Стоячая вода

      В сонме звезд, за покровом мрака, за сетями радуг и млечного пути, Юнги, наконец, счастлив. Счастлив, как никогда прежде. Как и не смел надеяться вовсе. Ох, не спугнуть бы только это столь непривычное чувство тотального спокойствия, что сейчас так приятно расползалось у него в груди. Чимин рядом. Дышит тяжело ему в шею и мысли явно в кучу собрать не может. Юнги, собственно, тоже. Как-то слишком резко и быстро всё произошло. Сдвинулось с мёртвой точки и огромным комом снега, полетело с высокой горы куда-то вниз. И это, отнюдь, не плохо, просто… никто из них не оказался морально к этому готов? Да, похоже на то. Но это, опять-таки, неплохо. Для Юнги, так уж точно!       За свою крайне насыщенную на падения жизнь, он успел пережить миллионы пренебрежительных взглядов совершенно неинтересных ему людей, стал невольным свидетелем белоснежности снегов декады зим, ощутил на своей коже, сотни осенних холодных дождей, горел всем телом под натиском палящего солнца, в пьяном угаре видел в деталях затмения эфемерных лун и блеск из тишины пропавших звезд. Что ему теперь станет от простой неожиданности? Тем более, столь приятной. Разве, что с ума окончательно сойдет. Ну и пусть. Не страшно. Мир падает в грязь, с разбегу, лицом и разврат, и распад у порога, и порок стал концом. Но не для Юнги. Для него — всё это лишь девственное начало, чего-то более масштабного и красочного.       Солнце сегодня встанет и зайдёт. Цветы, расцветающие поутру, увянут в ночи. Солнце вновь сядет и снова взойдёт. Цветы кругом вновь расцветут. Но это будут уже не те цветы, что вчера*. И у Юнги от осознания этого голова шла кругом. Обдуманный и взвешенный удар, творит прекрасное из груды камня. А он уже почти что искусный не то каменщик, не то скульптор. Столько лет напрасно махал, выдуманной больным воображением, секирой, что почти из сил выбился, заточая в величественный мрамор собственные чувства, которым мрак теперь извечная тюрьма. Выпустить бы их на свободу, да только ключ не у него. А у Чимина.       Плотно закрыв глаза и немного попытавшись расслабиться, Юнги, в какой уже раз, на обратной стороне своих век, видел, как с хмурого неба падают хрупкие ангелы… их крылья сотканы из чистейшей тьмы. Чёрное копьё ночи безжалостно пронзает его сердце, и это даже чуточку приятно. Юнги отчего-то остро хотелось, возвести руки к небу и почувствовать, наконец, силу тёплого сияющего света. Но вместо этого он крепко обняв Чимина, просто дышал. Всё не в состоянии надышаться столь родным запахом. Если после всего случившегося на рифе у них ничего не получится, он точно наложит на себя руки. Хватит. Жизнь без Чимина — это не жизнь, а лишь жалкое существование. Он подобным уже перенасыщен. До краёв полон. Ещё немного и взорвётся. И это страшно, на самом деле.       — Тебе не холодно? — мягко спросил Юнги, притягивая к себе бутылку виски и делая несколько крупных глотков, а затем передавая её Чимину.       — Нет, — взяв в руки бутылку, тихонько отозвался Чимин, а затем, немного подумав, игриво продолжил: — Это водка? — слабо спросила Маргарита.       — Кот подпрыгнул на стуле от обиды, — довольно улыбнувшись, проговорил Юнги, млея от близости своего малыша. Мастер и Маргарита? А почему бы и нет? Достойная книга для цитирования этой ночью. — Помилуйте, королева, — прохрипел он, — разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!       — Смело пейте, — отпив немного виски, прыснул Чимин. И что он только творит? — Ваше здоровье!       — Надо бы, как-то вместе перечитать, — зарываясь пальцами в волосы Чимина, прошептал Юнги. — Под водку, желательно.       — А может лучше под камин и плед? — приподняв бровь, предложил Чимин.       — Хорошо. Под камин, плед и водку.       — Юнги, мы так с тобой сопьёмся, — уже в голос рассмеялся Чимин, крепче прижимаясь к телу теперь уже точно не друга. — Под водку: «Мастера и Маргариту», под красное полусладкое вино: «Дракулу» Стокера. Какие там ещё есть варианты?       — О, их бесконечное множество. Главное, чтобы только печень такую нагрузку выдержала.       — В себе-то я не сомневаюсь, а вот ты… — задумчиво протянул Чимин, мило надув губы и посмотрев Юнги в глаза. — Возраст как-никак.       — После тридцати жизнь только начинается! — присвистнул Юнги. — Останешься со мной, продемонстрирую это тебе, так сказать, наглядно.       — Как заманчиво, — прекрасно уловив не озвученный Юнги вопрос, кивнул Чимин. Это о чём они должны будут поговорить. Но только не сегодня. Он пока ещё не готов. — Нужно одеться. Ночью тут всегда холодрыга.       — Согласен, — нехотя выпуская Чимина из своих объятий и медленно поднимаясь на ноги, прохрипел Юнги, потянувшись за одеждой. — Да и перед охранной голой жопой светить не хочется. Они нынче часто риф ночью патрулируют. Любителям адреналина тут, как мёдом помазано.       — Это не удивительно, — так же натягивая на себя одежду, закивал Чимин. — Города призраки многим людям будоражат кровь. Хотя далеко не все из них действительно стоят внимания. Я был в парочке и… это скорее грустно, чем интересно.       — Мне Ганкаджимы с головой хватает. В подобные места я ни ногой.       — А куда бы ты хотел поехать? — до конца одевшись, спросил Чимин, не сводя с Юнги взгляда. А Мин всегда был таким красивым?       — В Саппоро, например, — выходя из палатки на улицу, легко ответил Юнги. А огонь они так и не потушили. И как только охрана ещё не примчалась?       — В книгах Харуки Мураками снегопад в Саппоро всегда описывается так волшебно, — немного поёжившись от прохладного ветра, прошептал Чимин, присаживаясь у огня. — Я бы тоже съездил.       — Похоже с досугом на зиму мы неожиданно определились.       — Да, это так.       «Да, это так». И как Юнги это понимать? Чимин останется с ним? Приедет зимой в гости? Они вместе? Раздельно? Спросить бы прямо, да спугнуть птенца неохота. Как же с Чимином тяжело… Интересно, а есть ли какой-то способ ускорить разрыв отношений между малышом и туристом? Что ему такого бы сделать, чтобы ЧимЧим не захотел возвращаться в Сеул? Может как-то рассказать туристу, чем они тут совсем недавно занимались и насколько глубоко его член был в Чимине? Заманчиво, конечно, но… чревато последствиями, если малыш вдруг узнает, кто именно настучал его любовничку, скандала не миновать. Вот же! Ни дня без проблем.       Хмуро оглядев темноту вокруг них, Юнги только было хотел аккуратно спросить малыша о планах на ближайшие пару дней, как вдруг его взгляд, выцепил вдалеке небольшой источник света, медленно приближающийся к ним. И что это за чёрт? Охрана? Нелегалы? Местные? Нет, местный сброд сюда бы точно не сунулся. Знает, ведь, чья это территория. Тогда это точно либо охрана, либо дебилы-экстремалы. Лучше бы, конечно, первое. Со вторыми могут возникнуть довольно большие проблемы. А это, ой, как нежелательно.       Не отрывая взгляда от света явно большого фонаря, Юнги кожей чувствуя тяжёлый взгляд Чимина, невольно задумался о том, а что, если это Савада? В городе, что-то случилось? Маловероятно. Тогда зачем тот мог сюда приехать? Он ведь велел забрать их только в понедельник утром. Хосок вынудил? А вот это вполне возможно. Вот же пакость мелкая. С прищуром оглядев две фигуры плавно выходящие из мрака, Юнги убедившись в том, что это таки его дебильное семейство, лишь чудом не зарычав в голос, громко проговорил:       — Какие люди на ночь глядя. Мы ждали вас не раньше утра.       — Я и планировал наведаться сюда утром, — не скрывая своего раздражения, проговорил Савада. — Думал, что вы тут специально остались. Но Хосока вызвонил турист Чимина и заявил, что, если тот в течении двух часов не выйдет с ним на связь, МинХо отправит сюда наряд полиции. Вот и пришлось экстренно выдвигаться на риф. Хорошо, что мы так быстро вас нашли. Проблемы с Нагасаки нам точно не нужны.       — Да уж, — хмуро выдохнул Юнги, желая лично придушить гниду-туриста. Вот же не сидится тому ровно на жопе. Чует что ли, что у него тут Чимина уводят? — И откуда только у туриста твой номер, Хосок?       — Обменялись на всякий случай, пока в Китае были, — потупив взгляд, произнёс Хосок. — Прости, что не рассказал сразу.       — Да без разницы, — отмахнулся Юнги, потянувшись к казанку с водой. — Выдвигаемся тогда.       — Простите, — виновато отозвался Чимин. — Я не думал, что Чонгук такую панику поднимет.       — Ничего страшного, малыш, — потушив огонь, мягко улыбнулся Юнги. — Ты ни в чём не виноват. Поехали, палатку в другой раз разберём.       — Да времени и так мало, — прокряхтел Савада. — На одной лодке поедим или на двух?       — В нашей бензин закончился, — наблюдая за тем, как Чимин забрасывает свою сумку на плечо, проговорил Юнги. — У тебя канистра с топливом с собой?       — Да, думал оставить тут на всякий случай, — заученной фразой, ответил Савада.       — Отлично, тогда заправимся по дороге и вернёмся в город. Не хочу новую лодку оставлять тут без присмотра. Знаю я местных рыбаков.       — Да, украдут и фиг тогда найдёшь.       В пол-уха слушая незатейливую болтовню Юнги и Савады-сана, Чимин чувствовал себя донельзя странно. Это чувство у него в груди… он не рад, что за ними приехали? Да, не рад. Он хотел подольше побыть наедине с Юнги. Хотел подольше насладиться близостью. Хотел… а Чонгук всё испортил. И додумался же позвонить Хосоку! Чего не спится-то? Боже! Что он сейчас несёт? Гук волновался за него. Искал способы связаться. А он… злится ещё. И хватило же совести! Что теперь делать? Что тому говорить?       Пропустив мимо себя все манипуляции с лодками, Чимин на автомате сел в ту, в которой был Юнги и скинув сумку на пол, замер всматриваясь в водную гладь. За прошедший день произошло слишком много всего о чём ему стоило бы хорошенько подумать. И самое главное, и проблемное из этого: секс с Юнги. Жалел ли он? Скорее нет, чем да. Знал ли что делать дальше? Определённо, нет. Откуда? Наломать дров, куда проще, чем сложить их потом в кучу. Хотел ли он уезжать от Юнги? Хотел ли жить так же, как и прежде? Нет, точно не хотел. И в этом была вся проблема.       Чимин совершенно бездумно вдруг с чего-то начал считать Юнги своим. Но хотел ли тот того же? Да, они переспали и что с того? Да, Юнги говорил, что всё ещё любит его, но… что, если это просто слова? Шесть лет — долгий срок. Особенно для нежных чувств, отравленных ядом обиды. Устало тряхнув головой, Чимин достал из сумки мобильный и, едва только лодка пришвартовалась к причалу, быстро выскочил на берег и тут же набирая номер Чонгука, отошёл в сторону. Нужно успокоиться. Успокоиться и начать решать проблемы по мере их поступлений. Сначала Гук, а потом уже он, его блядство и Юнги.       — Алло, Чимин? — слишком быстро, раздалось на том конце, голосом Чонгука.       — Да, привет, — хрипло прошептал Чимин, не успев даже сосредоточиться или хотя бы как-то настроиться на разговор. — Прости, что заставил волноваться. Я хотел тебе днём позвонить, но потом забегался и забыл.       — Ещё бы не забыл! С памятью, как я погляжу, у тебя в последнее время, вообще беда, — недовольно проговорил Чонгук, мысленно метая в сторону благоверного гром и молнии. — Вон даже дороги попутал, бедняга. Ехал в Токио к Томо, а оказался на Ганкаджиме. Чудеса прямо.       — Не злись, Чонгук, — как можно мягче проговорил Чимин. — С Томо всё сорвалось в последний момент, у него там какие-то проблемы на работе. Я уже думал вернуться к дяде, как позвонил Юнги и позвал в гости.       — О, вот как, — совершенно не скрывая своего раздражения в голосе, рыкнул Чонгук. Так нагло в лицо ему ещё никто не лгал. — Значит тебе позвонил Его Величество Мин Юнги, и ты тут же всё бросив, побежал к нему довольно виляя хвостом?       — Чонгук, не слишком ли? — чуть повысил голос Чимин. — Ты забываешься!       — Разве? — словно издеваясь, хмыкнул Гук. Какой его любимый нежный, однако. Правда глаза колет?       — Я не хочу ругаться. Давай успокоимся.       — Поздно, Чимин, мы уже ругаемся, — неожиданно спокойно проговорил Чонгук, не чувствуя ничего, кроме усталости. И за что он опять борется? За иллюзию счастья и взаимности? Как же это глупо.       — Так давай перестанем, — взмолился Чимин. — Не случилось же ничего страшного.       — Ты так считаешь? — прорычал Чонгук, окончательно теряя терпение. — Ты в лицо соврал мне и поехал к бывшему воздыхателю любоваться красотами Ганкаджимы. По-твоему, это «ничего страшного»?       — Я не лгал тебе! Просто забыл позвонить, — эмоционально воскликнул Чимин, сам прекрасно понимая, насколько глупо, это прозвучало. Парню своему, он значит, позвонить забыл, а к «бывшему» на огонёк заскочить — нет. Идиотизм же. Думал бы перед тем, как говорить.       — Чимин, в гостинице между ванной и спальней довольно тонкие стенки, — устав ломать комедию, чётко проговорил Чонгук. — Я слышал, как ты договаривался с этим… о встрече. Ты разбудил меня, когда вернулся за телефоном.       — Гук… — закусив губу, сник Чимин. Чонгук всё знал? Знал и молчал? Почему? Хотел проверить насколько он с ним честен? Прекрасно просто… И что теперь? Что говорить? Как оправдываться? — Прости меня. Я правда виноват.       — Виноват — не то слово, — злобно присвистнул Чонгук, напрасно пытаясь успокоиться. — МинХо отпустил тебя. Собирай вещи. Завтра утром вылет в Корею. Такси до города он тебе оплатит.       — Какое завтра, Чонгук? — попытался совладать со своим голосом Чимин. Оперативно, однако. Уехать завтра? Ну уж нет, спасибо, он ещё с Юнги не всё решил. Со своими чувствами, собственно, тоже. — В понедельник у дяди важная конференция, я должен там быть. Во вторник я вернусь домой, и мы всё спокойно обсудим. Хорошо?       — А до понедельника ты будешь со своим ненаглядным Юнги? — выплюнул Чонгук, до конца, не веря в реальность происходящего. Чимин сейчас серьёзно? — Ты не офигел ли там часом, любовь моя?       — Завтра днём я планирую встретиться с Томо, — закусив губу, совершенно бессовестно, соврал Чимин. — Хочешь я позвоню тебе, когда доберусь до Токио?       — Хочу. И по видео связи, — не веря ни единому слову Чимина, выдохнул Чонгук. Ему же опять нагло врут? Да? Конечно, да. Но зачем? Ради Юнги?       — Договорились, — немного помедлив, нерешительно прошептал Чимин. — Завтра во второй половине дня я позвоню тебе с Токио.       — Хорошо, но… это твой последний шанс, Чимин, — горько хмыкнул Чонгук. — Я не хочу больше слышать ложь. Я слишком сильно тебя люблю.       — Я всё понимаю, Гук. Я позвоню. Честно.       — Ладно. Тогда до завтра.       — Пока, Гуки-и.       — Я правда люблю тебя.       — Я знаю.