Без вести пропавшие

      Сказался пережитый стресс или же просто общая усталость, но вырубились ребята почти сразу. Сон был беспокойным, да и ночь выдалась очень холодной, от чего выспаться, попросту не получилось. А от восьмичасового сна на твердом полу, тело неимоверно ломит. Всю ночь Эмиль кутался в спальник, его настолько пронизывал холод, что не спасала даже здоровенная теплая кофта. Обернувшись назад, парень отметил, что Масленников еще спит, подложив руку под голову. Вид у него помятый, тяжелые веки закрыты, а под глазами залегли темные круги.       Оглядываясь по сторонам, Иманов понимает, что дом не такой уж и страшный, каким он показался им вчера вечером. Обычная заброшка, какие они с Димой видели не один раз. Тем более посреди леса. Потянувшись в сторону, Эмиль достал бутылку с водой и в несколько глотков осушил ее содержимое. Решив дать Диме еще немного поспать, Иманов отправился за водой, рассчитывая найти ту горную реку, к которой вчера ходил Масленников.       Вернулся он быстро, стараясь нигде не задерживаться по дороге, но Дима за это время успел проснуться и по всей видимости потерять друга. — Ты где был? — Стоя у двери, окликнул его Масленников. — За водой ходил, — растерянно пролепетал парень. — Почему меня не разбудил?       Дима говорит грубовато, очевидно, что настроение у него ни к черту. Эмиль это понимает и думает лишь о том, как бы не попасть старшему под горячую руку. — Решил дать тебе еще немного поспать, — Эмиль проходит мимо него и скрывается в доме. — Надо перекусить и идти дальше, — кричит ему Дима, — и так уже хренову тучу времени проспали.       Возвращается Иманов с банкой тушенки. Несколько штук они обнаружили в самолете в самый последний момент, когда уже собирались уходить. Данной находке нельзя было не обрадоваться, неизвестно, сколько им придется блуждать по лесу. В желудке у обоих громко заурчало, но никто не обратил на это внимания. В полной тишине они вскрыли консервную банку ножом, тушенка оказалась не лучшего качества, но лучше чем ничего, тем более в их случае. Передавая банку друг другу по очереди, и они справляются с ней достаточно быстро и, утрамбовав все свои пожитки в рюкзаки, двигаются дальше.       Идти в разы тяжелее чем вчера, даже рюкзаки, в которых, казалось бы, нет чего-то сверх тяжелого, сейчас кажутся просто неподъемными. Все тело болит ото сна на твердой поверхности. Хочется размять буквально каждую мышцу, но даже легкая гимнастика не помогает. Становится только хуже. К тому же начинает жутко раскалываться голова. Эмиль начинает все чаще просить о привале, а с каждым разом они длятся все дольше и дольше, от чего Масленников начинает психовать. — Эмиль, — в очередной раз начинает Масленников, — такими темпами мы и до ишачьей пасхи никуда не дойдем. — Да, конечно, еще минутку, — лепечет парень, не понимая от чего у друга сегодня такое поведение.       Масленников и сам не понимает, от чего он с самого утра ведет себя как мудак. Но его раздражает буквально все, начиная с того момента, как он проснулся. Проснулся на твердом полу, в заброшенном доме посреди леса, о каком добром утре может идти речь. Так еще и замерз за ночь настолько сильно, что просыпался от холода каждые полчаса. Эмиль же в это время лишь сильнее жался к нему, в попытке найти тепло.       А вообще всему виной его несдержанность и этот дурацкий поцелуй. Ведь он прекрасно понимает, что обманывает сам себя, в попытке убедить остальных, что Эмиль для него просто друг. И самое ужасное, что он это понимает. Всю жизнь ему твердили, что это ненормально, что парень не может любить парня. Тем более «парень с Урала», каким он и является. «У нас так не принято», — слышит он с самого детства, — «это в Москве они там все совсем с ума посходили». Теперь и он в этой Москве, кажется, сошел с ума. Но к Эмилю его тянет нещадно. Особенно сейчас, когда они остались один на один, когда этот парень смотрит на него своими карими глазами, в которых плещется сплошное доверие.       Он знает, о чем думает Эмиль, что он, Дима Масленников, несомненно, разрулит ситуацию, ведь это он. Человек, у которого всегда есть запасной план, у которого все продумано наперед, человек, который ни за что в жизни его не бросит. А еще Дима знает, что Эмиль тоже относится к нему совершенно не как к другу, но в отличие от него самого, не пытается скрывать это так рьяно. — Эмилька, пошли, — Дима подает ему руку, помогая подняться, — еще идти и идти.       В добавок к общему недомоганию, еще и погода оставляет желать лучшего. Духота и полное отсутствие ветра заставляют заметно снизить темп передвижения, а температура воздуха, кажется, перевалила отметку в двадцать пять градусов. И если в любой другой день она кажется вполне приемлемой, то находясь здесь под палящим солнцем, спасаясь лишь в легкой прохладе под кронами деревьев, становится невыносимо.       Спасение наступает, когда небо заволакивает облаками: ярко-белыми, большими и вытянутыми, способными на время перекрыть солнце. Но когда их становится все больше и больше, начинает холодать. Складывается ощущение, что это тучи сгущаются над их головами. И от этой мысли становится невесело. — Дим, смотри, там дома, кажется, — Эмиль указывает куда-то вперед.       Через густые заросли кустарников тяжело рассмотреть, что находится за ними, но там и в самом деле мелькают покосившиеся заборы и потемневшие крыши. Видя перед собой цель, идти, становится проще, тем более до них тут рукой подать. Перескочив через поваленное дерево, ребята выходят на каменистую дорожку. Очевидно, что когда-то она была засыпана щебенкой или другим строительным мусором, но вот проросшая трава выдает, что несколько лет по ней точно никто не ездил. С обеих сторон расположились дома, обычные деревенские дома, с покатой крышей, выкрашенные с уличной стороны краской, с небольшими двориками, также заросшими, как и дорога.       При первом взгляде на них становится понятно, сейчас здесь никто не живет, но общее состояние домов выдает, что еще года два назад, а быть может и меньше, люди здесь были. Почти во всех окнах сохранились стекла, кое-где даже висели старые занавески. — Давай здесь останемся? — Эмиль останавливается напротив Димы, заглядывая тому в глаза. — Все равно скоро вечер, а лучшего варианта мы уже точно не найдем. — Да, — соглашается он, — очевидно, что деревня близко, здесь домов слишком мало, но сегодня мы точно уже не успеем.       Выбор падает на небольшой домик в начале улицы. Деревянные стены выкрашены в зеленый, окна на месте, а дверь не заперта. Забор давно покосился, а часть его и подавно лежит на земле. Внутри оказывается тоже достаточно мило. Выцветшие обои прямиком из советского союза, и скудный набор мебели оттуда же. Продавленный диван, грязно оранжевого цвета и сервант с одним разбитым стеклом. — Даа, — тянет Иманов, — не густо. — Посмотри, что в той комнате, — Масленников указывает на дверной проем, завешанный шторой. — Здесь кровать.       Эмиль садится на металлическую конструкцию и сквозь тонкий матрас чувствует, как сетка под ним провисает. Хочется остаться здесь, улечься на эту скрипучую кровать, смять кофту под головой и хорошенько выспаться. Кажется, он даже зависает на несколько минут, но словно сквозь толщу воды слышит, как его зовут. — Поищи где можно воду раздобыть, — просит Дима, — а я пока костер разведу, тушенку разогрею, там, на кухне, вроде, посуда какая-то есть.       Иманов бросает вещи и уходит с участка. Оглядывается по сторонам и в очередной раз ловит себя на мысли, что эта деревня вызывает в нем какую-то тревогу и неподдельный ужас. Если отбросить все ненужные мысли, на секунду можно даже представить, что ты приехал на выходные к бабушке в деревню, только вот в этой деревне тихо, со всей округи не доносится ни одного звука, от чего становится еще страшнее.       Блуждая среди домов, Эмиль не имеет даже малейшего представления о том, где здесь можно найти воду. Да и возвращаться обратно к Диме он не сильно хочет. Его внимание скорее привлекает дом с противоположной стороны, откуда они пришли. Забор стоит достаточно ровно, а у калитки привязана красная сигнальная лента. Он видит, что дверь дома слегка приоткрыта и что-то заставляет его заглянуть внутрь. Порожек пугающе скрипит, но внутри по-прежнему тихо и пусто. Мебели здесь немного больше, на кухне почти полностью сохранился гарнитур, а на обеденном столе стоит большая металлическая миска.       Эмиль присаживается на корточки и распахивает дверцы нижних ящиков. В крайнем из них стоит большая алюминиевая кастрюля и несколько поменьше. Верхние ящики же отличаются большим богатством. В одном из них Иманов находит целую упаковку макарон и маленький пакетик с остатками гречки. Видимо, люди из этого дома уходили быстро, бросая почти всю мебель. Для них с Димой же это оказалось спасением. Пошарив в остальных шкафах, он больше не нашел ничего полезного и так и ушел, прихватив с собой макароны и большую кастрюлю.       Пройдя по улице дальше, Иманов увидел возвышающийся над высокой травой колодец. Пробравшись к нему, он с радостью обнаружил привязанное к цепи ржавое ведро. Пришлось приложить усилия, чтобы набрать в кастрюлю воды и еще больше усилий, чтобы дотащить ее до дома. — Эмилька, ты чего? — Удивленно спрашивает Масленников, как только видит запыхавшегося парня у ворот. — Ты где ее откопал? — Там в доме, — Иманов кивает в сторону и протягивает перед собой макароны, — еще вот, что нашел. — Твою ж мать, — радуется парень, — да у нас сегодня просто праздник какой-то.       Ужин и в самом деле получается плотным и сытным. Вареные макароны, перемешанные с разогретой на костре тушенкой, съедаются быстро и с удовольствием. И теперь после такого приема пищи, хочется лишь пойти прилечь, быть может, даже поспать. Эмиль именно так и поступает, проходит в дальнюю комнату и ложится на кровать, которую присмотрел еще пару часов назад. На тонком матрасе неудобно, металлическая сетка впивается в бока, но он об этом даже не думает. Закрывает глаза и проваливается в сон.       Просыпается он из-за боли в ноге, слишком неудобную позу для сна он выбрал. В доме тихо, а за окном темно, только свет от луны пробивается в комнату. А еще звезды, очень много звезд. В городе такое не увидишь. Также он с удивлением обнаруживает, что накрыт той самой большой кофтой, словно пледом. Видимо, Дима решил о нем позаботиться. Следом возникает логичный вопрос, где сам Масленников?       Эмиль выходит из комнаты и замирает. Дима сидит на диване, запрокинув голову, и смотрит в одну точку. — Ди-им, — окликает его Иманов, — ты чего не спишь? — Не знаю, мысли всякие в голову лезут.       Масленников трясет головой, в попытке избавиться от ненужных дум, а затем растирает лицо ладонями. Эмиль садится рядом и продолжает поддерживать Димино молчание своим собственным. — О чем ты думал? — Наконец спрашивает Эмильен. — О тебе я думал, — не задумываясь, отвечает Масленников. — Что? — Прости, — говорит Дима тихо, — вел себя сегодня как мудак, хотя видел, что тебе как-то хреново было. — Ничего страшного, я все понимаю, — улыбается парень, — не каждый день теряешься в горах. Стресс все такое. — Какой же ты все-таки, — Масленников трепет волосы Иманова и притягивает того к себе, обнимая за плечи.       Дима тяжело вздыхает и понимает, что только Эмиль может быть таким. Только он всегда терпит все его выходки и почти никогда не обижается, остается, также верен и предан ему. И только он вызывает в нем всю ту гамму эмоций, что он испытывает и сейчас. — Если я тебя сейчас поцелую, ты… — начинает говорить Масленников. — Ты можешь не спрашивать, — перебивает его Эмиль.       И Дима больше не спрашивает, подается вперед и накрывает губы Иманова своими, вовлекая в нежный поцелуй. Он не такой требовательный и жадный, как было вчера, он наполнен всепоглощающей нежностью и трепетом. Масленников обхватывает его лицо ладонями и целует глубже, прикусывает пухлые губы и чувствует, как сносит крышу, когда Эмиль отвечает ему взаимностью. Они так увлечены, что сами не вспомнят момент, когда Эмильен оказался на коленях у Димы, прижимаясь как можно ближе.       Руки Масленникова скользят по изящному телу, сжимая, сминая в объятьях. Ладони спускаются на задницу, обтянутую спортивными штанами, а затем забираются под майку, от которой он тут же хочет избавиться. Откидывает ее куда-то в сторону и припадает губами к выступающим ключицам, кусает за косточку и слышит тихий стон, срывающийся с губ Иманова. Голова перестает соображать и он рьяно зацеловывает шею, плечи, возможно оставляя за собой россыпь следов, которые проявятся к завтрашнему утру. Но сейчас ему так плевать. Все, что для него важно, это близость столь желанного для него тела и вседозволенность.       Руки Иманова путаются в темных волосах, а короткие ногти царапают нежную кожу головы. Диме плевать. Он наконец-то наслаждается тем, что и так должно принадлежать ему. В лунном свете тело Эмиля кажется бронзовым, словно отлитым в металле, и только от этого Масленников готов сойти с ума. — Какой же ты красивый, — шепчет Масленников, отстраняясь. — Это все твое, — отвечает ему парень и тихо стонет.       От смысла сказанного, который доходит до Димы не сразу, становится дурно. Скажи ему, еще месяц назад, что Эмиль будет принадлежать ему, вот так откровенно и пошло, он бы не поверил. Но сейчас, когда тот сидит на нем, прижавшись собственным возбуждением к бедру, Масленников готов рвать и метать. Он и сам чувствует, как в штанах тесно, кажется, еще немного и он кончит так, даже не прикасаясь к себе. Но думать о полной близости с парнем страшно и он лишь целует его, глубоко и ненасытно, буквально вжимая в себя. — Если ты хочешь, — неловко начинает разговор Иманов, — то я готов. — Я не готов, малыш, — резко отвечает Масленников, целуя парня в грудь, — я очень хочу, но я пока не готов. Не здесь.       Он видит в глазах Иманова разочарование, но тот виду не подает. Натянуто улыбается и согласно кивает. Но несмотря на это целуются они еще долго, сминая друг друга в объятиях, пока не засыпают на этом самом диване, укутавшись в спальник.       …       Утро мрачное, солнца почти не видно, все небо заволочено облаками, густыми и тяжелыми. Просыпаться тяжело, хочется остаться лежать на этом диване как можно дольше. Особенно когда кто-то тихо сопит рядом с тобой. Дима открывает глаза и старается, не шевелится. Эмиль лежит рядом, уткнувшись куда-то ему в шею, щекоча кучерявыми волосами лицо. Масленников морщится от щекотки и улыбается. — Малыш, пора вставать, — будит Иманова легким толчком в бок. — Давай еще поспим? — Эмиль бубнит и лишь сильнее зарывается в объятия старшего. — Нет, так не пойдет, отоспишься, когда будем дома.       На то, чтобы раскачаться и окончательно прийти в себя ото сна, уходит примерно час и они в уже привычном для себя графике, выдвигаются в дорогу. Надежды на то, что деревня совсем близко, оправдывается через пару часов. Выйдя на открытое пространство, ребята встречают ряд одноэтажных домов и седого мужчину, на заднем дворе одного из них. — Извините, — Масленников кричит мужчине через забор, — а это Псху? — Нет, — растеряно отвечает старик, — Псху дальше. А вы-то сами откуда? — А мы потерялись, — с полуулыбкой отвечает Эмиль.