Замок Тиргартен и его обитатели

      Ройгрек толкнул двери в комнату и замер на пороге. Он, как и омега, оттягивал наступление брачной ночи, торопливо собирая сведения у пары дружинников, заключивших партнёрство друг с другом. Эти здоровяки, рыжий и чёрный, сначала обжимались по углам, веселя своих сослуживцев, а потом пришли к господину и попросили разрешения войти в Святилище. И, к удивлению многих, получили от Духов право жить вместе, и теперь демонстрировали всем желающим брачные браслеты.       Младший стоял на коленях. Хорошо, что хоть на ковре, а не на полу. Распущенные волосы, с утра заплетённые в тугую косу, блестящим водопадом спадали на плечи и грудь, закрывая тело и не скрывали гладкий пах, маленькие яички и вялый член. Мда… кажется муж не заинтересован в старшем…       — Гм… посмотри на меня, Тиль.       Омега поднял глаза на супруга. В темноте комнаты, при свете свечей, его глаза казались тёмными глубокими омутами — утонуть можно! Ройгрек прикрыл дверь, приблизился к мужу и опустился на ковёр рядом с ним. Провел рукой по щеке… нежная и гладкая, как у юной девушки, без намёка на щетину. Или у омег не растут волосы, ну кроме тех, что князь уже видел, нужно будет спросить. Потом. Всё потом… он осторожно заправил прядь волос Тилю за ухо, очертил раковину пальцем, и поймал взгляд… ох, ты! Испуганный, горестный… ждёт чего-то плохого? И эта эмоция пробила Ройгрека, сломала внутренний барьер, вытащила наружу что-то новое… или уже давно забытое? Когда так же замерла перед ним юная Ингрид? Тогда он сумел не напугать супругу в первую ночь, подарил ей, если не наслаждение от близости, так хоть не отвратил от дальнейшего, и потом приручил, научил получать удовольствие, отдаваясь полно и искренне. С Брунгильдой, закованной в собственную броню предрассудков и воспитания, он так и не сумел добиться этого.       А с мужем? Ройгрек прислушался к своим чувствам — пробивается что-то настойчивое, мужское, жадное… жажда обладания? Да. Желание защитить? Заботиться? Да! Но сначала хотелось прижать к себе омегу, ощутить гладкость кожи, тонкий аромат свежескошенной травы, пропитаться этим запахом, смешать со своим, утолить тёмный, будоражащий, всепоглощающий голод, пометить, чтобы все и каждый понял — моё! Мой! Мой омега, мой муж, мой… Клотиль… не сметь протягивать руки к нему, не сметь!       — Ты очень красив, Тиль… неожиданно… — проговорил Ройгрек хрипло, облизнул внезапно пересохшие губы и склонился к супругу, накрывая его рот своим.       Князь поднялся, увлекая за собой младшего, откинул за спину копну волос, обласкал взглядом плечи, гладкую грудь с крохотными сосками, впалый живот, непривычно широкие, не по-мужски, бёдра, огладил лоно, пытаясь добиться видимого отклика. Почему-то все сомнения, как он будет прикасаться к мужчине, забылись в этот миг — всё казалось так просто и естественно… и случилось так же просто и естественно…       Ройгрек умиротворённо расслабился, откатившись в сторону. Он уже задремал, когда почувствовал движение рядом — муж отползал в сторону, пытаясь выбраться из-под руки Ройгрека.       — Куда ты?       — К себе, господин.       — Зачем? — сон моментально пропал: или Ройгрек где-то напортачил? — Что случилось? Я тебе навредил? Не молчи, Тиль!       — Всё хорошо, — пискнул перепуганный муж, которого тряс и ощупывал старший.       — Тогда почему?       — Младшему нельзя оставаться в постели супруга.       — Почему?! — настойчиво повторил князь.       — Не знаю, — растерялся Тиль. — Так положено.       — Кем? Или ты сам не хочешь? — вспомнилась Брунгильда, её неприязнь и отвращение. Неужели всё повторяется?       — Я… я не знаю…       — Вот что, давай мы с этим вопросом разберёмся завтра, а пока не шебуршись, ложись спать. Или тебе помыться нужно? — спохватился Ройгрек.       — Надо бы, — прошептал Тиль.       — Иди, но чтобы вернулся сюда, — зевнул мужчина. Воспоминания о тёплом и мягком теле Ингрид рядом ночь за ночью были самыми приятными. — Я буду ждать. Да не к себе иди, там за дверью купальня.       — Да, господин, — омега выскользнул из постели, — спасибо.       Дверь чуть слышно хлопнула, послышался шум воды, снова стук и легкие шаги. Вернулся! И скользнул рядом, поднырнул под руку, замер вспугнутым зайчонком.       «Мой…» — вздохнул князь, засыпая.       Под утро сны становятся прозрачно-нереальными, если так вообще можно сказать о снах. Сознание уплывает в загадочные призрачные миры, где нет злобы и жадности, а все вокруг счастливы и веселы. И омега идёт по лугу среди белых ромашек, касается их рукой, оглядывается и смеётся. С венка на его голове опадают лепестки, ложатся на обнажённые плечи, гладкие и нежные, липнут к спине, ягодицам, и омега тянется, пытается их стряхнуть, а коса скользит по коже, щекочет кожу. Ройгрек догоняет мужа, ловит его ладонь, сжимает в своей руке, чувствует хрупкие косточки под нежной кожей, подносит к губам тонкие пальчики, целует, вдыхая аромат трав. М… вкусный… а бездонные глаза затягивают в омут удовольствия, и Ройгрек просыпается, ощущая под собой замершее тело, руки сжимают упругие ягодицы, и собственный напряжённый до боли член, вдавливается в мокрое, готовое, не закрывшееся за ночь… ох, сладко… и князь понимает, что слышимый стон удовольствия, это его стон. Хочется ещё, ещё и ещё, больше, глубже сильнее, вдавиться, взять, пометить… моё! И зубы впиваются в плечо, прокусывая сильно, наполняя рот горячей, солоноватой кровью. Мой!       Князь откатился в сторону, повернул к себе мужа, поймал на миг взгляд, тут же скрытый густыми мокрыми стрелами ресниц.       — Ты плачешь? Я сделал тебе больно? Прости, я укусил тебя…       — Пометил.       — Что? — не понял Ройгрек.       — Вы поставили мне метку, господин, — прошептал Тиль.       — Это что-то значит?       Князь развернул мужа, внимательно рассмотрел чёткий отпечаток зубов, багровеющий полукружьями на плече. Кровь уже запеклась, а вокруг начала проступать какая-то вязь. Хм… что бы это значило?       — Если муж в первую ночь ставит метку, это… — омега помялся, не зная, как донести не альфе простую и привычную мысль. — Знак принадлежности. Теперь я не смогу выйти замуж больше ни за кого.       — То есть, если ты вдруг, не дай Духи, овдовеешь снова, больше никакого замужества? — уточнил Ройгрек.       — Да.       — Это хорошо? — осторожно спросил князь.       — Не знаю, — на этот раз Тиль глянул прямо в глаза. — Я ещё не знаю, мой господин.       — Ройгрек, — машинально поправил старший. — Ты хоть в постели меня не именуй так, ладно?       — Да, мой… Ройгрек.       — Хорошо, умница, так и говори, — одобрительно кивнул князь. — Так, ладно, со всеми этими подробностями, мы с тобой разберёмся позже, а пока пора вставать, день уже начался, а наши дела за нас никто не сделает, верно?       — Да, мой… Ройгрек.       День, начавшийся так неожиданно и странно, продолжился привычными делами. Ройгрек снова ушёл в казармы гарнизона, где вчера заметил непорядок, а после собрался осмотреть стены замка — что-то непонятное витало в воздухе. До зимних бурь ещё далеко, а санный путь уже встал, самое время навестить соседа и отщипнуть кусочек-другой. А его решение взять омегу в мужья многим пришлось не по вкусу: после того, как слухи о проклятии ведьмы широко разошлись, многие из лордов начали задумываться о смене князя, памятуя о том, как получил корону сам Ройгрек. Кэрита, конечно, ещё мала для выполнения супружеских обязанностей, но заключить брак с ней можно, а там, не торопя время, дождаться нужного возраста и подтвердить его. И всё, готов новый правитель в Тиргартене, даже опекун не понадобится — править будет законный муж. А сейчас… время упущено, но если постараться, захватить замок, убить Ройгрека и этого недо-мужчину, можно исполнить план, простой и изящный.       Сказать, что Рой не знал об этом, значит, посчитать его глупцом. Князь знал о коварстве лордов, о том, кто готовит смену власти, кто желает занять его место и тихо, исподволь, стравливал претендентов друг с другом. Сейчас осталось всего трое, кто готов даже на штурм Тиргартена, лишь бы получить корону. Они даже заключили союз, наобещав друг другу невыполнимое, но втайне собираясь прикончить соперника сразу, как только войдут в замок. Кто бы им позволил это сделать! Предупреждён, значит, вооружён, считал Ройгрек и готовился к возможному нападению на город.       Время шло, омега обживался в новом доме, и Ройгрек всё чаще замечал, что дел у него становится меньше, понемногу, по чуть-чуть, но супруг берёт на себя всё новые обязанности, оставляя князю чисто военные дела.       Вот и сейчас Ройгрека не было: с малой дружиной он отправился проверять стены и снаряжение городской стражи. Князь как раз на днях радовался, что год назад закончил ремонт укреплений. А этим летом получил новые оборонительные орудия и успел научить людей управляться с ними.       — Доволен? — Витарр приподнялся на стременах, заглядывая за ворота.       — Вполне.       — А что с запасами продовольствия?       — Тьфу ты, надо было поручить это Тилю.       — Вот как… Тиль, значит. А тут доволен?       — Вполне, — повторил князь и смущённо добавил: — я его пометил, представляешь?       — Ничего себе! — восхитился Витарр. — Ты хоть знаешь, что это такое?       — Просветили…       — Молодец, — непонятно было, искренне друг его хвалит или это насмешка?       — Сам знаю. Как думаешь, решатся?       — Да, — коротко ответил Витарр.       — Уверен?       — Да, когда у тебя родится сын, получить власть будет труднее. Смерть ребёнка Духи не простят.       — Если их это остановит. Мне иногда кажется, что нашим лордам давно плевать и на Духов, и на Единого, и на Бледную Госпожу, главное — чтобы их не трогали.       — Тут я с тобой согласен, — кивнул Витарр. — Разожрались наши лорды. Надо бы их прижать слегка.       — Как?       — Половину ты уже прижал к ногтю, теперь реши с остальными и будет тебе удача.       — Предлагаешь перебить по-тихому? — развеселился Ройгрек, представив, как он ночью пробирается в чужой замок с кинжалом в зубах.       — А почему нет? — поддержал идею Витарр. — Кстати, что ты собираешься делать с этим, как его… менестрелем?       — Пусть по вечерам развлекает моего мужа, — пожал плечами Рой.       — Не боишься оставлять его с таким красавчиком? Ты-то сам мордой так себе.       — Не завидуй, — ухмыльнулся князь, — красота мужчины не в лице, а в…       — … яйце… — подхватил Витарр, — вернее, в яйцах и тем, что рядом. Что, слаще, чем с женщиной, так понравилось с мужем?       — Ты ещё у него спроси, — поднёс кулак к носу друга князь. — Рискни здоровьем.       — Э, нет! Я твою силу на себе испытал, со своим мужем разбирайся сам, а мне… хм…       — А ты возьми на себя менестреля, — предложи Ройгрек, — заодно и узнаешь, как это мужчину брать.       — И возьму, если ты не против. И он.       — Он раб, он возражать не посмеет, но если…       — Не бойся, силой брать не буду. И принуждать тоже, когда сами отдаются, тогда слаще…       — Вот и не… — князь привстал на стременах, вгляделся вдаль и рявкнул: — а это ещё что?       На горизонте виднелись чёрные точки, много. И они постепенно увеличивались.       — Кажется, тебе не дадут зачать сына, — заметил Витарр, разворачивая коня.       За разговором мужчины не заметили, что удалились от стен города. Мимо прогрохотала телега, в которой стоял какой-то крестьянин, погонял замученную лошадёнку.       — Кажется, это вестник, — проговорил князь.       — Похоже. А мне интересно, почему сигнала тревоги не было? Или наших сигнальщиков перебили всех до одного?       — Или перекупили.       — Или и то, и другое…       Мужчины переглянулись и помчались к воротам в город — там явно не гости на свадьбу спешат, скорее на похороны…