила и начала издеваться над ним, а я встала как вкопанная. Он угрожал пистолетом, а в качестве доказательств серьёзности своих намерений выстрелил, ранив Кейт. Или это было случайно, знаешь, я до сих пор не уверена. Воспоминания уже не такие яркие, как тогда. Не знаю, чего именно добивался тот бандит — напугать или навредить, но она упала, истекая кровью, а он ушёл, бросив напоследок, что у нас есть сутки на принятие решения. В больнице Кейт скончалась от потери крови. Скорая ехала очень долго, да и шансы были малы…       — И что ты сделала после? — поинтересовался Шерлок.       — Сбежала. На рассвете я уже была в аэропорту с чемоданами, а после больше никогда не возвращалась в Германию. Так что я на собственном примере знаю, как жесток бывает этот бизнес и каковы люди в нём.       Шерлок сжимал рукой одеяло и молчал. Он никогда не задумывался о прошлом Адлер и её бремени, у него было своё. Почему-то до этого разговора он не мог и вообразить, что в её жизни могло быть что-то не так, хотя понимал, что сильными и независимыми не рождаются, а становятся. Воспоминания об отце и собственном поведении, о котором Шерлок жалел теперь, тоже остановили его от поспешной злости и необдуманных действий. Ему казалось, словно после услышанного в его восприятии всё же что-то изменилось, хотя он и не собирался говорить об этом вслух.       Иначе почему ему вдруг стало немного легче на душе? От осознания, что он такой не один? Что даже сильные люди порой оказываются в ужасных обстоятельствах и ситуациях.       — Он убийца, — вдруг сказал Шерлок совершенно не то, что планировал. — Я абсолютно уверен.       Ирэн мысленно вынырнула из воспоминаний. Задумалась.       — Я тебе верю, — честно призналась она. — И не буду отговаривать идти в полицию, если ты вдруг решишь.       Шерлок поморщился. По нему было видно, что в полицию он явно не собирался обращаться. Холмс прекрасно знал, какие идиоты там работали, и даже помогал одному из них раскрывать элементарные дела. Он не верил, что кому-нибудь из них удастся поймать в ловушку такого хищника, как Смит.       А ещё таким образом отец бы узнал всё наверняка. Сейчас же Шерлок не был в этом уверен.       — В полиции работают одни идиоты, — отмахнулся он.       — Хм, — Ирэн задумалась. — Быть может, тебе стоит самому взяться за это дело? Ты сам мне как-то сказал ещё в нашу первую встречу, что пришёл на работу ненадолго и собираешься стать детективом.       Холмс резко повернул голову и удивлённо вскинул брови — в потухшем взгляде загорелся живой интерес и вызов.