***
Сколько Алиса себя помнила, обычно было так: если из ста экзаменационных билетов она плохо знала один, то он ей и попадался; если она чего-то боялась, именно это и случалось. Чуда не произошло и в этот раз — первым из встречающих их у крыльца виллы она увидела именно Юру. Подруги вышли из машин, прислуга разгружала багаж, кто-то визжал от восторга, смеялся и разговаривал, а Алиса стояла, смотрела на него и не могла пошевелиться. Юра поздоровался с мужчинами за руку, обнял и чмокнул в щёку Мару, Иру, Карину, а потом подошёл к ней. — Привет, красотка. Можно с тобой познакомиться, пока твой парень не видит? — сказал он и протянул руки. Алиса засмеялась, бросилась к нему на шею, и Юра закружил её. — Я же тебе говорила, — довольно тараторила Карина, когда подруги зашли в отведённую им комнату и закрыли дверь. — Я же говорила, что ещё не всё потеряно. А ты ехать не хотела! Вот вернёмся в Питер, засяду за финальную главу. Ты хочешь, чтобы я закончила вашей свадьбой? Или что вы пока просто помирились и у вас всё хорошо? — Что я очень счастлива! — сказала Алиса и не разуваясь с разбегу запрыгнула на свою кровать. Каждый год Сечины снимали виллу Мельци на всё лето. Туристам её не сдавали, но хозяева были друзьями Игоря Петровича, поэтому с мая по начало октября он с семьёй жил на берегу озера Комо и принимал у себя многочисленных гостей. В основном, конечно, приезжали друзья Марины и Юры. Поговаривали, что эту виллу Сечины уже давно выкупили, просто не афишировали. Весь второй этаж занимали гостевые комнаты, Алиса с Кариной делили одну на двоих — со своей ванной и туалетом, вместительным гардеробом и двумя большими кроватями. Банкет начинался через два часа, и времени принять душ, накраситься и одеться у девушек почти не осталось. Пока они приводили себя в подобающий сегодняшнему мероприятию вид, бегая в одном белье, горничная разобрала вещи, развесила их и погладила платья. Алиса пребывала в такой эйфории, что с трудом могла оставаться на одном месте — она кружилась по комнате, обнимала Карину, пела и смеялась. Праздник свёлся для неё к одному большому ожиданию, когда они останутся с Юрой наедине. Гости поздравляли Марину, участвовали в розыгрышах и конкурсах, танцевали. Барбекю организаторы устроили на площадке перед домом, откуда открывался вид на озеро, там же расставили столы, а позже резали огромный именинный торт. Для всех приглашённых пел Эд Ширван, талантливый ирландский певец, по которому Маринка сходила с ума, потому и уговорила отца пригласить его. Вечером уже основательно пьяная молодёжь дурачилась в бассейне, обливалась шампанским, вопя во всё горло под канонаду фейерверка. Взрослые тактично не появлялись, покой отдыхающих от зевак и досужих папарацци обеспечивала охрана, которая дежурила не только на воротах, но и обходила территорию по периметру. Алиса зря брала купальник. В бассейн они с Юрой не пошли, сбежав в его комнату сразу после торта. Наконец-то они остались одни, наконец-то Алиса могла ощутить губы Юры на своих губах. Ей хотелось самой целовать его — всего, с ног до головы. Хотелось на практике применить всё то, чему успела научиться, удивить его, доставить ему радость. Она подвела Юру к кровати, забралась туда с ногами и встала на колени. — Детка, что ты делаешь? — спросил он удивлённо, когда Алиса уверенно расстегнула ему штаны и засунула туда руку. — Ты что, пила? — Нет, я не пила. Просто хочу сделать тебе приятно. Она улыбнулась и наклонилась. Стараясь не торопиться, двигаться без рывков и не сжимать слишком сильно, Алиса делала всё так, как учил её Александр. Расстегнув рубашку Юры, она переключилась на его живот, целовала грудь, поднялась выше и потянулась к губам. Юра отвернул голову, избегая поцелуя. — Иди сюда, Алиса, я помогу тебе снять платье. Он лёг на неё. Помог ей раздеться, разделся сам, натянул презерватив и лёг. Алиса не понимала, где ошиблась, что сделала не так, почему Юре не понравилось. Сдерживая разочарование, силилась не расплакаться, успокоить себя надеждой. Всё это неважно, главное — они снова вместе, и Юра любит её, здесь и сейчас. Любит так, как умеет только он один — осторожно и ласково. Стремясь соответствовать своему новому образу опытной любовницы, Алиса провела рукой по груди Юры, но не смогла подавить огорчённый вздох. Её ладонь сама собой сложилась горстью, ожидая принять в себя каменную выпуклость мышц, но, нигде не задержавшись, легко скользнула по гладкой коже. Изо всех сил Алиса пыталась вызвать в себе знакомую щемящую нежность, сжимала плечи Юры, гладила пальцами по рёбрам и впалому животу. И снова вздыхала. Прошло каких-то три недели, а её уже не восхищало его стройное изящное тело, ей уже было мало ласковых поцелуев и осторожных прикосновений. То, что совсем недавно казалось утончённым и деликатным, вдруг стало пресным и недостаточным. Алисе хотелось варварского нагромождения мускулов Александра, его нахальных умелых рук, бесцеремонно шарящих по всему телу, насилия его языка и издевательского гортанного смеха, когда он дразнил её, а она, сходя с ума от желания, шептала бесстыдно: «Не останавливайся, пожалуйста». — Ты кончила? — Юра прерывисто сопел ей куда-то в шею. — А? Что? Да, конечно… Он чуть приподнялся на локтях и ласково поцеловал её в нос. — Брёвнышко ты моё. Сначала она привычно сжалась, улыбнулась виновато, но потом отстранилась, встала с кровати и начала одеваться. — Куда ты, Алиса? — Я не брёвнышко. — Не обижайся. И не переживай, с опытом всё придёт. — Так научил бы меня, — сказала она с горечью, обернулась и посмотрела в глаза парня, которым бредила уже целый год. — Вместо того, чтобы обзываться, рассказал бы и показал, что и как я должна делать. Ведь ты у меня был первым. Откуда я могу знать, как правильно? Где и с кем я наберусь опыта, про который ты говоришь? Юра растерянно молчал, а Алису душили слёзы. Это он должен был учить её, он должен был объяснить, как делать минет, показать миллион способов доставить ему удовольствие. Он, а не какой-то надменный самовлюблённый старпёр с улицы. — Знаешь… я думаю, это не я бревно… — Лихорадочно натягивая платье, это чёртово платье от Валентино, которым она так хотела порадовать Юру, шептала, словно в бреду: — Это не я бревно… это ты… ты… никудышный лесоруб. Ты просто сам ещё плохо знаешь, как пользоваться своим топором. Алису трясло — от обиды, от ошарашенного вида Юры, от собственной дерзости. — И ещё. Я не буду танцевать полуголая на твоём дне рождения. Помнишь наш спор? Что я влюблю в себя взрослого мужчину? Так вот, я на финишной прямой. У меня есть мужчина, он уже очень немолодой. Он не знает, кто я, чья я дочь. И не сегодня, так завтра он признается мне в любви. — Это было ложью, но она уже не могла остановиться. — Ты сошла с ума, Алиса! Я же пошутил тогда! Просто хотел тебя позлить. Ты такая смешная, когда сердишься… — Ты этого не сказал. Не сказал, что пошутил. — Карина предполагала такой вариант, но Алиса ей не поверила. Слёзы уже лились ручьём. — Погоди… — Юра сел на кровати, его голос завибрировал от негодования: — Ты хочешь сказать, что спишь с каким-то стариканом? — Нет, я не сплю с ним! — глянула она на него с вызовом. И когда Юра облегчённо выдохнул, расхохоталась: — Разве с ним уснёшь? — Прекрати, у тебя истерика! Ты говоришь пошлости! — Я их не только говорю. Я их делаю, и у меня уже неплохо получается. И ты даже не представляешь, что тот старикан делает со мной. И что будет делать ещё, когда я вернусь… — Она выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.***
Впервые рыбалка не доставляла ей никакого удовольствия. Алиса была рассеянна и молчалива, только куталась в лёгкую куртку, наблюдая, как Кирилл и Винченцо грузят вещи, перебрасываются шуточками, настраивают свои спиннинги. Винченцо пытался балагурить и с ней, Алиса слабо отбивалась. — У тебя всё в порядке? — спросил Кирилл по-русски, когда они уже добрались до места ловли. — Да. Мы расстались с Юрой. Теперь уже окончательно. И я не хочу это обсуждать. — Понял, не дурак. — Спасибо. И извини. Я в порядке. Они не первый раз рыбачили на Комо, здесь водилось много разной рыбы — щука, окунь, форель, голавль и даже осётр и угорь. Алиса таскала окушков одного за другим и выпускала их обратно в озеро, и через час у неё немного улучшилось настроение. Когда солнце уже хорошо поднялось над водой, Винченцо поймал двух крупных голавлей, а потом и Кирилл одного. Голавлей было решено забрать с собой и отдать на кухню. Когда они вернулись на виллу, Карина ждала их на причале. Она рассказала, что часть гостей уехала в Милан на шоппинг, но большинство отправились на яхте кататься по озеру. Юра с другом взяли снаряжение для кайтинга, а остальные поехали просто посмотреть, позагорать и искупаться. У Маринки ничего не вышло с Эдом — парни его так напоили, что как мужчина он в эту ночь не состоялся, и её девственность осталась при ней. — Твой итальянский стал намного лучше с прошлой рыбалки, — сказал Алисе на прощание Винченцо. Она улыбнулась ему. Жизнь шла своим чередом. Рыбаков накормили, и потом подруги гуляли по набережной Белладжио, поднимались по улицам-лестницам, иногда заглядывая в сувенирные магазинчики и продуктовые лавки. Карина прикупила себе шёлковый платок ручной росписи, которыми славится Белладжио, а Алиса симпатичный деревянный брелок для очередного рюкзака. Напоследок они остановились в одном уличном кафе, чтобы взять себе джелато. И когда почти доели, Карина сказала, с сочувствием глядя на подругу: — Не сердись, но Кирилл рассказал… про Юрку. Я знаю, ты мечтала, что вы поженитесь здесь, в Белладжио. Мне жаль, дорогая… мне так жаль. Алиса помотала головой: — А мне нет. Это не он, Кара. Юрка, он… он не хороший. А мне та бабулька обещала хорошего! Я уверена, что это не он… Вечером они вылетели обратно в Санкт-Петербург. Ирина и Мара остались погостить, а Илья ещё после обеда вернулся домой с кем-то из москвичей. В дьюти-фри аэропорта Алиса купила Александру купальные шорты в бархатных черепашках. Почему-то ей очень захотелось. За весь тот день они с Юрой так и не говорили, старательно избегая друг друга и отводя взгляды, когда встречались за общим столом или в парке. Алиса понимала, что это конец. Не будет у них прогулок под луной по белому песчаному берегу Карибского моря. Не будет свадьбы, пышного платья, вереницы лимузинов. Не будет дома в швейцарских Альпах и пентхауса в Лондоне. И общих детей никогда не будет. Может быть, всё это и будет у неё с кем-то другим, но не с Юрой. Алиса прекрасно понимала это. И ей было плевать. Она предательница. Рабочая неделя тянулась бесконечно. Алиса ездила в офис, ходила на тренировки, занималась с репетитором. И думала об Александре. Она ела, смотрела кино, мылась в душе, чатилась с подругами, смеялась с Кариной и болтала с родными по телефону. И думала об Александре. Сжимая в руке ключ от ворот и подъезда, который он вручил ей после их первой встречи, несколько раз порывалась пойти к нему, не дожидаясь субботы. Но страх, что там может оказаться другая женщина, останавливал Алису, — ведь Александр её не ждал. Но думала она о нём постоянно. Она не хотела прогулок под луной, не хотела белого платья, домика в горах и детей тоже не хотела. Она хотела, чтобы Александр сжимал ладонями её грудь, чтобы его язык нахально исследовал её тело, хотела, чтобы он взял её, как в первый вечер — сзади, словно кобель суку, — без разговоров, поцелуев и сантиментов. Она шлюха. Наверное, так ломает наркоманов. Алису лихорадило, грудь налилась, соски стали чувствительными, а низ живота болезненно тянуло. В какой-то момент она даже испугалась, что застудилась, когда решила освежиться в озере после рыбалки. В одну из ночей руки сами потянулись вниз, и Алиса ласкала себя, думая об Александре. После этого боль немного утихла. Она не застудилась. Она маньячка.