Встреча.
Потеря.
Война.
Огонь.
Пыль.
Единственное, чего сейчас хотелось Чонгуку, это закрыть глаза и уснуть. Желательно навсегда. Он так ясно представлял себе, как вокруг его холодного тела будет циркулировать чужая жизнь, вращаться подобно солнцу, накрывая собой его останки, что ему невольно захотелось с головой окунуться в этот водоворот посторонних новых эмоций и насладиться чем-то ещё помимо привычной тревоги. И если для этого нужно подчиниться собственной тьме, значит так тому и быть. Пусть чёрные клубы пыли, словно лавины, накроют его продрогшее сердце своими руками. Пусть врата души, некогда прочно запертые, годами практически мёртвые, без спроса отворятся. Пусть капли грязи наполнят собой когда-то просторные зелёные долины. Пусть стойкое предчувствие предательства неумолимо лишит всяких сил… Пусть. Уже не важно.
Умереть сейчас было бы для Чонгука как нельзя кстати. Но ведь это невозможно? Так ведь? Судьба не настолько щедрая особа, чтобы даровать измученному рабу столь благородную кончину. Подобный удел нужно ещё заслужить. Как медаль на войне… Тогда как насчёт того, чтобы в полном одиночестве слепо выйти в ночь? Оказаться прямиком в центре разрушительного урагана. Почувствовать, как ломаются собственные кости… Вспомнить недавний вещий сон, в котором таилось так много завуалированной истины… Вспомнить и проанализировать его. Что же там было? Ганкаджима? Другой город-призрак? Или же, быть может, лес? Да, лес…
В мираже Чонгук без цели скитался по ухоженному летнему лесу, щедро залитому солнечным светом. Вокруг него всё цвело и благоухало, навевая стойкую иллюзию гармонии. В таком месте и телу, и душе, должно быть предельно хорошо. Должно… Но ему почему-то было по-прежнему плохо. Предчувствие? Кто знает… Даже в мире грёз ему нет покоя от собственных терзаний. Подобное уже попахивало сумасшествием. Вот только чьим? Не его же часом? Смириться бы, да вот только эти чувства, сидящие глубоко внутри, были столь же тоскливыми, как и холодная зимняя ночь. С таким никак не примириться, с таким нужно бороться. Найти бы эликсир, восстанавливающий силы.
Шагая по извилистой узкой тропинке, Чонгук до конца не мог понять, как долго и с какой скоростью он шёл, не мог точно сказать, как часто он сворачивал с тропинок, и сворачивал ли вообще. В голове был сплошной туман. Видимость практически нулевая. Остановиться бы и подождать пока распогодится, да ноги не слушаются. В какой момент, подобно призраку, перед ним предстал Чимин, одетый во французский военный мундир из темно-синего сукна с высоким стоячим воротником, Чонгук не знал. Он просто упёрся взглядом в бледное лицо и, подобно статуе, замер на месте. Было страшно. Хотелось бежать. И Гук, через силу преодолев оцепенение, что есть сил бросился прочь.
Чтобы встретиться лицом к лицу с беспощадным колесом времени, человеку необходимо преодолеть не одно препятствие, победить собственных демонов и, признав все грехи, покаяться. Сделал ли это Чонгук? Опять неизвестность. Но вот только теперь вместо деревьев и кустов Гук на своём пути видел странные знаки: безмолвные тени, танцующие образы и ангелов, упавших на землю. Море, приняв образ человека, играло на арфе, вызывая небесное пламя, в котором он и сгорел. А потом, словно феникс, переродился в том же лесу. С одной лишь разницей: теперь Чимин от него убегал, а он догонял. Подняв глаза к небу, Чонгук заметил, что за ним следует своеобразный плащ из молний, накрывающий собой лес и лишающий всех путей отступления… Всех. В том числе и его.
Резко затормозив в метре от большого озера, заросшего камышом и тиной, Чонгук бегло оглядел его поверхность, заметил в воде высокие деревянные статуи солдат, одетых в такую же форму, как и Чимин. Сам Чимин же нашелся на середине озера по пояс в воде. Он стоял, не двигаясь, медленно деревенея. Чонгуку так сильно хотелось что-то сделать, как-то помочь своему хрупкому дикому цветочку, но он не мог. Озеро властно отобрало у него Чимина и, словно издеваясь, безжалостно отбросило на начальную точку пути. Снова солнце, снова тепло. А вот где озеро — неизвестно. Провести параллели несложно. Примерить на себя роль озера будет под силу всего одному человеку. Юнги.
Юнги — своеобразный генерал, Чимин — пехотный офицер. А Чонгук? Кто он? Вражеский шпион? Пленный? Павший солдат?
Перевернувшись на спину и хмуро посмотрев в потолок, Чонгук, наверное, в сотый раз за эту ночь попытался понять, почему Чимин ему солгал. Несколько часов назад, провожая Чимина на самолёт, он спросил у того, встретится ли тот в Японии с Юнги. Чимин, отведя взгляд в сторону, ответил, что нет. Тогда он зачем-то промолчал. А ведь так о многом хотел сказать… И про тонкие стены в гостинице поведать, и про странное поведение благоверного упомянуть, и про ложь, которая уже начала походить на снежный ком, рассказать.
А затем, внимательно глянув в глаза своей второй половинки, задать вопрос: если так продолжится и дальше, сможет ли тот увернуться, когда этот самый ком покатится ему навстречу? Чонгук прекрасно знал ответ — нет. Ком расплющит Чимина. Хозяин его сердца точно так же, как и во сне, превратится в деревянную статую. Допустить подобное никак нельзя. Нужно аккуратно, желательно не своими руками, огородить «пехотного офицера» от «озера».
Кивнув, соглашаясь со своими мыслями, Гук, зевнув, сел на постели и, отыскав на прикроватной тумбочке телефон, отправил Хосоку СМС.
«Юнги и Чимин планируют вместе посетить Ганкаджиму. Сделай так, чтобы поездка не состоялась. Иначе быть беде».
Поставив телефон на зарядку, Чонгук прикрыл глаза и с некоторой долей отвращения отметил, что ему совсем не стыдно. Он, взрослый самостоятельный человек, использует ребёнка в своих целях, а ему совершенно не стыдно! Если так подумать, чем он лучше Юнги? Такой же бессовестный и гнилой внутри. Только подумать… Он готов уложить в постель к извращенцу невинного шестнадцатилетнего мальчика! И ради чего? Ради собственного благополучия. Падать ниже уже просто некуда. То ли Чимину просто катастрофически не везёт с мужчинами, то ли тот сознательно выбирает именно такой мерзкий тип. Адреналина что ли в жизни не хватает? Так подобное легко исправить!
***
Услышав тихий писк мобильного, Хосок, не открывая глаз, засунул руку под подушку и, достав оттуда телефон, щурясь от яркого света дисплея, прочитал присланное Чонгуком сообщение. Пришла беда — отворяй ворота. Иначе не скажешь. Юнги опять, следуя всем каноном жанра, что-то задумал, а дикий цветочек вновь, отключив мозг, пойдёт за ним. Они и вправду идеальная пара. Два клинических идиота. И угораздило же Хосока запасть именно на Юнги! Других кандидатов в городе что ли не нашлось?
Разозлившись не на шутку, Хосок резко поднялся с кровати и, красочно ругаясь себе под нос, принялся нарезать круги по комнате, попутно размышляя, как бы ему отговорить Юнги от поездки на остров. И сдалась всем та Ганкаджима! Что там такого хорошего? Одна разруха и смрад. Куда ни глянь — одно уныние. А воздух? Сыростью несёт за километр! Нормальным людям там делать нечего. Ключевое слово здесь «нормальным». Когда уже он смирится с тем, что нормальным Юнги даже с натяжкой назвать нельзя? Тот больной на всю голову! Этим он ему и нравится… Как же всё запутанно.
Титаническим усилием воли подавив настойчивые, словно церковные фанатики, волны паники, Хосок, немного подумав, принял непривычное для себя решение разбираться во всём постепенно. Завтра утром он вместе с Юнги отправится на риф и проследит там за ним. Если тот будет вести себя странно, тогда-то он что-нибудь и предпримет. Импровизация — это не всегда плохо. Савада всегда так говорит, особенно тогда, когда они практически под самым носом вычурно воруют рыбу у конкурентов. Не верить Саваде у Хосока никаких причин не было. Отец плохому не научит!
***
Ровно в пять утра Хосок предстал перед удивлённым взором Юнги, готовившего лодку и распутывавшего сетки, нужные для отправки на Ганкаджиму, одетым в тёплый рыбацкий костюм и резиновые сапоги. С вызовом посмотрев на Юнги, Хо проговорил:
— Я поеду с тобой.
— С чего бы это? — приподняв бровь, осведомился Юнги. Вот это новость! Сегодня что снег пойдёт?
— Мне не спится.
— Так себе повод.
— Ты сам говорил, что я ленивый и ничем тебе не помогаю. Вот, исправляюсь.
— Саваду предупредил? — не почувствовав подвоха, легко сдался Юнги. Если Хосок хочет немного поработать, пусть работает.
— Да, он не против.
— Ладно, залазь тогда в лодку, будем выдвигаться, — достав из кармана ключи, промолвил Юнги, а затем закинул в лодку большую спортивную сумку.
— Что это? — покосившись на сумку, поинтересовался Хосок, усаживаясь на носу лодки.
— Рыболовные снасти, — легко соврал Юнги. Снасти… Угу.
— Опять будем рыбу воровать?
— Не опять, а снова, — усевшись возле Хосока, буркнул Юнги, заводя лодку.
Всю дорогу до Ганкаджимы Хосок от волнения не мог найти место своим рукам. Он то и дело, что-то щупал, мял, перекладывал. Даже несколько сетей распутал, а одну из них даже снова запутал. Юнги время от времени кидал на него многозначительные раздражённые взгляды, но, хвала небесам, никаких вопросов не задавал. Как только лодка пришвартовалась у рифа, Юнги, не говоря ему ни слова, взял спортивную сумку и, быстро забравшись по лестнице, скрылся в руинах. Подождав около минуты, Хосок следом выбрался из лодки и, так же поднявшись на остров, отправился на поиски Юнги.
Тот нашёлся недалеко от их склада, сидящим на ящике и что-то увлечённо записывающим. Спортивной сумки при нём не было. Оглядев замок на дверях склада, Хосок сделал неутешительный вывод, что сумка была оставлена явно не там. Раз Юнги спрятал её где-то по пути, значит никаких снастей там и в помине нет. Выходит… Опасения его и Чонгука имеют место быть. Как теперь стоит поступить? Попытаться разговорить Юнги? Как вариант. А если не получится? Тогда что? Просто сдаться?
— Юнги, а где твоя сумка? — встав напротив того, как можно спокойнее, осведомился Хосок.
— Там, где надо, — холодно ответил Юнги, не отрываясь от своего занятия.
— А там точно были снасти?
— У тебя есть сомнения? — недовольно посмотрев на Хо, спросил Юнги.
— Есть.
— Да ну? — прыснул Юнги. — Совсем заняться нечем?
— Я… слышал, как ты предлагал Чимину вместе поехать на риф, — сложив два плюс два и быстро сообразив, как Чонгук мог узнать о поездке, уверенно выпалил Хосок. — Ты что-то задумал? Меня тебе мало?
— Хосок, подслушивать плохо, — оскалившись, рыкнул Юнги, мысленно делая пометку вести себя в субботу максимально осторожно. Мало ли что мелкий может выкинуть.
— Значит, я прав.
— Не лезь не в своё дело. Целее будешь.
— Откажись от этой затеи! — твёрдо потребовал Хосок. — Сейчас же!
— И не подумаю, — положив блокнот в карман куртки, раздражённо отозвался Юнги. — Шуруй за ящиками, будем рыбу сортировать.
— Если не откажешься, то я за себя не отвечаю!
— Мне стоит испугаться? — повысил голос Юнги. — Забыл, где твоё место?
— Стоит, — выкрикнул Хосок и, не придумав ничего умнее, подбежал к толстому каменному заборчику, ограждающему риф от моря, и, забравшись на него, добавил: — Не передумаешь, прыгну.
— Ой, как страшно, — весело рассмеялся Юнги, совершенно тому не веря. — А кишка не тонка? Там вообще-то высоко. Целым до воды можешь и не долететь.
— Так и будет.
— Тогда вперёд, — подзадорил Хосока Юнги. — Один прыжок избавит меня от многих проблем.
— Как скажешь, — немного отрешенно проговорил Хосок и, развернувшись лицом к морю, спрыгнул вниз.
— Какого… — вырвалось у Юнги раньше, чем он смог осознать, что произошло.
Сорвавшись с места, Юнги, практически не дыша, быстро подлетел к забору и, наклонившись вниз, попытался отыскать взглядом Хосока. К его счастью, тот упал прямиком в воду, никаких каменных выступов или же ржавых штырей с этой стороны не было. Но падение с такой высоты всё равно не могло пройти бесследно. Громко, костеря на чём свет стоит глупость Хосока, Юнги пробежался взглядом по выступам и, в рекордно короткие сроки найдя спуск к морю, скинул с себя куртку и бросился на помощь Хосоку. Как только он вытащит юного суицидника из воды, отпинает так, что тот до конца своих дней запомнит, как неразумно злить Мин Юнги.
