И смерть не сможет тебя отнять

      Ученики переглянулись.       – Да его и не видел никто, – усмехнулся дашисюн. – Лорд Иньшань – самый таинственный бессмертный секты. Вы же знаете, что и сам пик имеет сильнейшие барьеры. Гору Иньшань можно увидеть, только когда солнце уходит в закат. Только тогда она проявляет свои туманные очертания. Я видел её лишь однажды. Огромная, дымящаяся, словно вулкан, затянутая кольцом грозовых туч... Никто не знает, где находится мост на этот пик. Те, кто был там, вздрагивают, слыша название, а по ночам кричат от страха. Лорд Иньшань не присутствует на собраниях пиков. Никто не знает ни его лица, ни его имени.       Шан Цинхуа почувствовал, как маленькие иглы страха собираются на затылке. Одно дело писать об этом и совсем другое, оказаться рядом с подобным местом.       – Говорят, лорд Иньшань сошёл с демонического пути, чтобы стать заклинателем и глава Цанцюн помог ему, – добавил ещё один ученик. Его звали Мин Цинчжу и он отличался своей мрачностью и любовью к страшным историям. – Этому Цинчжу довелось видеть, как забирает наставник Иньшань провинившихся на Состязании Двенадцати Пиков.       Ученики вздохнули с испугом. Шан Цинхуа помнил, эта история вскользь упоминалась в новелле.       – Правила секты имеют много ограничений и запретов. Наверное, даже глава Цанцюн не знает всех трёх тысяч. На том Состязании участвовал один ученик от пика Иньшань. Одетый в белые, словно траурные одежды, с суровым, чинным лицом, он не удостоил словом ни единого человека. Внешний круг учеников может лишь смотреть на состязания. Нас никогда не выберут для участия. И мы не отрывали глаз от его лица. Этого молодого человека зовут Цинь Цинъюэ. И тогда он закончил поединок с самим Юэ Цинъюанем на равных. Я никогда не видел сражения более странного, чем это. Они так и не обнажили мечей, используя только заклинания...       Мин Цинчжу взглянул на них сквозь густые ресницы, проверяя, насколько его слушатели напуганы.       – Так вот. Ученики внешнего круга пиков Цюндин и Байчжань тогда взбунтовались, требуя, чтобы в Соревнованиях участвовали и они. Это было хорошее предложение. Победа в подобном поединке продвинула бы нас во внутренний круг... Только кто бы стал их слушать? Завязалась ужасающая драка. Ярость быстро захватила всех нас. Но одного щелчка плети наставника пика Иньшань, имени которого никто не знал, оказалось достаточно, чтобы все мы, оглушённые страхом, упали на колени...       Ученик, который правил лошадьми объявил о том, что они приехали. Ученики Аньдин разочарованно застонали. Пообещав дорассказать историю на обратном пути, шисюн Мин Цинчжу отправился помогать Ли Цинану проверять, всё ли доставлено. Ближайшие часы учеников были заняты переносом и погрузкой в повозку тяжёлых фолиантов для пика Цинцзин.       «Какая ирония! – подумал Шан Цинхуа. – Мы везём книги для пика, лорд которого желает нас наказать. – Он с трудом опустил на циновку тяжёлую связку и вытер пот со лба. – Ну и тащился бы за ними сам!»       Шан Цинхуа мучила жажда. Откупорив тыквенную бутыль, которую предусмотрительно взял с собой, он с наслаждением приложился к горлышку. Благодаря заклинанию, вода в ней, словно в термосе, оставалась холодной.       Погрузив всё, они решили перекусить в ближайшей забегаловке. Шан Цинхуа порадовался, что предусмотрительно взял кошелек с деньгами. С наслаждением съев баоцзы и напившись чая, он почувствовал себя гораздо лучше. Это приключение начинало нравиться ему.       Даже встреча с Мобэй Цзюнем больше не пугала. Ведь он не забыл его, не так ли?       [Напрасная надежда.]       Попыталась вразумить его система.       Рассевшись на циновки, ученики приготовились слушать продолжение истории. Лошади натянули поводья и нагруженная повозка двинулась в путь.       – Так вот, – продолжил Мин Цинчжу. – Лицо наставника пика Иньшань так и осталось ледяным. Он был одет в чёрный ханьфу с вышитыми алыми символами заклинаний. Его гуань из красного нефрита пламенела, словно гребень дракона, а ленты за спиной казались льющейся кровью. Эта ужасающая плеть из кожи пятитысячелетнего огненного змея полыхала жутким белым пламенем, извиваясь и щёлкая над нашими головами. Глава Цанцюн, побелев от злости, взглянул на провинившихся учеников...       – За подобный проступок стоило бы изгнать вас из секты!       Наставник Иньшань слегка коснулся его руки и что-то тихо произнёс. Глава Цанцюн нахмурился и кивнул.       – Но этого было бы недостаточно, чтобы научить вас почтению и послушанию. Вы отправитесь на пик Иньшань! Мастер Ю, прошу вас определить проступок и меру наказания.       Наставник Иньшань поклонился. Словно один из судей Диюй, он встал рядом с коленопреклонёнными, дрожащими от страха учениками. У меня сердце заходилось от боли за этих отважных юношей. За столько времени никто, кроме них, не посмел поднять голос в защиту учеников внешнего круга.       В ладони мастера Ю появилась стопка пустых талисманов. Мановением изящной белой руки он отправил в полёт первый из них. Опустившись на лоб провинившегося ученика, он вспыхнул, осыпаясь пеплом. А на белом челе юноши проступило клеймо «превозносил себя». Да, словно мы были в судилище Диюй, он определял проступки учеников с помощью этого чудовищного талисмана!       Этот Мин никогда даже не слышал о подобном уровне заклинаний!       Талисман словно видел разум юноши насквозь. Тот схватился за лоб, крича от боли, и стал неистово биться головой о землю, прося пощадить.       Равнодушно взглянув на него, наставник Иньшань объявил наказание.       – Третий Зал Наказаний. Десять ударов мягкой плетью. Десять дней работ в магическом зверинце по очистке клеток.       – Десять ударов? – завопил тот с отчаянием. – За что так много?       – Это ежедневно, мастер Ю? – спросил ученик Иньшань.       Тот нахмурился, бросив на Цинь Цинъюэ уничижительный взгляд.       – Тебя тоже стоит наказать? Ты забыл правила?!       Ученик бросился перед мастером на колени.       – Ученик готов перечислить правила пика Иньшань, учитель.       – Так и ответь на свой вопрос!       – Назначенное телесное наказание приводится к исполнению ежедневно мастером Зала Наказаний до восхода солнца.       – Хм, – усмехнулся мастер Ю, слыша завывания провинившихся учеников.       – Невольно завоешь, когда десять ударов превращаются в сто! – перебил Чжан Цинюй. Остальные согласно закивали.       Повозка остановилась. Дождь лил, как из ведра, а горная дорога была плоха. Порой они утопали в воде по самые ступицы. Но сейчас, видимо, камень попал в колесо и мешал им проехать.       – Эй, кто-нибудь! Спуститесь и взгляните, что там такое! – крикнул возница.       Шан Цинхуа побелел, словно утренний снег.