Без вести пропавшие

      Мужчина смотрит на них с опаской, сжимая в руке черенок лопаты. Потрепанная кепка надвинута на глаза, полностью оценить выражение его лица не удается. — Идите вон к старшему нашему, — кивает он куда-то в сторону и вздергивает козырек, — пущай он с вами и разбирается. — А где его найти-то? — Дима подходит чуть ближе к забору, но продолжает держать безопасное расстояние. — Вы дом вот этот обойдите и вниз по улице третий справа, и будет, — объясняет местный житель, активно жестикулируя руками, — желтый такой, сразу узнаете.       Масленников лишь сильнее сжимает лямку рюкзака и ступает вперед, перешагивая через мелкие кустарники. Эмиль послушно плетется следом. При виде деревенских домиков и людей, усталость накатывает сильнее, приходит правда она вместе с облегчением, что уже хорошо.       Желтый дом и в самом деле находится быстро. Выглядит он ухоженно, прямо у калитки их встречает толстый кот, уставившийся своими большими глазами на Иманова. Чуть дальше, на крыльце играют две девчушки лет шести с растрепанными косами. Одна из них сразу замечает подошедших мужчин и, отбросив куклу, бежит куда-то на задний двор. — Папа, папа, — звенит детский голосок, — там гости пришли. — Нугзар что ли? — Спрашивает ее мужчина, вытирая руки маленьким полотенцем. — О, молодые люди, а вы тут откуда? Вы же не местные, как я понимаю.       Выглядит он сурово, но глаза добрые, светлые. На вид ему лет сорок пять, уж больше Дима точно не сможет ему дать, разве, что сохранился хорошо. Но, несмотря на это, в густых черных волосах пробивается седина, так гармонично сочетающаяся со смуглой кожей. Видно, что человек много времени проводит под солнцем. — Добрый день, — вежливо начинает Масленников, — мы туристы, из Москвы. Полетели с товарищем из Сухума в горы, он обещал нам деревню показать, Псху. Только вот не долетели. — Это как это? — Мужчина хмурит кустистые брови и подходит ближе. — Самолет упал, — встревает Эмиль, — в горах. Что-то с двигателем случилось. Руслан, пилот наш, умер. Мы когда в себя пришли он уже мертвый был, его осколками сильно задело. — Вот оно как, — рука мужчина поглаживает макушку девочки, жмущейся к его ноге, — и долго вы до нас добирались? Далеко самолет упал-то? — Несколько дней, — выдыхает Иманов, — там выше по склону дома заброшенные есть, мы в них останавливались. — Да, там наши тоже жили, пару лет назад сюда все поперебрались, дома побросали, — кивает он, — ну проходите, сейчас будем решать, что делать с вами. Меня, кстати, Зауром зовут.       Заур протягивает руку в приветственном жесте и провожает в дом. Заводит он их к себе на кухню, где у окна стоит массивный дубовый стол, укрытый клеенчатой скатертью. Большая скамья и несколько стульев. Масленников скидывает с плеч рюкзак и наконец-то садится. Эмиль присаживается рядом и расслабленно вытягивает ноги. Уже не хочется ничего решать, если честно, хочется только сытно поесть и лечь спать, не в видавший виды спальник, а в чистую постель, опустив голову на подушку, а не скомканную кофту. — Инга, — кричит мужчина вглубь дома, — Инга, иди сюда.       Спустя минуту в комнату торопливо заходит немолодая женщина, очевидно жена Заура. Инга вопросительно смотрит на мужа, собираясь уже что-то ему сказать, но в последний момент замечает ребят, расположившихся на лавке. — Знакомься, — кивает Заур в их сторону, — туристы, несколько дней по горам бродили. Самолет у них упал наверху там, вот они к нам и пришли. — Ой, надо же. А вы, ребятки, это что ж вы так, — начинает причитать женщина, — ну хорошо, что хоть к нам вышли, а то горы это дело такое. Как вас зовут-то хоть? — Я Дима, — представляется Масленников, — а это Эмиль. Нам бы связаться с другом как-нибудь, он в Сухуме остался в гостинице. — Ребят, — как-то странно начинает говорить хозяин дома и Дима понимает, что ничего хорошего он им не скажет, — со связью проблемы есть. Сеть у нас здесь не ловит, да я думаю, вы это и сами понимаете, — усмехается собственным словам Заур, — в Псху, конечно, с этим получше, у них там интернет есть для связи. Но туда ехать надо, а дорога у нас одна и не проездная она сейчас. Дождь, какой был, размыло все к чертям. Если поедем, так и останемся там, увязнем по самое брюхо. Это ждать надо. — И что, совсем никак? — Спрашивает Дима с толикой надежды в голосе. — Лучше не рискуйте, — начинает Инга вместо мужа, — поехал у нас один прошлым летом так, еле вытащили его, уж не знали, что и придумать. Думали, машина его там так и останется. — Да, это дело такое, — соглашается с ней мужчина, — оставайтесь здесь, мы вас на ночлег найдем куда определить. — К Эсме их можно отправить, она авось одна живет, а комнат у нее много, — подсказывает ему Инга, — сходи к ней, договорись. — И правда, — кивает он, — женщина она в возрасте, мужа прошлой зимой схоронила. Пойду к ней, заодно про саженцы спрошу у нее.       Как только за мужчиной закрывается дверь, Инга буквально подрывается со стула и растерянно смотрит на парней. Бьет руками по подолу и растерянно смеется. — Что ж это я, — бухтит она на саму себя, — вы же голодные, небось. Сколько ходили-то. А я вам даже ничего и не предложила. Подождите, у меня как раз с обеда оставалось.       Инга скрывается в кухне, оставляя ребят одних. Слышно, как она чем-то гремит, как спичками чиркает и так спокойно становится. Чувствуется присутствие людей, какая никакая, а деревня. Значит все не так плохо, шанс на спасение у них есть. — Поверить не могу, что мы не в заброшенном доме посреди леса, — смеется Иманов, устраивая голову на плече у Масленникова. — Еще одно приключение в нашу копилку, — подхватывает его смех и утыкается в собственные ладони. — Дим, — тихо говорит Эмиль, — давай не пойдем сегодня больше никуда. Я ни шага больше не сделаю, а если сделаю, то умру. Останемся здесь, дождемся, когда дорога просохнет. Не хочу больше никуда идти. — Ну, ладно, ладно, — рука парня опускается на подрагивающие плечи Иманова, — никуда мы не пойдем. Я и сам никакой просто.       Заур возвращается быстро, с улыбкой на лице и очевидно хорошими новостями. На стол ставит двухлитровую банку с молоком, а сам садится напротив. — О, я смотрю Инга вас уже и накормила, — кивает он на жующих картошку ребят, — а это Эсма вам передала молочка свеженького. — Шпашыбо, — с набитым ртом отвечает Дима, а сам к луку тянется. — Вы доедайте, не торопитесь, а потом с хозяйкой поведу вас знакомить.       …       Эсма старушка лет шестидесяти принимает их радушно. Провожает в дальнюю комнату, где стоит одна кровать у окна, а в правом углу кресло, которое по ее словам раскладывается, если не сломалось. Выдает им выстиранное постельное белье в горошек, Дима подмечает, от него и в самом деле свежестью пахнет, пару шерстяных одеял, аргументируя это тем, что ночи у них в горах холодные. Ребята, правда, это и без нее знают, еще прошлой ночью кутались в старый спальник. — Вы только вечером щас не шумите, мы спать рано ложимся, — предупреждает старушка, — а утром уж я вас будить не буду, отоспитесь, как следует. — Спасибо, — благодарит Масленников, — вам завтра может помочь, чем надо? — Да вы уж себя поберегите, — причитает Эсма, — итак вон потрепало вас как. — Скажите, — мягко спрашивает Эмиль, — а помыться можно у вас? — Так это, конечно, можно, — кивает старушка, — муж мой покойный с сыном зимы три назад котел поставили, так что и горячая вода и холодная. Сына кстати вещи в шкафу остались. Если подойдет что, так возьмите, переоденетесь. — Хорошо, спасибо вам большое, — улыбается Эмиль.       После плотного перекуса, да такого теплого приема, в самом деле хочется поскорее смыть с себя всю эту грязь и завалиться в постель. О том чтобы раздвигать кресло они даже не думают. Лишняя затрата энергии. Вместе поспят. В шкафу находятся выцветшие спортивные штаны и футболки как раз размером с Димана. Вещи далеко не новые, но чистые и этого уже достаточно.       Масленников же торжественно вручает постельное белье Эмилю, озвучивает задачу, чтобы постель была застелена к его возвращению из душа и уходит. Иманов лишь бросает взгляд ему в спину и с глухим стоном приступает к организации спального места. Получается у него весьма неплохо и достаточно быстро, по его сугубо личному мнению. А к тому моменту, как он побеждает второй пододеяльник, в комнату заходит Масленников. — О, Эмилька, красава, — улыбается Дима, — давай иди в душ, а я пока полежу, устал, как собака.       И Эмиль слушается. Закрывает за собой выкрашенную в белый цвет дверь и наконец, расслабляется. Грязные вещи летят на пол, и он остается перед зеркалом в одном белье. Смотрит на собственное отражение и хмурится, лицо осунувшееся, усталость уж слишком отчетливо оставила свой отпечаток, волосы запутаны и в пыли.       Теплая вода расслабляет. На полочке находится и шампунь, и гель для душа. Выходить отсюда совершенно не хочется, Эмиль бы с радостью остался в этой комнатке дня на два, где можно забыться и не думать о том, что они, мать твою, посреди абхазских гор. Но перспектива уснуть в мягкой постели кажется куда более заманчивой, поэтому он натягивает штаны на голое тело. Ткань липнет к влажной коже, некомфортно, из-за чего футболку он игнорирует.       Масленникова в комнате он застает на кровати, тот лежит прямо посередине, раскинув руки. Глаза закрыты, кажется, он даже задремал, ведь на вошедшего Эмиля никак не реагирует. А Эмиль и рад, бросает полотенце на кресло и взбирается на кровать, усаживаясь старшему на бедра. Смотрит на его расслабленное лицо и тянется рукой, только вот Дима ее перехватывает. — Иди сюда, -Масленников притягивает парня к себе, укладывая на груди, и обнимает.       Лежать вот так вместе кажется таким правильным. Рука Димы скользит по обнаженной юношеской спине, а вторая зарывается во влажные волосы, слегка массируя кожу головы, от чего Эмиль протяжно стонет. Жмется теснее и улыбается. — Так хорошо с тобой, — шепчет он куда-то в шею. — Во двор может, пойдем, посидим? — Интересуется Масленников. — Угху, — Эмиль отстранятся, не хочет, но на воздух выйти не против.       Ha улице свежо, вечереет. За домом обнаруживается небольшая беседка со столом и лавками и Дима счастлив. Как мало, оказывается, нужно для счастья. Усевшись за стол, он расслабленно откидывается назад, а Эмиль проходит мимо. Его интерес привлекает теплица и огород. Он с лицом главного знатока расхаживает меж грядок, хотя сам понятия не имеет, что на них растет. — Ребятки, вам чайку может, — из теплицы показывается Эсма, — у меня и медок есть. Как на ночь хорошо. — Было бы неплохо, — улыбается Иманов, — спасибо.       Старушка обтирает руки от земли, прикрывает дверцу теплицы и поспешно идет к дому. Довольно бодрая для своих лет, а если оценить масштабы огорода, то страшно представить, что она одна с ним справляется. — Эмилька, — обращается Дима, — может тебе тоже свой огород завести? — Ха-ха-ха, — Иманов идет к нему и садится напротив, — очень смешно. — Ну а что, — не унимается Масленников, — будете с Алей картошку выращивать, огурчики, помидорчики. — А может, я с тобой хочу, — губы Иманова растягиваются в ухмылке, — картошку выращивать.       Пауза затягивается, Дима попросту не знает, что ему ответить. А Эмиль и сам все прекрасно понимает. — Пойду Эсме помогу, — Иманов кусает губы и, кивнув куда-то в пустоту, уходит.       Чай пьют они в тишине, только кузнечики в траве стрекочут. Где-то позади них, через пару домов мычит корова. И от этого всего так спокойно и уютно становится. Дима берет еще один кусок хлеба и густо мажет на него мед. Эмиль не отстает, кусает так, что по губам течет. — Фух, — выдыхает Иманов, объевшись, — все у них здесь такое вкусное. — Потому что натуральное, — соглашается с ним Масленников.       Эмиль спать отправляется первым, а Дима так и сидит за столом. Надо бы чашки в дом отнести, да мед убрать. А пока он все это делает, в голову закрадывается шальная мысль, не бросить ли ему все это дело в Москве. Купить домик в какой-нибудь русской глубинке, завести огород и хозяйство, и стать деревенским блоггером.       Масленников смеется собственным мыслям, понимая, что все это лишь минутная слабость, а подобная жизнь наскучит ему почти сразу же. Не такой он человек. Вот так вот, экстремально, да, вот это он понимает. А спокойная и размеренная жизнь видимо не для него.       B комнату когда заходит, понимает, что Эмиль уже улегся. Свет погасил, да в одеяло закутался, отвернувшись к стенке. Ложится рядом и довольно стонет. Казалось бы, еще несколько ночей назад они спали в гостиничном номере на кипенно-белых простынях, а по ощущениям это было целую вечность назад. — Я думал, ты там уже заблудился, — усмехается Эмиль, переворачиваясь на другой бок, оказываясь с Димой лицом к лицу. — Не дождешься, — тянет Масленников, — так просто ты от меня не отделаешься. — Хорошо, — одновременно с зевком сообщает парень, — буду знать.       Провалившись в сладкую дрему, Иманов чувствует руки на своих плечах и подается этому порыву. Дима прижимает его к себе, стискивает в объятиях, зарываясь носом в волосы. И так хорошо становится. Сквозь сон Эмиль что-то бормочет, обнимает в ответ и нелепо целует куда-то в шею. Неосознанно хочется ласки. — Спать давай, — шепчет Масленников ему в макушку. — Целоваться хочу, — Эмиль отстраняется и мажет на слепую губами по щеке.       A Дима не сопротивляется, ловит его губы своими и целует, влажно и глубоко. Эмиль лишь тихо стонет, кусая губы старшего. Пропускает его язык в собственный рот и чувствует, как чужая ладонь ложится на поясницу, теснее прижимая к себе. — Это все, конечно, очень чудесно, — Масленников шепчет в губы, едва отстранившись, — но нам надо отдохнуть. — Спокойной ночи.       Дима еще раз смазано целует его в губы и отстраняется, продолжая убаюкивать в собственных объятиях.