***
О первом сексе никто никогда не распространяется и не балагурит на право и на лево. Так и оверлорд всех шлюх в Аду. — Ты же прекрасно знаешь, что я выиграю? , — с нескрываемой насмешкой отчеканил Валентино, стоя около стены и хищно смотря на Ену, что сидел на постели с озадаченным лицом. Моль и Грешник поспорили. Взяли друг друга на понт, так сказать. Суть заключалась в том, что мужчина должен был, без телесного насилия, заставить Еву пососать кожаный пэддл в виде пениса, одну из БДСМ игрушек мотылька. Если парень проиграет, то мужчина будет издеваться над ним во всяческих грязных и похотливых действиях с его телом. Ну а если же проиграет Тино, то будет обязан встать раком перед грешником и не только дать себя выпороть, но и оттрахать, как этого захочет Евгелий. Мотылёк был полностью обнажённый, как и Ева, за окном было темно, сгущались тучи, что говорили о скором кислотном дожде. Комната была небольшая, отделённая от прочих просторов Амего-Верса, где в данный момент проживал порно магнат. Мужчина видел в глазах парнишки толику страха и это не могло не радовать мотылька. Победа так близка. Она висит на кончиках пальцев моли, как тряпичная кукла, марионетка, которой Валентино будет владеть, которую присвоит себе, как и всё остальное в Аду, включая шлюх, роскоши, денег, влияния, Вокса. Вокса? Да кому вообще сдался самый влиятельный архидемон в Аду?! Кому вообще будет охота не то, что спать с ним, но хотя бы сотрудничать?! Валентино оскалился, ибо ловил себя на том, что слишком часто думает о бывшем, которого он сам послал на хуй недавно. Так чего переживать? Он способен прожить и без своего парня, ибо никто не смеет управлять жизнью «ночной бабочки». Вал так сильно задумался, так глубоко ушёл в себя и в мысли о том, а не врёт ли он себе? Что просто не услышал Еву, что звал его. — Вэл, Вэл! Мужчина тряхнул головой и встрепенулся, показывая, что просто задумался. — Ээй! Всё хорошо, Вэл? Евгелий начал было переживать за мужчину, ибо с первого знакомства и по сей момент, Валентино не был задумчивым и погружённым в себя. В свои мысли, раздумья и какие-то планы. Но мотылёк, на удивление, ответил легко и в полной готовности. — Я готов показать тебе и убедить в том, что ты без труда согласишься взять в свой грязный ротик этот хуй. Последний шанс. Ты сдаёшься? — Вэл, ты же знаешь, что никакого насилия и побоев? Ты помнишь? — Да-да, детка. Я всё прекрасно помню и знаю. Я повторяюсь. Ты готов? Мотылёк упёрся всеми четырьмя руками о стенку и одарил любовника развратной улыбкой и малиновым языком, что похотливо облизал пересохшие, от хотения победить, губы. Столь уверенная стойка напугала парня ещё сильнее, ибо он везде видел подвох, как видел, что за спиной режиссёр крепко держит пэддл. Пальцы голого грешника затрусили по постели и начали нервозно сжимать одеяло под парнем, который хотел возразить и отказаться от идеи, сославшись на то, что мол живот заболел или на то, что охота в туалет, да на что угодно, лишь бы не видеть этого перваншевого демона под три метра ростом с кислотными, буквально ядерно-малиновыми зенками, клыками в ягодной слюне и его острым, как нож пушком и усиками. Хотелось избежать всего на свете и провалиться сквозь землю. Но Ена и не знал, что мужчина вскоре и сам исполнит его последнее желание, только с точностью, да наоборот. — Вэл, милый, я… В полном экстазе и попытках забыть ублюдка с телевизором за место головы, Валентино резко скинул с себя сердцевидные очки и, как хищная кошка, бросился на грешника, застав того врасплох и заставив закричать. — Валь! Я не готов, прошу! Но поздно было уже останавливаться. Когда Евгека почувствовал тело мотылька на себе, его жаркие объятия, его мех на своих щеках, его сладкий, сиропный аромат, который пленил и заставлял подчиняться. Парень забыл обо всём в жизни и подался на встречу мужчине, обняв его крепко, крыска желала только одного. Никогда не отпускать. Никогда не дать Тино повод сомневаться в своих чувствах, которые он питал всегда к моли и которые сумел показать просто так, как прохожий на улице, просто на просто посмотрев всевышнему в глаза и сказав на прямую…***
— Я вообще-то давно хотел подкатить к тебе… Глаза оверлорда опешино смотрели на грешника, который возомнил в себе — Бога, который считает, что может вот так подходить к Валентино и говорить ему всё, что вздумается. Телохранители режиссёра даже не шелохнулись, увидеть всего лишь потрёпанного и худощавого мальчишку лет 20-25. Никто не воспринял всерьёз какого-то бомжа с улицы. А бездомным его окрестил сам Тино, рассмеявшись над парнишкой и оскалившись. Вэл знал прекрасно с самого начала, что убьёт его, выпотрошит и самолично съест все его внутренности. Но хотение поиграть в «кошки мышки», пересилило желание сравнять мелкого с землёй и Вал лишь усмехнулся и протянув руку малышу, на что охранники лимузина своего босса чуть в обморок не упали, сказал: — Садись, детка, в мой лимузин, прокатимся немного». Валентино просто посадил Еву в своего «полосатого зверя», как сажают всех наивных детей взрослые. Они увозят их, и никто не возвращается, а если и возвращается, то прежним он уже никогда не будет. Ни-ког-да. Лимузин поднял столб дыма на непримечательной улочке города Пентаграмм сити, где оверлорды обычно не были, но где Вал был по рабочим причинам, и увёз порно магната с его новой игрушкой в неизвестном направлении. *Я вообще-то давно планировал подкатить к тебе…****
Парень прижимался очень сильно к мотыльку и уже позабыл о том, что Вал слегка его пугал. В каких то отдельных местах разума, мальчишка понимал, что сутенёру во время смерти было около 40 лет, что его язык, красноречие, его мотивы, его взгляд — это всё не просто так. Это всё словно пучина, словно паутина «чёрной вдовы». Но бежать, прятаться от этой паутины, от этого огня, от этого острия ангельского пика не хотелось. Странное чувство. Чувство, которое колит сердце и на крики того: «Ена убирайся!», всё время отвечает: — «Ещё 5 минут. Всего пять, я хочу его поцеловать, я хочу его обнять. я хочу его, я хочу с ним спать!» И с каждой задержкой, желания этого чувства становились всё наглее, всё жирнее, всё приставучее. Как чёртова воронка, что затягивала с потрохами под воду и топила, хотя похоронить юношу на морском дне. Чувство полное горечи и вечного огня в сердце, который может обжечь, но который и согревает душу и оболочку Евгелия. Чувство того, что Вэл был всегда рядом и что словно он его знал ещё при жизни. Мысли, что сжигали Еву улетучились, ибо он услышал громкий звук разбившегося окна, звук бешеного ветра и отголоски грома где-то в дали, где-то на перепутье жизненных путей. А потом, парень понял, что он словно в воду глядел. Мотылёк подхватив его на руки вышиб своей головой стекло в панорамном виде и сиганул с крыской прямо в бездну. Евгелий хотел было закричать, но бешеный ветер ударил прямо в лицо, он начал «бить» парня по телу и разогнал нахрен его мысли. А потом, словно планеры, из спины обнажённого мотылька, вырвались ярко-кислотные, с непонятным, но жутким рисунком — крылья. Мотылёк только сделал один единственный взмах этим могучим «инструментом» и оба грешника резко помчались вверх разрывая воздух и стремясь к нему, к алому, тёмному и мёртвому небу преисподний. Тино всё так же крепко сжимал в правой, нижней руке секс игрушку, а остальными тремя конечностями, держал Еву, который разразился в ужасном крике полным кошмара и мольбы. — А-А-А-А! ВАЛ!!! СТОЙ. СТОЙ, ПРОШУ! ОПУСТИСЬ. ОПУСТИСЬ, ВАЛЕНТИНО! Эти крики вызвали у оверлорда дикий восторг, азарт, приступ игривости и хотение довести дело до финальной точки. До своей победы и до жалкого унижения грешника в постели, до его скулежа, до его слёз, до его криков и просьб прекратить, остановиться. Мотылёк снова взмахнул крыльями и вот Ева и сам Тино уже возвысились над самим Омега-Версом, зданием, где могли проживать все 13 могучих оверлордов во время затяжной работы на своих точках, территориях, Люцифер лично распорядился постройкой большой высотки. И как Валентино: Вельвет, Вокс, Аластор, Рози, Зестиал и другие могли проживать в пентхаусе, только во время окончания чистки, около 2-3 месяцев, когда шли активные завоевания территорий и влияния. Там же Падший ангел и повелитель всех демонов проводил встречи с высшими и проверял их на умение укреплять и править территориями не только в их владении, но и новыми, только заполученными разными путями, как массовыми боями, так и крысиными методами. Хотя Вал всегда признавал, что нет лучше места, чем его порностудия, где полно сладких сучек, вечного кайфа под сигаретами, сладкой музыки и просто тонн наркотиков, которые помогали многим подопечным «папочки» не только забываться и «проветривать» голову, но и массово выступать на сценах, групповухах и прочей деятельности, что была связана исключительно с фильмами для взрослых и с их съёмками и эксклюзивами увидеть порно не по телевизору, а в живую, порою даже поучаствовать, но чёрт возьми, ни у одного ублюдка в Аду не найдётся столько бабла, чтобы позволить себе такую роскошь, тем более с визитом самого Валентино, при появлении которого, все целочки и шлюхи просто падали на пол к его ногам с тоннами крови из носа. Ветер убивал здравый смысл, а маленькое тельце грешника вжалось в тело властного повелителя воздуха, неба, ветряных потоков. Ена со всей силы прокричал, трясясь, как котёнок на руках браконьера. — ВЭЛ! Нееет! Я не буду сосать её! Нет! , — Евгелий начал ронять с глаз слёзы, ибо юноша ужасно боялся высоты, этого бешенного ветра, но больше всего этого он боялся… — Ха-а-а, признай, что тебе самому охота быть моей послушной шлюхой, что тебе охота работать на меня, вставать раком каждый день, глотать мою сперму, признай, что тебе охота чувствовать в своей ёбаной жопе мой толстый, большой и властный хуй! Признай это, сучка! Валентино скалился, он завис на одном месте, а его могучие крылья не давали обоим упасть в пропасть, где далеко внизу виднелись огни города, здания. Тино сжал в руках беззащитное тело паренька и прокричал, уже хотя, чтобы тот сдался и облизал пэддл. — Признавайся, киска. Ты проиграл мне! Но в ответ властный оверлорд услышал лишь приглушённые всхлипы парня и его тихий ответ, который привёл собственника в дикое бешенство. — Н-не… нет!***
Мотылёк повалил Еву под себя и начал его жадно раздевать, буквально рвать его тряпьё и оголять его тело. — А-а-ах~ Вэл, прошу… ммм… — Замолчи, сучка! Губы сутенёра заткнули парня, начав втягивать его в страстный, горячий поцелуй. Оба грешника обнимали друг друга, Ева стягивал шубу с плеч сутенёра, он хотел видеть его обнажённые части тела: член, торс, грудь, соски, спину, икры, его задницу. Чёртово похотливое желание. — Мф. В-Вэл… Мотылёк уже осыпает тело парня поцелуями, губы демона изучают открытые участки кожи Ены, а зубы сутенёра стремятся укусить суку, пометить это мясцо, показать всем вокруг, что это его вещь, его собственность, его игрушка, его прихоть. Когда юноша пытался признаться в привязанности к Тино, тот его затыкал, то поцелуем, то пальцами, то когтями, которые впивались в молодое тело 26 летнего демонёнка. Это вызывало дискомфорт и писки со стороны парня, что возбуждало мужчину и тот начинал обнажать ноги Евы, его бёдра, одежда, что была содрана летела на соседний диванчик, на мягкий ковёр лимузина, что был обшит непонятным изделием изнутри. — Вэл, прошу, я хочу сказать… Новая попытка Евы не увенчалась успехом, мотылёк расстегнул ширинку на своих штанах. Только тогда парень понял, что это чувство «взорвалось» внутри него. Оно лопнуло и высвободилось, когда взбухший член мужчины проник внутрь, в анус парня и заставивший грешника яро простонать и согнуть спину, а лицо жутко покраснеть, грудь бешено вздыматься и опускаться от стучащего сердца, бешеного пульса, сумасшедшего желания. Мальчишка обхватил «папочку» ногами и продолжил принимать сумасшедшие и голодные толчки пениса мужчины о его сладкую, упругую задницу. — Оо, да, детка, раздвинь ноги шире. Дай мне развернуться. Голос демона сводил с ума, лимузин словно бы не ехал, а парил, казалось от ебли не чувствуешь всех этих бесящих кочек на дороге. Чувствуешь только напористость партнёра. Валентино так активно работал бёдрами, что головка хуя ударилась прямо о простату парня, от чего оба партнёра сладко простонали, продолжив совокупляться на задних сидениях лимузина, даже не полностью раздевшись. Тёмный демон, который был похож на крупного зверя приближенного к медведю, но вот только с головой нашпиленной рогами и четырьмя глазами, сжал руль лимузина, издав наглый смешок. — Ты что, не разу не застал нашего босса трахающего очередного прохожего с дороги? Похожий на помесь ящера и змеи демон, что сидел справа от водителя залился краской, ибо неосознанно начал ласкать себя между ног. Как только он услышал этот вопрос, то резко убрал руку от своего паха и стиснул ноги вместе. — Ты же никому не скажешь, Маттео? , — спросил грешник покосясь на сдержанного напарника и скрывая свою неловкость. — Я? Дорогой мой, работаю с мистером Валентино уже 9 лет, я и не такое видел перед собой и слышал с заднего сиденья. Рептилиеподобный грешник продолжал смотреть на напарника просящим взглядом. Маттео закатил глаза. — Да не скажу я никому, Сатана упаси.***
Сутенёр «спрятал» раздражение за улыбку и более не обронив ни слова, решил надавить на решение и окончательный ответ крыски, резким пикированием вниз. Камнем упав на пики города, а крылья заставив безработно остановиться и прекратить делать могучие и лёгкие взмахи за спиной хозяина. Ева закричал, как ошпаренный и сумасшедший в одном флаконе, его слова и вопли были неразборчивые, но мужчина не мог уловить в его речи «да, да я возьму в рот. Ты победил. Ты выиграл, Вэл!». Этих слов не было. Зато мёртвая хватка Ены, его глаза полные ужаса, парень уткнулся в пух Вала и что-то быстро проговаривал, пока Тино наворачивал жуткие бочки в воздухе поняв, что парень не говорит нужного признания. А потом в голове словно переклинило, Евгелий был уже на пределе истерики и нервного срыва, а может и признания Валентино победителем. И тогда мотылёк проговорил, пожав плечами и резко взмыв в воздух, полетев прямо к сгущающимся и тёмно-кровавым облакам, которые скоро должны были породить страшный гром, а после кислотную грозу, от которой все бежали и которая могла сожрать грешников заживо, хоть они потом и возродятся вновь. — А как на счёт грозы, детка? Ммм? Издевательски отчеканил мужчина со смехом и злорадством в голосе. Ена разлепив глаза, закричал, но этот крик был такой… тихий? — Не-ет… не надо, Валентино… я… я не хо… не хоч-чу-у-у… Гроза была одной из наиужаснейших страхов молодого грешника, как при жизни, так и после смерти. Мужчина с каждым взмахом крыла приближался к сгущающимся сгусткам «природной игры» загробной жизни. Амега-Верс стал уже и не таким большим зданием сверху, с неба всё казалось миниатюрным и карточным. Ева не смог более держаться за мотылька и теряя сознание, парень из последних сил выдавил из себя. — Я… я больше не буду себя плохо вести…» Эти слова были сказаны, как скороговорка, а с облаков начал капать сам дождь, который застал мотылька врасплох, как застали слова Евгелия. Повелитель просто застыл в воздухе не в силах сдвинуться. Моль словно бы перед лампой остановилась и увидела такую яркую, такую живую картину, которая никогда не исчезнет из головы грешника: Только силуэт отца и только его томные вопросы, которые были скорее не вопросительного характера, а утвердительного: — «Ты хочешь, чтобы мать видела, какой у неё грязный, отвратительный, блохастый сын вырос? Ты хочешь слыть непослушной и плохой скотиной, что не подчиняется? Ты думаешь, что умнее меня? Ты хочешь сказать, что не будешь слушаться меня? Ты взрослый? Самостоятельный? Ты хочешь, чтобы я тебя заставил?». Валя сидел на полу с разбитой губой, с его глаз текли слёзы, он не кричал, не звал на помощь. Снова обнажённый. Он видит что-то острое в руке отца и эта вещь, заставляет его плакать сильнее. Она заставляет юношу прижиматься к стене и отворачивать от папы голову, а сердце рваться на две части. Его ноги дрожат, его руки находятся в связанном состоянии, с губы течёт еле заметная струйка алой крови. А потом этот издевательский, властный голос, который словно диктор в тоталитарной стране молвит: — «Тогда сегодня я сделаю дозу побольше, чтобы ты раскрепостился для меня. Иди сюда», — его силуэт становиться ближе и чётче, а рука с острой вещью хватает Вала за волосы и насильно тащит в кровать. Что заставляет юношу наконец заорать, что есть мо́чи, в попытках сопротивляться: — «Отец! Папа! Па-а-а-па! Я сделаю! Я сделаю, не надо! Я больше не буду говорить «нет»! Папа! Я больше не буду себя плохо вести!» С глаз мотылька потекли кровавые слёзы. Он готов был убить себя, что заставил вообще подвергнуть себя ебаной эмоции. Это кислотный дождь в глаза попал, это так больно. Это был дождь. Не чувства. — Вэл… Дрожащая рука прикасается к щеке мужчины. Глаза мотылька и глаза Евгелия встречаются и казалось, тонут в какой-то ужасной пучине боли и несправедливости. -… ты плачешь? Валентино несколько секунд изучал глаза грешника, он купался в их открытости. Он был готов закричать на всё пространство Ада и скинуть ничтожество на своих руках вниз. Но он не скинул. Тино сам не понимал, что случилось, что произошло. Это не было чувство слащавой блятской любви, это было какое-то горькое и противное чувство, которое повелитель ненавидел у Вокса. Это было чувство… жалости. Чувство, что порою надо отпустить, а не жестоко убить. Телеведущий всегда говорил своему парню, когда они объединялись вместе, дабы отвоёвывать территории после чистки, во время того, когда оба демона бок о бок, как сумасшедшие и отбитие долбаёбы стреляли в противников из ангельского оружия, которое было приближено к «Нагану Р412» и дико смеялись, как последние садисты: — «Лучше отставить ничтожество, ведь порою куда сексуальнее знать, что оно живёт и боится тебя, детка». Грёбанный, самоуверенный Вокс. Почему у него всегда так легко получалось оставлять своих жертв, дарить им жизнь? Он и вправду долбанутый теледемон на всю голову. Почему у него всегда всё так легко получается? Валентино отдёрнул голову от руки Евы и зашипел, поняв, что дождь, что кропил, начинал ужасно жечь кожу, а крылья возымели на себе, в некоторых местах, дырки и отверстия, что причиняло демону боль. Хотя Валентино и был больным садистом, он берёг и любил своё «средство быстрого перемещения», а потому, не сказав крыске не слова, перваншевый кинулся к Омега-Версу терпя жгучую и съедающую боль. Ена тоже терпел, пока дождь был слабый. Проморгавшись, режиссёр приостановил кровоточащие слёзы и уже было настиг окна 12 этажа высотки, когда из руки сутенёра выпал его излюбленный пэддл, который всё это время был «спутником» Тино и Евы в полёте. «Блять!», — пробежало в голове режиссёра. — Вэл! Вэл, стой! Евгелий хотел остановить любовника, но оверлорд «забив» на его слова, закинул крыску в разбитое окно, а сам спикировал за игрушкой для порки. — Вэ-э-эл! Ева хватался за еле видные ожоги и подбежав к окну прокричал мотыльку в след, который исчез в непогоде, что набрала обороты и вызвала сильный дождь из недавнего маленького. — Вэл! Ты сумасшедший! Мотылёк продолжал пикировать вниз. В его глазах была пустота, словно он проиграл всему миру. Словно он проиграл сам себе. А в горле знобило. Клыки невольно сжимались и скрипели друг об друга в ужасной злобе на слабину, всего лишь из-за каких то похожих фразочек. Мотылёк никогда не признал бы, что проявил «милосердие» и оставил в живых низшего демона по рангу, что позволил какому-то проходимцу увидеть его терзания, его слёзы, чтоб их черти трахали! Нет! Он не проиграет, никогда и никому, ни при каких обстоятельствах. Он всегда победитель. Он всегда на высоте. Он всегда самый успешный, преуспевающий. Самый богатый и самый грозный, ужаснее самого Люцифера и всех остыльных 6ти смертных грехов вместе взятых. Никто из них и рядом не стоял. И Вокс! Он точно нет. Так ведь? Мужчина словил пэддл очень ловко. Сутенёр хотел было взлететь, но крылья не взмыли вверх, они не смогли унести хозяина к лучам славы и вечного самоудовлетворения. Вал камнем полетел вниз. Оверлорд шипел ругательства, кислота прижигала и боль становилась всё более и более невыносимой, страшной и мучительной. — Я сам решаю свою судьбу, ублюдок! , — крикнул мотылёк, чувствуя, как крылья за спиной рвутся и превращаются в пепел. А в глазах вечно проплывали пеленой слова Вокса после каждого их расставания: «Сам же приползёшь в мой кабинет…». Тино зарычал и под рвение покончить с грёбаными глюками о бывшем и о своей недавней слабости, мотылёк почувствовал, как кожа на правой, верхней руке порвалась, выпуская нечто похожее на острый кинжал с шипами, безобразная, волосатая конечность застала мужчину врасплох, зато спасла от самокопания и от «смерти». Длинная и деформированная конечность вцепилась клещом в стену здания оверлордов и оставляя за собой сильный след разрушения железного покрытия, заставила хозяина понять, что само тело спасает его. Демон сжав сильнее зубы и поднапрягшись, «пробежался» по стене до ближайшего окна, держась клешнёй за стену, и увидев там работника Амега-Верса, сматерился. — Ёбаный в рот! И в безвыходной ситуации, мотыльку ничего не оставалось, как спасти свою шкуру от падения и от кислоты только выбив ещё одно панорамное окно с пола до потолка 4 этажа. Этаж телохранительницы принцессы Ада — Шарлотты Магне. Камиллы.